Симон. Новая глава

Он взбежал по широкой мраморной лестнице, миновал двустворчатые прозрачные двери и попал в банкетный зал. У прогуливающегося мимо официанта похитил с подноса бокал и вышел на лоджию, чтобы собраться с мыслями, осмотреться и из прочих вычленить нужный силуэт. Теплый воздух насыщал аромат сирени и гардении. Под легкое техно гости выпивали, общались и курили, повсюду сновали официанты. Симон позволил себе перевести дух, попивая золотистую жидкость из бокала на длинной ножке. Но как он ни старался отвлечься, мысль о несоответствующей случаю обуви возвращалась снова и снова. «Найки» были слишком уж не в стиле выбранного на скорую руку прикида, и этого Симон себе простить не мог. Дух Милана витает в воздухе, дух высокой моды, а он опоздал из-за задержки рейса, так ещё и в «найках», пусть и классических. Всего полчаса назад Симон закинул в гостиницу вещи, едва приняв душ, натянул более менее немятую футболку и надел приобретенный днём ранее в Лондоне светлый костюм из батиста в англиканском стиле. Вызвал такси, автоматически сунул ноги в кроссовки вместо оксфордов. Он сделал еще глоток, замечая среди прочих нужный силуэт. Тонкие бретельки платья на хрупких плечах, струящиеся тёмные волосы, прямой пробор. Цветовая гамма её вечернего туалета напомнила рекламу Dior. Он поставил пустой бокал на поднос пробегающего мимо официанта и взял курс на цель. Кира уловила движение на периферии, но не успела обернуться, Симон уже поцеловал её, мазнув губами по щеке. — Черт, Симон… — Я всё-таки добрался, — шепнул ей на ухо, слегка перекрикивая музыку. Показ от кутюр женской коллекции в Милане прошёл мимо, потому что в середине мая чересчур враждебный грозовой фронт и оттого сбои в расписании авиалиний. — Выглядишь соблазнительно. — А ты в кроссовках? — Это всё спешка, — он забрал бокал из её руки и пригубил. — Где все наши? — Многие уже на куда более веселой вечеринке. Я решила тебя дождаться. — А здесь чем плохо? — Не люблю техно и весь этот официоз. — Сказала дочка владельца ювелирного дома. — У хороших девочек дурные привычки. — Мне можешь не рассказывать. — Легкий ветер прошелся по террасе.  — Холодно? — погладив её плечи, Симон предложил пиджак, но Кира отказалась. — Лучше обними. Просьба не смутила, они дружили уже почти год, как раз со времен её первой недели моды в Нью-Йорке, и многие из окружения не сомневались, что они вместе. Он обнял её со спины, продолжая обсуждать планы на вечер, когда вдруг увидел то, отчего током прошило. — Нужно позвонить Хлое, — решила девушка, накрывая руками его руки на своих предплечьях. Но Симон не слушал, он всматривался в темный силуэт у самого края балкона. Разворот плеч, движение рук, и прикуривает этот, кто бы он ни был, склоняя голову в сторону. — Что за?.. — Симон всматривался, до боли напрягая глаза, пока подруга разговаривала по телефону. Всматривался и не верил, ощущая иррациональный страх и трепет от гипотетической возможности встретить его случайно на одном из таких приёмов. А уже два года прошло. И самое гнетущее в этом — осознание собственной беззащитности всего лишь перед ощущением, намеком прошлого. А силуэт приближается и обретает цвет: кожаная куртка, белая футболка под ней, черные джинсы. Кто-то, очевидно, с корабля на бал. И дальше Симон не видит, потому что жмурится так, будто уголек от той самой сигареты попал в глаз, потому что это — не он. Никогда не он. Мужчина поравнявшись с ними, останавливается, зажимая сигарету зубами слегка, точно так же… — Всё нормально? — спрашивает Кира, чувствуя, насколько жестче стало кольцо рук, в котором она грелась. Симон смотрит вновь: вблизи это совсем другой человек. И легче не становится. Подсознание продолжает подкидывать сюрпризы в самые неподходящие моменты. Просто переглючило, всему виной рост и… И ещё что-то в нём. — Алекс — Симон, Симон — Алекс, — говорит Кира быстро, видно, что не хочет тратить время на представление. С этим парнем подруга ведет себя резко. Тон Симону не нравится, так Кира разговаривает только с бывшими, фанатами и лже-подругами. Она говорит, а Симон оценивает оппонента, пытаясь понять, кто же он, этот Алекс. Элегантный? Едва ли. Скорее спортивный, быстрый. Нравится? Нет. Категорично, будто прошлому в отместку. Интерес вызывает все же, но только по одной причине, курит он так же, а ещё щурится. Симон не может перестать разглядывать его: прямой ровный нос, слишком короткие, чтобы определить цвет, волосы, губы средние, верхняя слегка приподнята, что абсолютно не сочетается с напряженным выражением глаз и… Шрамами? Два неглубоких ожога: круглый — на виске, а второй вдоль скулы. Парни с такими ожогами губки не накачивают, а значит у этого Халка от природы такой чувственный рот. Симон не может понять — сексуально оно или противоестественно отталкивающе. А Алекс смотрит только на девушку, разговаривает сдержанно, мало и тихо, на все его реплики она огрызается. Симон перехватывает руки на её предплечьях крепче, будто подбадривая, а потом начинает замечать сходство, только уже не с Максом, а с Кирой. А ведь она всем говорит, что у нее от природы такие губы — ни пластики, ни инъекций. Он проверяет дальше: сходство есть и в форме лица, разрезе глаз. Брови у Киры другой формы, оно и понятно. — Так это твой брат? — не выдерживает, потому что любопытный по вине всё той же природы, но раскованный от второго бокала. — Брат, — подтверждает тяжелым вздохом Кира. Парень зажимает сигарету зубами снова, языком перекатывая её на другую сторону. Симон замирает. Нервничает? Нет. Злится и больше не дергается, уже видел эту мимикрию. И ему интереснее становится за ним наблюдать. «Ну давай еще раз, ещё раз получится?» — Не знал, что у тебя есть брат, — будто на рожон лезет. — Потому, что я не говорила. Брат-Алекс ухмыляется, но не весело, а раздраженно, отворачивается, ища пепельницу. У него едва заметная морщинка меж бровей, и на вид ему лет двадцать шесть. По тому, как куртка обтягивает бицепс, понятно, что со спортом Брат-Алекс дружен, если не сказать больше, а именно, что он профи в каком-то виде боевых искусств или что-то в этом духе. Так Симону кажется. Брат подруги чем-то обеспокоен, ему не по душе здесь, нет, не неловко, а противно… что ли, будто дышать трудно. — Алекс по работе в Милане оказался, и я пригласила его на показ, чтобы понимал, чем именно я занимаюсь, — она выделяет интонацией «именно». И Симону становится понятна суть конфликта — брату не нравится род деятельности его сестры. Значит один из тех, кто думает, что модельный бизнес синоним проституции. «А жаль, внешне он все же ничего». И тут Алекс, наконец, оживает, напускает на себя дружелюбия: — Ты зря так. Мне понравился показ. — Я рада. Нам ехать нужно, — обращается уже к Симону. — Хлоя ждет внизу. — Я думал, мы поужинаем вместе сегодня, я завтра улетаю, съёмки закончились. Я говорил тебе, — вклинивается брат снова. — Алекс, бога ради, ты считаешь, я не понимаю, зачем ты здесь? А вот это уже грубо. И Алекс злится. Он молчит, лицо не выражает ничего, только плотнее смыкаются челюсти. Симон видит, как на висках проступают вены. — Как хочешь, — только и говорит, голос бесцветный, не понять даже тембр. Брат ловит взгляд Симона и рикошетит его недоумевающий своим… Враждебным? — И чем ты занимаешься, я в курсе, — бросает напоследок обидное, прежде, чем уйти. «Да что происходит»? — Симон отводит взгляд. — Бывай, — она поднимает руку, будто дает пять и, встав полубоком, снова лезет в мобильный. — Это грубо, — шепчет Симон ей на ухо. — Пожалуйста, только не осуждай меня. — Вы в ссоре? — Нет. — Тогда что? — Потом. Хлоя ждет. И тут Симона окатывает, кажется, волной — красной, липкой и холодной. Заливают английский костюм из бокала, который после падает на пол и разбивается вдребезги. Но Симон этого не видит, потому что смотрит, как на его светлом пиджаке расползаются красные пятна. Кире чудом не досталось. Развеселившиеся гости извиняются, поднимая споткнувшуюся подругу. Им жаль, но что поделать? А Симону хочется плакать, и на глаза действительно наворачиваются слезы. — Пиздец, — прикладывая салфетку к его груди, Кира пытается помочь, но красные пятна расцветают и на ней. — Это просто… — Симон обескуражен. — Вечеринка. — Как я поеду? — вопрос риторический. — Мне в отель нужно. — Блядь, — понимая, что они и так непростительно опаздывают, девушка судорожно прикидывает варианты. Она оборачивается, Алекс всё ещё здесь, стоит к ним спиной, тоже от телефона не отлипает. Интересно, он пропустил всё представление с винным омовением или, не впечатлившись, продолжил куда более интересный разговор. — Эй! Брат не слышит или делает вид. Кира загибает кверху кончик языка и свистит, у неё получается привлечь внимание не только парня, но и доброй половины гостей. — Симона не подбросишь? Тут недалеко. — Это лишнее. Я такси вызову. — Перестань, тогда мы вообще никуда не успеем. Симон перехватывает на груди руки, пряча испорченную ткань, наблюдая, как брат с сестрой переговариваются снова. «А он терпеливый», — решает Симон, покидая вечеринку. Хлоя ждет у парадного в такси, Кира прощается, целуя Алекса в знак благодарности. «Надо же, как быстро мирятся, да и ссорятся тоже», — думает про себя Симон. Он единственный ребенок в семье и ему не понять их отношений, только голова разболится. — Угораздило тебя, — Алекс впервые за вечер смотрит на него. Шрам на щеке в свете уличной иллюминации значительно заметнее. Симон не понимает, к какой категории отнести его внешность. — Со мной такое бывает, хотя уже давно ничего подобного… Пересекают парковку и идут дальше. — А где твоя машина? Алекс, не ответив, останавливается у небольшого, сперва незаметного байка. Блестят чёрным и хромом изгибы, он должно быть, красивый, только в этой эстетике Симон ни черта не смыслит. — Так мы на этом поедем? — недоверчиво оценивая мотоцикл, спрашивает Симон. — Что за пренебрежение? — Алекс улыбнулся уголком рта, добавляя: — Это «Триумф Бонневиль». — Это не пренебрежение. Я раньше никогда на таких не ездил. — Вот и покатаешься, — Алекс смотрит, не скрывая улыбки. Зубы у него ровные, белые и даже на вид острые. Он улыбается открыто, и больше не кажется злобным Халком. Симон рассматривает его внимательно, как невиданное природное явление, слегка склонив голову к плечу, пытаясь нащупать что-то внутри себя, схватить ускользающую эмоцию, которую он пока несмело определяет, как… Влечение? И Алекс не выдерживая взгляда, отводит свой. А Симон всё прикрывает пятна на одежде, пытается понять, где он не там свернул и чем вообще закончится этот вечер. — У меня даже есть шлем, для твоей безопасности, — не заметить двусмысленность в его словах сложно. Но Симон делает вид, что не выкупает пошлых намёков. Алекс про себя делает ставки: «Мальчик сноб или ханжа, а может, просто тупой, хотя с такими глазами… и губами некоторые недостатки могут сойти за достоинства». — А это обязательно? Много вариантов можно выдать, и сарказм так и рвется с языка, но Алекс больше не позволяет себе шутить, не хочет задевать: — Обязательно, не сомневайся. — Ну ладно. Только знаешь? — Что? — он смотрит вопросительно и понимает, что они уже очень долго здесь что-то невнятное выясняют. — Я весь мокрый и липкий и тебя испачкаю, это точно, если сяду сзади, — он размыкает руки и демонстрирует ущерб. Пиджак пострадал меньше, а футболку действительно хоть выжимай. И он молчит, ожидая не пойми чего: то ли соскочить решил и действительно вызвать такси, то ли приглашения. Алекс не отвечает, роется в сумке, закрепленной на байке и достает обычную серую толстовку с капюшоном. Симону она велика размера на два, это видно сразу, но вздыхает парень с облегчением. Поездка в сухой, пусть и не по размеру толстовке — лучше той же самой поездки в мокрой одежде через весь город. Он забирает кофту, откладывает вещь на сидение, сам отворачивается, снимает пиджак, а потом футболку. Алекс наблюдает, находя его стеснение забавным. Взгляд задерживается на обширной татуировке на тощей спине, кожа парня на ветру покрывается мурашками. Одевшись, Симон поворачивается. Робеет от чего-то и говорит: — Спасибо. А то я начал мерзнуть. С языка практически слетает колкость, но Алекс затыкается, желание пропадает язвить. Что-то происходит, брат Киры пока не понимает, что именно, но общаться в своей манере с другом сестры не получается. — Не за что, — только и отвечает. Помогает застегнуть ремешок под подбородком. Симон говорит адрес отеля, в котором остановился. И усаживается позади. — Не стесняйся. Давай ближе, — говорит через плечо. И Симон двигается, сжимает края его куртки, типа «сделал всё, что мог». И слышит, как цокают языком. Брат Киры обхватывает его запястья и тянет на себя так, что приходится впечататься в его спину всем торсом, а руки сцепить на животе под курткой, чтобы не стеснять движения. — Вот так. Я не буду сильно гнать. Симон кивает молча. Алекс убрал подножку и завел мотор, от рычания которого по телу разошлась вибрация, такая мощная и глубинная, что Симон начал опасаться, что у него встанет. Поёрзав, он сел удобнее. — Нравится? — Если у меня встанет, это от вибрации, так для справки… — Спасибо, что предупредил, — то слова не вытянешь, а то «встанет» у него. — Поехали. Первый поток воздуха забрал дыхание, а дальше была только скорость и ощущение полета. Они мчались по пустой трассе, как казалось Симону, навстречу смерти. Он вжимался сильнее в чужую спину и пытался, что-то сказать, но Алекс явно его не услышал бы, а на крик при таком страхе банально не было сил. Симон был уверен: эта поездка станет последним, что он сделал в жизни. В какой-то момент Алекс сбросил скорость, чтобы Симон не сломал ему ребра, визит в дежурную больницу сегодня не входил в его планы. В черте города, соблюдая скоростной режим, двигались уже медленно, но Симон мало что понимал. — Приехали. — Они остановились у сквера напротив отеля. Симон едва мог двигаться и тем более выдавить из себя хоть слово. — Понятно, — пока гонщик освобождал его от шлема, парень пытался начать дышать, сердце колотилось в горле, он все еще не был уверен, что они добрались живыми. — Ты обещал не гнать. — Я и не гнал. Это средняя скорость, — Алекс всматривался в побелевшее лицо, понимая, что, должно быть, реально переборщил с экстримом. — Плохо? Парень отрицательно качнул головой. — Ноги онемели, встать не могу. — Посиди, я не спешу, — он положил руки на его бедра и начал слегка растирать, чтобы привести в тонус. — Тогда какого черта ты так мчался? А вот и первые вспышки гнева, значит, приходит в себя. — Ты куда-то опаздывал? Или я не прав? Симон прикрыл глаза, облизав пересохшие, белые губы, психические резервы были исчерпаны, на злость не осталось, более того, он совершенно не чувствовал, как чужие руки всё ещё массируют его онемевшие мышцы. — Тебя точно не тошнит? — Точно, — он пытался вспомнить, какое сегодня число, чтобы больше никогда не выходить в этот день из дома. — Скажи, и давно вы встречаетесь с моей сестрой? Непонимающе моргнув: — Кто? — Вы. — Я и Кира? Нет-нет. Мы не пара. — Странно, она сказала, что будет там со своим бойфрендом. — Кто? Кира? Алекс терпеливо ждал, не прекращая легкие поглаживания. — Кира. — У неё нет бойфренда, уже приблизительно полгода. — Тогда почему она так сказала? — Ты неправильно всё понял. Мы друзья. И я никак не могу быть её бойфрендом, потому что девушки меня не привлекают, и Кира это знает. — В смысле не привлекают? — В сексуальном плане. — Понятно. — Для тебя это проблема? — Не проблема, успокойся. Просто не пойму, почему она врет, — Алекс теперь думал о чем-то своём, а Симон, наконец, ощутил чужие руки на своих коленях, и в контексте сказанного это было странно. Он почувствовал неловкость, ещё раз прогнал их диалог в мыслях и ощутил прилив тепла внизу живота. Дыхание зачастило, губы начали розоветь. Этого ещё не хватало. Он накрыл его руки на своих коленях ладонями, останавливая растирающие движения, и хотел попросить, чтобы Алекс перестал, когда поймал на себе пристальный взгляд. — Мне нормально уже, — получилось сформулировать. Но гонщик будто не понял или делал вид, что не понимает, к чему это он. Всё смотрел в лицо напротив, руки убирать не спешил. Облизав губы, провел ладонями вверх по бедрам, сжав пальцы в этот раз намного сильнее и, опустившись назад к коленям, ослабил хват, спрятал руки в карманы куртки. — А ты точно её брат? — подозрительно спросил Симон. — Вы давно дружите? — Около года. — И она про меня ничего не рассказывала. — Она вообще про родных ничего не говорила. Знаю только, что мама умерла. — Четыре года назад. — Прости, — невольно затронул неприятную и для Алекса тему.— Слушай, мне идти нужно. Спасибо, что подвез… быстро. Алекс усмехнулся: ещё и благодарит. — Не за что. В руках у Симона были вещи и телефон. — Я толстовку через Киру передам? — к себе он малознакомого брата подруги приглашать точно не собирался. — Окей, — коротко бросил Алекс.— Запиши мой номер, на всякий случай. Вдруг с Кирой помощь понадобится. — С чего это вдруг ей должна понадобиться помощь? — А вы точно близкие друзья? — Достаточно. — Записывай.