***
До рассвета Остин не мог уснуть, лежа рядом с Блейком, уже давно провалившимся в сон, и думая об их стычке. Жалость к себе переполняла до краев, но Блейк четко дал понять, что не одобряет ни один из его поступков. Чувство безысходности казалось таким сильным, но теперь, столкнувшись со своим альфой лицом к лицу, Остин не жалел, что в последний момент передумал. Иначе холод, которым окатил его Блейк, был бы не просто арктическим. Остин больше не хотел вспоминать об организации, в которую его направил врач, отказавшийся делать аборт. Но и забыть не мог неприметное серое здание, окруженное сетчатым забором и небольшой толпой пикетчиков. Когда он въехал на территорию и вышел из машины, какой-то невменяемый крикнул ему: «убийца!». Другие подхватили и все пространство заполнили оскорбительные возгласы. Но слова мало трогали его за душу, хуже было другое. Благотворительная организация «Право омеги» — единственное место, где ему могли дать волшебную таблетку, которая избавила бы от всех забот. Но для этого нужно было заявить, что его изнасиловали. Что Блейк его изнасиловал… Что все произошедшее после встречи в лифте случилось без его согласия. Спихнуть все на альфу, и дело с концом. Остина подташнивало от одной мысли о том, какие это может вызвать последствия, если его заявлению дадут ход. Какой скандал это повлечет за собой, а впоследствии и разрушит жизнь альфы. Жизнь Блейка… Но его свобода была на другой чаше весов, и это заставляло колебаться. Наверное, именно поэтому он и приехал, пусть и понимал, что путь неверный. Малодушный, если не сказать более грубо. У самого входа на скамейке сидел заплаканный паренек-омега лет пятнадцати от силы. На его руки было больно смотреть, ногти обглоданы в мясо, а на костяшках ссадины и запекшаяся кровь. Паренек поднял взгляд от земли и прищурился, рассматривая приближающегося Остина, как модель в витрине магазина. А затем понимающе улыбнулся, будто хотел сказать: о, я знаю, зачем ты здесь… Мы все тут за этим… И было в его лице нечто такое, отчего Остина пробирало холодной дрожью. Остин остановился в паре футов от скамьи, как вкопанный. Шаг вперед означал свободу, но какой ценой? Ладони взмокли, а ключи от машины едва не выпали из рук. И Остин струсил, как в детстве, когда за окном ходили по ветру ветки деревьев, отбрасывая тень на стену, и казалось, что это мощные щупальца какого-то монстра, готового схватить его в любой момент и затащить под кровать. Перед глазами вспыхнуло лицо отца и также исчезло, оставляя его наедине с тяжестью принятия собственного решения. И эта тяжесть не просто давила на плечи, а прибивала к земле гвоздями. Их с Блейком ничего не связывало кроме необъяснимой тяги друг к другу, у них даже не было романтических чувств. Но Остин все равно не хотел избавляться от альфы таким путем. Бесчестным. Не было облегчения или смирения с принятым решением, но Остин все же сдал назад, заметив удивление в холодном взгляде паренька. А затем повернулся и практически побежал к машине. Остин ни за что не стал бы рассказывать Блейку, какую глупость чуть не совершил. Тем же вечером он помирился с Тони, который тоже принес ему извинения. Они не говорили о тех последних, сказанных Остином словах, делая вид, что их не существовало. И Тони больше не задавал глупых вопросов о ребенке или о Блейке. И Остин был ему за это благодарен. Утром Блейк первым делом встал и пошел в душ, освежиться. Остин ненадолго задержался в кровати, приготовил завтрак — кофе, яйца и тосты и остался ожидать его в кухне. Появился альфа уже полностью готовый к выходу, контрастируя с домашним облачением Остина. Звенящее молчание повисло между ними как завеса. — Кофе? — все-таки спросил Остин, потянувшись за заварником. — Твой отец должен знать, — внезапно припечатал Блейк, не церемонясь: — У какого врача ты проходил осмотр? Плечи словно свинцом залило, и Остин так и остался у кухонной стойки, не в силах обернуться. — Я не стал идти к семейному врачу. Доктор Стивенсон, я нашел его в справочнике… Он подтвердил беременность, если тебя это беспокоит. — Чудесно. — Только и сказал Блейк, хотя по голосу читалось, что чудесного он в данной ситуации ничего не видел. Остин все-таки не выдержал и резко повернулся. — Блейк, я… — Что ты хочешь сказать, Остин? — Во взгляде Блейка явно читалась враждебность. — Я всю ночь думал о нашем с тобой разговоре. И об ответственности, которую ты хочешь взять на себя. Я выказал себя с худшей стороны, но ведь и ты рубишь с плеча. Ты не даешь мне шанса. Блейк ни капли не оттаял, наоборот скрестил руки на груди и откинулся на косяк двери. Неприступный, как крепость, отчего Остин ощутил себя полностью беззащитным, и ему хотелось, чтобы Блейк обнял его, как тогда, у кабинета отца. Но попросить об этом не мог. — Когда ты думал мне обо всем сказать? — Я вообще не думал говорить, — честно ответил Остин, и Блейк поджал губы. — Все еще лелеешь мечты об аборте? — Нет. Мне просто было страшно. Мне и сейчас страшно. Блейк фыркнул и повернулся к выходу. Остин с ужасом понял, что он уйдет. Вот так запросто. Его как на пружине подкинуло к нему. Остин коснулся руки Блейка и потянул к себе. Уже через секунду Блейк грубо припечатал его к стене и уставился глаза в глаза. Желваки ходили по его щекам как заведенные туда-сюда, и Остин понял, что Блейк все еще чертовски зол — буквально полыхает изнутри. — Альфа… — едва слышно произнес Остин. Слова шли откуда-то изнутри, он просто хотел унять его злость. — Что? — Альфа. — Ты играешь с огнем, Остин, — предупредил Блейк, испепеляя взглядом, а затем внезапно до боли грубо поцеловал. Горячие, сухие ладони обхватили лицо Остина и сжали, блокируя все пути отступления. Но Остин и не думал убегать или сопротивляться. Блейк буквально слетел с катушек, пожирая его губы. Их языки жадно сплетались, носы терлись друг о друга, а за закрытыми веками зарябило. Блейк скользнул одной рукой под халат, сжав его ягодицу и притягивая бедра к себе. Остин вскинул голову и весь выгнулся, когда губы Блейка опустились на его шею. Ему хотелось, чтобы Блейк пошел дальше. В его смутном понимании близость смягчила бы воспоминания о недавней ссоре. Но он снова ошибся, Блейк прекратил все так же резко, как начал. Отпрянул и взял себя в руки. Его лицо стало непроницаемым и суровым, но зрачки, расширившиеся от возбуждения, намекали на совсем другие чувства. — Ты… не хочешь? — неуверенно спросил Остин, оправляя на себе халат. Между ягодиц уже давно все затопило смазкой. — Дело не в том, чего хочу я. Ты сам определился, что тебе нужно? Колледж и независимость или семья и наш ребенок? Если ты выберешь первое, нам не стоит продолжать… Мы и так увязли в этом болоте по горло, не стоит топить друг друга. Все слова замерзли в горле, когда до Остина наконец дошло, о чем говорит Блейк. Но отвечать и не пришлось, Блейк оставил его на кухне, а сам вышел позвонить. Как оказалось, звонил он отцу, чтобы договорится о встрече в обед, а затем принес чистую одежду. Белый фрак был безнадежно испачкан прогулкой в лесу. — Я хочу, чтобы тебя осмотрел нормальный доктор, — обронил Блейк, когда Остин натянул джинсы и футболку с чужого плеча. — Ты говорил про семейного врача? — Можно обратиться к доктору Вэберу… Но ничего нового ты не услышишь. — Я никогда не приходил на прием с беременным омегой, поэтому для меня все будет в новинку. Остин невольно смирился с тем, что Блейк снова взял ситуацию под контроль. Теперь его хотя бы не мучила совесть за бесконечное вранье, и в какой-то степени это принесло облегчение.***
Сидя с Блейком в машине, Остин явственно ощутил, что пропасть между ними никуда не испарилась. Уставившись на дорогу, он вспоминал, как Блейк обнимал и утешал его, как пытался лаской успокоить и вселить веру в себя. Тогда казалось, что он испытывает к нему симпатию и интересуется его чувствами. Теперь же Блейк сосредоточился на себе, и все это из-за его недавнего обмана. Блейк разочаровался в нем. Отец тоже очень скоро узнает обо всем. И все так или иначе изменится. Остин понимал, что своей ложью сделал лишь хуже. Нужно было сразу сказать, и тогда Блейк не злился бы так сильно. Уже в коридоре больницы, когда они ждали своей очереди, Остин протянул руку и коснулся ладони Блейка. Неуверенно и с опаской, но Блейк ответил на его жест. Слезы хлынули к глазам, и Остин едва не разрыдался. С его эмоциями творился какой-то форменный кошмар с тех самых пор, как он понял, что залетел. Блейк погладил его ладонь большим пальцем, но это не особо успокоило. Остину хотелось большего. Каких-то слов, которые разрядили бы обстановку и дали надежду на будущее. Универсальное средство от всех проблем. Остин посмотрел ему в глаза. — Ты правда хочешь этого ребенка? — Сложный вопрос. Но кто-то из нас двоих должен дать ему шанс. — Ты думаешь, я чудовище, если не хочу его? — Остин морально корчился, задавая самому себе тот же вопрос. — Тебе нужно время… Доктор Вэбер не дал им продолжить разговор, и Остин повернулся в направлении двери, когда сестра выкрикнула его фамилию. Ларри Вэбер был лечащим врачом их семьи уже двадцать лет и наблюдал Остина с тех пор, как он появился на свет. Давал ему леденцы и выписал первые блокаторы в течку. — Рад тебя видеть, Остин, — просиял он. — Что-то случилось? Блейк встал у него за спиной, и лучезарная улыбка доктора Вэбера понемногу померкла. Так всегда происходило, когда Блейк был не в настроении и давил на окружающих своей альфа-сутью. — Я — Блейк Лайнделл — отец его ребенка. — Блейк пожал доктору руку, и тот пригласил их в кабинет. — Блейк будет присутствовать, — ответил на невысказанный вопрос Остин, а затем уверено прошел к смотровому креслу и сел на край. Представлять кому-то своего альфу было для Остина в новинку, но ему понравилось чувство, которое он испытал, подтверждая свою связь с Блейком. — А где твой отец? — уточнил доктор, когда Блейк устроился на стуле в углу. — Мой отец не знает. Надеюсь, что вы позволите мне обрадовать его самостоятельно? Мы с Блейком хотим убедиться, что все… хорошо, прежде чем огорошим его. Доктор Вэбер еще раз взглянул на Блейка, а затем перевел взгляд на Остина. Как будто не мог поверить, что маленький мальчик достаточно подрос, чтобы попасть в подобную переделку. — Я понял, иди за ширму. Остин послушно выполнял рекомендации и проходил врачебный осмотр, не думая о том, что Блейк всего в десятке футов. Присутствие альфы во время визита к врачу никогда не было чем-то необычным, но для Остина все равно казалось дикостью — особенно когда доктор пальпировал его пальцами. Прикосновения одного альфы в присутствии другого — удовольствие ниже среднего. Но уже давно пора было переступить в себе эту черту, время детской неловкости уже давно прошло. — Подтверждать беременность нет необходимости, раз вы уже в курсе? Ребенок в порядке. Поздравляю, Остин. — Не нужно поздравлений, — резко отчеканил Блейк, а затем вышел из кабинета. Остин буквально несколько минут проговорил с доктором, а затем оделся и вышел наружу. Блейк стоял у клумбы и задумчиво смотрел в конец улицы. Остину хотелось его успокоить, но слов не находилось. — Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — неуверенно попросил он. Блейк посмотрел на него и едва уловимо прищурился. Все еще недосягаемый и холодный, Остин все бы отдал, чтобы это исправить, вернуть утраченное тепло. — Каким образом? — Не знаю, — честно ответил Остин. — Не имею ни малейшего… Блейк схватил его за затылок и притянул к себе, нахально завладев ртом. Остин не понимал, что с ним творится. Блейк был ему необходим как воздух. И когда их губы соприкоснулись, Остин мог бы умолять не оставлять его, несмотря на все прошлые манифесты о независимости. Неужели, это ребенок? Спустя минуту Блейк снова отпрянул, как тогда, в квартире, и прижался лбом к его лбу. Глаза у него были прикрыты, так, словно он хотел взять тайм-аут и собраться с мыслями. — Нам не стоит этого делать, — Блейк подался назад и отступил на шаг. — Чего? — не понял Остин. — Укреплять связь, если ты планируешь ее разорвать. Потом нам будет тяжело избавиться от влечения. Мы не просто трахаемся, у нас будет ребенок… — Я в курсе. — Тогда зачем ты провоцируешь меня? — не глядя в глаза, спросил Блейк. — Сейчас мы встретимся с твоим отцом, и он будет метать гром и молнии, я не откажусь от своих слов. Я готов в случае необходимости взять ребенка и вступить с тобой брак, готов отпустить тебя в колледж и поддерживать формальный брак после рождения ребенка, предоставив тебе свободу до тех пор, пока мы не сможем его расторгнуть, не расстраивая твоего отца. Но я не собираюсь играть в семью, которой нет. — Даже ради моего отца? — Остин и сам не знал, зачем задал этот вопрос. — То, что происходит между нами — наше дело, а мы с тобой понимаем, что ты отдал бы и последнюю рубашку за свою свободу. — Не отдал… — обронил Остин. Блейк предпочел его не услышать и пошел к машине. Остин поплелся за ним, как будто на привязи, внутри все скрутило узлом от предполагаемой реакции отца на его беременность. Проще было бы спрятаться за спину Блейка, но в данный момент Остин понимал, что альфа в таком же уязвимом положении, как и он сам.