Из тьмы приходит утро

Не бечено!       Гарри вошел в хижину. Он увидел перед собой кровать, край ножки, торчащий из-под нее, отметину, которая могла быть кругом, начерченным на полу..       А затем он почувствовал, как мощная магия обрушилась перед ним, по бокам и сзади, и дверь захлопнулась и запечаталась сама собой. Гарри напрягся. В некоторой степени рассчитывая на силу своей магии, он не думал, что кто-то еще встанет позади него, чтобы помочь.       «Ты не одинок, - выдохнул голос в его голове, но звучал он рассеянно. - Все это.. кажется таким знакомым…»       Затем Гарри услышал пронзительный, холодный смех, который ему мерещился, пока он держал пергамент, но это был знакомый голос, который произнес:       - Держи его. Танец вот-вот начнется.       Гарри почувствовал, как магия обволакивает его, обхватывая так крепко, что он не мог двинуться. Вне себя от ярости, он наблюдал, как Сириус выходит из-за кровати, глаза его широко распахнуты и совершенно безумны, а улыбка странная. Сердце Гарри заколотилось и застряло в горле, а голос его собственных мыслей прошептал: «Это был не Питер. И никогда им не был».       Гарри обнаружил, что не может двинуть даже головой, когда попытался пошевелиться, но он все еще мог говорить.       - Почему, Сириус? - прошептал он. - Я думал, теперь ты в своем уме, после того как золотому украшению удалось укротить твои мысли.       Сириус прищелкнул языком и приподнял украшение перед собой.       - Бедняжка Поттер, - сказал он почти узнаваемым голосом. Голос принадлежал Сириусу, но интонации принадлежали кому-то другому, Гарри понимал это. - Хочешь сказать, что сам еще не догадался? Я был так уверен, что ты догадаешься. - Сириус постучал палочкой по золотому украшению. - Finite Incantatem!       Украшение дернулось и задрожало, а затем замысловатые иллюзорные чары на нем растаяли. То, что оказалось под чарами, висело на конце цепочки и было тяжелым и золотым, но, несомненно, это был не тот усыпанный рубинами шар, который Сириус носил уже несколько месяцев. На его месте оказался медальон с проржавевшей застежкой, помеченный витиеватой буквой S, которую Гарри узнал после нескольких мгновений пристального разглядывания.       Знак Слизерина.       И теперь, когда медальон был свободен от того, что, должно быть, было мощными заклинаниями, скрывавшими его магию так же, как и форму, Гарри мог это почувствовать. Он гудел, почти рычал, излучая холодную ауру. Это было похоже…       Медальон был похож на дневник, который Гарри вел в прошлом году, тот самый, в котором содержался фрагмент или воспоминание о Волдеморте.       У Гарри перехватило дыхание.       Сириус с нежностью посмотрел на медальон, слегка покачав головой. Когда он поднял глаза, Гарри увидел в его улыбке Тома Риддла, хотя интонации были не совсем такими, как у Тома Риддла, и не такими, какие Гарри слышал из уст Волдеморта, когда тот сражался с ним в теле Квиррелла.       - Этот медальон много лет пролежал среди сокровищ Блэков. Они и не подозревали, что он у них есть. А потом твой старый крестный, в поисках оружия, которое он мог бы использовать для тренировки твоего драгоценного брата, нашел его и подобрал. - Сириус усмехнулся, и его смех, как и его улыбка, был не таким, каким должен был быть. - И я освободился. По крайней мере, в его голове.       «Тот мой ночной кошмар, - подумал Гарри. - Что-то маленькое уничтожило Сириуса, и боль, которую я почувствовал, когда это произошло. В конце концов, это была не крыса. Это была часть Волдеморта, поглотившая последнюю свободу разума Сириуса».       Сириус встретился взглядом с Гарри и неприятно улыбнулся.       - Ты, конечно, догадался, что я - часть Волдеморта, но не тот шестнадцатилетний мальчик. Я обладаю его сорокалетним опытом. И я гораздо опытнее, чем был Том Риддл, я думаю, ты понимаешь, и гораздо более здравомыслящий, чем мое последнее воплощение. - Гримаса отвращения пробежала по лицу Сириуса. - Я должен буду уделить особое внимание тому, чтобы найти и убить его, когда завершу этот ритуал, - пробормотал он.       И тогда нам придется сражаться с двумя Волдемортами.       Эта мысль так ужаснула Гарри, как мало что другое могло бы напугать. Он начал бороться с путами всерьез, его магия рвалась и билась, стараясь вырваться. Но путы держали его неподвижно, и Волдеморта-в-Сириусе, казалось, совсем не беспокоила его борьба. На самом деле, тот склонил голову набок, выглядя слегка озадаченным, пока внезапно не щелкнул пальцами:       - Ах, да, - произнес он. - Ты не выиграл эту игру. Ты не предвидел всех моих действий. Ты не догадался о медальоне, и ты не догадался, что я собираюсь сделать, как только ты приедешь сюда. Ну, в самом деле, Гарри. - Из всего, что Сириус делал до сих пор, Гарри ненавидел детский, игривый тон, который приобрел его голос, такой же неприятный, как и худшие послания, написанные на пергаменте. - Тебе следовало это сделать. Я был так добр, что сказал тебе об этом.       Он посмотрел на что-то с другой стороны кровати.       - Кричер!       В поле зрения появился домашний эльф. Гарри почувствовал, как его лицо исказилось от отвращения. Существо было очень потрепанным, со спутанными волосами, свисающими вокруг его лица, и выражением, полным подобострастного обожания, когда оно смотрело на Волдеморта снизу вверх.       - Чего желает хозяин Блэк? - спросил Кричер. - Хозяин Блэк, ставший истинным наследником госпожи, чего-то хочет?       - Передвинь этого мальчишку на место в круге, - приказал Волдеморт, обходя кровать. Гарри заметил, что он сильно наклонялся влево, и понадеялся, что это указывает на слабость, которой он мог бы воспользоваться. Мерлин знает, как ему нужно хоть что-то. - На то самое место, которое я показывал тебе раньше, и имей в виду, и ни на дюйм вправо или влево.       - Хозяин Блэк очень добр к Кричеру, позволяя ему участвовать в важных ритуалах, - сказал домашний эльф, кланяясь в пояс и вцепляясь в руку Гарри ногтями такой длины, что выступила кровь. - Кричер не подведет хозяина Блэка!       Он потащил Гарри вокруг кровати, и теперь Гарри мог полностью видеть комнату. На полу был нацарапан круг, нарисованный какой-то густой жидкостью, которая, по мнению Гарри, не была похожа ни на кровь, ни на чернила. Кричер осторожно поставил его, все еще безнадежно связанного, на ближнюю сторону круга, наступив на свисающее с кровати покрывало.       С другой стороны кровати лежал Коннор. Он уже очнулся, его лицо было пепельно-серым, а полные ужаса глаза устремлены на Сириуса. На мгновение они метнулись к Гарри, и Гарри увидел, как ужас в них на мгновение сменился шоком. Затем выражение сменилось на отчаяние, и Коннор отвернулся, слезы текли по его лицу.       Гарри почувствовал, как часть его сжалась от жалости. Однако это была только часть, остальная его часть принимала к сведению тот факт, что Коннор может двигаться, и думала, что это может быть важно.       «Я тоже здесь, с тобой», - напомнил ему голос в его голове.       «Ты можешь что-нибудь сделать?» - спросил Гарри, наблюдая, как тело его крестного наклонилось и собрало в кучу несколько мелких предметов. Там был нож, думосбор и какой-то завернутый в ткань предмет, с которым Волдеморт обращался более бережно, чем со всем остальным.       «Я не знаю, - несчастным тоном произнес голос. - Я не могу заглянуть в его мысли - по большей части. Но есть часть, которую я могу прочитать, и эти мысли не имеют смысла. Они мечутся и размышляют как остановить Волдеморта. Это не имеет смысла, не так ли?» - Голос звучал так, словно обращался к Гарри.       Гарри сглотнул. То, что он собирался подумать, звучало безумно и отчаянно, но если бы был хоть малейший шанс… «Сириус? Могут ли эти мысли в голове Волдеморта принадлежать Сириусу?»       Голос издал вопль, похожий на тот, когда они путешествовали во времени.       «Да! Точно! Спасибо тебе, Гарри! Это он! Там, внутри, есть часть его, все еще живая и здравомыслящая! - Голос стал озадаченным. - Но тогда я не понимаю, почему он не нападает. Почему он просто ждет?»       «Я не думаю, что Волдеморт знает, что он там, иначе он не позволил бы ему остаться, - решил Гарри. - Он ждет наилучшего момента».       Часть Гарри надеялась, что так оно и было, и что Сириус не превратится в труса, неспособного снова встретиться лицом к лицу с тем, что он натворил. Но поскольку все, что он мог сделать, это ждать, он решил, что с таким же успехом может ждать и надеяться.       - Знаешь, ты доставил мне много хлопот, - непринужденно продолжил Волдеморт, поворачиваясь и осторожно ставя перед собой завернутый в ткань предмет. - Я не мог решить, как лучше всего отомстить тебе, даже когда я знал, что получаю обратно тело, благодаря твоему дорогому крестному отцу. Я напичкал уши твоего брата ядом, чепухой о том, что слизеринцы - зло, а принуждение - добро. - Гарри увидел, как Коннор вздрогнул, словно кто-то вонзил в него иглы. Волдеморт, казалось, ничего не заметил, но его улыбка стала чуть более жестокой, так что, возможно, так оно и было. - Но, конечно, ты сам подал мне лучшую идею, или это сделал твой крестный, думая о том, что ты сделал. Поэтому я решил подождать, пока второе пророчество вот-вот сбудется, и воспользоваться шансом отомстить тебе, превратить пророчество в то, что я хотел, чтобы оно значило, и изменить твое восприятие тех, кто всегда помогал тебе.       Он подождал, чтобы убедиться, что завладел абсолютным вниманием Гарри - как будто у того был иной выбор, когда магия вынуждала его смотреть только вперед - а затем резко сдернул ткань с маленького предмета.       Это был темный ящик, сделанный, как показалось Гарри, из тисового дерева, дерева смерти и воскрешения. Несмотря на то, что ящик был не из рябинового дерева, Гарри без труда узнал в нем шкатулку для возмещения ущерба.       - Но... ты не можешь, - сказал он, и это были первые слова, которые промелькнули в его мыслях. - Ритуал правосудия может быть применен только к тому, кто действительно причинил тебе зло.       Волдеморт одарил его широкой, нервной улыбкой:       - О, я думаю, ты причинил мне много зла, Гарри. Но почему ты так уверен, что я буду использовать нейтральную или обычную магию? Я собираюсь использовать магию ритуала. Это то, что удерживает тебя на месте даже сейчас и не позволит ни одному человеку войти сюда. Но я изменю ритуал и удостоверюсь, что он будет делать то, что я хочу, - Волдеморт погладил тисовую шкатулку. - Она снова откроется для меня, в отличие от рябиновой шкатулки, когда я завершу ритуал и заберу твою магию, чтобы впитать твою силу. Ведь в первую очередь, она принадлежит мне.       Он улыбнулся, глядя прямо в глаза Гарри.       - Всегда помни, что именно ты подал мне эту идею, рассказав о том, что ты сделал со своей матерью. - Краем глаза Гарри снова увидел, как Коннор вздрогнул.       Гарри преодолел панику, ужас, чувство вины и спокойно посмотрел на Волдеморта.       - Я поступил правильно, - произнес он. - А ты извращаешь ритуал правосудия в своих собственных целях.       Волдеморт только рассмеялся, как будто его нисколько не смутила неудача запугать Гарри, и повернулся к Кричеру, который отступил в сторону и стоял, склонив голову. - Кричер!       - Хозяин Блэк? - Кричер поднял на него обожающий взгляд.       - Принеси мне нож.       Кричер поспешил подхватить клинок и вложить его в руку Волдеморта. С такого близкого расстояния Гарри смог разглядеть, что рукоять была из черного дерева, а лезвие - из какого-то тусклого металла, который, по его мнению, не был ни серебром, ни сталью. На рукояти, прямо над девизом «Чистота навек», была выгравирована серебряная змея.       - Блэки понимают семью, - тихо сказал Волдеморт, поворачивая нож снова и снова. - Они всегда так поступали, вплоть до этого последнего поколения, когда оба их сына стали предателями, каждый по своему.       Голос в голове у Гарри издал что-то похожее на бессвязный протестующий звук.       - И они создавали магические предметы, которые, безусловно, могли повлиять на семью, - сказал Волдеморт. - Поларис!       Нож задрожал и ожил, подрагивая в руке Волдеморта, которая была рукой Сириуса. Гарри уставился на него. Теперь он знал, для чего был создан этот нож - лезвие, подобное тому, что прислал ему Люциус, способным разорвать узы любви, верности и магии между членами семьи.       Волдеморт шагнул к Коннору.       - Нет, - сказал Гарри. Он говорил достаточно спокойно, но чувствовал, как внутри него закипает ярость, и не удивился, когда его магия вырвалась из под контроля.       Невидимая сила отшвырнула Кричера в дальний конец комнаты, так что тот болезненно заворчал, ударившись о стену. Сириус повернулся, как будто навстречу сильному ветру, который заставил его накрениться еще больше влево, чем когда-либо. Он закрыл лицо одной рукой и прищелкнул языком, издевательски смеясь над Гарри.       - Если бы ты мог остановить это, то сделал бы это в первый раз, когда призвал свою магию, - сказал Волдеморт.       Он поднял голову и начал напевно произносить:       - То, что ты сделал со мной, не может быть прощено. У меня нет ни желания встречаться с тобой на дуэли, ни искать законные способы уладить нанесенное оскорбление.       Гарри почувствовал, как его собственная магия успокоилась под тяжестью гораздо большей силы, вызванной ритуалом правосудия. Тени бешено метались в комнате над очертаниями круга. Волдеморт мгновение наблюдал за ними с улыбкой, затем протянул руку. Это была мозолистая ладонь Сириуса, протянутая к воздуху, но Гарри больше не мог думать о ней как о руке своего крестного отца. Он сомневался, что когда-нибудь сможет это сделать, даже если ему каким-то образом удастся отделить сознания Сириуса и Волдеморта друг от друга. Сириус был одержим Волдемортом в течение нескольких месяцев, и никто этого не замечал. «Должно быть, это сводит Коннора с ума», - смутно подумал Гарри.       - Я требую этого от древних сил, - сказал Волдеморт, - ибо моя воля сильна, а мое стремление к справедливости непоколебимо. - Он сделал два шага по направлению к Коннору и широким взмахом провел Поларисом. Между Гарри и Коннором проявилась мерцающая линия связи, шнур, в виде красного свечения. - С помощью силы, которая исходит от связи между тем, кто причинил мне зло, и его братом, я черпаю магию и волю. Corrumpo castimoniam!       Волдеморт взмахнул и опустил нож.       Гарри закричал, почувствовав, как оковы, о существовании которых он и не подозревал, напряглись, истончились и начали рваться. Коннор закричал в тот же миг, издав звук, будто истекает внутри кровью, и закрыл лицо рукой, по крайней мере, так показалось Гарри за мгновение до того, как его голова откинулась назад, и он почувствовал, как магия покидает его.       Он слышал, как Волдеморт повторял каждые несколько мгновений, его голос был ровным, и непрекращающимся как дождь:       - Corrumpo castimoniam! Corrumpo castimoniam!       Разум Гарри перевел заклинание, хотел он того или нет - Я оскверняю чистоту.       Гарри почувствовал, как магия извивается, брыкается и кричит. Магия ритуала правосудия внезапно попыталась улетучиться, как будто ритуал почувствовал опасность неправильного использования.       Гарри рывком открыл глаза и увидел темно-красный свет, исходящий от связи между ним и Коннором, атакующий тени, которые танцевали над кругом. Сам круг ожил в то же мгновение, вспыхнув бледно-серыми завитками, которые неприятно напомнили Гарри о серебряном огне в Вальпургиеву ночь. Волдеморт пустил в ход свою собственную магию, держа медальон Слизерина над головой и повторяя заклинание снова и снова.       Украденная магия Гарри, украденная магия Коннора, собственная темная сила Волдеморта - всего этого было слишком много для ритуала. Гарри почувствовал, что природа ритуала исказилась, почувствовал, как изменилась сама атмосфера в комнате. Теперь тени, которые приседали и бочком подбирались к нему, выглядели темными, но не так, как если бы они вспыхнули красно-золотым светом, как это было с тенями его собственного ритуала правосудия. Круг пылал. Хватка, охватившая тело Гарри, была не просто крепкой, не давая ему пошевелиться до тех пор, пока не свершится правосудие, но и активно жестокой, сдавливающей его кожу, как цепи.       Гарри пошатнулся. Он чувствовал, как горячие слезы текут по его щекам, и хотя Мерлин знал, что ему есть о чем поплакать, он понял, что оплакивает потерю чистоты танца. Волдеморт не мог изменить природу ритуала правосудия ни для кого другого, ни навсегда, но в этой хижине умерло что-то древнее и прекрасное. Волдеморт извратил намерения ритуала и вернул его к жизни в виде волочащегося трупа, готового собрать цену, которую он запросил с невинного. Это было неправильно. Это было скверно и отвратительно.       Гарри встретился взглядом с Коннором. Он знал, что его брат был потрясен, ранен и напуган сверх всякой меры..       Нет, это было не так. Гарри мог догадаться об этом по выражению его лица, но он больше не знал этого, как всегда было раньше, с первого взгляда. Это была связь, которую разорвал Волдеморт, связь между Гарри и его близнецом, о существовании которой Гарри даже не подозревал.       На этот раз гнев охватил Гарри без всякого предупреждения. Гарри запрокинул голову, сбрасывая тяжесть, которая ее венчала, и закричал, впервые после прошлогодней бури высвобождая всю силу своей магии.       Хижина содрогнулась. Стены в одно мгновение превратились в лед, и Кричер превратился в застывшую статую между одним шагом и следующим. Гарри почувствовал, как ритуал сковывает его, но ему было все равно. В тот момент он ничего так сильно не хотел, как убить Волдеморта, и когда тело Сириуса пошатнулось и накренилось влево, казалось, его желание исполнится.       Но Волдеморт мгновенно пришел в себя и сделал небрежный жест. Магия Гарри успокоилась, его лед превратился в воду. Кричер вздрогнул, когда лед на его теле треснул, как ореховая скорлупа, и бросил на Гарри злобный взгляд. Волдеморт усмехнулся голосом Сириуса, смех был холоднее, чем раньше.       - Я очень рад видеть, что твоя магия так сильна, Гарри, - весело сказал он. - Мне доставляет удовольствие представлять, что я буду делать, когда эта сила станет моей.       Гарри уставился на него прищуренными глазами. На мгновение он задался вопросом, куда делся его страх, а потом решил, что это не имеет значения. Он почувствовал свою магию. Она была связана, но что-то шевелилось под поверхностью, и он знал, что есть одна вещь, которую он мог бы сделать, и это могло бы сработать. Ключевое слово, в этом было «мощь». Он не мог быть полностью уверен, что у него получиться, особенно когда ритуал правосудия, каким бы извращенным и нарушенным он ни был, вероятно, все равно помешает ему использовать какую-либо магию, чтобы сбежать, так же, как это помешало Лили сделать это, когда Гарри применил его к ней.       Волдеморт отложил Поларис и взял думосбор. Он мгновение вглядывался в него, глаза Сириуса были задумчивыми, какими они были всякий раз, когда он говорил о прошлом, затем покачал головой и отложил его в сторону.       - Нет, - сказал он, как будто обращаясь к кому-то другому. - Не думаю, что для этого настало подходящее время. И если есть что-то, в чем я умнее как самого себя, так и своего шестнадцатилетнего «я», так это то, что я понимаю, когда придет подходящее время.       Он повернулся и улыбнулся Гарри.       - У нас будет достаточно времени, чтобы показать тебе правду, когда я лишу тебя твоей силы, - сказал он. - А пока, прежде чем мы начнем обнажать истину, у тебя есть какие-нибудь вопросы?       Ритуал ослабил свою жестокую хватку на подбородке и щеках Гарри, и он смог говорить. Он на мгновение сжал челюсти, не сводя глаз с Волдеморта, а затем сказал:       - Я не понимаю, почему ты хотел, чтобы я узнал второе пророчество.       Волдеморт пожал плечами:       - Чтобы ты, конечно, потерял всякую надежду. Ты ведь знаешь, что там сказано, что ты убьешь своего дорогого крестного?       Гарри напряженно кивнул. Он слышал рыдания Коннора, доносившиеся с кровати, но не мог отвлечь свое внимание от Волдеморта, чтобы утешить брата. Сейчас у него просто не было на это времени.       - Я хотел, чтобы ты поразмыслил над этим, - сказал Волдеморт и широко улыбнулся. - Точно так же, как я хотел, чтобы ты думал, что это Питер пишет тебе, чтобы разрушить твою надежду. Всех твоих страданий недостаточно за то, что ты сделал со мной.       - Тебе то какое дело? - Гарри зарычал, оттягивая время. Ему нужно было набраться как можно больше сил, прежде чем нанести удар, и трезво оценить свои возможности. Под всеми сковывающими слоями ритуала его магия двигалась, но он знал, что если просто высвободит ее сейчас, Коннору будет так же больно, как и Волдеморту. - То, что я сделал, было с твоим прежним «я» и Томом Риддлом, а не с тобой.       - Я бы стал намного могущественнее в тот момент, когда освободился, если бы не ты, - сказал Волдеморт, впервые перестав улыбаться. - И мне никогда бы не пришлось утруждать себя организацией этого ритуала. - Он покачал головой. - Тебе придется заплатить за те неудобства, что ты мне причинил.       Он повернулся и щелкнул пальцами.       - Кричер!       - Хозяин Блэк, - ответил домашний эльф, поспешно шагнув вперед.       - Помоги мне раздеться, - сказал Волдеморт и протянул к нему руки Сириуса.       Кричер, кланяясь и трепеща, начал стаскивать с него одежду. Волдеморт оглянулся через плечо на Гарри.       - Все, что я написал тебе в письме, было чистой правдой, - небрежно сказал он. - Сириус предавал тебя в течение нескольких месяцев, всякий раз, когда присутствие моего прежнего «я» в его сознании становилось для него невыносимым. А потом он нашел меня в этом медальоне и был настолько глуп, что надел его, чтобы посмотреть, что медальон сделает. И это был его конец. Ему удалось противостоять или подорвать попытки моего прежнего «я» причинить тебе вред; например, он решил послать ту змею, потому что знал, что ты змееуст и у тебя был неплохой шанс остановить ее. Пауки были моей идеей, хотя я всего лишь хотел, чтобы их яд ослабил тебя. Именно тогда я понял, что полностью контролирую это тело и разум. Сириус не смог возразить, когда я выбрал пауков. - Волдеморт улыбнулся.       - Так это ты писал письма Люциусу Малфою, - сказал Гарри.       - Только последнее, - Волдеморт пожал плечами, и мантия соскользнула с его груди. - Сириус написал те, что были раньше, когда давление проклятия, а также уговоры Фенрира Грейбека и Уолдена Макнейра стали слишком сильными. Представь себе, Гарри, твой крестный мог освободиться от проклятия задолго до того, как я овладел им, однако он был слишком горд, чтобы кому-нибудь рассказать о своей одержимости.       Коннор снова всхлипнул. Гарри подозревал, что барьеры в его сознании рушатся, делая его уязвимым для всевозможных истин.       Кричер почти полностью стянул мантию с Волдеморта.       Гарри подавился вдохом. Из левого бока Сириуса росла серая шишка, мягко пульсирующая в узорах света и тьмы. Это было похоже на яйцо, или, по крайней мере, в основном на яйцо, поскольку часть его, очевидно, все еще находилась под кожей Сириуса. Оно блестело от густой влаги, достаточно темной, чтобы походить на кровь, но, очевидно, это была не она. Гарри бросил взгляд на круг. Теперь он знал, чем он был начертан.       - Все будет готово через минуту. - Волдеморт погладил непрозрачный бок яйца. - Твоя магия позволит мне вылупиться из нового тела. Тогда я устрою так, что твой крестный умрет от твоей палочки, покажу тебе правду и уйду. - Он посмотрел на Гарри, склонив голову набок, когда Кричер осторожно опустил его в середину круга.       - Знаешь, что я сделаю в первую очередь, Гарри? - выдохнул он.       Гарри с каменным выражением лица уставился на него.       - То, что я уже сделал с Северусом Снейпом, было лишь частью того, что я сделаю с ним, когда мы здесь закончим. - Глаза Волдеморта сверкнули. - Он не только предатель, он осмелился помогать тебе. С него заживо сдерут кожу, дюйм за дюймом. Есть заклинания, которые могут это сделать. Я не оставлю на нем ни клочка кожи, кроме той, на которой будет моя Темная Метка, и нанесу Метку на каждый дюйм его лишенной кожи плоти. Метка сохранит ему жизнь, но она также предотвратит любую исцеляющую магию.       А после я отправлюсь за теми, кого ты так любишь - за юной грязнокровной ведьмой и мальчишкой Малфоев. Я думаю, что у грязнокровки может быть довольно быстрая смерть, сначала всего лишь несколько сломанных конечностей и увечий. В конце концов, она действительно помогла тебе узнать второе пророчество и косвенно сыграть в мою игру. А вот Драко Малфой.. - Глаза Волдеморта теперь стали дикими. - Он останется жив и пойдет со мной. Я буду отправлять его обратно к отцу, по частям, в течение многих лет. Проклятие Прометея отлично подойдет для этого.       Гарри невольно вздрогнул. Проклятие Прометея обновляло каждую часть тела в тот момент, когда ее отрезали, подобно тому, как печень Прометея обновлялась каждый день после того, как ее съедал орел. Мысль о Драко, страдающем, неспособном умереть, чуть не заставила Гарри пустить в ход свое лучшее оружие прямо сейчас. Но он удержался и тихо спросил:       - Что ты сделаешь с моим братом?       Волдеморт взглянул в сторону Коннора.       - Ну, я ведь тренировал его последние три месяца, - сказал он. - Было бы стыдно позволить такому хорошо обученному и прирожденному игроку пропасть даром. Империо сможет устранить все его упрямые моральные установки, и тогда у меня будет последователь, искусный в Темной магии.       Гарри спокойно кивнул. Это было то, что ему нужно было услышать. Это дало ему последнюю каплю гнева, в которой он нуждался, чтобы действовать так, как он должен был, и дало обещание, слабую надежду, что если он потерпит неудачу здесь, то Мальчик-который-выжил, возможно, все же останется рядом с Волдемортом и однажды сразит его.       Если же он потерпит неудачу.       Я не собираюсь проигрывать.       Волдеморт поднял одну руку.       - Mors Mordre! - отчетливо произнес он.       Над его головой появилась светящаяся зеленая Темная метка, отбрасывающая искры в центр круга. Магия испорченного ритуала напряглась в ожидании, и Гарри предположил, что Волдеморт молча обратился к ней.       Волдеморт развернулся к нему лицом с той же слабой улыбкой на лице.       - Я возьму с тебя плату, - сказал он, - виру за все, что ты сделал со мной, одно извинение за другим, сделанное в тех выражениях, которые я избрал. Мы произведем обмен, и все будет кончено. - Его улыбка задрожала. - А последнее заплатит за все.       Магия ритуала потянулась вниз, и Гарри увидел, как огромная рука, на этот раз болезненно темно-серого цвета, потянулась к его телу, чтобы забрать его магию.       Гарри высвободил свою способность поглощать магию.       Она прогрызала себе путь изнутри, сквозь слои ритуалов и связующих заклинаний Волдеморта, поглощая всю мощную магию, которая довлела над ней. Она поглотила все помехи, и Гарри почувствовал, как его тело наполнилось приливом силы, когда вся эта магия передалась ему взамен. Гарри сосредоточился. Он хотел освободиться от наложенного заклинания и остановить Волдеморта, взорвать серый нарост, появившийся у Сириуса на боку.       Волдеморт взревел бессловесным звуком протеста и сосредоточенно закрыл глаза. Болезненно-серая рука придвинулась немного ближе к Гарри.       Гарри представил свою силу в виде змеи и заставил ее выползти перед ним, пожирая все на своем пути, раскрывая челюсти все шире и шире. Хватка на его теле внезапно ослабла, и он упал на пол. Он чувствовал, как сила вокруг него дико бурлит, пока змея ела и ела, поглощала и пожирала, хватала и рвала, а Гарри неуклонно становился все более и более могущественным, чувствуя, как у него глаза вылезают из орбит.       Незаметное движение в стороне отвлекло его. Гарри моргнул, увидев, как серая крыса метнулась вдоль стены, перекатывая перед собой лапами тонкую палочку. Гарри узнал Питера, принесшего с собой свою волшебную палочку.       Магическая змея начала поедать серый комок в боку Сириуса, и Гарри поперхнулся. Ему казалось, что он тонет в грязи. Впервые ему пришло в голову, что поглощать Темную магию, возможно, не очень хорошая идея.       - Нет! - закричал Волдеморт и снова пропел заклинание: "Corrumpo castimoniam!"       Гарри почувствовал, что ритуал начинает бороться с ним. Это все еще была могущественная магия, сильнее его магии, даже несмотря на все, что он сейчас проглотил. Болезненная серая рука сформировалась заново и потянулась к нему. Гарри почувствовал холодное прикосновение ее пальцев, похожее на прикосновение летящих ножей.       Затем его змея развернулась и набросилась на магию Коннора и Питера, а Кричер прыгнул Гарри на спину с шипящим рычанием.       Гарри упал на колени, пытаясь оттащить домового эльфа. Это не сработало. Его магия бешено вращалась вокруг него, выходя из-под контроля. Гарри пытался сдержать ее, не дать поглотить магическую силу Коннора или Питера. С таким же успехом он мог бы попытаться остановить водопад. Сила бурлила в нем, бесполезная, как этот водопад, для того, кто хотел только выпить. Он не мог ни остановить это, ни совладать с собой.       Грязные пальцы нашли и сомкнулись на его горле, а ногти вонзились в него. Гарри попытался вложить силу в свои руки, чтобы оторвать их, и почти полностью лишил Коннора магии, и чуть не пропустил серую руку испорченного ритуала. Он задохнулся, всхлипнул и отстранился, пытаясь решить, что же ему следует сделать - рискнуть и убить Кричера, рискнуть и истощить магию своего брата или Питера, рискнуть и полностью лишиться магии и позволить воскреснуть Волдеморту...       «Он делает это!»       Гарри услышал голос у себя в голове, его ясные, звенящие интонации пробивались сквозь всю прочую чепуху, отчаянный водоворот страхов и планов. Он заставил себя поднять глаза, когда голос позвал его:       «Посмотри на Волдеморта! Смотри, смотри, смотри же!»       Волдеморт схватился за голову, которая дико тряслась. Его глаза выпучились, и, казалось, на его лице было два разных выражения одновременно.       Гарри сдержал свою магию, чтобы снова не поглотить магию Коннора, и оттолкнул Кричера, чтобы тот снова не разорвал ему горло, и крикнул: «Что происходит?»       Голос ответил сразу же:       «Сириус атакует! Сириус сражается! Это то, чего он ждал, на что он тратил все свои силы! Я вижу его, как огромного черного пса, бросающегося на волка! Он борется с ним, он топит его, он возвращает свой рассудок..»       Нащупывающая рука Волдеморта внезапно наткнулась на палочку Сириуса, и Гарри подумал, что тот поднимет ее и ударит по себе. Затем его пальцы свело судорогой, и он отбросил ее в сторону. Гарри предположил, что одно из его «я» не хотело рисковать тем, что другое воспользуется этим.       И Гарри знал, что в конце концов Волдеморт победит. На его шее висел медальон, а Волдеморт был искусным легилиментом. Это могло закончиться только одним единственным способом.       Да, победить можно только так.       Понимание пророчества хлынуло в голову Гарри, и он почувствовал себя спокойнее, чем когда-либо за долгое время, даже когда его магия дико рвалась из оков, становясь сильнее с каждой проходящей секундой, по мере того как он поглощал все больше и больше, и это, в свою очередь, подпитывало способность поглощать все больше и больше. Еще и еще, снова и снова. Гарри резко свистнул, и это привлекло внимание змеи. Гарри подсказал ей, насколько мощной должна быть магия в медальоне на шее Волдеморта.       Его магия рванулась вперед и схватила медальон - и да, это было знакомо, та же сила, которую Гарри поглотил, уничтожив дневник. Магия разорвала медальон, прокусив его, пируя, насыщаясь. Гарри услышал крик Волдеморта.       А потом на него посмотрели глаза Сириуса, и это были глаза его крестного, на мгновение блеснувшие печалью и извиняющимся выражением.       Гарри использовал немного своей магии, чтобы отправить Кричера в свободный полет, а затем крикнул:       - Питер! Подкати палочку ко мне!       Он почувствовал как палочка легла ему на ладонь. Не было никаких сомнений, что Питер принес ее для него, намеревался использовать против Волдеморта, и Гарри было немного жаль разочаровывать его.       Гарри незаметно перебросил волшебную палочку Сириусу.       Он услышал писк Питера и вопль Коннора, но они ничего не поняли. Ни один из них не понимал. Ни один из них не был обучен боевым искусствам так, как Гарри, и ни один из них не понял пророчество так, как Гарри понял его в тот момент, наблюдая, как Сириус ловит палочку Питера и встает.       Его лицо уже мерцало, показывая признаки возвращения Волдеморта. Но, как оказалось, Сириус все-таки успел произнести шесть слов:       - Прощай, Гарри, - он слегка улыбнулся, и посмотрел в другую сторону. - Прощай, Коннор.       Его взгляд снова устремился вперед, остановившись на палочке, которую он держал. Гарри увидел в его глазах яркое гриффиндорское мужество, храбрость перед лицом смерти, за которую другие факультеты считали их сумасшедшими.       - Avada Kedavra.       И когда вспыхнул зеленый свет, убивая Сириуса, убивая Волдеморта вместе с ним, когда Сириус умер от палочки жертвы ритуала, Гарри обрушил свою магию и с помощью Редукто разбил тисовую шкатулку Волдеморта на куски.       Ритуал правосудия изменился в последний раз и вырвался на свободу. Магия, более могущественная, чем магия Гарри, вернула его собственную магию обратно в его тело, сожгла круг, разорвала в клочья серый нарост, появившийся из бока Сириуса, поглотила Темную Метку и извергла себя на тело Кричера, пока домашний эльф не превратился в мешанину мелких окровавленных кусочков, уничтожая все, что имело к ритуалу отношение и было использовано для того, чтобы ограничить его и совершить несправедливость. Змее Гарри пришлось извергнуть большую часть силы, которую она проглотила. И Гарри обнаружил, что может контролировать то, что осталось, до тех пор, пока он с полной решимостью думает о том, чтобы никому не причинять вреда.       Танец прервался, исковерканное заклинание Волдеморта прекратилось, и хижина содрогнулась в последний раз, когда ритуал закончился. Тело Сириуса тоже задрожало, слабый луч красно-золотого света ласкал его. Гарри кивнул, когда свет погас. Ритуал желал убедиться, что правосудие больше не творится, и там уже больше ничего было.       «Последний платит за все», - подумал Гарри.       Затем свет погас, а они остались - Питер, скорчившийся, как крыса, в углу, Коннор, рыдающий возле остатков круга, и Гарри, стоящий на коленях на полу с кровью на шее - в полной тишине.