Минута Слабости

      Всё небо было покрыто темными тучами. Чернильно-черные облака грузно наслаивались друг на друга, закрыв собой и так уже тусклое солнце. Могло показаться, как земля тонет в бесчисленных лужах красной и вязкой жидкости. Стойкий запах железа тяготил души и без того обреченных на смерть мучеников. Уставшие, но продолжавшие выполнять свою «работу» с удовольствием, своеобразные «палачи», демоны прочесывали мёртвую землю, после боя пропитанную кровью.       Здесь боролось два отряда. Отряд Ригатоны, молодой, но кровожадной и тщеславной девы с красными, как рубин глазами. Она вела за собой орду до безумия преданных Богу ангелов против другого, не менее ужасного извечно серьезного и бездушного Демона Йосафлейма. Бездушным он был прозван из-за своего холодного равнодушия, как к страданию врагов, так и своих подопечных. Йосафлейм мог без проблем оставить его умирать, если того потребуют обстоятельства и не будет соблазняться перед искушением добить полуживого Ангела. Он был безразличен к любому роду оскорблений в свой адрес и не реагировал на провокации противника, что делали его практически безупречной куклой в чьих-то руках.       Однако, каким бы бесчеловечным его не называл народ, он был не совсем таковым. Пару самых близких ему соратников могла видеть его постоянную мрачность не только как апатию ко всему окружающему, а также и как скорбь по умершим. Он часто бродил в пустынных землях между черных деревьев и погрузившись в мысли мог легко исчезнуть на несколько часов из дворца. Впрочем, пока он исправно выполнял свои обязанности, это мало кого волновало, в частности и Дьявола.       Никто и никогда не видел его поражений, будь то сражение или мелкий спор. Либо их просто не оставалось в живых, либо их не было. А потому и сам Демон из личной выгоды поддерживал этот статус. Он не болел и не показывал своих ран надеясь на свою мощную регенерацию. Сразу после сражений он мог пропасть оставив за собой кого-нибудь за главного. Чаще всего Демон скрывался в какой-нибудь пещере и оставался там, пока раны не затянуться до той степени, которую можно будет терпеть и возвращался на поле боя.       Так было и в этот раз. Ригатона, недаром была одним из сильнейших, после Водаса и Щербета, предводителем. Она была невероятно изобретательна и находчива, а потому смогла утащить за собой почти весь отряд Йосафлейма со своим не столь многочисленным, и остаться в живых. Прямо сейчас она с выжившей частью отряда укрывшись за близлежащими горами, строила стратегию наступления. По расчетам Демона, она должна была атаковать на рассвете и поэтому ему нужно было восстановиться, так как он принимал в них самое активное участие и не только как стратег.       В этот раз, какая-то везучая лучница, которую окликали «Гророй», смогла подцепить его стрелой и просекла навылет в бок, к тому же осталась в живых. Ригатона же поставила себе твёрдую цель убить Йосафлейма. Она было воистину чудовищным Ангелом и потому беспощадно рвала перед собой, прикрываясь телами не только демонов, но и укрываясь за живыми ангелами.       Йосафлейм ударил по стене пещеры от чего та немного осыпалась мелкой крошкой. Чёрт, она была действительно талантлива раз рана до сих пор не затянулась к тому же и смазана ядом. Он опустился возле самой дальней стены от выхода и накрывшись плащом погрузился в глубокую думу, которая часто помогала как придумать ходы к победе, так и зажить ранениям. В этом состоянии он прибывал достаточно часто и в это время он ходил с таким выражением лица, которое может заставить многих струхнуть и отложить свои вопросы на потом.       Также, немаловажен факт того, что он почти никогда не спит, а лишь дремлет с открытыми глазами. Но в этот раз всё пошло иначе. Рассечённая кожа отдавала ужасной пульсирующей болью и занимала все мысли и поэтому, как только она стала заживать, появилось дурманящее чувство облегчения и Демон, склонив голову на камне, заснул.       Прошло два часа с конца битвы, но никто не бросался на его поиски, так как это было как минимум невозможно и к тому же, Йосафлейм всегда появлялся в тот момент, когда был нужен и никогда не бросал свой отряд, доводя его к победе.       В неровном свете заката лежащий подле Демона меч сверкал как отлитый золотом. Он лежал тихо, точно мёртвый и ничем не выдавал своего присутствия. По бледному лицу пробежала дрожь и красные глаза блеснули янтарём в цвете заходящего солнца. Он приподнялся и свёл брови. В нём проснулись смутные сомнения. Было тихо, но бывает иногда та тишина, которая всем своим молчанием предсказывает что-то ужасное. Его взгляд упёрся в ближайший камень и потемнел, магическим зрением он ощупывал территорию вокруг себя и пещеры и хоть не заметил ничего такого, что должно было бы его беспокоить, насторожился еще сильнее.       Своим тонким и не только магическим слухом, он как будто слышал шелест листьев в пещере, хотя никакого шелеста не могло быть в ближайших километрах, по причине отсутствия любых живых растений. Он поднялся и немного пошатнувшись подошёл к выходу из пещеры. Солнце клонилось к заходу и одаривало всё вокруг пронзительно яркими жёлтыми лучами. Такое случалось крайне редко, так как в большинстве своём светило было тусклым и едва ли освещало землю днём. Йосафлейм отвлекся от своих мыслей и задержался на закате. Затем он развернулся и вошёл назад. Но в эту минуту в нем копошилась некоторая другая боязнь, совсем другого рода, и тем более мучительна, что чувствовал он не только безосновательную тревогу, но и почти ужас перед чем-то, а предчувствие никогда его не подводило, а потому он вошёл в глубь и потянулся за мечом. Которого не оказалось.       Он щелкнул пальцами и блеклым ядовито-зеленым огнём осветил пространство вокруг. Камни отбросили жуткие ломанные тени. Йосафлейм скользнул взглядом и отвёл руку назад к рапире. Она была не такой надёжной как меч, так как была очень тонка, но получше голых рук.       Вдруг нечто обрушилось на голову демона словно тяжелый камень, ноги дали трещину и тело внезапно отяжелело. Точно к земле прибило цепями, мог даже показаться звон железа. — Тц! —       Он резко и неестественно сильно выдохнул, вокруг заискрилось, руки упёрлись перед собой, и демон круто поднялся на обе ноги, отскочив в сторону. Место, откуда он только отошёл, практически разорвало. Воздух быстро охладел. Сзади снова что-то приблизилось, не успел Демон обернуться как мощный удар опустился ему между лопаток. Его откинуло к другой стене. От спешки прыгнул без разбега и проскользнул под еще одним ударом. Его бросило прямо поверх камней и резко просекло спину одним из них. Голые руки обожгло чем-то ледяным. Демон тряхнул головой, пытаясь избавиться от белого тумана заволокшего глаза и резко прыгнул назад, выставив перед собой рапиру. — Нг! —       В лицо брызнуло липким и горячим, сразу запахло железом.       Странное чувство слабости всё сильнее пробило Йосафлейма. Голова как будто треснула и тут он понял, это яд. Яд попавший в его кровь через стрелу был долго действующим и невероятно сильный, будто специально предназначенный для него. Он заставил мёртвое тело сдвинуться. Непослушные пальцы перехватили сзади, ноги с трудом поднялись, но тело, замороженное болезненным холодом, не повиновалось.       Где-то совсем рядом опустилось нечто мягкое, походящее на серую ткань. Демон попытался подняться, перехватив рукоять рапиры и выставил перед собой, смутно понимая, что происходит вокруг. Где-то еще ближе прозвучал протяжный, нервный смех. — А ну-ка взгляни на меня! — Демона грубо схватили и силой повернули к себе. Он зашипел от боли. — Ты узнаешь меня? Да, да… Я тот самый Голубоглазый безумец!!! — — Нет… только не ты... —       Когда красный туман перед глазами стал рассеиваться, Йосафлейм отличил перед собой болезненно желтые волосы и пару ярких, практически слишком голубых глаз. Секущий взгляд смотрел прямо и не мигая. Таких чистых и светлых блондинов было не много и в мирное время, а после начала Войны так и вовсе можно было на пальцах пересчитать. А потому сомнений не оставалось, это был Щербет, тот самый, о котором упоминалось ранее, один из самых странных и непредсказуемых воинов стороны ангелов, который буквально дышал в затылок Водасу, первому по силе не считая Бога. Он был ужасен и никак не подходил под понятие «Ангел», парнем был подлым, жестоким и гнилым. Он совсем не стыдился пользоваться самыми извращёнными, низкими и бесчестными способами; убить во сне, отравить, подставить, предать. Любой способ приводящий к победе был использован им, каким бы отвратным он не был. Также, он обожал играть со своими жертвами и не всегда живыми, он мог сначала мучить, затем убить и закинуть искалеченный труп под шумок в лагерь демонов, многие сильные воины и генералы были убиты именно его рукой. Именно сейчас глядя в его безумные глаза и еле быть способным стоять на ногах, Йосафлейм испытывал тот самый ужас, какой испытывает загнанное в угол побитое животное. — Когда ты- Как - —       Паника нахлынула на него с головой, этот трепет, последний раз он испытывал его настолько давно, что забыл, какой он вообще на вкус. Но всё же, Йосафлейм оставался внешне спокойным, хоть и доля испуга оставалась в чертах лица. — О! Так это было неожиданно? — — Как ты меня нашёл? Ведь никакое магическое зрение не видит в пещере, огороженной защитной магией. — — В этом то и вся ваша ошибка, балбес! —       Щербет всегда был таковым, максимально распущенным и расслабленным при разговоре, с кем бы он не говорил, будь то товарищи или вышестоящие генералы, все одно. Даже на поле боя, он свободно разговаривал с теми, из кого вытаскивал кишки или отрезал конечности. Это всегда было не только оскорбительным, но и мерзким. — Вы свято веруете, что не одной лазейки не допустили в своей защите! Продумали план, огородились магией и сидите довольные, не удосужившись даже элементарно. Элементарно! Оглянуться! Вот голову на отсечение дать готов! Если я швырну в тебя своим магическим льдом, то увернешься ты без проблем. Но! Кинь в тебя булыжник не магический и который будет не заметен твоему супер зрению, тут же по тыкве получишь! Скольких я уже так убил? Десяток? Сотню? Тысячу? Две тысячи? — — Да что ты несёшь… —       Естественно, Йосафлейм с каждой секундой злился всё сильнее. От своего практически безысходного положения он был вынужден слушать его не несущий логику бред и более того, понимать, что и деться он никуда не может, пока действие яда «Укус» не прекратится. Да, он уже вычислил название яда и знал, чтобы избавиться нужно переждать тридцать минут от начала его действия. Но как он продержится против одного из сильнейших Ангелов если на ногах, то толком не может удержаться. — Хэй-Хэй! Не прерывай мой монолог! — Он взметнул руку к потолку и выстрелил из руки куском льда прямо в потолок. — В конце концов я распинаюсь тут перед тобой, хотя мог долго не возиться и превратить в кусок льда! А потом, после этого, вдоволь наигравшись выбросил бы твой трупак в реку, чтобы все видели! — Он мечтательно закатил глаза, от чего показался ещё безумнее.       Щербет был известен своими изощренными методами расправы над врагами, а также … своим странным поведением. Он мог без проблем взорваться на поле боя и начать истерить, бить ногами по земле и безумно размахивать своими льдышками как сумасшедший. Разговаривать с самим собой на виду у всех? Да легко. Кричать на камни, нести непонятную ересь и просто смеяться без причины, когда идёт скрытная миссия в лесу, в этом и скрывалась его натура. Он может внезапно, стать ужасно разговорчив, порывист, смешлив, смеясь чёрт знает над чем.       Вот и сейчас, Щербет нёс что-то невнятное себе под нос и уставившись себе в руки, как если бы там был написан текст, он крутился из стороны в сторону и угрожающе помахивал куском льда в руке. Это была его магия, управление льдом и как не крути, он делал это лучше, чем, кто бы там ни был. Казалось бы, лёд не так опасен, как меч или ядовитая стрела, но если уметь так искусно и так изворотливо подходить к этому занятию, как если от этого зависит вся твоя жизнь, то в этом не было равных ему. Он боялся смерти и не скрывал этого вообще. Если он чувствовал, что, хотя бы чуть уступает врагу, то мгновенно выходил из себя и начинал практически реветь, сметая многое на пути. Своих? Да не важно, лишь бы выжить. А выжить, невозможно без победы. — Ха~Хаа…. Что я несу? С кем я вообще говорю и о чём?? —       Йосафлейм, успел за это время выловить окно между действиями яда и поднялся, согнувшись от боли, стоял к нему лицом и с непониманием и жутким презрением смотрел на него, отходя назад. Другого выхода из пещеры не было, да и она сама по себе не была такой глубокой, чтобы надеяться на затяжную игру в кошки мышки. Как только глаза Щербета прояснились, и он уставился на Демона, ему тут же стало не по себе. Он шагнул назад, чувствуя отвращение к самому себе за проявленную слабость. — Интересно… Что с тобой можно сделать? А? Господин извечно серьёзная мина? —       Но воодушевление его могло так же внезапно погаснуть, и он мог бросить незаконченное, но важное дело, или убить свою игрушку без мучений. В большинстве своём это было как Божественное благословение, умереть практически без мучений, однако не в этот раз. Йосафлейму необходимо было продержаться еще около получаса, чтобы избавиться от действия яда. От одной мысли, что может произойти бросает в дрожь, но это Война и каждый день происходят вещи и хуже. Демон скрипнул зубами. — Может заставить тебя улыбаться? —       Неохотно, но Йосафлейм должен признать, Щербет выше его на добрую ладонь, а пышная, не уложенная копна волос добавляла ещё половину. Глаза Ангела холодно блеснули, уловив нотки страха. Демон также это понял со своей стороны и отступил назад. — Ну же! Улыбнись! — Внезапно отчаянно закричал Щербет, опасно вытягивая руки перед собой. — Или мне вырезать на твоём лице улыбку ножом?! —       Йосафлейм почувствовал, как по спине резко прошёл холод и тут же кинулся в другую сторону, закрыв лицо руками. По ладоням полоснуло острым, брызнула кровь. Демон шикнул, чувствую, как его схватили за волосы и потянули назад. — Я всего навсего хочу вырезать тебе на лице улыбку, чтобы ты не казался таким мрачным! Я что, многого прошу? —       Агнец хищно сверкнул зубами и пользуясь своей властью над парнем, подтянул его назад так, чтобы тот уперся в него спиной. Вырываться было бесполезно и более того опасно, отвернувшись в сторону, он попытался скрыть написанный на лице ужас. Длинные патлы светлых волос щекотали шею, пока блондин делал нечто непонятное одной рукой. Другой же рукой, Щербет придерживал жертву в том положении, в котором ему было наиболее удобно и в котором было ужасно отвратно находится второму. — П-прекрати, — наконец не выдержав, заговорил он. — Ооо? Уже сдался? — Задорно стал дразнить пленитель, сжимая руку вместе с пальцами своей жертвы. — А ты покричи, может поможет. —       Шею обдало горячим дыханием и прежде, чем успел бы отстраниться, Щербет, будто давая повод своим словам, впился клыками в кожу. Естественно, Йосафлейм выгнулся дугой и сжал зубы, не выпуская шипение. По ключицам текла кровь, окропив тусклую одежду в яркий алый цвет. Поражающая боль стала распространяться и дальше, вместе с другими укусами. Демону было больше больно не физически, а морально, от буквального унижения. Он никогда и никому не позволял издеваться над собой и предпочитал либо избегать любого конфликта под предлогом занятости, либо сам ломал нападавшего. Но в этот раз не было шанса ни на тот, ни на другой вариант. — Неужто не покричишь? Ради меня? —       Не подходящая к ситуации наивность выводила из себя еще больше. Скрипнув зубами, Йосафлейм дёрнулся в сторону, чем поспособствовал раздиранию собственной плоти от места входа клыков, подобно двум рассекающим ранам. Гордыня Демона не позволяла ему кричать, а потому он молча терпел, отталкивая от себя того, пытаясь вырваться. — Кхм… ну… Так совсем не интересно. —       Ангел последний раз сделал укус ниже ключиц и отстранился, выпустив его из рук. Ноги сломило, подобно току, как ломаются спички, и Демон опустился на колени цепляясь за каменные выступы. Регенерация, направленная на исцеление огромной раны поперек живота, рассеченного удара по спине и сосредоточенная на выведение яда из организма, теперь должна была рассеяться и на более мелкие, что значительно усугубляло положение и увеличивало количество необходимого времени. Конечно, будь это обычные укусы они затянулись в считанные секунды. Однако, Щербет ужасно гордится своей магией и выставляет её везде где только можно, а потому и от любого нанесённого им удара распространялась магия, или лучше сказать проклятие, называемое «Ледяные оковы». Оно почти буквально замораживало и сводило конечности в судорогах как оковами, поэтому и проклятие носит такое название. — Нх… Гм… —       Ангел опустился перед лицом второго и нежно провел по подбородку концами пальцев, принуждая глядеть себе в глаза. — Я тебе нравлюсь? —       Как бы не был напуган, Йосафлейм с отвращением подался назад, даже не пытаясь скрыть своей ненависти. — Что ты несёшь? Ты самый гнилой и мерзкий из всех, кто мне известен. — — В точку! — воскликнул Щербет. — Это мои лучшие качества! —       После первого щемящего действия, сразу же наступала ужасная лихорадка. Голова, руки, ноги, тело, всё что могло ломило от слабости и сводило в коротких припадках. К тому моменту, когда действие яда стало усиливаться, Щербет молча выжидал в стороне хищно размахивая ножом, заставляя лезвие отбрасывать короткие отблески. Как только все силы стали уходить на борьбу с постоянным уроном, Демон опустился на камни всем телом, будучи неспособным даже нормально двигаться.       Голубоглазый плотоядно усмехнулся и отделился от стены, подходя ближе. — Теперь, ты полностью в моей власти! Я имею ввиду целиком и полностью~ Я могу сделать с тобой всё-всё что пожелает моя душа, а ты наверняка наслышан о том, какая она~ Аха-ха-хаа…. —       Йосафлейм злобно покосился вверх и отвел взгляд в сторону, скрывая свою тревогу. — Ты только представь! Всё-всё! С самим тобой! Как же долго я наблюдал за тобой со стороны и думал, думал и гадал, выпадет ли мне такой шанс! — Демон в боязни совершал бесполезные попытки подняться, однако даже переключение регенерации с одного на другое, не давало никакого результата. — Хм…хм…хм… А знаешь что? Может мне дать тебе шанс? Не то у тебя такое грустное лицо, что я прямо плакать захотел… А ты попробуй прожить следующие десять минут в молчании и без стонов! — — . . . — Он немного шатнулся в сторону, чтобы разглядеть холодную ухмылку на лице того. — А… Мне что с того? — — Ууу, ты капец какой смелый! Ну так и быть, я может быть не сделаю того что собирался, ха-ха… Может даже я, еще до такого не опустился. — — . . . —       И вдруг демона ударило в голову, несмотря на непрерывный звон в ушах, это не мешало ему здраво мыслить, а потому, все самые мрачные и тёмные слухи, ходившие между демонами, всплыли в сознании его ярким пятном. Щербет наименее из всех походил на «Божественного посланника» в том виде, в котором привыкли все понимать. Ведь он был мало того, что подлым, так еще и конченным извращенцем, с явным садистским уклоном. И плевать ему было, жив тот или нет, ангел или демон, девушка или не совсем. Ярким пятном вспыхнули памятования его в размытом рассудке и тут демон задвигался с новой силой. — Дьявол! —       Как мог он выругался, сквозь стиснутые зубы. — Дьяяявол… — эхом вторил Ангел издевательски, ловя нотки осознавания в глазах пониже. — Еще какой, Дьявол… Можно даже сказать инкуб. —       Рывком Йосафлейма перевернуло на спину и мутный взгляд его упёрся в смеющееся лицо перед собой. Голубые глаза сейчас сияли особенно безумно. Небесный плутовской взор упал ниже и пользуясь параличом другого, стал медленно, почти дразняще скользит от шеи к ключицам холодными своими длинными пальцами. Пуская волну мурашек, он как бы размышлял, как и насколько сильно надавить? Вроде жалко, а вроде хочется.       Демон с отвращением чувствовал, как холод простирается и ниже. Багровый плащ сполз на камни, оставляя обладателя в пыльном, черно-белом костюме, весь залитый чужой кровью и ярким красным, туго затянутым галстуком. Щербет так и хотел за него зацепится. Хватка на горле ослабла, и красная лента затмила собой свет. — Уверен, ты не против. —       Пока глаза завязывали, он возможно последний раз видел что-либо перед. И этим была эта дикая усмешка на бледных губах и длинные, свалявшиеся от грязи пряди болезненно жёлтых волос. Очи блистали, как клинок под лучами голубого солнца. И свет погас. Ориентируясь на звуки, можно было бы сказать, что совсем рядом, возле лица, находится его лицо. Слышен каждый вдох и чувствуется дыхание на шее. — !!! —       Йосафлейм дёрнулся прежде чем успел понять. Возле мест укусов опустилось что-то теплое и противно мягкое, оно скользило в разные стороны оставляя мерзкий, влажный след за собой. — Что ты- делаешь? — — Играю с тобой, не очевидно? —       Донёсся смешок. Щербет плавно поднялся и облизнул демона, пройдясь по щеке, нисколько не брезгуя ни пыли, ни прочей грязи. Сил в ослабевшем теле демона не хватало даже на такое простое действие как отвернуться. Попытка отвлечься не увенчалась успехом, из-за помутневшего рассудка осознавать что-то кроме того, что происходит здесь и сейчас не выходило. Мёртвую тишину в пещере всё сильнее разбивало движение.