Друзья не бросят. А любимые и подавно.

      — Уверен, что все же стоило уйти? — в который раз неуверенно спрашивал Костя. На душе было как-то странно. Вроде бы вот оно — счастье. Миша снова рядом с ним, лежит на коленях, обнимает. Бросил всех ради него. Но… именно это и заставляет нервно кусать губу.       — Уверен, — мягко отвечает черноволосый, подняв руку и ласково проводя по скуле наклонившегося над ним лица, — я к тебе привык. Очень сильно. Так, что никогда бросить не смогу. Да и самому мне эти игры не особо нравились. Только и успевай хвост в штаны прятать.       — А твои родители? — по прежнему робко спросил волк, с урчанием потираясь об ласкающую его руку, — они ведь тебя любят и очень сильно.       — Я уверен, что с ними все будет в порядке, — тихо прошептал Миша, собираясь убрать руку. Но его ладонь накрыли своей. Какое-то мгновение была лишь тишина. Парни смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Их отчего-то тянуло друг к другу, сближало.       В какое-то мгновение Теросера резко прижали к земле, уткнувшись тому в шею. Ночь глушила тихие всхлипы, что слышал лишь сам оборотень. Он крепко обнял друга, прижимая к себе и успокаивающе провел руками по спине. Мир в это мгновение сузился до одной единственной поляны, костра на ней и горячего тела самого дорогого существа.       — Миш, не хочу отвлекать, но твой член упирается мне в ногу. Может отпустишь? Что тебя так возбудило уже?       — А? — отвлекся Подлёднов. Костя уже давно успокоился, потому смирно лежал, чуть нервно мотыляя хвостом. Кошачий быстро оценил ситуацию и резко отстранился, повернувшись спиной, — да не, ничего. Просто ночь, костер, мы одни… В книгах это всегда заканчивалось… кхм… горизонтально.       — Тем, что обезумевший вервульф съел мага крови? — припомнил одну из сказок Леханов, — вполне горизонтально.       — Почему нет? Оборотень у нас есть. Остался маг крови. Только слишком сильно не кусай, — улыбнулся Теросер, снова поворачиваясь лицом к другу.       — Так сильно не терпится? — изогнул бровь волк, невольно опуская взгляд. А внизу… а внизу у кошака было тесно.       — Ничего не могу с собой поделать, — вздохнул Миша, — я отойду… это… ненадолго…       Но тут же он замер, ощущая, как ему на стояк положили ладонь. Погладили, через ткань, едва заметно сжимая. Потемневший взгляд синих глаз уставился в красно-голубые сверху. Ещё несколько движений и молнию расстегивают, пролазя рукой под намокшую ткань боксеров. Теросер нервно сглотнул, не отводя взгляда от чужих глаз. Так же, как и волк смотрел только на него, по взгляду подмечая где и с какой скоростью лучше провести, чтобы Миша плотно сжал губы, сдерживая стон.       Через несколько минут активных движений черноволосый хрипло выдохнул, излившись в чужую ладонь. Парни переглянулись, одновременно перевели взгляд на «происшествие» и так же синхронно выдали:       — Бляяять…       — Как у тебя вообще до такого голова додумалась? — спросил немногим позже Подлёднов, устало откинув голову на плечо оборотню. Последний уже успел сходить к небольшому озеру неподалеку и помыть руки. Вернулся минут через десять, хотя дорога занимала максимум минуты три. Ясен пень, что он там делал. Вариантов-то не особо и много.       — Не у одного тебя весна в организме, — фыркнул Костя, — вернуться что-ли в твою деревню на ночь?       — Не моя и не вернуться. Я там такую речь заломал, а ты через день пришел с повинной ради отношений на одну ночь? Нет уж, Константин Леханов, только в случае крайней нужды, — патетично провозгласил черноволосый, даже руки в боки упер. В ответ лишь засмеялись, зарываясь ему в волосы.