***
– Чанбин, – Минхо врывается в закрытый блок, замечая брюнета роняющего Феликса на пол и сложив губы одной сплошной линией, подходит к вырубленному на полу телу, проверяя пульс, – ну хоть не убил и на этом спасибо. – Чего-то ваши секретные и закрытые зоны вовсе не закрытые, проходной двор какой то, – Чанбин скрещивает руки на груди, немного приподнимая подбородок и бросая краткий взгляд на Минхо. – Он исключение, слишком любопытный, вот и поплатился, – Минхо поднимает бессознательное тело Феликса, перекидывая его руку через свое плечо, пытается донести до ближайшей кушетки в лаборатории, – господи, я надеюсь, ты ничего ему не сделал, иначе сам будешь объясняться. – Всего лишь вырубил, – Чанбин бросает краткий смешок, а Минхо на это «всего лишь» не доверительно поворачивается, приподнимая бровь, – чего ты так смотришь? – Думаю, последние 3 часа я смогу ему очистить, а там, если что-то вспомнит, придется обезвредить, – Минхо снова проверяет пульс, позже что-то ища в ящиках в столе, и, наконец, находя нужный шприц, снова возвращается к бессознательному Феликсу, – прости, сейчас будет немного неприятно. – Он ведь все равно не слышит, – Чанбин находит в портфеле Минхо желейные конфеты, тут же вскрывая упаковку и уплетая за обе щеки, Минхо лишь драматично выдыхает, пытаясь полностью игнорировать присутствие Чанбина, – тебе вообще ничего не говорят за то, что ты приходишь в столь раннее утро и сразу же идешь в закрытый блок? – Когда ты спишь с главным в этой конторе, – Минхо делает паузу, пока вынимает опустевший шприц с синей жидкостью из шеи Феликса, после этого избавляясь от препарата, вытирает руки об лежащее на кушетке полотенце, – тебе и слова никто не скажет. – Какой же ты мерзкий, – Чанбин строит гримасу недовольства, затем ухмыляясь, – но меня все еще интересует вопрос, когда меня выпустят отсюда уже наконец. – Знаешь, – Минхо почти вплотную подходит к Чанбину, проводя рукой по острой линии подбородка, – если бы этот вопрос можно было бы решить через постель, ты давно был бы свободен, но за тебя держатся словно за единственное ценное изобретение, хотя все, что они сделали - поместили тебя в камеру, дали имя С42, провели парочку незначительных экспериментов, следили за твоим состоянием поминутно, записывали все в папочку, боюсь худшее впереди, и ты ведь знаешь, что выживают сильнейшие, – Минхо, не дожидаясь ответа, вкалывает шприц в руку Чанбина, после чего Со безжизненно валится на пол, – прости, но агрессивным ты нравишься им больше. Минхо подхватывает Чанбина, заводя того обратно в камеру и поправляя то, что, по его мнению, могло выдать присутствие здесь Феликса, забросив лямки рюкзака на плечи, Минхо берет Феликса на руки и про себя отмечает, что парень хоть и выглядел худощавым, все же был тяжеловат. Минхо выходит тихо, напоследок все же обернувшись, еще раз убедился, что все, что могло бы хоть как-то выдать события, происходящие почти час ранее, было полностью уничтожено, и с почти спокойной душой несет Феликса в обычную лаборантскую.***
Феликс идет по опустевшим коридорам лаборатории, подчеркивая то, что сейчас явно не позднее 7 и что работники попросту еще не пришли, но мысли о том, почему Минхо в столь ранее время приходит на работу, не покидают и без того разболевшуюся голову Феликса, заставляя мозг взрываться с каждой новой идеей, словно его приключение в вентиляционной трубе ничему его не научило. Феликс чувствует, как ноги подкашиваются, а левая, ранее подвернутая нога, и вовсе отдает вибрацией, создавая болезненные ощущения при ходьбе. Хромая и подходя к лифту, Феликс готов кричать, потому что буквально секунду назад пришло осознание того, что лифт по-прежнему не рабочий и с хромой ногой ему придется подниматься на 4 этаж, а с бетонной головой сидеть до 7 вечера. Феликс медленно направляется к лестничной площадке, по пути встречая лишь пару докторов, а на вопрос о столь раннем приходе на работу отвечает лишь то, что ему не спалось, и в ответ получает слова похвалы о трудолюбии, только вот Феликса эти слова почему-то совсем не радуют. Осилив 3 этажа, Феликс обессилено спускается по стенке, чувствуя, как жар проходится по телу, а капли холодного пота выступают на лбу, пол медленно уходит из-под ног. Он слышит свое сердцебиение, закидывая голову назад, пытается дышать полными легкими и, казалось, что совершенно просторная лестничная площадка становится до жути тесной и совершенно без воздуха, картинка в глазах предательски плывет, когда Феликс пытается встать, а в голове проносится одночастотный писк до того, как тело Феликс бессознательно валится назад, проезжая по стене. – Эй, – Хёнджин в растерянности бьет Феликса по щекам, попутно обливая холодной водой, – ты как? Феликс открывает глаза медленно, снова щурясь от яркого света, пытаясь сфокусировать взгляд на сидящем рядом человеке, но замечая там Хёнджина, с облегченностью выдыхает. Хёнджин насильно пытается влить холодную воду в друга, чтобы тот хоть немного да пришел в себя, Феликс лишь отрицательно машет головой, жестами рук пытаясь показать Хвану, чтобы тот поднял его. – Выглядишь херово, – Хёнджин подхватывает Феликса за руку, страхуя того, пока они поднимаются на свой 4, – расскажешь, что приключилось. – Подрался, – Феликс отвечает тихо, пытаясь понять, что вообще случилось, и что за парень, которого он видел до того, как отрубился. – Я ведь все равно все узнаю, – Хёнджин усмехается, садя Феликса на диван, возле их кабинета, пока сам роется в портфеле в поисках ключа, – и сегодня ты, как я смотрю без какао и чая, невозмутимо. Феликс лишь выдавливает слабую ухмылку и пропускает совершенно беззвучный смешок, пока мешком лежит на диване, все еще не чувствуя опоры в виде пола, для ног. Хёнджин же, открыв дверь, снова подхватывает обессиленного Феликса, буквально занося того на руках в кабинет и нежно укладывая (читать как бросая) друга на диван, берется за приготовление рамёна для Джсона. – Джисон нас конечно же убьет, – Хёнджин засыпает приправу в кипящую воду, после бросая туда лапшу, – но ты выглядишь настолько херово, что все, что мне хочется это накормить тебя. – Говоришь прямо как моя бабушка, – голос Феликса звучит ниже обычного, от чего Ли сначала кашляет, а позже облизывает до жути сухие и бледные губы, – мне нужно поставить телефон на зарядку. Феликс из последних сил поднимается с дивана, находя опору в нем же, а позже в стене, сначала не справляется с попаданием зарядки в гнездо телефона, а позже снова испытывает легкое головокружение, но сразу же выпив холодной воды, которая вовремя оказывается за рабочим столом Хёнджина, чувствует облегчение и возвращается на диван, прикладывая холодную бутылку ко лбу, дожидаясь пока рамен хоть немного остынет.***
– Время 14:30, первая попытка после столь долгого времени взять у С42 анализ крови, – довольно молодой парень говорит в рацию, надевая перчатки и стоя прямо у дверей в камеру, он тяжело выдыхает и, собравшись с силами, открывает двери, – я вхожу. – Лаборант Ким, сильно не нервничайте, чтобы не спугнуть его, постарайтесь сразу расположить его к себе, – Доктор Че сидит за огромным стеклянным заграждением, наблюдая за всем происходящим в камере и передавая лаборанту наставление через рацию, – осторожно ступайте, никаких резких движений. Камера имела довольно приличные размеры, вместила в себе ванную комнату, туалет, односпальную кровать и еще две полки с книгами, зачем, почему, никому не понятно, но эту идею выдвинул доктор Ли, и все единогласно согласились. Чанбин сидит на кровати, листая очередную совершенно неинтересную ему книгу, и бросает краткий взгляд на зашедшего внутрь лаборанта, от чего у второго все внутри сжимается. – Я могу взять у вас кровь, – голос лаборанта Кима трясется похуже его рук, в которых он держит специальный поднос со шприцом и пробиркой, – пожалуйста, сэр. – Я хочу поговорить с доктором Ли, – Чанбин откладывает книгу, из-под низа смотря на лаборанта, у которого из-за этого взгляда уже около десяти инфарктов случилось. – Что? – лаборант Ким громко глотает, почему-то пятясь назад, – простите, мне не положено, я могу взять у вас кровь? – Заблокируй дверь, – доктор Че обращается к сидящему рядом парню, но на удивление, на его лице, лишь поднимается бровь, – я сказал, заблокировать двери, немедленно. Чанбин медленно поднимается с кровати, подходя лаборанту, который медленно отходит назад, пытаясь нащупать двери, и открыть их, чтобы поскорее сбежать, только вот нарастающая паника не позволяет нащупать ручку, и лаборант роняет поднос, разбивая пробирку, со всей силой толкает находящиеся там двери, только вот они совсем не поддаются, оставляя парня в ловушке. – Это ведь совершенно не сложно, – Чанбин хрустит пальцами, а у стоящего перед ним парня по щекам слезы стекают ручьями, и ноги подкашиваются совсем не в его пользу, – можно было просто дать мне рацию. – Пожалуйста, – голос дрожит из-за нахлынувшей истерики, а рука тянется за рацией в кармане, тут же протягивая ее подошедшему только что Чанбину, – только не убивайте, я сдела… – крепкая рука хватается за шею лаборанта, поднимая того в воздух, Чанбин заглядывает в бездонные карие глаза, словно что-то ища, – не те. Лишь одно движение и по камере проносится громкий хруст, а тело валится на пол с застывшим в глазах ужасом. Парень, сидящий рядом с доктором Че, лишь подносит ладонь ко рту, пытаясь предотвратить рвотный рефлекс. Доктор Че снимает очки, протирая глаза, бросая краткий взгляд, сначала на монитор, после на сидящего рядом парня. – Позовите доктора Ли, – доктор Че бросает мимолетный взгляд на стоящего за стеклом доктора Пака, обращаясь с просьбой именно к нему, а после вновь садится за стол, наблюдая за Чанбином с монитора. – Звали? – Минхо приходит почти сразу, уважительно кланяясь, совершенно выбрасывая из головы то, что, когда никого нет, они с доктором Че любовники, – мне сказали, что тут что-то чрезвычайно срочное. – С42, – доктор Че переводит взгляд с Минхо на монитор и обратно, – он сказал, что хочет говорить с тобой. В голове Минхо проносится куча ненужных и совершенно бессмысленных мыслей, которые он, сразу отталкивая, убеждая себя в том, что сыворотка просто на просто не могла не сработать, и Чанбин точно не будет помнить события сегодняшней ночи и уж тем более не будет помнить себя настоящего, потому что сыворотка, изготовленная доктором Ли, не только заглушает память, но и вызывает неконтролируемую агрессию. – Доктор Ли, – сразу же слышит Минхо доносящийся из рации хриплый голос, и сердце почему-то пускается в пляс, хотя нервничать не в стиле Минхо. – Чего? – Минхо пытается звучать холодно, но легкий мандраж в голосе сильно ощутим. – Хотите взять мою кровь, для чего? – Минхо выгибает бровь, почти сраженный столь прямым вопросом от человека, от которого они за пару лет услышали лишь пару несвязных слов. – Это вопросы не ко мне, – Минхо делает паузу, бросая взгляд на доктора Че, который жестом показывает, что все правильно, и что бы не сказал Минхо, сгодится все, – вопросы к людям, которые будут ее исследовать, я всего лишь наблюдаю за твоим состоянием. – Тогда скажите мне, доктор Ли, – Чанбин слишком близко подходит к камере, прожигая ее холодным взглядом, – чьи глаза мерещатся мне во сне? Минхо, кажется, дышит слишком громко и слишком судорожно сжимает низ белого халата. – Понятия не имею, – Минхо сжимает рацию, готов превратить ее в атомы, лишь бы человек на другом ее конце замолчал, – запустите усыпляющий дым в камеру, – Минхо бросает рацию на стол, покидая кабинет, стирает капли пота с лба.