***
В машине так сильно пахло сексом и омегой, что даже на следующее утро запах никуда не делся. Пришлось открыть все окна и ехать под порывами ветра, гуляющего в волосах. Явиться к месту назначения со стояком было идеей так себе. Блейк решил не тянуть с разговором, тем более, на пульт охраны в записи попало довольно много материала. Остин мог сколько угодно играть в кошки-мышки, но реальность все равно наступала на пятки во всей своей неприглядности. Чем раньше все будет озвучено, тем лучше для них обоих. Генри, казалось, совсем не удивился, когда ему доложили об утреннем госте. В столовой он находился наедине с утренней газетой и первой чашкой кофе, но, ступив за порог, Блейк понял, что ошибся. — Доброе утро, мистер! — промурлыкал Тони, привлекая внимание Генри к посетителю, и расплылся в доброжелательной улыбке. Блейк взглянул Генри в глаза и понял, что тот уже в курсе ночных событий. Но Генри не был бы собой, если бы сходу выказал свои истинные эмоции. И тень страха, которая накрыла Блейка после их с Остином секса в офисе, снова вернулась. Если Генри решит, что Блейк преступил какие-то границы, наказание не заставит себя ждать. Но хуже всего было разочарование: Блейк дорожил мнением Генри даже больше, чем работой на него. Ситуация была странной и неловкой. Никогда еще Блейк не отчитывался о своей сексуальной жизни перед кем-то. Даже ни разу не знакомился с родителями своих пассий, а тут из ряда вон. — Присаживайся, Блейк, — предложил Генри. — Тони сказал, что Остин спит как убитый, поэтому не появится на завтраке. — Схожу к нему, — поднялся Тони, забирая со стола стакан с соком. Генри кивнул. — Верно, если он проснулся, позови его к нам. Думаю, ему стоит знать, что здесь гость. — Вы ведь уже знаете, что я приезжал вчера? — начал Блейк, как только Тони скрылся на лестнице. — Я должен объяснить. Генри смотрел на него без тени эмоций, как самый лучший игрок в покер. — Слушаю. Врать стоило осторожно, как можно ближе к правде. — Я познакомился с Остином еще до ужина в вашем доме. Когда он приходил к вам в офис, нас начало тянуть друг к другу. В прошлую пятницу мы дали выход нашей симпатии, а вчера… — Ты увез его на целый час. — Нам нужно было поговорить. — Но вы не только разговаривали? — резко спросил Генри и конвульсивно сжал в руке газету. Блейк кивнул, глядя в стол. — Понимаю как это звучит. Поэтому я и решил рассказать вам все как есть. Мы совпали по запаху и это было… на уровне инстинктов. Я уважаю Остина и хотел бы официально встречаться с ним с вашего одобрения. Вы ведь сами хотели, чтобы Остин нашел себе альфу? Сразу после этих слов Остин влетел в комнату в одной пижаме. Босой и растрепанный, с предательским засосом на шее, явно заметным над воротом. — Отец! — он замер, когда увидел Блейка. — Отец?.. — Сядь! — приказал Генри, и Остин рухнул на стул с другой стороны стола. Глаза у него были красными, словно омега проплакал всю ночь. Блейк ощутил грозовые молнии, сгустившиеся над головой. — Не понимаю я новой моды сначала в кровать, затем жениться! Ты готов сделать предложение моему сыну, Блейк, раз уж потащил его в постель для пробы? — Нет, — попытался возразить Остин. — Молчи, — прикрикнул Генри. — Пусть отвечает. Блейк не нервничал. Вопрос о браке был вполне рациональным в такой ситуации. Возможно, Дэвид точно так же сидел виновато у стола и слушал тот же вопрос, когда их с Тони роман выплыл на свет Божий. Гнев Генри Столлера мало кто смог бы выдержать с достоинством. — Конечно, готов. — Отец, но ведь он меня не любит? И я его не люблю! — Но все равно с ним пошел вчера? Хоть и не любил? Что по-твоему любовь, Остин, романтичная сказка? Я искренне считал, что ты не слишком-то раскрепощен, но выходит, что ошибался! Остин сжался, словно его выпороли, и Блейк понял, что чистосердечное было не такой уж плохой идеей. Если бы Генри знал все, то браком и близко бы не закончилось. Блейк встал и подошел к нему, Остин мялся так, словно хотел сбежать куда подальше. — Твой отец желает тебе добра. Мое предложение открыто, принять его или нет — решать тебе. — Я не хочу… Не хочу… — едва слышно шепнул он. — Не заставляй меня. — Сходи умойся, сын, — приказал Генри, приблизившись к ним. — А ты, Блейк, со мной в кабинет. Блейку не хотелось бросать Остина вот так, поэтому он задержался, когда Генри пошел дальше в холл. — Делай как отец тебе говорит. — Я тебе не нужен, не соглашайся! — жалостливо попросил он. — Не глупи. Возможно, ты не понимал, к чему идет дело, но я все осознавал. Твой отец имеет право требовать от меня узаконить наши отношения. — Я все равно уеду в колледж! — Твое право. — Блейк убрал одинокую слезинку, которая скатилась по щеке Остина. — Успокойся. Жизнь на этом не закончилась. В кабинете Генри плеснул себе выпить, несмотря на раннее время. И Блейк его не осуждал, совсем недавно сам прямо на работе лакал из фляжки. — Мои юристы составят брачный договор. Вы обручитесь на следующей неделе. Спешить не будем, помолвка где-то на полгода поможет решить, нужен ли этот брак вообще. — Это разумно. — Разумно? Разумно будет, если он не залетит за это время! Ему нужно закончить колледж. Мне следовало сразу сказать, что я против внебрачного секса. Это ведь мой сын, Блейк, а не омега с улицы. Все произошло так быстро, еще недавно он пешком под стол ходил… — Я понимаю это, Генри, — осторожно начал Блейк, но тот отмахнулся стаканом. — Ни черта ты не понимаешь. Из-за тебя я вынужден давить на собственного сына, а ведь я хотел, чтобы он смог выбирать! Я обещал его матери, что не стану его ломать… — Я не врал вам, Генри, ваше доверие много значит для меня. Я не обижу Остина. — Я не злюсь на тебя, Блейк, я злюсь на себя. Блейк осознавал, что никакие слова в данной ситуации не помогут. Поэтому просто вышел в холл, оставляя Генри наедине с собой. Остин дежурил под кабинетом в своей неказистой пижаме, которую ему явно купили еще в подростковом возрасте. Слишком уж детской она была. — Ты должен был молчать! — обвиняюще начал он. — Оглянись по сторонам, Остин, когда я пришел, он уже был в курсе. Твой отец не идиот. Все не так уж плохо, мы объявим помолвку и попробуем притереться, если не получится — разбежимся. Ты в любом случае поедешь в колледж. — Нет. Откуда-то сверху послышался демонстративный кашель, Блейк взглянул на лестницу и увидел Тони. Царственной походкой тот сошел вниз и обнял Остина за плечи, бросив на Блейка косой взгляд. Было что-то в его облике ненатуральное, что поневоле отвращало. — Помолвка ведь не траур, мой милый. Остин оттолкнул его и бросился к отцу в кабинет. Блейк не решился пойти следом, как и Тони. — Столько драмы! — ахнул тот, всплеснув руками. Блейк почуял подвох в его красивом лице, полном ехидства. — Ты не слишком-то рад за друга? — Люди не приходят в жизнь Остина спонтанно. Он слишком зациклен на контроле после смерти матери, со временем все станет на свои места. Все фигуры будут расставлены в нужном порядке. Тони словно хотел, чтобы Блейк начал выспрашивать у него об Остине, как у первоисточника и лучшего друга. Как будто Тони на самом деле мог знать, что творится у Остина на душе. Блейку этот дешевый спектакль совсем не пришелся по душе. — А каким образом расставлены фигуры детей твоего жениха в вашем будущем доме? Тони наградил его убийственным взглядом и ушел обратно в столовую.***
* Когда Остин все-таки вышел из кабинета, то был похож на привидение. Блейк обнял его и поцеловал в макушку. Остин инстинктивно уткнулся носом в рубашку в поисках поддержки, и по коже Блейка побежали мурашки от его горячего дыхания и непосредственной близости. — Отец настаивает на помолвке, — Остин поднял к нему лицо, полное вселенского несчастья. — Он делает это ради тебя. Помолвка даст тебе положение моего жениха и отведет в сторону сплетни в случае чего. — Я ведь не этого хотел. — А чего ты хотел, когда поехал со мной вчера? — откровенно спросил Блейк. — Мы оба наломали дров, но нужно как-то выбираться из этой ситуации. Нас тянет друг к другу. — Отец очень разочарован. — Пошли, я отведу тебя в комнату. Остин, не сопротивляясь, пошел следом, корректируя направление. Блейк понимал, что ему, скорее всего, не стоило бы идти в эту часть дома. Но Остин выглядел настолько выбитым из колеи всеми событиями, что нужно было так или иначе привести его в чувство. И Блейк по инерции сделал это единственным известным ему способом. Оказавшись внутри, прижал Остина к двери спальни и поцеловал. Страстно и с оттяжкой, пока омега не обмяк в его руках. Туман в глазах Остина явственно выдавал их обоюдное желание. Но Блейк впервые думал больше о нем, чем о себе. Остин весь затрясся, когда Блейк спустился губами на шею и потерся носом, собирая короткими вдохами терпкий запах его тела. Блейк повел руками по спине омеги, сжал его ягодицы, а затем плавно опустился на колени. — Блейк… Остин надсадно дышал, его живот покрылся мурашками и буквально вжался в позвоночник, когда Блейк коснулся обнаженной кожи, оттягивая резинку пижамных штанов. — Блейк? — повторил он. Но Блейк не ответил. Все нарастающее возбуждение Остина уже заметно отразилось в запахе, искушая выйти за рамки, но в этот момент Блейк думал лишь о том, чтобы Остин перестал расстраиваться. — Постарайся не шуметь. Хорошо? Остин кивнул, и Блейк взял в рот омежий член, вбирая его по самое основание, пока головка не уперлась в заднюю стенку горла. Блейк прекрасно знал, как сделать так, чтобы омега забыл обо всем на свете. Не только о несчастной помолвке, расстройстве отца или смутном будущем. У Блейка никогда не находилось подходящих слов для кризисных ситуаций в отношениях, зато у него было желание дать омеге немного своей ласки и тепла. Словно магнитом их тянуло друг к другу. И сопротивляться этому чувству хотелось все меньше. Блейк впервые ощутил в себе ростки нежности и заботы, не отягощенной долгом или приличиями. Пальцы Остина путались в волосах Блейка, пока он играл с его членом. Глотал по основание, переходя на быстрый ритм, дразнил уздечку кончиком языка, перехватывал у основания, оттягивая оргазм. Блейку нравилось, как Остин реагировал, цепляясь за его плечи, как за последний остов. Легкие омеги работали, как два насоса, но он не издал ни звука за все время, лишь в конце тихо пискнул, изливаясь прямо у него во рту. Блейк не успел сплюнуть, машинально проглотив семя, считывая каждую дрожь его тела. А секунд через тридцать Остин стек спиной по двери вниз и посмотрел на Блейка так, будто видел его впервые в жизни. Это было даже забавно, как он пытался сопоставить в своей голове все «за» и «против». — Зачем ты это сделал? — Тебе не понравилось? — уже зная ответ, спросил Блейк. — Понравилось. Но ты не обязан… — Я должен заботиться о тебе, Остин. И я хочу, чтобы ты был счастлив, а не рыдал в подушку ночами. — Но ты не любишь меня. — Я никого не люблю. Таким уж вырос. Но я знаю, что такое ответственность, — Блейк встал на ноги и отряхнул колени. — Разве этого мало? — Твои слова убивают все хорошее внутри меня. Когда мы вместе, и ты… нуждаешься во мне, я чувствую радость и легкость. И мне так страшно, что я начну нуждаться в тебе, а ты никогда не… — Фразу он так и не закончил. — Остин, нас связывают узы покрепче любви, если ты еще не понял. — Да, но даже связь пары иногда рвется? — Как у твоих родителей? Остин отвернулся и начал тереть глаза, и Блейк понял, что невольно наступил на больную мозоль. Когда Тони затронул тему матери, Блейк не обратил на это особого внимания, но сейчас понял, что зря. Смерть матери, ее потеря сильно сказались на характере Остина. И Блейк неожиданно осознал, что «любовь» для Остина была единственным решающим фактором. Иконой, которую он вобрал в себя с самого детства, глядя на отношения родителей. А мать стала недостижимым идеалом и для Генри, и, как следствие, для Остина. — Остин, иди ко мне, — протянул руку Блейк. Остин послушался, хотя явно еще не совсем взял себя в руки. — Мы должны узнать друг друга. У нас есть два месяца, чтобы провести это время вместе, до твоего отъезда в колледж. И у нас будет время помолвки, чтобы решить, чего мы хотим. У меня тоже не было серьезных отношений, я их попросту не хотел до тебя. — Я запутался. — Это нормально. Ты имеешь на это право. Я знаю, тебе сейчас кажется, что все решено за твоей спиной, но твой отец повел себя вполне разумно, учитывая, что мы преступили черту. Ты знаешь, что это так. Остин выглядел испуганным и несчастным. — Пообещай, что потом не заставишь меня отказаться от колледжа. — Обещаю, — без раздумий ответил Блейк. — Это твое право — получить диплом. Генри ясно дал понять, что образование превыше всего, поэтому нам очень повезло, что ты не залетел. Остин дернулся от этих слов, как от пощечины. — Действительно, повезло… Мне нужно переодеться, — попросил он. — Подождешь внизу? Блейк окинул Остина внимательным взглядом. Бегающие глаза, подрагивающую нижнюю губу, словно Остин готов был снова зарыдать. — Остин, нам ведь не о чем переживать? — Нет, — твердо отчеканил омега. — Никаких детей. Я просто весь на нервах сегодня. Буквально утром я еще ни о чем не думал, а теперь я помолвлен с тобой. И это совсем не та определенность, на которую я рассчитывал. Блейк чувствовал какую-то двойственность, но не совсем понимал, откуда она исходит. Остин был на грани эмоционального истощения, или, может, ему просто показалось, что что-то не так. — А чего ты хотел? — Остаться дома в тот день, когда у меня началась течка, — в сердцах ответил Остин и, на удивление, Блейка это задело не на шутку. Хотя повод для этого был всего один — Остин сказал свою правду. — Справедливо. Надеюсь, со временем твое мнение изменится в лучшую сторону. — Помолвка все изменит. — Да, она все изменит, — прохладно ответил Блейк и вышел из комнаты. В коридоре было пусто, но на лестнице какого-то черта стоял Тони. Как дежурный, и Блейк не был уверен, что тот не приближался к спальне Остина. Блейк не знал, почему, но Тони ему категорически не нравился. Тони мог оказаться темной лошадкой, напоказ глупым и поверхностным, а внутри прячущим двойное дно. Блейк, не сказав ни слова, прошел мимо.***
Остину хотелось крушить все, что под руку попадется. Бессилие внутри него не получало выхода, лишь усугубляясь. Но ему так и не дали остаться наедине с собой, вслед за Блейком пришел Тони с видом заговорщика. Даже не постучал, открыв дверь, словно знал, что альфа уже ушел. Остин не удивился его пронырливости, Тони всегда держал ухо востро. — Что с тобой? Я ожидал увидеть твою довольную мину. — С чего бы? — не понял Остин. — Он сам прибежал предъявлять на тебя права. А ты то психуешь, то куксишься, то ревешь. Сам на себя не похож. — Сложно представить, что я не этого хотел? — А чего же, Остин? — Иметь возможность выбора и свободно распоряжаться собой? — Но для этого уже было слишком поздно. — Никто тебя не принуждает к рабству, очнись. Ты ведешь себя глупо, Остин, твой отец и твой альфа бегают вокруг тебя, заботясь о твоем благополучии, а ты только и талдычишь о том, как все плохо. — Ты не поймешь… — А хотел бы. Блейк не сделал ничего плохого с тобой? — Нет! — Остину стало плохо от предположений Тони, так, словно вся тяжесть мира рухнула на его плечи. Содержание желудка попросилось наружу, и Остин выбежал в ванную, а когда хоть немного пришел в себя, умывшись, перехватил шокированный взгляд друга в зеркале. — У тебя будет ребенок от него. — Что? — запаниковал Остин. — Милый, ты ведешь себя как истерик, блюешь ни с того ни с сего. Недавно тебя трахнул альфа, от которого тестостероном несет за версту. Он мог бы и взглядом тебя обрюхатить! Шок связал все мысли узлом, Остин не хотел доверять свою тайну Тони. Не хотел давать власть над собой, особенно в ситуации, когда все и так было чертовски плохо. Помолвка, вранье с тестом, реакция отца и недавние слова Блейка о том, что он никого никогда не любил. Остин врал себе, что ему все равно на чувства Блейка. Но это было не так, и из-за этого нервное напряжение зашкаливало, как на американских горках. — Ты мог бы оставить свои мысли при себе? Но Тони, как всегда, продолжил гнуть свою линию. — О, Господи, Остин! Ты в своем уме скрывать такое? Ты проводил тест? Почему не сказал мне, когда мы делали его вместе? Тебе нужно ко врачу. — Нет. — Я иду к твоему отцу! Бог ты мой! А еще и золотая голова называется, убить тебя мало за такое, — Тони повернулся к двери. Остин дернулся и схватил его за плечи. Тони постарался избежать касания, но Остин прижал его к стене и буквально вдавил пальцы в мягкую плоть, намеренно причиняя боль. — Попробуй только открыть рот! — рыкнул он. — Это будет конец нашей дружбы. И даже когда твой Дэвид выгонит тебя, я не позволю прийти к нам. — Остин?.. — Тони едва не заплакал, и хватка тут же ослабла. Остин не узнавал сам себя. — Ты не имеешь права болтать направо и налево. Не сейчас… Это моя помолвка, мой альфа и, возможно, мой ребенок. И я скажу, когда решу, что это необходимо. — Ты причинил мне боль… Зачем? Твои слова… — А сколько раз ты причинял мне боль, Тони? Никогда не думал об этом? Сколько раз ты задвигал меня в тень? Книги моей матери не в счет, но как же внимание людей, которое ты всегда перетягивал на себя? Я вижу тебя насквозь, и видел, как ты мел хвостом перед моим отцом и его друзьями. Ты ведь не Дэвида хотел охмурить, верно, просто не вышло, не получилось? А теперь ты в очередной раз выслужиться хочешь? Не за мой счет. — Что ты такое говоришь? — Слезы полились по щекам Тони, а его нижняя губа задрожала. — Говорю то, что думаю. — Ты стал злым. — Нет, просто не скрываю правду. Тони выбежал из ванной, так, словно ему черти пятки жгли, и Остин был уверен, что какое-то время он не вернется. Остин резко повернулся к зеркалу и с ненавистью посмотрел на себя. Не имело смысла врать себе и дальше, вероятность того, что у них с Блейком будет ребенок, была как никогда высока. О каком колледже могла идти речь, если у него начнет расти живот к сентябрю? Остин не хотел думать об этом вначале, но теперь понимал, что времени осталось крайне мало. Ему нужно ко врачу, и Блейк ни в коем случае не должен знать. Никогда.