Две судьбы

      Весь вечер Зоя провела будто не в своей тарелке. Девушке было как-то не по себе от услышанного.       «Столько пережить, — думала Зоя. — Двое деток погибло, жила так тяжело…»       Это был, наверное, первый реальный человек, который встретился на пути Зои, чья судьба, могла сложиться совершенно не так, как сложилась. В памяти невольно всплыла Ася и ее листовки, однако, девушка пока что отодвинула эти мысли подальше.       На следующий день Зоя решила встретиться с Владимиром, чтобы узнать, что решила Эльвира Марковна, однако, домой идти не рискнула и решила поискать молодого человека в университете. Предположительное время одной из перемен Зоя знала, поэтому пошла к корпусу, чтобы увидеть Владимира, который бы явно вышел покупать пирожки.       — Владимир, — увидев своего любимого, сказала Зоя. — Вас мадам, надеюсь, вчера не ругала?       — Не ругала, Зоя, — ответил молодой человек. — Уши надрала, даже за табуреткой идти не стала, выдрать, как сидорову козу, обещала, если вы проболтаетесь, но не ругала. Так что, Зоя, мое спокойствие в ваших руках, помните это.       Не поняв скрытой усмешки, в глубине души девушка порадовалась, что ее любимого человека не ругали за несдержанность, и сказала:       — Рада, что у вас хоть как-то все обошлось.       Владимиру хотелось как-нибудь подшутить над этой репликой Зои, однако, на ум ничего толкового не приходило.       — Зоя, только прошу вас: не искушайте судьбу, — предложил Владимир. — Я сегодня учусь допоздна, так что не могу вас пригласить куда-то вечером. Вернее, могу, но вам же это не разрешат родители. Так что давайте завтра… Не знаю, что будем делать, когда встретимся, потом решим. Приходите завтра сюда же и мы куда-нибудь пойдем.       — Хорошо, — согласилась девушка.       Придя домой и пообедав, Зоя пришла к выводу, что ее отсутствие дома, возможно, осталось незамеченным. Александра Витальевна как была занята своими делами, так и не выходила из комнаты.       «Значит, имею полное право пойти и к Асе», — подумала девушка.       У Аси, после короткого разговора о том, как хорошо на каникулах, Зоя спросила подругу:       — Помнишь листовки, программу, прочую чепуху?       — Помню, как забыть, — ответила девушка. — Нечасто, надо признаться, в гимназии так руки распускают.       — Я не об этом, — сказала Зоя. — А с какой целью все это затевается?       — Чтобы сделать жизнь народа лучше, — ответила Ася. — А что, Зоенька, тебя кто-то обидел?       — Севастьяна вчера вечером наслушалась, — соврала Зоя. — Вот и задумалась.       — Явно не о том ты задумалась, что пытался сказать твой братик, — рассмеялась Ася.       Севастьян и вправду рассказывал прошлым вечером о том, как лично пугал каторгой двух учащихся реального училища, которые в стиле прокламаций написали листовки о том, как им надоели придирки со стороны учителей, однако, Зоя до сих пор не могла успокоиться от того, что некоторые не могли учиться даже так, как она: дома с учителем.       — Как там листовки-то пишутся? — спросила подругу Зоя.       — Сейчас научу, — ответила Ася. — А что дальше будешь с ними делать?       — Не знаю, — честно ответила Зоя. — Можно в жандармерию отнести.       — Ma chere amie*, хотите своими же руками себе проблем создать? — изумилась Ася. — Да кто же так делает, Зоя Михайловна? Ну нельзя так, нельзя!       — А куда их потом девать? — спросила Зоя.       — Раздавать надо, — ответила Ася.       — Где? — изумилась Зоя.       — В общежитиях, на фабриках, — сказала Ася. — Проводить собрания, объяснять все доступными словами.       — Меня не отпустят… — вздохнула Зоя. — Мама не позволит.       — Оно и неудивительно, — ответила Ася. — Зоя Михайловна, в вашу хорошенькую головку пришла вообще не та мысль, которая могла прийти. Если вы умудрились попасть в переплет из-за решения задачи на обороте листовки, то в общежитии вы погорите на первом же шухере!       — Значит, не стоит, — снова вздохнула Зоя. — Можешь даже не учить…       — Займитесь, Зоя, более полезными делами, — ответила Ася.       Ночью Зое снились кошмары: они с Асей, принеся листовки в жандармерию, убегали оттуда по подземному ходу, донельзя напоминавшему тот, который они посещали когда-то давно. Однако побег не удался — на выходе беглянок встретил Севастьян и отвел к Нинель Осиповне, которая похвалила подруг за красивый почерк.       Наутро чувство острого желания помочь тем, кто был ущемлен судьбой, чуть притупилось, однако, не исчезло никуда.       В назначенное время Зоя пришла к Владимиру.       — Надеюсь, матушка вас не ругала? — спросила Зоя молодого человека.       — Нет, к счастью, все обошлось, инцидент уже исчерпан, — ответил Владимир.       — Владимир… — начала Зоя и замялась. — Может быть, вы сможете помочь мне? В составлении листовок.       — Я не для того рассказывал вам историю матушки, чтобы вы ввязались в очередную авантюру, — ответил молодой человек. — Вы спросили про фотографию — я ответил. Заодно рассказал, почему вы в классе на особом положении. Не знаю наверняка, но мне так кажется. Но я уж явно не имел в виду, что вам стоит заниматься сомнительными делами.       — Но ведь вы же говорили, что в чем-то были согласны с теми людьми из кружка! — воскликнула Зоя.       — Да, был, — ответил Владимир. — Но далеко не во всем и очень и очень избирательно. Я настаиваю на том, что агитация больше вредна агитатору, нежели полезна обществу. На листовки нужны деньги, а добывать их — задача проблематичная. Моего отца, Зоя, убили из-за денег. Не только, конечно, из-за денег, там слишком много всего наложилось, но я в чем-то пострадал от попыток сделать как лучше! Не рискуйте Зоя, не делайте себе хуже. В лучшем случае вам влетит от мадам, как вы сами выражаетесь, однако, отчисление из гимназии — это тоже в чем-то лучший вариант. В худшем случае вы проведете немало времени в жандармерии, пока будете доказывать свою невиновность, а в самом худшем случае и под суд пойдете. Это вам надо, Зоя?       — Нет, не надо, — ответила девушка. Подумав, Зоя решила воспользоваться моментом и спросила. — Владимир, может быть, вы тогда расскажете мне, кто такие нигилисты, народники и анархисты?       — Раз вы желаете — могу и рассказать, — улыбнулся Владимир.       После подробного монолога Зоя с некоторым ужасом сказала:       — Если бы я тогда объявила мадам, что нигилистка, народница и анархистка, уже бы, наверное, перестала быть гимназисткой…       — С точки зрения логики — да, а что было бы — угадывать трудно, — ответил Владимир.       — Не знаю, как-то надо не так учиться! — воскликнула Зоя. — Правда, я это уже говорила, да ничего не вышло…       — Попробуйте еще раз, вдруг получится? — предложил Владимир.       — Папа был недоволен моей четверкой за поведение, не хочу думать, что было бы за тройку, — вздохнула Зоя.       — Не думайте, Зоя, — предложил Владимир. — Начните просто новую четверть иначе, по-новому, с чистого листа. У вас все впереди!       — Мадам считает меня испорченной девицей, инспектриса тоже, — вздохнула Зоя.       — Мадам может считать вас хоть кем, но раз вы до сих пор гимназистка, несмотря на все то, что произошло, значит, еще не все потеряно, — ответил Владимир. — Пробуйте, у вас получится.       — Да, я буду стараться, — дала себе обещание Зоя. *моя дорогая подруга