~*~
— Какой смысл в романтическом отпуске, если мы должны провести его, болтая с Джонсами об их дурацкой ипотеке или типа того? Сэм смотрит на него так, как будто не хочет в этом участвовать. — Я думаю, это как в мотеле с завтраком. — За исключением того, что это ужин? — Дин чувствует особую необходимость указать на это. Брат испускает вздох, который звучит лишь чуть-чуть не так раздражённо, как чувствует себя Дин. — Чувак, я не знаю. Это наверняка одна из тех сентиментальных «общение — это часть социального опыта» штук. Лифт со звоном подъезжает к их этажу, и Дин протягивает руку между дверями, пропуская Сэма вперёд. — Я просто считаю, что если ты платишь больше, то должен иметь возможность избегать людей. — И как же мы поймём, кого ищем, если будем всех избегать? — многозначительно спрашивает Сэм, тыча на кнопку «холл» чуть сильнее, чем нужно. — Старым добрым способом, — презрительно фыркает Дин. — Поймаем кого-нибудь, когда он будет делать что-то подозрительное, а потом скрутим и будем колотить, пока не получим ответы. — Он лукаво кивает. — Проще простого. — Сейчас ты говоришь совсем как папа. — Хорошо. — Господи, Дин, — выдыхает брат. Затем он делает шаг в сторону от него, чтобы прислониться к стене, оборонительно скрестив руки на груди. Дин на секунду замирает, наблюдая за игрой сухожилий на тыльной стороне ладоней Сэма. — Я просто говорю, — наконец продолжает он, — что наше время можно использовать и лучше. — Вот только мы ещё ничего не нашли, хотя у нас был весь день. Он издаёт самодовольный смешок от того, как впечатляюще куксится его брат. — Да, но я же не виноват, что сегодня твоё компьютер-фу не работает. Именно в этот момент двери лифта решают открыться снова — идеальное сопровождение к его насмешке, и Дин ухмыляется. Словно он всё это отрепетировал. Сэм размеренно вдыхает, как будто это всё, что он может сделать, чтобы оставаться вежливым. Дин молча засчитывает это как победу. — По крайней мере, мы знаем схему исчезновений, — говорит брат, выходя на первый этаж. — Но это ничего не даёт. Да. Но на самом деле это и не совсем так. За последние десять лет каждый год пропадают один или два человека, иногда мужчины, иногда женщины, и обычно весной. Это все зацепки, которые у них есть. — У нас ещё целая неделя впереди, Дин, — мягко напоминает Сэм. Он говорит достаточно тихо, чтобы никто не мог его подслушать. — И, может быть, сегодня вечером мы сможем заполнить некоторые пробелы. — Да, да. — Дин идёт рядом с Сэмом, когда они направляются в обеденную зону, их шаги становятся синхронными, как и практически всегда. Это была одна из первых вещей, которая вернулась после небольшого творческого отпуска Сэма. Когда некоторое время назад у их двери появился коридорный отеля, Дин ожидал, что они прогонят парня, и на этом всё закончится, но бодрый мудак оказался раздражающе настойчив в том, чтобы они воспользовались каким-то необязательным ужином как частью их предоплаченного комплекса услуг. Чувак не купился бы на «отъебись» вместо ответа, так что вот они здесь. Дин просто планирует запихнуть себе в рот столько еды, сколько поместится, и страдать всю оставшуюся часть, как только это возможно. Сэм тихонько смеётся себе под нос, как будто ничего не может с собой поделать. Наверное, наслаждается мучениями Дина. Ублюдок. — Знаешь, мы наверняка смогли бы заполнить куда больше пробелов, если бы ты не волочился, как старик, и не вынуждал нас опаздывать почти на час. — Это мой романтический отпуск, Сэмми, — шутливо напоминает Дин. — Я не собираюсь следовать никакому заранее составленному расписанию. — Ты же знаешь, что на самом деле мы здесь не в отпуске, верно? — Это всё семантика. — Нет, — сухо настаивает Сэм. — Нет никакой семантики. Мы на работе. Они входят в столовую прежде, чем Дин успевает закатить глаза на занудство брата. Комната меньше, чем он ожидал, но лучше, чем то, к чему они привыкли, с тёмно-синими коврами, покрывающими пространство, и обоями на стенах, соответствующими декору. — Ха, — говорит он. — Уютненько. Все гости, расположившиеся вокруг длинного дубового стола, поворачиваются в их сторону. Он и Сэм, должно быть, вторглись прямо посередине разговора, учитывая ощутимое затишье, повисшее при их прибытии, но никто, кажется, не слишком беспокоится об этом, когда они идут через комнату. Прямо у края стола стоят два пустых стула, и Дин изо всех сил старается подавить гримасу, вызванную благоразумностью всего этого. — Э, извините за опоздание, — запоздало извиняется Сэм. И это, по крайней мере, разрушает плотину тишины. — Это мальчик, о котором я тебе рассказывала, — сплетничает с мужем пожилая женщина, с которой Дин чуть не столкнулся в вестибюле, с сильным французским акцентом. Он был прав. Креолка. — Тот хорошенький, — говорит она, даже не пытаясь быть скрытной. Дин старается не красоваться от комплимента, чувствуя себя уже немного лучше, но, судя по тому, как Сэм практически пихает его на место, его попытки, должно быть, были слишком очевидными. Впрочем, он делает вид, что споткнулся по своей вине, используя эту уловку как прикрытие, чтобы быстро пройтись взглядом по собравшимся гостям. По-видимому, единственные постояльцы в отеле — это те три пары, с которыми он столкнулся во время регистрации, и Дин неохотно задумывается, придётся ли им снова заниматься всем этим «дружелюбным соседством», если кто-нибудь ещё забронировал номера. Парень прямо перед ним — тот самый, которого он видел препирающимся с женой из-за няни, но сейчас он, кажется, в довольно приятном настроении. Теперь, когда Дин хорошо его разглядел, он думает, ему тридцать пять, может быть, чуть больше, у него удивительно крепкое телосложение и открытое, дружелюбное лицо. Слева от него сидит его жена, её волосы заплетены в сложные завитки и уложены в причудливую причёску. Справа от Сэма — пожилая дама с гиперактивным либидо и её муж. А напротив них — жених-нахлебник Кэт, который выглядит таким же раздражённым и скучающим, как и Дин, и сама Кэт, замыкающая группу у дальнего края стола. Скорее всего, это просто невезение, что Дин сидит как можно дальше от единственного здесь человека, которого он хотел бы узнать лучше, но ещё он уверен, что ему точно не показалось, как она слегка опустила плечи. Как будто она тоже разочарована. Он незаметно подмигивает Кэт, просто чтобы убедиться, и выражения удовольствия, которое он получает в ответ, для него вполне достаточное доказательство. — Итак, — говорит Дин, весело потирая руки. — Где же мясо? Кроме него и Сэма, у всех остальных на тарелках шикарные стейки — значит, они, вероятно, пропустили несколько блюд. У всех, кроме жены с няней, которая деликатно ковыряется в каком-то вычурном салате. Почти сразу же подходит официант, чтобы принять их заказ, и Дин наполовину ожидает, что Сэм тоже закажет кроличью еду. Он даже заранее готовит парочку подходящих колкостей, на всякий случай, но брат выбирает стейк, так же как и Дин. Хотя и заказывает blue-rare, дикарь. Бабушка креолка даже не ждёт, когда официант отойдёт, прежде чем возвращается к чрезмерно агрессивному флирту. — Приятно познакомиться, cher, — тепло говорит она, протягивая Сэму руку для восторженного рукопожатия. — Я Эстель. А это mon mari, Саймон. — Это значит «муж», если вам интересно, — объясняет мужчина справа от неё. Славный, вероятно, самый точный термин, который Дин может подобрать этому парню. Он достаточно округлый, чтобы выглядеть приятным, и хотя явно не британец, у него всё ещё есть тот притворный почти акцент, с которым, видимо, говорят претенциозные потенциальные учёные и непристойно богатые. Качество его одежды намекает на последнее. — Моя дорогая Эстель иногда не понимает, на каком языке говорит. Разве это не очаровательно? — Или сбивает с толку, — говорит Дин с натянутой улыбкой. Сэм пинает его ногой под столом. — Я Сэм, — говорит брат достаточно громко, чтобы заглушить стон боли, — а это мой… Дин. — Никто, кажется, больше не заметил почти ошибку, но Дин всё равно бросает на него предостерегающий взгляд. Эстель беспечно продолжает знакомство, беря разговор под контроль. — Вон та юная леди на другом конце — Катерина, которую вы уже знаете, — заговорщицки шепчет она. — Она упомянула, что вы встречались в вестибюле. Рядом с ней её жених, Джош. А это… Последняя женщина прерывает её, протягивая ладонь. — Я Вивиан, — говорит она, явно не из тех, кто позволяет другим говорить за себя, — а это мой муж, Бо. Сэм вежливо кивает им обоим, и Эстель, ничуть не смутившись, поворачивается к ним лицом. — Как раз перед вашим приходом я ему говорила, что это значит «красивый». Бо ёрзает на месте от похвалы; широкая, удовлетворённая улыбка расползается по его лицу. — Эстель — мой новый лучший друг, — гордо объясняет он. — Кто же ещё позаботится о тебе, когда здесь нет твоей maman? — пренебрежительно машет она рукой в ответ на комплимент и, закончив знакомство, возвращается к еде. Однако Бо, кажется, принимает этот вопрос близко к сердцу, рискуя неуверенно перевести взгляд между невозмутимым выражением лица Вивиан и старомодной уверенностью Эстель. — Эм… моя жена? — нерешительно решается он заговорить. Совсем неженственное фырканье, которое Вивиан издаёт в ответ, далеко не старомодно. — Прости, кто что делает? — спрашивает она напрямую, и Дин тут же решает, что она ему нравится. — Вы, ребята, получили небольшой национальный запас роз в номере? — дразнит он эту пару. — Потому что мы с Сэмом можем выделить несколько тысяч, если в ближайшее время собираешься избавиться от немилости. Сэм быстро отворачивается в сторону, пытаясь скрыть довольную ухмылку, но Дин всё равно её замечает. Приободрившись, он решает испытать удачу, запустив руку в копну его волос. — То есть если он готов поделиться, — говорит он, нежно ероша волосы. Брат вырывается из объятий, спасённый от необходимости отвечать прибытием их еды, и Дин почти пускает слезу на великолепный кусок мяса, оказавшийся перед ним. Похоже, «Нью-Йорк», и когда Дин нарезает его, мясо жирное, средней прожарки и идеальное. Он стонет от вкуса, отправив один кусок в рот, и работает над тем, чтобы отрезать второй, ещё до того, как Сэм даже берёт вилку в руку. Официант снова подходит, чтобы налить им обоим какое-то красное вино, и Дин почти поднимает руку, чтобы попросить пива, но Сэм осторожно накрывает пальцами пальцы Дина и опускает их вниз. Дин закатывает глаза в ответ на лёгкое покачивание головы брата, но всё равно соглашается. По крайней мере, Сэм выглядит так же неловко, как и Дин, моргая на вино перед ним, как будто не знает, как начать говорить, хорошее оно или нет. Дин решает рискнуть и обхватывает кулаком ножку бокала, чтобы сделать большой глоток. Выпивка есть выпивка, в конце концов. — Итак, Дин, Сэм, — говорит Бо, склонив голову набок, — вы из этих мест? — Эм, нет, — говорит Сэм, проглатывая кусок, который отрезал. — Мы из… — Он замолкает на секунду, делая вид, что делает глоток вина, и смотрит на Дина в поисках поддержки. Наверное, он уже забыл название города, даже после той дурацкой шумихи, которую устроил по этому поводу в машине. — Аламоса, — говорит Дин, стараясь не испытывать самодовольство из-за спасения. — Колорадо. — Джош вырос в Монтрозе, — услужливо подсказывает Кэт. — Это совсем рядом. Верно, детка? Джош едва ли даже хмыкает в ответ, и у Дина начинает возникать ощущение, что этот парень может быть тем ещё мудаком. Саймон вежливо мычит что-то с дальнего конца стола. — Вы, ребята, очень далеко забрались от дома. — Ну, наша работа таскает нас повсюду, — машинально отвечает Сэм стандартной фразой, которую отец вдалбливал им в головы с самого детства. Туманно и банально — самое скучное объяснение, а потому и самое полезное. Бо вежливо кивает. — И что же это за работа? — Страховка, — отвечает за них Кэт, даже не задумываясь. Затем она немного колеблется от количества любопытных взглядов. — Дин, э-э, упоминал об этом раньше. Сэм переводит взгляд с неё на Дина, а затем прочищает горло. — Хм, да, — говорит он. — Так и есть. — Что ж, это должно быть весело, — говорит Эстель с бодрой улыбкой на лице, как будто она проводит лучшее время в своей жизни. — Работать вместе. Дин немного упивается тем, что действительно может ответить на этот вопрос. — Плюсы перевешивают минусы, — шутит он, украдкой бросая взгляд на брата. Сэм закатывает глаза, как будто это старая шутка, но растягивает губы в маленькой интимной улыбке. — Так вы двое, эм… — выпаливает Джош и кажется до ужаса смущённым. Это первое, что он сказал за весь вечер, и Дину начинает нравиться мысль, что этот парень может быть ещё большим мудаком, чем он сначала предполагал. Он бросает на него непонимающий взгляд. — Мы что? — Вы, ребята, типа… того? Вопрос вполне очевидный — тот, который он не только ожидал услышать, но и к которому буквально готовился, — и всё же от откровенной чудовищности его формулировки Дина всё ещё немного трясёт. — Ага, — говорит он слишком небрежно, игнорируя, как ложь где-то глубоко пронзает виной. — А кто из вас… знаешь? — Дин только поднимает бровь. — Ну знаешь, — снова говорит Джош, положив локоть на стол и многозначительно склонив голову. — Ну знаешь? О. — Ловец он, если ты об этом. — Дин! — восклицает Сэм так возмущённо, что можно подумать, будто Дин только что сказал нечто такое, о чём все ещё не догадались. Он бы сказал что-то такое вслух, но тогда брат бы и впрямь стёк под стол. — Хорошо, — громко объявляет Вивиан, явно на стороне Сэма. — Почему бы нам не поговорить о чём-нибудь другом? — Эй, приятель, я просто спросил. — Джош, пожалуйста, заткнись, — тихо просит Кэт. Дин быстро и молча проверяет Сэма, начиная беспокоиться, что он, возможно, зашёл слишком далеко, но его брат выглядит больше раздражённым, чем смущённым. — Не принимай это на свой счёт, Сэм, — говорит ему Вивиан, протягивая руку через стол и кладя на его ладонь. Этот жест вежливо сочувствующий — даже материнский, — но Дин всё равно многозначительно смотрит на её пальцы, пока она их не убирает. Сэм тоже роняет свою руку обратно на колени, всё время бросая на Дина странный взгляд, но Вивиан, похоже, не обижается. — Просто мы уже обсудили все эти обычные вопросы при знакомстве до того, как вы двое пришли, — объясняет она, пытаясь сохранить настроение. — Вы же знаете, как люди относятся ко всему новому и блестящему. — Почему бы вам, ребята, не рассказать нам, как вы познакомились? — предлагает Саймон, поддерживая Вивиан. — Эта история вполне уместна за обеденным столом. — Он вертит в руках вилку, явно готовясь к рассказу, и почти всё его внимание возвращается к картофельному пюре. — Эстель училась в Тулейнском университете, где я сам был помощником профессора ещё в семидесятые. — А-а, переосмысливает Дин, неприлично богатый и претенциозный академик. — Она впервые пригласила меня на ужин после одной моей лекции по древней архитектуре Империи Инков. Она была очаровательно прямолинейной малышкой, даже тогда, — вспоминает он с нежностью. — А Вивиан с Бо рассказали нам чудесную историю о том, как они встретились во время отпуска в этом самом городе. — А как насчёт вас, Кэт? — спрашивает Дин, когда Саймон, кажется, закончил. — Как ты познакомилась с… прости, Джефф? — Джош, — холодно говорит Джош. Затем он, похоже, намеренно чуть расслабляется, обнимая Кэт за плечи и откидываясь на спинку стула. — Она пришла посмотреть, как играет моя группа. Остальное уже история, чувак. — Он правда хорош, — немного сдержанно добавляет Кэт. На мгновение кажется, что она готова оставить всё как есть, но до неё, должно быть, доходит, что от неё ждут ответного вопроса, потому что в конце концов она немного неловко спрашивает Сэма: — А что насчёт вас двоих? Сэм слегка моргает, как будто удивлён, что она говорит с ним, но выдаёт их подготовленную предысторию. — Вообще-то, мы знаем друг друга большую часть нашей жизни. Мы, эм, вроде как выросли вместе, но мы не… — Он медлит, совсем чуть-чуть, так что никто, кроме Дина, не замечает этого. — Эм, не встречались до старшей школы. — О, ты только послушай, Саймон, — восклицает Эстель. — Разве это не романтично? Значит, у вас друг с другом были первые отношения? Сэм начинает кивать, открывая рот, чтобы подтвердить её утверждение, но Дин громко возражает. — Вообще-то, я весьма преуспел до Сэмми, — говорит он. Потому что какой смысл врать, если ты не можешь быть хотя бы немного честным? Сэм рядом с ним дёргается, вероятно, сопротивляясь желанию резко повернуть голову и посмотреть на него, но не желая вызвать подозрения. — Агась, — самодовольно продолжает Дин, не обращая внимания на брата. — Меня, возможно, даже можно было бы назвать немного дамским угодником. — Дамским? Правда? — простодушно спрашивает Эстель, и тут Сэм снова пинает его под столом. — Это была старшая школа, — говорит Сэм напряжённо и сдержанно, подводя их ближе к чему-то правдоподобному. — Он не настолько впечатляющий, как думает. Дин издаёт смешок и бросает в рот лишний кусок стейка пальцами, игнорируя смущённый взгляд Сэма на происходящее. Как будто он слишком хорош для этого дерьма. Плевать. Несколько лет учёбы в крутой школе, и вдруг Сэм думает, что он грёбаный папа римский. Дин почти готов вытереть пальцы о джинсы брата под столом, просто из наглости, но рассеянный осмотр комнаты останавливает его. Каждая пара, с которой они ужинают, так или иначе интимно соприкасается. Это выглядит естественно. Непринуждённо. Даже Джош всё ещё небрежно обнимает Кэт за поясницу. Если Сэм ещё раз неловко отодвинется от него во время ужина, это может вызвать подозрения. Им нужно стараться лучше, чтобы влиться. — Но я не скучаю по этому, — говорит Дин, и, возможно, это даже немного близко к правде. Сэм рядом от этих слов замирает, вероятно, ослеплённый неожиданной нежностью, но Дин просто кладёт руку высоко на бедро Сэма. — То, что у меня сейчас есть, того стоит, — говорит он мягко — и всё это лишь часть представления. Но Дин мог бы найти в этих словах какую-то нить совпадения, если бы захотел. В конце концов, пока Сэм был в школе, у него не было ничего, кроме свободы. Свобода пригласить столько девушек в свой одноместный номер мотеля, сколько он хотел. Свобода врубать Led Zeppelin II без чьего-то ворчания из-за того, как громко он включает свои кассеты. Даже всё большая и большая свобода от отца, поскольку он медленно начал разрешать ему охотиться одному. Были только он, открытая дорога и длинные промежутки одиночества, где лишь музыка составляла ему компанию. Оглядываясь назад, Дин не думает, что он когда-то в самом деле хотел свободы. Эстель снова воркует, так легко клюнувшая на их банальную историю, но Сэм просто бросает в его сторону один из своих ох-таких-искренних мягких взглядов — не то чтобы он скучал по ним или вроде того. Словно он каким-то образом знает, о чём только что думал Дин. Или, может быть, рад принять любую лесть, которую только может получить, потому что это бывает слишком редко. Дин подавляет очередную неуместную вспышку вины и снова поворачивается к столу, но его правая рука остаётся на ноге брата. Хотя, возможно, он использует близость, чтобы вытереть немного жира от стейка о джинсы Сэма. — А как насчёт тебя, Сэм? — спрашивает непринуждённо Бо, разрезая оставшиеся куски мяса на ещё более мелкие кусочки. — Давно потерянные возлюбленные не плачутся в подушку из-за того, что ты в конце концов с Дином? Сэм застывает на месте — не заметно, не для тех, кто не знает его изнутри и снаружи, но Дин замечает. И он точно знает, что заставило брата напрячься сильнее, чем ведьму у костра. Джессика не вписывается в предысторию, которую они придумали. У Сэма никак не получается ввести её в их выдуманное прошлое, но и рассказать о ней он тоже не может. Конечно, не может… Не так скоро. Даже если это просто ложь. Дыхание Сэма начинает немного ускоряться, беззвучно расходясь дрожью по руке, там где они крепко прижаты друг к другу. — Эй, знаешь что? — весело говорит Дин, меняя тему разговора так плавно, как только может. — Держу пари, было много разбитых сердец, оплакивающих Вивиан, когда вы поженились. — Ну, — неохотно соглашается Бо, — может быть, одно или два. — Или двадцать, — поправляет она с дразнящим блеском в глазах. Услышав это, Кэт и Эстель громко смеются, а Бо слегка горбится, уместно смущённый. — Я знаю, что парень, который чинил нам крышу, запал на тебя, — ворчит он немного резко. — Дал нам дополнительную двадцатипроцентную скидку только потому, что ты ему улыбнулась. Джош внезапно садится ровно, и это первый проблеск эмоций, который он проявил за всю трапезу. — Подожди, — говорит он. — У вас дом? Значит, у вас есть лужайка перед домом, верно? — Ну да, — неуверенно отвечает Бо. — Что же это за дом без лужайки? Джош загорается, как будто только что выиграл Powerball. — Мой друг, у меня для тебя есть выгодная сделка, — вкрадчиво объявляет он, доставая из кармана пиджака ещё одну визитную карточку. — О боже, Джош, — вздыхает Кэт, закрывая лицо руками. — Сколько раз с тобой это уже случалось? Ты собираешься подстричь траву, да, но проклятая косилка не заводится. И что ты тогда будешь делать? Менять аккумулятор? Тащить эту штуку прямо до ремонтной мастерской? — Он щёлкает визиткой перед лицом Бо, ухмыляясь, как будто считает, что его никудышная ловкость рук впечатляет. — Ни в коем случае, приятель. Я скажу, что ты будешь делать — купишь газонокосилку на солнечной батарее. Аккумулятор никогда не садится, потому что батарея — это долбаное солнце, мой друг. — Бо, нам не нужна новая газонокосилка. — Брось, Вив, — говорит он, поднося визитку чуть ближе, чтобы лучше прочитать. — Давай выслушаем его. Вивиан переводит слишком драматичный отчаянный взгляд на Сэма, как будто умоляет его разделить её страдания. — Он просто покупает дурацкое барахло, — говорит она под нос. — Всё время. — Дин однажды притащился с Magic Bullet, — сразу же сочувственно поддерживает Сэм. Предатель. — А мы даже не готовим. Она громко смеётся. — У нас есть вакуумная насадка для сублимационной сушки одежды в маленьких пакетах, — легко отвечает она. — Одежды. Сэм растерянно поднимает бровь, потом тоже начинает смеяться, склонив голову в знак капитуляции в состязании. — Эй, мой Magic Bullet был потрясающим, — говорит Дин, намереваясь защитить свою честь. К тому же он его не покупал. Украл в магазине. Довольно ощутимая разница, по его мнению. — Эта хрень смешивала всё. — А ещё он милостиво оставил его в мотеле в Аллентауне, потому что Сэм не переставал ныть. — В смузи не должно быть мяса, Дин, — стонет брат со всей усталостью мира на плечах. Дин издаёт издевательский смешок. — Это ты так говоришь, — бросает он в ответ. Они уже спорили об этом около дюжины раз за последний месяц. Ещё никто не выиграл. — Ну, тогда для вас это должно быть редкое удовольствие, а? — вмешивается Саймон. — Такой хороший ужин? Дин неохотно кряхтит в знак согласия, возвращаясь к своему бедному, забытому стейку, но Сэм заглатывает наживку после ещё одного глотка вина. — Я так понимаю, для вас это не такая уж редкость? — спрашивает он ровным голосом. — О, Эстель замечательный повар, — говорит Саймон, как будто просто ждал подходящего момента, чтобы рассказать об этом. — То, что эта женщина может делать на кухне, просто позорит нашего повара. — Хорошо, что мы приехали сюда, потому что теперь мне не нужно, — поддразнивает она, игриво подталкивая мужа в плечо. Сэм бросает на него взгляд, Дин в ответ пожимает плечами, и они оба предпочитают оставить очевидную роскошь своей жизни без комментариев. — Ну, я ни хрена не умею готовить, прошу простить за мой язык, — шутит Вивиан, — так что ценю еду каждый раз, когда мы сюда приезжаем. Дин замолкает, ещё один кусок застревает на полпути ко рту. — Вы, ребята, бывали здесь раньше? — Конечно, — отвечает Бо, возвращаясь к разговору, очевидно, положив визитную карточку Джоша в карман, учитывая победное выражение лица другого парня. — Мы приезжаем сюда каждый год. — Ох, правда? — нарочито небрежно спрашивает Сэм. — Всегда весной, как сейчас? Вивиан кивает. — Почти всегда, — говорит она. — Это единственное свободное время, пока наш сын ещё ходит в детский сад. — Затем она, кажется, что-то понимает, слегка шлёпая Бо по руке. — Нет, погоди. Мы ведь были здесь однажды на Рождество, да, детка? Когда это было? — Четыре или пять лет назад, — отвечает Бо набитым зелёными бобами ртом. После этого разговор в основном переходит в банальности, и Дин пользуется отсутствием внимания, чтобы положить руку на спинку стула Сэма, наклоняясь ближе к его уху и надеясь, что это будет похоже на интимный флирт. — Та пара из Кента, из Миссисипи, — тихо говорит он. — Они ведь пропали в декабре, верно? Они были единственными, кто не вписывался в порядок? — Сэм утвердительно кивает, небрежно оглядывая остальных гостей, как будто ничего не случилось. — В каком это было году? — Две тысячи первом, — осторожно говорит Сэм в свой бокал вина. Дин ласково сжимает плечо Сэма, когда тот снова отодвигается, как будто они болтали о какой-то ерунде. «По крайней мере, теперь есть зацепка», — думает Дин, возвращаясь к еде. Он не может сказать, что весь этот ужин был пустой тратой времени.~*~
— Они были милыми, — говорит Сэм позже, его голос доносится из-за открытой двери, когда он готовится ко сну в главной комнате. Дин просто смеётся полным мятной пены ртом. — Они были любопытными, — поправляет он, размахивая зубной щёткой. — Ты же не будешь вот так совать нос в чужие дела. — Мы именно так и делаем. Постоянно. — Да, Сэм, — сухо возражает он. — За исключением того, что у нас на самом деле есть для этого веская причина. Сэм нагибается, чтобы включить ноутбук, и, вероятно, закатывает глаза. — Это называется вежливость. То, что делают нормальные люди. — Нормальные, — огрызается Дин под нос и в отражении в зеркале ванной комнаты видит, как руки брата сжимаются в кулаки. Он почти сразу сожалеет о том, что начал это, но не настолько, чтобы действительно взять слова обратно. «Нормальность». Одно из их дурацких особенных словечек. Как «Калифорния», или «урод», или «папа». Их заряженная метафорическая мина, которая абсолютно гарантированно начнёт спор, или мы вернём вам деньги. — Что плохого в нормальном? — напряжённо спрашивает Сэм намеренно ровным тоном. — Чувак, — вздыхает Дин, поворачиваясь к нему лицом, но от этого движения изо рта вылетает пена, и теперь он весь в зубной пасте. Он испускает стон и выплёвывает остатки в раковину, а затем возвращается в спальню. — Не всем нравится твоё дерьмо с белым заборчиком, — раздражённо говорит он; амулет стучит по груди, когда он снимает футболку и вытирает ей лицо. Сэм вообще не отвечает, уставившись на его грудь, и ведёт себя странно, сердито и тихо. — Что, Сэм? Брат быстро отводит взгляд. — Ничего. Это на самом деле несправедливо — и да, хорошо, может быть, это довольно дерьмовая тема для размышлений, — но перепады сучного настроения Сэма теперь точно такие же, как и перепады сучного настроения, которые у него были перед отъездом. Единственная разница в том, что Дин не может указать ему на это, потому что Сэм всё ещё скорбит или типа того. Не то чтобы Дин имел хоть малейшее представление о том, что из себя представляет скорбь по умершей от рук демона девушке. Для их папы она длится уже двадцать три года. Ни за что на свете Дин не позволит Сэму мучиться так долго. Он делает глубокий вдох, мысленно ругает себя за необдуманный ход мыслей, затем концентрируется на том, чтобы быть понимающим и сочувствующим. — Послушай, — говорит он мягко, — нормальная, вежливая, светская беседа закончилась хорошо, верно? По крайней мере, у нас есть зацепка. — Он ждёт, когда Сэм слегка кивнёт, прежде чем продолжить: — Так ты думаешь, они оба? — Может быть, — уклончиво отвечает брат. Затем отворачивается и копается в своём рюкзаке, чтобы найти ванные принадлежности. — Или только один из них, — бросает он через плечо. — Пока не могу сказать точно. — Да, конечно, Сэм будет защищать свою новую подругу. Впрочем, Дин тоже не может сказать, что слишком подозрительно относится к Вивиан. — Она вегетарианка, — говорит он, зная, что Сэм точно понял, о ком он говорит. — Ты заметил? — Да. Это ничего наверняка не значит, вся эта хиппи-фигня даже может оказаться уловкой, чтобы сбить людей с толку, но сейчас Дин хочет сосредоточиться на её муже. Он наблюдает за угрюмым движением плеч Сэма достаточно долго, чтобы по его обнажённой коже пробежала дрожь и напомнила, что он всё ещё без футболки, поэтому он отрывает ноги от пола и направляется к своим вещам. Сэм выпрямляется и идёт в ванную как раз в тот момент, когда Дин надевает чистую футболку из сумки. — Уже ложишься? — с лёгким удивлением спрашивает Сэм. — Можно и хорошенько выспаться, — говорит он, приглушённый тканью, просовывая голову в отверстие для шеи. — Мы же не хотим так рано разрушить наше прикрытие, прокрадываясь туда, где нам не положено быть. — Дин проводит рукой по затылку и зевает во весь рот. — Как ты и сказал, у нас впереди целая неделя. Мы можем изучить все обычные вещи завтра, после нашего… что там? — Парный массаж, — вяло отвечает Сэм. Парный массаж. Точно. Дин позволяет тошнотворной слащавости придавить его на секунду, а затем пытается взглянуть на светлую сторону вещей. — Знаешь, — начинает он оптимистично, — это было бы даже забавно. Избавиться от кое-какого накопившегося напряжения, если понимаешь, о чём я. — Он многозначительно щёлкает языком на тот случай, если Сэм не понял. Брат не двигается с места, скептически глядя на него; мыло и бутылки ещё балансируют в его руках. — Ты же знаешь, что это не такой массаж, верно? — Что ты имеешь в виду? Сэм насмешливо фыркает. — Это первоклассный отель, Дин, — говорит он, весь такой надменный и невыносимый. — Ты не получишь грёбаный счастливый конец. — Почему бы и нет, чёрт возьми? Если ты платишь за это бешеные деньги, то должен получать то, что стоит этих денег. — Он тянет руки вверх до тех пор, пока спина не хрустнет, а потом бросает на пацана косой взгляд. — Учитывая цену за это место, я должен получить два оргазма. Может быть, три. — У тебя есть правая рука, — напоминает Сэм. Дин усмехается на этот вызов. Бедный Сэмми никогда понятия не имеет, во что он ввязывается. — Оу, да ладно тебе, малыш, — мурлычет он нарочито мерзко. — Ты же знаешь, что это и близко не так весело, как если кто-то другой делает это за тебя. Сэм нервно кашляет, абсолютный ханжа, и Дин весь расцветает от мысли, что всё ещё может так, чёрт возьми, легко вывести из себя младшего брата. Он даже не уверен, почему это так до нелепого весело, но, блядь, это одна из самых больших радостей в его жизни. Причина этого тёплого чувства в груди, от которого он становится весь самодовольным и сияющим. — Итак, — говорит он, всё ещё мысленно гордясь победой, — как мы это сделаем? — Сделаем что? — спрашивает Сэм, пользуясь случаем войти и выйти из ванной, чтобы взять себя в руки. Когда он возвращается, в его руках больше нет туалетных принадлежностей. Дин морщит лоб. — …Это. — Он машет рукой над гигантской кроватью, которая делает их комнату крошечной. — Всю эту штуку с кроватью, чувак. — Потому что одеяла, может быть, и вопиюще розовые, но кровать всё ещё выглядит чертовски удобной, и Дин знает по многолетнему опыту, как это невесело, когда твоя очередь спать на полу. Сэм с минуту просто смотрит на его протянутую руку, потом неловко переминается с ноги на ногу. — О, — говорит он. Но то, как он это говорит, очень странно. Это не просто «О», типа «Хм, хороший вопрос, я об этом не подумал». Это «О». Вроде «Я не ожидал, что ты заговоришь об этом» вид «О». И это странно. — Хочешь по очереди? — через мгновение предлагает Сэм, внезапно снова начиная вести себя совершенно нормально. Дин бросает на брата долгий любопытный взгляд. — Ага, — отвечает он. И его реакция не странная. Это просто «ага». Но Дин имеет дело со странными особенностями Сэма уже около двадцати лет, и одной полустранной реакции недостаточно, чтобы он затормозил больше чем на секунду. Он пробегает взглядом по сатиновым простыням и стёганым пуховым одеялам и немного умирает. — Хочешь первым? — спрашивает он, потому что он хороший старший брат. Но Сэм одаривает его таким раздражённо ласковым взглядом, и Дину кажется, что он мог и в самом деле пускать слюни. — Не-а, — говорит он, — давай ты. Мне всё равно нужно кое-что сделать на компьютере. — Эй, чувак, если ты уверен, — ярко восклицает Дин, но он уже плюхнулся на матрас и расслабляется в роскошных покрывалах. Никаких волшебных пальцев. Можно было бы подумать, что богачи знают, как жить, но плевать. Он вытягивает из-под себя одно одеяло, комкает его и бросает вместе с парой подушек в грудь Сэма. Движение сопровождается трепетанием слегка помятых лепестков роз, и брату в конце концов приходится стряхивать их с лица, на котором их больше, чем осталось на кровати — к большому удовольствию Дина. Он устраивается поудобнее, чем, вероятно, мог бы мечтать, и начинает думать о том, чтобы, возможно, заснуть, когда Сэм снова начинает скулить. — Чувак, да ладно, — кричит он из ванной. — Закручивай чёртов колпачок обратно на зубную пасту, а то она высохнет. — Ха, ха, ха, — тихо издевается Дин, зная, что Сэм его не слышит. Раздаётся звук льющейся воды, и Дин издаёт обиженный вздох. На покрывале, на котором он лежит, всё равно слишком много розовых лепестков, но он совершенно не хочет двигаться. Он из любопытства хватает горсть и подносит к лицу, чтобы понюхать. На самом деле они пахнут довольно приятно, поэтому он лениво решает просто устроиться поудобнее, не утруждая себя тем, чтобы смахнуть их на пол. Горничные, наверное, всё равно завтра всё уберут. Вода в конце концов выключается, и он слышит приглушённое шлёпание босых ног брата, когда тот заканчивает в ванной. Шаги обрываются, когда он снова ступает на ковёр. — Чувак, ты такой странный, — почти ласково говорит Сэм, прислонившись к дверному проёму. — Кто бы говорил, — бормочет Дин в ответ, но у него и правда нет сил, чтобы продолжить. Сэм снова закатывает глаза, на этот раз игриво, и отталкивается от дверного косяка, чтобы стянуть через голову футболку. Он наклоняется, кладёт руку на край комода и роется в ящиках в поисках чего-нибудь, в чём можно было бы спать. Дин лениво наблюдает, как широкая спина брата изгибается и растягивается, пока его веки, наконец, не становятся тяжёлыми.