Две судьбы

      На следующий день, в ожидании прогулки с Владимиром, Зое было крайне тяжело усидеть на одном месте. Уроки совершенно не лезли в голову девушки, а мысли были только об одном: как пройдет эта встреча. Однако беспокойство из-за того, что если она снова получит четверку по поведению, то будет и на этих выходных сидеть дома, не давало Зое покоя и заставляло хоть как-то изображать из себя внимательно слушающую учителя гимназистку.       — Ася, дай списать, — прошептала девушка подруге.       — У меня другой вариант, — ответила Ася. — Думай сама. Ты же в математике хорошо разбираешься.       — В голову ничего не лезет, — прошептала Зоя.       — Думай, ты сможешь, — ответила Ася. — Ты математику лучше меня знаешь.       — Не думается, — сказала Зоя.       Иван Аркадьевич услышал перешептывание во время самостоятельной работы и обратился к подругам:       — Лыкова, Юлусина, жду ваши дневники.       Ася привычным движением протянула дневник учителю, а Зоя, испугавшись, сказала:       — Иван Аркадьевич, пожалуйста, не надо мне писать замечание… Папа сказал, что будет бить меня после каждого.       — Ваши семейные дела меня не интересуют, — ответил мужчина, подошел к парте Зои и сам забрал дневник девушки.       С испугом Зоя наблюдала за тем, как Иван Аркадьевич положил оба дневника на край стола и продолжил наблюдать за классом.       После немалого потрясения Зоя смогла найти в себе силы и решить задание. Получив после урока дневник обратно, девушка открыла его, не увидела никаких лишних записей и с облегчением сказала:       — Обошлось…       — Вы, Зоя Михайловна, дурочка, — не преминула ответить Ася. — Когда говорите что-то, предлагаю сначала думать. «Меня папа из дома выгонит», «папа сказал, что будет бить меня за каждое замечание»… Вы не понимаете, что со стороны это слышится просто смешно? Если уж врать, то надо врать как-то правдоподобнее. А то в глазах Ивана Аркадьевича вы просто маленькая брехушка.       — А почему вы, Агнесса Викторовна, считаете, что это неправдоподобно? — изумилась Зоя.       — Потому что адекватные родители своих детей из дома не выгоняют и за каждое замечание не бьют, — ответила Ася. — Вы уж поверьте мне, той, кто проверяла все это на себе. За недельные оценки можно схлопотать, но вот так преувеличивать… Это все равно, если бы вы сказали, что дневник дома забыли, такая же нелепица.       — Иван Аркадьевич и раньше не особо любил меня, поэтому хуже не стало, — отмахнулась Зоя. — Как думаешь, нормальная оценка меня может ждать?       — За твои слова снижать оценку не будет, а если ты решила все задания, то есть вероятность и пятерку получить, — ответила Ася.       В конце учебного дня в класс пришла Эльвира Марковна со стопкой тетрадей. Дежурная гимназистка раздала тетради одноклассницам и Зоя, взглянув на свою работу, с облегчением увидела, что у нее стоит четверка.       «Шестой пример решила не до конца, — поняла свою ошибку Зоя. — И в задаче забыла ответить на второй вопрос».       — И что же у вас, моя впечатлительная душа? — спросила Ася.       — Четверка, — ответила Зоя.       — Вполне недурственно, — сказала Ася. — Больше переживали.       — Да, больше переживала, — согласилась с подругой Зоя.       — Лыкова, задержитесь ненадолго, — сказала Эльвира Марковна, объявив классу, что можно идти домой.       Волна страха снова накатила на Зою и девушка, едва сдерживая слезы, осталась в кабинете. За собой девушка видела ряд грехов: от глобального, в виде неприличного развлечения с Владимиром, до мелких погрешностей, вроде прихода в общий зал за минуту до начала молитвы и сегодняшнего случая на математике.       — Лыкова, а теперь честно и искренне, — сказала женщина. — Процитируйте Михаила Павловича, что именно он вам сказал?       Зоя не ответила. Врать было страшно, особенно, после того, что Ася в деталях объяснила ей нелепость той самой фразы, а идти на попятную было еще страшнее — кто знает, как классная дама отреагировала бы на попытку обмана учителя?       — А теперь посмотрите на меня и ответьте на простой вопрос: что именно вам сказал Михаил Павлович? — повторила вопрос Эльвира Марковна.       Зоя посмотрела на классную даму, не выдержала взгляда и, закрыв глаза, скорее перевела взор на парту.       — Ничего страшного, я подожду, — сказала Эльвира Марковна.       Зоя промолчала еще около минуты. Однако осознание того, что отмолчаться она не сможет, заставило девушку произнести:       — Михаил Павлович сказал, что будет меня наказывать за любую оценку по поведению, которая отличается от пятерки. Следовательно, за замечание тоже.       — И вы не придумали ничего умнее, чем объявить об этом Ивану Аркадьевичу, а не вести себя пристойно, — сказала женщина. — Воспользовались его добротой. Что же сказать, шансы получить пятерку за неделю стремительно ускользают от вас. Протяните руки.       Уже привычным движением Зоя протянула руки и сразу же закрыла глаза.       — Идите домой, — сказала Эльвира Марковна. — Раз Иван Аркадьевич посчитал возможным не писать вам замечание, я тоже это делать не буду.       Едва сдерживая слезы, Зоя вышла в коридор. Возле раздевалки подругу ждала Ася.       — Что от тебя хотела Геллер? — спросила девушка.       — Она, как и ты, не поверила в мои слова, — ответила Зоя. — Линейкой отлупила. То ли за разговоры, то ли за вранье.       — К моей Зое Михайловне прекратили относиться, как какой-то особенной гимназистке? — с легкой усмешкой спросила Ася. — К Зое Михайловне относятся так же, как и ко всем?       — Не смешно, Ася, — ответила Зоя. — Мне сегодня идти к Владимиру и я бы очень не хотела и там с Геллер столкнуться.       — Идите в кондитерскую, — пошутила Ася. — Раз не хочешь сидеть у Геллер дома.       — К Зое Михайловне, как вы только что изволили выразиться, относятся так же, как и ко всем, — ответила девушка. — Поэтому за кондитерскую Зое Михайловне столько проблем объявится, что она изумится их разгребать.       — Гуляй с Владимиром, но завтра — мой день, — сказала Ася. — А то нехорошо получается, Асюшу свою забыла.       — Асюшу забыть невозможно, — ответила Зоя. — Из-за Асюши я в такие переплеты влетала, что вспоминать страшно.       — Вы бы и без меня в не меньшие переплеты влетели, — сказала Ася. — А я вас, может быть, от тюрьмы спасла — с листовками вы бы погорели сразу же, в первый же день.       — Если бы ни вы, то я бы про листовки и не узнала, — ответила девушка и уточнила. — Наверное.       — Узнали бы, — сказала Ася. — Не от меня, так от кого-то другого. Это жизнь, Зоя Михайловна, а вы к ней уж совсем не приспособлены.