Philia

Воскресенье, 20 ноября 2016 года — Как дела, доктор Гидеон? — Спрашивает Уилл, поправляя на плече сумку с книгами. Доктор Гидеон с усмешкой отрывается от книги. — Теперь, когда Вы наконец пришли, мне значительно лучше. Как поживает старина Фарли? — Уже лучше, — отвечает он, улыбаясь. — Он уже начал отвечать на прямые вопросы и много рисовал. Они надеются, ситуация продолжит улучшаться. Гидеон вздыхает, откидывая голову назад. — О, счастливчик. Вы, должно быть, очень довольны. Всего месяц в новой больнице, а он уже стал историей успеха. Уилл отрицательно качает головой. — Они делают всё, что могут, но ему предстоит пройти долгий путь. — Мне следует послать ему открытку, — бормочет Гидеон, а затем садится с маниакальной улыбкой на лице. — Кстати об открытках… что-нибудь слышно от вашего старого приятеля, доктора Лектера? Он фыркает и отворачивается, слегка покраснев. — Нет, ничего. По крайней мере, ничего со дня его рождения. Девятнадцатого июня доктору Блум пришла поздравительная открытка. После того как ФБР закончило её изучать на предмет улик, ему позволили на неё взглянуть. Единственное, что ему удалось выяснить, — это то, что Ганнибал сам нарисовал цветок — dianthus barbatus — на обложке. Уилл не слишком беспокоился, хотя Алана и Марго решили на всякий случай переехать в другой дом. Гидеон хмыкает себе под нос. — Нехорошо. Может быть, он решил двигаться дальше. Нашёл себе нового многообещающего психиатра. Он усмехается. — Да, наверное. — О, я просто шучу, Грэм. Доктор Лектер никогда не забудет о вас. Уилл легко улыбается. — Это очень лестно, доктор Гидеон, но я почти уверен, что сейчас у него и без меня хватает причин для беспокойства. Гидеон пожимает плечами и возвращается к своей книге. — Если вас это успокаивает. Уилл качает головой и уходит. — Приятно было поболтать, доктор Гидеон, — бросает он через плечо. — Мне тоже, мистер Грэм! Его следующая остановка — камера Адама Рейна. В отличие от Фарли Портлока, против которого Алана Блум вела кампанию по снятию обвинений, чтобы его перевели в другую больницу — мистер Рейн вряд ли когда-нибудь покинет это учреждение (теперь правильно переименованное в Балтиморскую государственную больницу для пациентов группы повышенного риска). Расследование побега Ганнибала Лектера выявило недостатки в системе безопасности и повально неправильное использование средств под управлением Фредерика Чилтона. Однако ситуация значительно улучшилась с тех пор, как доктор Блум возглавила больницу. Чилтон не последовал совету ФБР и в последний раз был замечен на борту самолета, летевшего на Багамы. О нем уже несколько месяцев никто ничего не слышал. — Здравствуйте, мистер Рейн, — мягко здоровается Уилл, опускаясь на колени перед его камерой. Мужчина средних лет поднимает голову и ставит на пол двух кукол, с которыми играл. — Привет! — весело говорит он. — Мы устраиваем танцевальную битву. — Он показывает на темноволосую куклу. — Митч побеждает, но Стефани не сильно отстаёт. — Да? — Отвечает Уилл, ублажая мужчину, как маленького ребенка. — А кто решает, кто победит? — Я, конечно, — заявляет Рейн, снова поднимая кукол и заставляя их болтать ногами. Он кивает головой. — Митч и Стефани. Это ведь имена тех кукол, которых тебе показывал твой отец, не так ли? — Марионетки, в которых верил Адам Рейн, не смогли спасти его отца во время ограбления. Те, что он пытался воссоздать в человеческой плоти. Рейн горбится при упоминании отца. — Я не хочу говорить об этом, — говорит он так, словно чуть не плачет. — Эй, все в порядке, — шепчет Уилл. — Нам не обязательно это делать. Мне кажется, это здорово, что ты можешь использовать эти имена, когда играешь. Рейн хлюпает носом. — Доктор Блум сказала, что это не вина Митча и Стефани. Она сказала, что они не могли двигаться без папиной помощи. — Совершенно верно, мистер Рейн. Вы знаете, почему они не могли двигаться? Плечи Рейна дрожат, и он полностью отворачивается. — Нет! Вы скажете, что они не были настоящими, но они были! Они были моими друзьями. — Он заливается слезами и начинает раскачиваться взад-вперед. Уилл печально опускает брови. — Мне очень жаль, мистер Рейн. Я не хотел вас расстраивать. Вот, доктор Блум разрешила мне принести кое-что. — Он лезет в свою сумку с книгами, достает маленький красный подарочный пакет и проталкивает его через решетку. Рейн всхлипывает, но протягивает руку, чтобы открыть его, и зачарованно выдыхает. Он достает два крошечных костюма — синее платье и черный смокинг — и кладет их рядом со своими куклами. — Это для них? — удивленно спрашивает он. Уилл улыбается. — Да. Теперь вы можете одевать их для танцев. — Он забирает подарочный пакет обратно, пока Рейн отвлекается. — Я вернусь утром. Может быть, они устроят для меня шоу. Рейн кивает, уже раздевая Митча. — Спасибо. Им очень нравится. — Всегда пожалуйста. Видя, что мистер Рейн снова погружается в свои фантазии, Уилл встает и уходит. Он направляется к комнате, которая когда-то была кабинетом Фредерика Чилтона. Дверь открыта, и слышно, как доктор Блум разговаривает детским голоском. — Да, Марки, ты должен съесть всю свою морковку, прежде чем тебе дадут печенье. — Она поднимает палец, когда видит, что он входит, и бросает на него извиняющийся взгляд. Он на мгновение оглядывается вокруг и видит, что в отделанной заново комнате вместо многочисленных мелких наград Чилтона висит с полдюжины картин, нарисованных Маркизом Верджер-Блум. В кабинете теперь теплее и не так стерильно, как раньше. — Я тоже люблю тебя, милый. — Она чмокает в трубку и вешает трубку, слегка покраснев. — Извиняюсь. Срочная помощь с ужином. Он улыбается. — О, все в порядке, — успокаивает её Уилл. — Я отдал мистеру Рейну кукольную одежду. Кажется, ему очень понравилось. Она вздыхает. — Хорошо, это все, что мы можем для него сделать. Повреждение мозга оказалось гораздо серьезнее, чем предполагалось вначале. Есть некоторые признаки регресса. Я начинаю думать, что нам на всякий случай стоит проконсультироваться с неврологом. Уилл хмурится. — Неужели все так плохо? — Мы ничего не узнаем, пока не проверим. Я запишусь на прием к доктору Сатклиффу. — Она роется в каких-то бумагах на своем столе. — О, куда же я положила его визитную карточку? Уилл бросает взгляд на ее компьютер. — Можно попробовать написать в больницу, где он работает, чтобы узнать номер. Она останавливается и кивает. — Хорошая идея. Спасибо, Уилл. Он бросает взгляд на ее стол, пока она быстро печатает электронное письмо в больницу Хопкинса. На стопке бумаг лежит распечатка с сайта, который он слишком хорошо знает. Первая жертва Билла найдена! Доктор Блум прослеживает его взгляд, и быстро откладывает распечатку в сторону. — Джек Кроуфорд привез сегодня утром. Очевидно, теперь есть и четвертая жертва. Уилл кивает, все еще глядя на то место, где мгновение назад лежала размытая фотография раздутого тела. — Я слышал, что он вернулся на свою прежнюю работу. Она хмурится. — Вернулся. Я думаю, что после того, как Белла… умерла… они пересмотрели его кандидатуру на эту должность. Единственная разница в том, что теперь он работает под началом Мириам Ласс. — Вероятно, из-за общественного резонанса, — рассуждает Уилл. — Теперь, когда Ганнибал вышел из тюрьмы, они думают, что будут в большей безопасности, если человек, который поймал его в прошлый раз, будет работать над делом. — В том числе. — Она кивает головой. — А еще есть Буффало Билл, — легкомысленно говорит он. Она потирает виски. — О, пожалуйста, не надо, Джек уже был здесь и спрашивал мое мнение. — Это его способ спросить меня, что я думаю, — усмехается он. Она вздыхает.  — Да. — Они нашли еще одну жертву? — Уилл, — безнадежно говорит она. — Я обещаю, что не буду вмешиваться, но мне не помешает взглянуть. — Он слабо улыбается ей. Она молчит с минуту, а потом достает распечатку. — Если ты считаешь это необходимым. Он берет ее и смотрит на фотографию. Образ очень печален. Девушка не старше Уилла, пухленькая, хотя большая часть её тела, вероятно, распухла от воды. На шее у нее пятнистые синяки. На коже ног есть светлые пятна — это значит, что она каким-то образом отслоилась. Бев рассказывала ему о том, что происходит с трупами. На вид это так же отвратительно, как и звучит. Учитывая, сколько времени потребовалось, чтобы найти ее… — Он привязал к ней что-то тяжёлое? Доктор Блум нерешительно кивает. — Должно быть, она была для него особенной. Доктор Блум закрывает глаза и встает, чтобы посмотреть в окно. — Уилл, пожалуйста, я знаю, что ты хочешь как лучше, но я действительно не хочу думать об этом прямо сейчас. Он моргает, глядя на нее, затем прячет распечатку в сумку. — Прошу прощения. Она пытается улыбнуться, но улыбка выходит кривой. — Я все понимаю. Как проходят твои занятия? — Достаточно хорошо. Трудно поверить, что мне придётся ещё пять лет провести за учёбой. — Ты получишь диплом раньше, — предсказывает она. — У тебя достаточно опыта. — Благодаря вам, — говорит он, бесконечно благодарный ей за то, что она позволила ему работать волонтером в больнице. — Ты мне очень помогаешь. — Я просто говорю с ними. — Он пожимает плечами. — Иногда это всё, что им нужно. — Она снова выглядит смущенной, но тут же приходит в себя. — Иди домой, Уилл. Тебе еще учиться надо. — Да, — говорит он, собирая свои вещи. — Я ещё заскочу до начала занятий. Она бросает взгляд на его сумку с книгами. — Завезёшь профиль? Он снова пожимает плечами. — Вы бы предпочли, чтобы я отнёс его Кроуфорду и он уговорил меня поехать на место преступления? Она фыркает. — Ладно. Пока я могу быть посредником, но тебе все равно придется с ним поговорить. — Я подожду, пока получу диплом и хорошую репутацию, чтобы защитить себя. — Уилл улыбается и уходит, пытаясь показать, что не хочет, чтобы она волновалась. Она, конечно, продолжит переживать, но он все равно пытается ее утешить. Закончив на сегодня, Уилл направляется домой. Теперь он живёт один. Страховка его отца плюс сбережения от его бизнеса гарантировали, что с правильным распределением бюджета он никогда не будет голодать. Дом, который он снимает, маленький, всего один этаж, и немного обветшалый, но до его нового университета всего двадцать минут езды, а до больницы — чуть больше тридцати. А ещё он окружен одной из немногих зеленых зон в Балтиморе. Он любит город, но иногда ему приятно побыть одному. Он может включать музыку так громко, как захочет, и не беспокоиться о том, что соседи шпионят за ним. Он даже подумывает завести собаку. Когда он приезжает домой, на улице уже темнеет, и температура быстро падает. Он торопливо входит в дом, закрывает за собой дверь, вешает пальто и направляется в спальню. Его комната — спокойная обитель, с бирюзовыми стенами и деревянным полом. На прикроватном столике рядом с кроватью стоит фотография в рамке, изображающая его отца, мать и трехлетнего сына. Они почти похожи на настоящую семью. Он ставит сумку на стол, достает ноутбук и подключает его к зарядке. — Давай посмотрим, что ты задумал, — говорит Уилл, изучая распечатку, пока его ноутбук загружается. Девушка на фотографии — Фредрика Биммель — явно какое-то время пробыла глубоко под водой. Странно, потому что две другие жертвы Билла были найдены плавающими в открытой воде, освежеванными и выставленными на всеобщее обозрение всего через несколько дней после их исчезновения. Тот факт, что он решил на время скрыть её под водой, кое-что значит. Он проводит пальцами по фотографии. — Ты был почти добр к ней. Это правда. По сравнению с его более поздними убийствами, удушение и посмертное сдирание кожи выглядят почти милосердно. Его последнюю жертву забили до смерти молотком. Каковы бы ни были первоначальные намерения Билла, он приобрел вкус к насилию. Уилл качает головой, снова прокручивая детали и распечатывая еще несколько фотографий, прежде чем лечь спать. Он спит недолго, а потом просыпается от кошмара сразу после полуночи. Он много работал над постройкой своего дворца памяти, но иногда, когда он видит сны, опасные мысли все еще проскальзывают в его голову. Сейчас ему приснились отваливающиеся полоски его собственной кожи и безликий человек с молотком, нависший над ним. Уилл по темноте ковыляет в ванную, снимает рубашку и берет полотенце, чтобы вытереть вспотевший торс. Он бегло осматривает свою спину, не в силах удержаться — хочет убедиться, что вся его кожа на месте. Уилл плескает в лицо водой и подумывает о том, чтобы не ложиться спать снова, но решает не делать этого, — он не хочет завтра ходить как в воду опущенный. Чтобы немного занять себя, он направляется к письменному столу в комнате, включает лампу и берет записи, сделанные им по делу Буффало Билла. Уилл знает, что ему не следует этим заниматься. Кошмары — это только начало. Скоро он начнет говорить голосом убийцы, думая о том, что было в голове мужчины, когда он заносил нож. Он знает, что ничего хорошего из этого не выйдет, но не может удержаться. Фредрика Биммель, его первая жертва, но все же третья найденная. Он закрывает глаза. Маятник качается. Я знаю ее. Она для меня особенная. Вот почему я привязал к ней груз, чтобы никто ей не мешал. Уилл снова открывает глаза. «Значит, ты её знал? А она тебя знала? Вы были друзьями?» Он хватает свой блокнот и переворачивает чистую страницу. Фотографии разложены рядом, и когда он начинает записывать новую информацию, он мельком смотрит на повреждения жертв — кожа аккуратно разрезана и снята после смерти, всегда в разных местах. Похоже на кусочки мозаики. Он замирает, держа ручку над бумагой, и прокручивает эту мысль в своей голове, затем хватает фотографии и подносит их к окну, щурясь в тусклом лунном свете. Мне нужен ещё материал, чтобы всё село идеально. — О боже, — шепчет Уилл, кладя фотографии на стол. Он быстро делает заметки, сжимая ручку так крепко, что у него сводит руку. — Создание костюма из кожи — Может быть физически изуродован или считает себя таковым — Возможно, он трансгендер или считает себя трансгендером (учитывая, что он использует женскую кожу) — Знал Фредрику Биммель (возможно, любил ее) — Проконсультируйтесь с психологами, специализирующимися на расстройствах гендерной идентичности и обследовании для смены пола — Ищите пациентов, которые были отвергнуты из-за нарушений, не связанных с полом — Почти наверняка это история жестокого обращения — Ищите людей, которые специализируются на пошиве одежды или шитье (изготовление одежды) Он удовлетворённо перечитывает свои записи. Он подумывает немедленно позвонить Джеку Кроуфорду, но решает этого не делать. Утром он отдаст свои записи доктору Блум. Он не хочет, чтобы Кроуфорд подумал, будто Уилл сожалеет, что не пошел в криминалистику. Он обожает психологию. Он любит помогать людям в больнице. Это заставляет его чувствовать, что он делает что-то хорошее. Через несколько минут он снова ложится в постель и закрывает глаза. Он уже начинает засыпать, когда чья-то рука зажимает ему рот. Его глаза открываются в шоке, адреналин пронзает тело, когда Уилл видит блеск ножа в темноте, прежде чем тот молниеносно погружается в его живот. Он задыхается, выгибая спину. Боль еще не накрыла его, но он знает, что скоро это случится. Уилл всхлипывает. — Ш-ш-ш, — успокаивает мягкий голос. Он узнал бы его где угодно. Уилл бросает взгляд вправо, и он видит тень, нависшую над его кроватью. — Все в порядке, Уилл. Не двигайся. У тебя сейчас шок. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Через мгновение ты почувствуешь легкое головокружение, а затем сонливость. Не сопротивляйся. Всё будет мягко, словно ты скользишь в теплую ванну. Он чувствует, как тепло растекается по его телу, согревая простыни. «Это моя кровь», — вяло думает он. «У меня идет кровь. Ганнибал ударил меня ножом». Он чувствует вкус предательства на своем языке, и следующая мысль поднимается откуда-то из самого темного уголка его сознания. «Я думал, мы друзья». Его рука поднимается — так медленно — чтобы коснуться лица Ганнибала. Он все еще ничего не видит, зрение становится размытым, перед глазами всё темнеет, пока он умирает, тихо истекая кровью. Ганнибал с шумом втягивает воздух, когда Уилл дотрагивается до него. — Поразительный мальчик. Я восхищаюсь твоим мужеством. Ганнибал убирает руку со рта Уилла и проводит большим пальцем по его щеке, ловя слезу. — Пожалуй, я съем твое сердце. Уилл вздрагивает, просыпаясь с придушенным криком, затем откидывает одеяло и смотрит на свой невредимый живот. Он тяжело дышит, смотрит на часы и понимает, что, должно быть, снова заснул. Сейчас чуть больше четырех утра. Он потирает лицо и со стоном вытягивается на кровати. — Проклятие. — Он лежит молча, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Он щиплет себя, чтобы убедиться, что на этот раз не спит, чувствуя себя глупым ребенком из-за того, что так взволновался из-за кошмара. Он уже почти готов встать с постели, когда чья-то рука снова прижимается к его губам. Его глаза резко распахиваются. Ганнибал стоит у его кровати, держа в руке нож, как и во сне. Доктор растягивает губы в улыбке, когда их глаза встречаются. — Здравствуй, Уилл.