На краю

      Одно неверное движение. Одна шальная, беспокойная мысль. Один взгляд, брошенный в сторону - не в ту сторону - этого достаточно. В бою, этого слишком много. Всё произошло быстро, образы мелькали перед глазами не успевая зафиксировать что-то определённое.       Геральта отшвырнуло и с отскоком вбило в землю. Он почувствовал, как в его правое плечо с тупой болью впилось нечто твёрдое и острое, он слегка сморщился – действие Ласточки заканчивалось. Ведьмак сжал и разжал пальцы и, не ощутив рукояти меча, перекатился в бок, чудом увернувшись от огромной, размером с него самого, четырёхпалой лапы Беса. Туша чудовища нависала над ним, смердящая, ужасающая, третий глаз в нарывах, исходил гноем. Из пасти Беса стекала собственная кровь, она орошала алым траву, брызгала на лицо Геральта, на его одежду, впитывалась в торчащую волокнистую ткань его рубашки. Бес задрал голову и яростно, победоносно взвыл. Через долю секунды, - а значит слишком поздно, - ведьмак понял, что за этим последует. Бес накинется, попытается вспороть его своими рогами, но защитная аура, которой окружит себя Геральт, вряд ли сможет выдержать такой напор. Выиграть бы пару секунд, всего пару…Слишком поздно он заметил сбоку движение. Слишком поздно он выкрикнул:       – Цири, нет!       Но уверенный, решительный шаг уже перешёл в бег и фигура тут же испарилась в зелёной дымке. Всё произошло мгновенно. Ведьмак с нечеловеческим усилием вскочил на ноги. Сложив пальцами знак Квен, он окружил себя желтоватым свечением, который, при самом лучшем раскладе, должен был поглотить наибольшую часть смертельного удара. Запрокинутая голова Беса открывала вид на мускулистую, широкую шею и грудину, покрытую грязной, пятнистой шерстью. Он заметил зелёное свечение над торчащими, витиеватыми рогами. Сердце мучительно сжалось, дыхание остановилось, взгляд застыл. Время замедлило ход. Геральт лихорадочно прокручивал в голове варианты развития событий и лишь несколько из возможных заканчивались благополучно. Он не мог поверить, что допустил это. Снова... он ничего не может сделать. Снова он уповает на судьбу.       Но внезапно всё кончилось. Бес отчаянно взвыл, неестественно, даже для такого неестественного существа и медленно, тяжело рухнул на то место, где только что стоял ведьмак, если бы тот не отпрыгнул чередой ловких движений в сторону. Вместе с монстром приземлилась и девушка. Она отпустила рукоять меча, оставив его торчать в черепе Беса и спрыгнула за мгновение до того, как туша коснулась земли. Она по инерции пробежала вперёд и неловко споткнулась, но осталась на ногах.       – Я велел тебе оставаться в стороне...– начал ведьмак угрожающе, медленно приближаясь к ней. Он неосознанно держался за плечо, не дотягиваясь до раны.       – Я спасла тебя...– оборвала Цири чуть громче, чем следовало бы. Она выпрямилась и взглянула на мужчину, – Ты ранен.       Геральт пропустил это мимо ушей. Раздражение нарастало, злость искала выхода в словах:       – Всё было под контролем! Одно неловкое движение и ты могла оказаться вздёрнутой на его рогах. Он мог скинуть тебя и затоптать!       – Но я была внимательна, и я успела!       – Чёрт тебя дери, Цири! Я не просто так составил план действий, не просто так сказал держаться подальше от бойни! – Геральт подошёл достаточно близко, чтобы заметить её тяжёлую одышку, чуть трясущиеся руки, которые она поспешно сплела на груди, встав при этом в знакомую, защитную позу, выказывающую упрямство.       – Если бы я не…       – Ты должна меня слушать, если хочешь чему-то научиться.       – Но я не должна тебе подчиняться!       Повисла тишина.       – Я несу за тебя ответственность. Твой поступок был безрассуден и наивен. Это был урок, и ты его не усвоила.       От злости у Цири перехватило дыхание.       – Ты... Прекрати меня отчитывать, это отвратительно! Сколько мне лет, по-твоему? – никто не имел права разговаривать с ней, как с нашкодившим ребёнком, особенно он. Её друг, её спутник. Человек, которого она считает равным себе и, до сего момента, думала, что это взаимно. Этот тошнотный воспитательский тон не вписывался ни в одно из возможных представлений о мужчине, который сейчас его использовал.       – Видимо недостаточно, чтобы выполнить одну единственную задачу — не вмешиваться, – Геральт церемонно повернулся к ней спиной и не заметил, как руки девушки опустились, кулаки сжались, а плечи напряглись. Казалось, она готова взорваться.       – Ты, – Выпалила она – Мне, – Шаг вперёд – Не отец!       Ведьмак замер. Повертел сказанное в голове с разных сторон. Дежурная фраза, которая может подойти ко множеству ситуаций. Когда один желает избавиться от чрезмерной опеки другого, пресытился удушающим вниманием и заботой, что не даёт вздохнуть, или стремится сократить дистанцию, возникшую на протяжении многолетних, и без того близких, отношений.       Что вложила в это ты, Цири?       Геральт повернулся. Он был ещё более бледен, чем обычно и всё ещё держался за плечо, будто оно собирается отвалиться. Девушка наблюдала за его лицом, опущенными вниз глазами - совершенно бесстрастно, холодно, даже ожесточённо. Ей не стыдно. Возможно, она выпалила не подумав, но если бы подумала — она сказала бы то же самое.       – Рад, что ты это понимаешь, – ведьмак, казалось, равнодушно смотрел ей в глаза. – Значит, не веди себя как ребёнок, за которым нужен присмотр.       Цири набрала в лёгкие воздух сквозь зубы, со свистом, и тут же выдохнула, будто передумав. Бесполезно, как разговор со стеной.       – Ты подарил мне меч. Вот этот, серебряный. Ты хоть помнишь? Это ты мне его подарил.       – Не понимаю, к чему ты клонишь.       – Ты всё понимаешь. У любого клинка — одна цель. Убивать. Он нужен, чтобы сражаться! Так зачем ты сделал мне этот подарок, если запрещаешь применять его по назначению?!       – Я не запрещаю...       – Фактически - нет, – несправедливость, обида, злость, - всё было в её тоне, в её жестикуляциях, – но практически - ты отгораживаешь меня от любой маломальской возможности его использовать! «Это слишком опасно, Цири», «Нет, ты не пойдёшь со мной, Цири», «Цири, ты не можешь так рисковать». А то, что произошло сейчас? То, что я сделала — не было ребяческой прихотью. Ты мог не выдержать, и ты знаешь это, – Она обессилено взмахнула руками и скрестила их на груди. Не громко, с дрожью, она добавила: – Иногда ты забываешь, что ведьмаки тоже умирают.       Это был удар ниже пояса.       – Я помню об этом как никогда раньше.       – Тогда позволь мне помочь тебе!       – Цири... – он сделал шаг, протянул к ней руку. Она слегка отстранилась, увернувшись от прикосновения, но он успел перехватить её за кисть, заставив опустить руки, и сжал.       Они стояли прямо, друг напротив друга, прикованные взглядом. Без какой-либо возможности сбежать или разорвать эту связь. Сжатые пальцы на её запястье, тяжёлый взор исподлобья. Геральт будто пытался удержать внимание. Он словно говорил ей: «Стой. Не отворачивайся от меня. Это важно»       – Просто...дай мне время.       Цири наблюдала. Чувствовала его напряжение на кончиках пальцев, читала его ответ во взгляде и понимала... где-то в глубине определённо понимала, но всё равно сказала:       – Поясни.       – Не заставляй меня возвращаться в это.       Упрямство сыграло своё:       – Геральт!       Он отпустил.       – Я просто не смогу пережить это снова. Я думал, что ты умерла, ты хоть помнишь? – каждое слово обжигало, шипело, словно накалившаяся до предела сталь, – Я думал, что я не успел, думал, что потерял тебя... – горячо, слишком горячо, слишком горько. Ведьмак почувствовал чертовскую усталость к которой примешивалось чёртово плечо, с каждым неосторожным движением напоминая о себе. Цири будто вросла в землю, стояла не шелохнувшись, казалось, она перестала даже дышать. Выплюнутые ведьмаком слова ударили под дых, закололи глаза. Черты её лица изменились, перестали быть жестокими, упрямыми и теперь в них, кажется, читалось понимание, – Цири, – он сделал ещё один шаг к ней и аккуратно, будто боясь сломать, обнял. Она не отстранилась, – Я не могу снова не успеть.       – Я поняла...       – В этом всё дело...       – Да, я...       – Как бы я в тебя ни верил, как бы ни убеждал себя в твоей силе, в твоих навыках...в том, что ты одолеешь в одиночку любой морок...этот остров навсегда у меня в голове, – он прижал её крепче, – И назойливое “а вдруг”.       Цири вышла из оцепенения и обхватила его спину двумя руками, отвечая на объятия, крепко, как могла. Геральт, уткнувшись в её волосы, поморщился, но не издал ни звука. Он не хотел, чтобы сейчас она отстранилась от него.       – Дай мне время. Я смогу тебя отпустить, но не сейчас, не так скоро.       Это его «отпустить» страшным грузом повисло над ними в воздухе, всё ещё пахнущим кровью.       Смогу ли?       Какое-то время они стояли не двигаясь. Молча. Цири чувствовала, как одна рука мужчины плотно лежит на её пояснице, а другая мягко прикасается к волосам, проводя пальцами от затылка к позвонкам. Чуткие прикосновения ярко контрастировали с тяжеловесной, грубой фигурой ведьмака.       Цири думала о том, в каком положении она оказалась. Она спасла Геральта, позаботилась о нём так же, как он делал это всегда, с самого начала. Опекал её, заботился, защищал. Именно этого она и хотела – двусторонняя отдача, обоюдная поддержка. Она не может оставаться в вечном долгу. Но она была согласна подождать. Ещё.       Поляна оказалась полностью скрыта от её глаз за широкими плечами, а она сама была будто спрятана от всего мира вообще. Никогда в жизни она не чувствовала такую безопасность, как в эту минуту. Это успокаивало. Это пугало. Может ли она позволить себе быть слабой? Даже на время. Даже сейчас. И вся его крепкая, непоколебимая фигура отвечала ей – может.       Цири слегка пошевелила рукой и почувствовала, как её пальцы обволокло нечто влажное, тёплое и липкое, совсем как…       – Холера, у тебя кровь! – девушка резко отстранилась, отняла свою ладонь от спины и посмотрела на свои пальцы, запачканные густой красной жижей, смешанной с грязью. Она обошла его, прикоснулась к спине, перед этим обеспокоенно взглянув на уставшее, покрывшееся испариной лицо мужчины.       – Вряд ли этим можно удивить ведьмака, – фыркнул Геральт в ответ, но остался стоять на месте, позволяя Цири рассмотреть причину кровотечения.       Со спины его кожаная безрукавка была вертикально порвана рваной линией от начала плеча до лопатки. Девушка аккуратно раздвинула материал, подбираясь ближе к телу и сморщилась, готовая увидеть ужасную картину огромной раны, под стать длине разреза на куртке, но её опасения не оправдались. Она выдохнула на секунду, но напряглась вновь, когда ей открылся вид на небольшую, размером и формой с куриное яйцо, но глубокую, разорванную вмятину, кровоточащую сверху плеча.       – Нужно обработать, – девушка всё ещё пристально вглядывалась в месиво, представляя себе, каким образом затянется эта отметина.       – Насколько всё плохо?       – Я не знаю, где ты порвал куртку, но она бы тебя спасла. Ты впечатался в камень, или во что-то острое ровно тем местом, где она разошлась.       – Всегда знал, что я не очень удачлив.       Цири соединила куски рубашки, а следом и края кожаной ткани вместе и повернула ведьмака за руку к себе лицом. Задумчиво произнесла:       – Неважно выглядишь… – она знала, что теперь Геральт в безопасности и рана благополучно заживёт в любом случае, следует только поскорее остановить кровь, а насколько быстро она затянется будет зависеть лишь от ухода. Но боль никуда не денется. Учитывая то, что вмятину невозможно будет зашить, она будет тревожить его какое-то время.       – Дай мне немного времени, – его рука потянулась к маленькому кармашку на ремне, – Найди мой меч, он… – Геральт быстро огляделся. Взгляд скользнул по мёртвому чудовищу, прошёлся по стройному ряду густых деревьев, огибающих поляну полукругом, что обрывался огромной скальной стеной. У основания камня зияла чёрная дыра пещеры, убежища Беса. Идеальное укрытие, спрятанное от любопытных глаз, путь к которому оказался слишком прямым и обманчиво безопасным для простых людей. Ведьмак заметил слабый блеск металла недалеко от убитого чудовища, – Там.       Девушка проследила за взглядом и, кивнув, оставила мужчину одного.       Выйдя на тракт, они не спеша направились вдоль реки, в сторону Каррераса, их временного пристанища на Пути. Лошади поднимали копытами дорожную пыль, Плотва особенно волновалась, таща на себе когтистую лапу Беса, ещё свежую, ещё слишком ярко пахнущую кровью. Река, носившая поэтичное, цветочное название Исмена, была неизменной спутницей каждого путешественника, чья дорога пролегала из Вызимы в Каррерас и наоборот. Близился закат. От воды веял свежий и прохладный воздух, потоки которого бодряще обдавали изнурённые лица путников. Геральт рассказывал, при каких любопытных обстоятельствах был в этом городке много лет назад. Как он, в очередной раз, спас любвеобильную шкуру Лютика, потому как того обвинили в убийстве некой зажиточной дамы и приговорили к виселице. Цири слушала, иногда искренне удивлялась, иногда звонко хохотала, периодически бросая колкие и дразнящие комментарии в адрес их общего друга. Темнело быстро. Вечернее небо постепенно меняло свои оттенки, переходя от ярко-оранжевого до нежно розового и к бордово-алому.       Ворота Каррераса они прошли, когда солнце полностью зашло за горизонт, предоставив ночи опуститься на крыши неприметных, ветхих домов. Город был маленьким настолько, что титул «города» носил весьма символически. Но население Каррераса было и того меньше. С приближением темноты улицы пустели, в жилых домах давно были потушены свечи и теперь их невозможно было отличить от заброшенных.       Они прошли мимо темницы, которая так же была знакома Геральту не понаслышке, мимо храпящего стражника, косо разваливавшегося на табурете и сразу же уткнулись в вывеску «У пройдохи лиса».       Трактир делился на три части. Они вошли в серединную залу, по бокам которой было образовано подобие сеновала, с пустыми матрасами и местами для сна, с большой каменной печью, что была сейчас растоплена. С левой и с правой сторон, на небольших помостах оставалось немного места для зал с грубыми столами, представляющие из себя наспех распиленные вдоль ствола деревья, и табуретами. Залы были разделены от центра хилыми, гнилыми ограждениями из нескольких досок, были заставлены ящиками, полными овощей, фруктов и зерна. Трактир практически пустовал. Двое мужиков распластались на сеннике недалеко от входа, замысловато и, должно быть, крайне неудобно переплетаясь ногами. Ещё один, по всей видимости, вусмерть пьяный, еле держал себя на ногах, приняв помощь стены, и неистово блевал в самом дальнем углу трактира, издавая соответствующие звуки. Других людей в пределах видимости не находилось.       – Сядем у огня? – тихо спросила Цири. – Я перевяжу тебя, заодно согреемся.       Геральт кивнул и направился к печи. По пути он аккуратно снял через голову ножны и отбросил их в сторону.       – Возьму кое-что, – он сделал шаг в сторону мансарды, где остались их вещи, но Цири его опередила.       – Я схожу, – бросила она, не оборачиваясь и протараторила, – Банка с измельчённой вербеной, ласточкиной травой, омелой, каприфолем и одуванчиком.       Геральт кивнул, хотя знал, что она не увидит этого.       Он повернулся к камину, снял с себя куртку и, оставшись в рубашке, бросил её к мечам, не уделив её повреждениям ни капли внимания. Он сел, вытянул одну ногу к очагу, другую подтянул под себя и упёрся в колено локтем. Геральт осознал, что совершенно не замёрз. Наоборот, волны жара окутывали его слишком навязчиво, и от огня хотелось отодвинуться дальше. Но он не шевелился. Он зачарованно вглядывался в языки пламени, что гипнотизировали его хаотичным, бессмысленным танцем, мысли его невольно вернулись к событиям прошедшего дня.       «Ты мне не отец» - так она сказала? Беспрекословно, категорично, будто расставила все точки над «и». Снимала ответственность… или наоборот, прибавляла её? Слова, произнесённые теперь вслух, так плотно засевшие в подкорку, казались ответом на вопросы, которые с каждым днём приходилось прятать всё глубже, но которые становилось всё сложнее игнорировать, оставляя их без ответа. "Я знала, что она для тебя важна, но тон твоего голоса, скрытые эмоции…" - возник голос Корины Тилли в его памяти, которая, судя по всему, понимала гораздо больше, чем он сам. Возможно, тогда он выдал ей слишком много информации. "Скрытые эмоции"…       Геральт слегка вздрогнул от резкого звука у себя за спиной.       – Или я слишком стар и теряю хватку, или ты становишься больше ведьмачкой, чем сами ведьмаки, – с улыбкой произнёс он, повернув голову в её сторону.       Цири пододвинула железное ведро с водой ближе к мужчине с ещё более противным звуком чем тот, что вывел Геральта из раздумий, сняла с плеча небольшую торбу и села позади него на колени.       – Ты не поверишь, но я могу быть бесшумной, когда захочу, – Она решительно высвободила его рубашку, заправленную в штаны. Геральт мешкал всего секунду, после чего помог ей раздеть себя до пояса. Шикнул сквозь зубы, когда в области плеча ткань рубашки насильно оторвалась от его кожи из-за засохшей крови, образующей корочку. Из раны снова потекла кровь.       Цири намочила в воде кусок тряпки и отжала её, избавляясь от лишней влаги. Медленно, но интенсивно, не слишком осторожничая, желая добиться скорее эффективности, чем безболезненных ощущений для Геральта, она проводила по его коже влажной тряпкой, слегка придерживая того другой рукой. Он чувствовал, как её движения кружат вокруг его плеча, то слишком далеко от пульсирующей боли, по спине, бокам, шее, будто она собиралась полностью его вымыть, то совсем близко, болезненно ощутимо. Предугадать их было невозможно. Её пальцы крепко держали его надплечье, не позволяя раскачиваться от давления. Каждый влажный след на его спине мгновенно охлаждал горячую, распалившуюся от жара печи дорожку, которая тут же покрывалась испариной. Каждый раз, стоило Цири чуть ближе продвинуться к ране, цвет воды явственнее менялся после ополаскивания ткани, становясь всё темнее. Вскоре он заметил плавающие частички земли и песка, что придали воде и вовсе чёрный оттенок. Геральт расслабленно опустил голову вниз, когда Цири вновь наступательно приблизилась к его шее, прощупывая позвонки, в то время как свободная рука девушки не спеша проскользила вниз по его плечу, покрывая прохладной ладонью напрягшиеся, фигурно выточенные мышцы, остановилась и сжалась выше локтя.       – Наверное тебе стоило войти в медитацию прежде, чем я начала, – хрипло произнесла Цири над самым ухом ведьмака, не отрываясь от своего занятия.       Геральт сделал глубокий вдох. Сильный запах крови, пота и тлена смешался с менее очевидным, сладковатым чайным ароматом, исходившем от неё самой. Смешался, а потом и вовсе затмил собой другие запахи. Свежесть зелёного чайного листа, казалось, полностью заполнила лёгкие, обволокла его, проникла в поры и попала в кровь, отравив её.       – Нет, – на выдохе ответил ведьмак, – Иногда стоит испытывать боль.       – Считаешь, в твоей жизни мало боли?       – Считаю, в ней мало моментов, когда я могу ей наслаждаться.       Словно в проверку его словам Цири, смочив тряпку, приложила её к самой вмятине, открытому мясу. Он скрипнул зубами, на челюсти заходили желваки, и на одном дыхании выдавил:       – Всегда замечал в тебе садистские наклонности.       – Компенсирую твоё рыцарское благородство. Наслаждаешься болью, говоришь? – по дразнящей интонации Геральт понял, что она улыбается.       Он повернулся в её сторону, тем самым сократив расстояние между их лицами до катастрофически непозволительного. Цири застыла. Его узкие зрачки немного расширились, медленно блуждая по её лицу. Он мог рассмотреть каждое, едва уловимое движение мышц у её рта, мог сосчитать линии морщин, проходящие поперёк её губ. Подняв взгляд, ведьмак с трудом смог узнать тот сочный зелёный цвет, который был присущ её глазам. Сейчас их жгло пламя. Прежде, чем он смог понять, был ли этот огонь отражением от печи, или он шёл из самого нутра Цири, прежде, чем он поддался этой роковой близости, прежде, чем позволил им обоим сгореть, Геральт отвернулся обратно к камину. Тихо выдавил:       – Насколько это вообще возможно.       Цири шумно сглотнула и только спустя несколько долгих мгновений продолжила обрабатывать рану.       После того, как вмятина была очищена, смочена Белой Чайкой, жжение от которой заставило Геральта долго ругаться себе под нос, девушка, по инструкции ведьмака, насыпала в тонкий марлевый мешочек лечебных трав, смочила его в воде и приложила к увечью. Она перевязала его по диагонали, сделала виток вокруг шеи со стороны здорового плеча и опустилась к подмышечной впадине травмированного.       – Возрадуйся, ты будешь жить, – торжественно продекламировала Цири, подсаживаясь к нему в одну линию и протягивая рубашку.       – А вот она, похоже, нет… – Геральт просунул ладонь в огромную, красную по краям, дыру в его одежде, выразительно посмотрев на девушку.       Та ещё более выразительно закатила глаза:       – Надевай, завтра возьму у Элланы нитки.       – Это не обязательно. Мы можем попросить помощи у самой Элланы.       – Эй, раньше ты не жаловался на то, как я шью!       Геральт резко завалился назад и вытянулся всем телом, сгрёб здоровой рукой сено под голову, образуя нечто подушки, накрыл эту кучу скомканной рубашкой и на неё же улёгся.       – Я не жалуюсь, я тебя жалею, – усмехнулся он, глядя на её профиль в мягком оранжевом ореоле. – Куртку тоже залатаешь?       В голосе явно звучала издёвка.       – Ещё чего? Сапоги починить? – парировала Цири, – Даже если бы у меня были нужные навыки - много чести! – с последним словом она легко ткнула его в бок, поддразнивая.       Ведьмак сделал вид, что пытается увернуться, а когда получил удар - не слишком убедительно выразил на лице боль, отчего девушка тихонько засмеялась.       – Осторожней, Ваше Величество, ведь я ранен!       – Ты даже спасибо не сказал, – Она опустилась рядом с ним, легла на спину точно в такую же позу.       Теперь они оба смотрели в потолок.       – Вообще-то, думаю, я бы справился.       – Ты не смог бы дотянуться.       – Значит, оставил бы как есть.       – И заживала бы твоя болячка тысячу лет.       – Попросил бы Эллану…       – Спасибо, Геральт, – не выдержав, протянула она с улыбкой и наверняка, представил ведьмак, закатила глаза, – я уже поняла, что ты совершенно во мне не нуждаешься.       – Нуждаюсь, Цири, – после недолгой паузы произнёс он. Голос его был пугающе серьёзным и тихим. – Спасибо.