На краю

      Эта ночь была едва ли не самой долгой за последние месяцы в жизни Цириллы. Она проснулась не от привычных прикосновений ведьмака к её плечу или руке, а по собственному желанию и, судя по ярким лучам, пробивающим в окна, задолго после восхода солнца. Первое, что её удивило, только она открыла глаза – непривычная тишина. Они ведь заснули в трактире, там же, где и завалились после перевязки, а не в поле, где и то было бы больше звуков, чем здесь.       Цири повернула голову и убедившись, что Геральта нет рядом, встала и огляделась, пытаясь поправить волосы, вытащить из них соломинки. Никого. Слишком много пустого места для неё одной. От этого стало не по себе.       Выйдя на улицу, она обошла трактир и приблизилась к конюшне, откуда слышались возгласы:       – Сдох, ублюдок, сдох-таки! – сиплый, будто пропитый радостный голос принадлежал тощему мужичку в белой, широкой рубахе и таких же штанах, стянутых поясом на талии. Невнимательным взглядом можно было подумать, что он в платье. Солас, - хозяин трактира, - с которым она успела вчера перекинуться лишь парой фраз, прежде чем они пошли ловить “ублюдка”, продолжал причитать, – Ну слава яйцам, Геральт! Скольких он сожрать успел, пока наши один за другим уходили, искали и не возвращались, а следом за ними другие, и тоже, как сквозь землю.       Не успела она остановиться за их спиной в паре шагов, ведьмак обернулся, будто учуяв её. Они стояли напротив Плотвы, трактирщик с разных сторон разглядывал лапу Беса и не решался прикоснуться.       – Ну до чего здоровая то, а, мой парнишка весь и того меньше…       – Надо сказать, это не только моя заслуга, – Геральт сдержанно улыбнулся девушке.       Солас резко обернулся и приветливо ощерился, обнажая выпирающие зубы, не все из которых были на месте:       – А, госпожа Цирилла, проснулись-таки! Выспались, надо знать? Мы старались! Геральт особенно, сильно старался, ага. Режим, говорит, расслабится, значит, а Ланка моя вчера ещё все уши промыла, мучает, говорит, ведьмак её, бледная какая, кожа на кости натянута! А ты, Геральт, оказуется не только её до восхода тормошишь, а ещё и за собой к чудищам таскаешь? Тьфу на тебя, сам ладно уж, ну девку то…       – Ладно вам, дядь! – с весёлым смешком перебила его Цири, когда казалось, что ничто не сможет его остановить, – Какая я вам госпожа, во-первых, а во-вторых, за ведьмаком я таскаюсь исключительно по собственной воле. А от чудищ меня за уши не оттянуть, сами спросите!       С этими словами Солас окончательно перестал метаться и остановил свой взгляд на Геральте, но тот лишь пожал плечами, мол, что поделать, сам не может управиться. Такая уж она.       Не дождавшись объяснений, трактирщик махнул рукой и прошёл мимо Цири из конюшни, уводя их за собой:       – Ладно, подёмте, Ланка хоть накормит вас, забила поди уж животинку какую. А вечером с полей придут все, да соберу для вас плату, – и в нос, со вздохом, пробубнил, – Не оттянуть, говорит. Мужа ей надо, и ко всякой пакости интерес пропадёт.       Геральт усмехнулся, глянул на девушку но та, похоже, не расслышала его бормотания.       – Выспалась?       – Ага, обязательно поблагодарю Эллану за это.       Солнце ослепило Цири, когда она повернула голову к ведьмаку и от её прищура казалось, будто она улыбается. Не отдавая себе отчёта, он протянул руку и вытянул из её волос особенно длинную, выбивающуюся соломинку и совершенно непринуждённо засунул её в рот. Цири слегка дрогнула в тот момент, когда та коснулась её головы и понадеялась, что Геральт не заметил этого вкупе с покосившимся на него взглядом. А если заметил, то не подумал, что ей неприятно. Нелепое желание выхватить соломинку и так же зажать её губами возникло у неё в голове и она быстро отвернулась, уставившись в седой затылок трактирщика.       Эллана, молодая и красивая жена Соласа, действительно была на ногах уже давно и возилась на кухне не только с птицей, но и с творогом, хлебом и сыром одновременно. Готовить впрок для неё была основная задача за день – вечером придёт оголодавший, уставший после тяжёлых работ народ, потребует хлеба, а потом так же поспешно уйдёт по домам, ибо завтра всё повторится вновь. Останутся пара-тройка завсегдатаев, любителей навернуть за ворот, да и те вырубятся раньше, чем начнут приносить неприятности.       Солас провёл их в глубь правого зала, мимо обеденных столов к высокой и длинной деревянной стойке с такими же высокими табуретами, за которой ровным рядом выстроились бочки с горячительным, стоящие друг на друге чуть не до самого потолка. Небольшая стремянка предусмотрительно покоилась в углу.       Хозяин исчез в комнате за бочками (видимо, там была кухня), и Цири села по здоровую руку от ведьмака, поставив локти на стол.       – Как твоё плечо? – бросила она.       Геральт слегка шевельнулся, будто проверяя.       – Болит. Надо будет сменить повязку.       – М.       Всё это время Цири старательно избегала обращать внимание на его удачно зашитую рубашку ровным швом. Который у неё, скорее всего, не вышел бы – с неуместной досадой подумала она.       – Кто зашил тебе рубашку? – прямой вопрос её саму застал врасплох, а озабоченность этой темой порядком злила. Что ей этот кусок тряпки сдался?       Геральт чуть наклонился, выискивая её глаза.       – Эллана. Она настояла, когда я зацепился и порвал её ещё больше, – он не врал, хозяйка заметила это и чуть ли не силой стянула с него одежду, пропуская мимо ушей его протесты. Ведьмак придвинулся ближе и легонько толкнул её плечом, – Эй, я могу порвать её снова, если ты ревнуешь?       Насмешливый тон не облегчил Цири задачу свести всё к шутке – и её глупые вопросы, и его остроумный ответ. Без тени веселья она повернула голову, зацепилась с ним взглядом и запоздало расплылась в улыбке, выдавив из неё всю искренность, на которую была способна.       Шутка, точно. Выдохни, всего лишь невинная шутка.       Отчего-то ей сделалось больно.       – Несу, несу! – Дверь за бочками с грохотом распахнулась и из проёма выскочила большегрудая женщина с длинной, светлой косой и абсолютно счастливой улыбкой. У Элланы было почти детское лицо с выпирающими щёчками, маленькими красными губами и большими глазами. Несмотря на свои округлые формы, в её движениях сквозила естественная лёгкость и упругость. Ловкая и подвижная, она была на полголовы ниже Цири и, наверное, на целых две ниже Геральта.       Эллана остановилась напротив них с другой стороны от стойки и поставила два подноса, полностью наполненные едой. В ноздри проникли смешанные запахи жареной курицы, картошки и овощей, испечённого хлеба и свежих фруктов, отчего желудок Цири слышно замурлыкал.       – Кушай девочка, кушай, я тебе побольше наклала! Геральт уже второй раз умалывает. Выспалась хоть? Я следила, по рукам ему пару раз надавала, чтоб не тянулся тебе мешать! Сегодня вон, тихо как, а все пашут ведь, бездельников у нас мало – даже самых заядлых в шею гоню, чтоб штаны не просиживали! Кушай дорогая, ещё накладу, если надо будет.       Эта полуматеринская забота вместе с беспокойным щебетанием нравилась Цири. Непонятные чувства, кольнувшие её недавно, почти рассосались в воздухе вокруг этой маленькой женщины. Цири вспомнила, как мать Нэннеке так же охотно любила повоспитывать и отчитать, за дело или для профилактики. Такая же лёгкая и пышная, её хотелось обнимать, как и сейчас, почему-то, Эллану.       Она была раза в два моложе Соласа, и когда Геральт посетил Каррерас впервые – была совсем девчонкой (они только-только обручились), в то время как Соласа уже тронула седина, морщины надёжно заселились в его лице, а первый зуб норовил выпасть после первого же куска праздничного пирога. «Из жалости, - говорил тогда трактирщик, кивая в сторону своей молодой жены, которая обслуживала один из столов, – Посмотри на меня, Геральт! И на неё посмотри. А теперь снова на меня! Глупый я, что ли, не понимаю? Или из-за хозяйства моего. Трактира, в смысле, корыта этого… Что я, страшный, кривой весь, доходяга, да старый уже, чего ей с меня взять? Любит? Да ну, за что меня любить-то. А ты что, ты вон какой крепенький, да мордой ничего вышел, ну да, со своими особенностями, ну так щас кто без них. Наоборот, привлекает девок то небось? Эх, жалко ей меня, говорю тебе, вот лет через двадцать посмотрим, как оно, если со свету меня не сживёт вдруг, хе-хе-хе», Эллана стояла вдалеке и вдруг посмотрела на них, весело, живо, подарив Соласу долгий взгляд, полный любви и нежности. Геральт заметил его тогда и заметил сейчас, точно такой же взгляд, когда из кухни вышел хозяин, неся на подносе две кружки и графин, гораздо более неловко, чем могла бы Эллана.       – В собственной кухне ты потерялся, что ли? – вскинула руки та и, не дождавшись, когда поднос окажется на стойке, потянулась за кружками, снимая их, – Они щас гляди и всухую всё слопают, не дело это.       – Ну всё, всё, не ворчи, – Солас, ссутулившись, смущённо почесал затылок, пока его жена трепетным, быстрым движением смахивала его седые пряди, падающие на лоб, в сторону.       Они тут же возвращались обратно, но смысл ведь был не в этом.       Геральт перестал жевать и глянул на Цири. Её волосы тоже выбивались и лезли в глаза (и, скорее всего, если бы Геральт захотел их убрать за ухо – они послушно остались бы там).       То, что они решили остаться здесь на какое-то время не означало, что они будут развлекаться и жить в своё удовольствие, если, конечно, к «удовольствиям» не относились вечно мокрые от болот сапоги и ковыряние в монстровых кишках. Геральт надеялся, что Цири это понимала и после завтрака он запланировал особенную для неё тренировку на мечах. Так как его ведущая рука была временно недоступна для сражений и максимум её возможностей был сжимать, разжимать пальцы и вытягивать её вперёд, дабы позволить ей побыстрее зажить и вернуть в строй, неплохо было бы размять другую руку. Этому не учили в Каэр Морхене, этому он учился сам. Осваивал на всякий (смертельный) случай, который, благо Мелитэле, ему так и не представился. Удачный момент, чтобы вспомнить эти навыки самому и потренировать их Цириллу. Он надеялся, что ей они также не понадобятся, но… Ведьмак не хотел думать о том, что будет, когда она уйдёт, когда решит, что знает достаточно, когда скажет, что хочет начать свой собственный путь...       ...но он обязан дать ей всё, чем владеет сам. Цири понимала, чем усерднее он её обучает, чем чаще они штудируют теорию, чем больше сталкиваются с проблемами тёмного мира, тем быстрее приближается тот момент, когда он замолчит, пожмёт плечами, возможно, целомудренно обнимет её и отпустит. Окончательно. Будет ли он настаивать или позволит ей остаться? Или, может, попросит остаться? И останется ли она, если он попросит. Загадывать вперёд было бессмысленно, она прекрасно это осознавала, но уже сейчас могла дать ответ. Быть с ним, видеть его ежечасно, просыпаться от его прикосновений, засыпать у него под боком, слушая его бормотания, - стало слишком естественным для неё. Невозможно было представить себя без этого. Да, она хотела остаться с ним. Как напарник, как поддержка, как друг, как…       Цири сняла повязку, отлепила марлю и с облегчением выдохнула, увидев, как рваные края уже начали затягиваться корочкой, подбираясь к центру. Удивительно полезная ведьмачья способность. Она торопливо промыла рану от выступившего и также засохшего, как и кровь, гноя, стараясь зациклиться только на красной отметине, а не расползаться глазами по широким плечам, твёрдой спине и шее, не разглядывать его шрамы, не пытаться их сосчитать.       Интересно, кто-нибудь знает, сколько их у него?       Мысли вязким киселем возвращались к моменту, когда она дала волю своим рукам и в следующую же секунду потеряла над ними контроль. Сами собой её ладони блуждали по рельефам мышц, трогали, мяли, а она, оправдываясь удачно подвернувшейся «тщательной дезинфекцией», в тайне получала от этого удовольствие.       Цири сморгнула, возвращаясь в реальность. Увидев, что гной счищен, рана промыта, а из-за её задумчивости кожа вновь начала мягчеть и теперь снова кровоточила, она быстро убрала влажную тряпку и приложила сухую, замерев. Просто, чтобы дать себе время свыкнуться.       Она хочет прикасаться к Геральту. В самом неправильном смысле из всех возможных.       Прикасаться.       Она повертела это слово на языке, попробовала его на вкус. И если бы у слов действительно был вкус, конкретно оно наверняка бы горчило. Цири невесомо провела свободной рукой по шраму на его здоровом плече, в районе лопатки, выбрав из нескольких самый крупный и неровный. Накрыла его ладонью и вслед закрыла глаза. Попыталась вновь испытать чувство отчуждённости и холода, сопровождающее её при близких контактах с большинством мужчин, с которыми у неё вообще были близкие контакты (с большинством Людей, с которыми у неё были Какие-Либо контакты) или, хотя бы, то простое, человеческое тепло, без примесей чего-то большего, интимного, чем стали вдруг пропитаны каждые прикосновения именно с этим человеком.       Нет. Всё, всё было не так.       Осознание сокрушительным комом обрушилось на неё и будто придавило к земле, сковало руки. Цири прерывисто вздохнула. Возникшее чувство, которому она никак не могла дать определение, пугало её, выбивало из колеи.       Цири открыла глаза.       Сколько она просидела в этой позе? Геральт не двигался. Он сложил на коленях руки, а на них опустил голову. Можно было подумать, что он спит, если бы не бесшумное, настолько ровное дыхание, будто он высчитывает одинаковое количество секунд между вдохом и выдохом.       Цири отняла ладонь, Геральт распахнул глаза.       Наспех приложив готовый марлевый мешочек с тем же составом, она наложила свежую повязку прежним образом. Кажется, Геральт не жаловался на неудобства.       – Спасибо, – он, резче, чем требовала ситуация, поднялся и натянул рубашку, – Пошли.

***

      Если обойти трактир, пройти мимо длинной конюшни насквозь и у свинарника свернуть налево – можно выйти к колодцу, окружённому неровной поляной с низкой, плешивой травой. Места было достаточно много, чтобы хорошенько помахать мечом, а колодец, если нужно, мог служить в качестве препятствия.       Жарко. Цири стояла напротив него, зажав в левой кисти рукоять оружия.       – Экспресс-курс, Цири, – Геральт улыбался, медленно вышагивая перед ней, расслабленно качая мечом, – Если хочешь довести движения до автоматизма, не задумываясь, не контролируя - займись развитием левой руки всерьёз. Всё, что ты делаешь – делай другой рукой. Чешешься, сморкаешься, ешь, берёшь предметы, рвёшь ягоду, расстёгиваешь пуговицы…       – Я поняла, Геральт, не утруждайся.       –…всё – левой, – он вскинул вверх остриё, неопределённо указывая на девушку, – Сейчас ты держишь правую руку на боку, переместив вес на правую ногу. Улавливаешь? Цири без особого интереса оглядела себя и вернула ему ухмыляющийся взгляд. Положение она не сменила.       – Улавливаю.       – Если хочешь освоить базу – хотя бы для того, чтобы выжить, когда твоя доминирующая рука повреждена – просто тренируйся. Это более быстрое, но ненадёжное решение. Ты будешь чувствовать себя уверенней, если полностью перестроишь мозг, хотя это займёт больше времени. Решать тебе.       Он остановился и встал напротив неё, сосредоточившись.       – Возьми рукоять в правую руку. Удобно. Посмотри, как ты её держишь. Запомни. Верни в левую и зажми точно так же. Зеркаль. Понимаешь?       Геральт повторял всё, что говорил, а Цири повторяла за ним.       – Даже если просто держишь меч в опущенной руке – держи его правильно, остриё чуть вверх. Да, именно. Теперь подними, прими стойку. Тяжело? Привыкнешь. Теперь встань прямо. И снова в стойку. Верно. Следи за мечом, чтобы он был ни выше, ни ниже положенного. Сейчас ты держишь его неуверенно, он качается, прошло две секунды, прежде чем он остановился. Повторим.       Цири и сама заметила это. Меч ощущался в руке как нечто инородное, даже неприятное. Как раздражающий зуд хочется расчесать до крови, так ей нестерпимо хотелось сменить руки и успокоиться, почувствовать привычный вес, привычно принять стойку, чтобы клинок привычно замер в тот же момент.       – Уже лучше. Дальше, пробуем выпад. Вперёд. Неплохо. Цири, твою правую руку не отрубили, она всё ещё нужна, держи ей равновесие! Помогай себе. Верно. Назад. Ещё раз, выпад.       Она буквально заново училась владеть мечом, жуткое чувство беспомощности раздражало, злило. Клинок не слушался её, как и собственное тело. Рука начинала уставать, мышцы, абсолютно неприспособленные к таким нагрузкам, начинали зажиматься и с каждой минутой расслаблять их было всё тяжелее.       Геральт перешёл к полуповороту. А затем к полному обороту. К отскоку. Защите. Правая рука присоединилась к процессу, но особо не помогала, если не сказать, что мешала. Темп медленный, Цири чувствовала себя ущербной, замечая при этом, как уверенно двигался сам ведьмак. С первого взгляда сложно было заметить подвох - настолько его приёмы были отточены и естественны в исполнении. Она же… будто снова ребёнок, который учится стоять на ногах – именно так, ведь она дралась почти всю сознательную жизнь, это стало неотъемлемой её частью, как речь, как дыхание. И, совершенно как ребёнку, ей хотелось бросить железку в землю, разозлиться и уйти, потому что на кой ей это надо. Но Геральт был прав, а она уже давно не маленькая. Она сжимала зубы и повторяла за ним, раз за разом.       Когда Геральт перешёл к комбинированным приёмам, Цири уже чувствовала сильную одышку. Шея взмокла, левая рука почти дрожала, в то время как ведьмак лишь слегка покрылся испариной. Кожа на ладони между большим и указательным пальцами ощутимо натёрлась, угрожая истончиться до крови. Надо же было забыть о перчатках? Выпад-полуповорот. Отскок-защита.       – Представь, голем или тролль, – ровно, не останавливаясь говорил он, подстраивая фразы под своё дыхание, удерживая ритм, – Их силу, вес, мощные удары, которые тебе бесполезно блокировать, что делать? Массивный, но ловкий для единожды быстрого удара, вот он уже раскрыл свои лапищи, чтобы переломать тебе кости. Что?       – Переместиться, – скомкано выдохнула Цири первое, что пришло в голову и казалось логичным, менее удачно справляясь с дыханием, чем ведьмак.       – О, так ты у нас, оказывается, магическая принцесска, а не ведьмачка? – он саркастично поднял бровь. Цири только прищурилась, продолжая тренировать отскок с левой ноги и ставить защиту мечом перед собой с выставленным левым локтем, – Не рассчитывай на свою способность всегда, она требует концентрации и достаточного количества магии, которых у тебя может не быть. А перекат и малый пируэт, - как раз для таких случаев, - буквально у тебя в руках. Достаточно лишь знать, что их можно использовать.       Геральт остановился и выпрямился, девушка последовала его примеру. Скорым взглядом он оглядел её, соображая, не прекратить ли на сегодня. Её рука, сжимавшая меч, слегка подрагивала, грудь поднималась высоко и быстро, из-за чего тонкий хлопок натягивался на груди и прилипал к влажной коже, отлипая с выдохом. И без того глубокий вырез, сдерживаемый лишь хлипкой верёвкой сейчас был совсем открыт, узел развязался почти окончательно, приковывая к себе внимание. Геральт решил, что обязательно поговорит с ней об этом.       – Начни с полупируэта, – он сделал пару шагов в сторону, обеспечив себе более широкий угол для наблюдения.       Цири глубоко вздохнула. Представила в голове, как переиначить движения на левую сторону, да так, чтобы не споткнуться и, подняв руки, занесла меч за спину. Шаг левой ногой вперёд, на которую пришёлся слишком сильный перевес, заставил ступню предательски подогнуться, но вовремя выровняться, чтобы во время оборота переступить на правую ногу и снова быстро опереться на левую, одновременно рассекая по диагонали (разумеется, слева направо) воздух. В последнее мгновение согнутые в коленях ноги снова дрогнули, рискуя повалить её вперёд под тяжестью меча и невозможностью его вовремя остановить, но равновесие осталось выдержанным, лишь немного качнув девушку.       Кажется, это было неплохо. Цири была уверена, что это было хорошо, учитывая, как долго они уже занимаются, отсутствие привычки и нужных…       Внезапно Геральт рассмеялся. Нет. Он нагло, громко, выдержав не больше одного удара сердца захохотал так, как Цири никогда не слышала и даже не представляла, что он умеет. Низко, заразительно, широко раскрывая рот. Она вздрогнула от долетевшего до её ушей резкого, непривычного звука и выпрямилась, смотря на него, как на умалишённого, пока тот разве что не держался за живот.       – Извини… нет, правда, – вырывая паузы между уже поутихнувшим хохотом говорил он.       – Да что? Что такое? – сквозь тяжёлое дыхание она неловко улыбнулась, проведя по вспотевшему лбу, приложив прохладную ладонь к красным щекам.       – Просто ты… и твой пируэт…       Он расставил руки в стороны так, будто барышня придерживает юбку и, абсолютно дразнящими движениями покрутился вокруг себя, смешно перескакивая с ноги на ногу. И, видимо, позабавившись с собственной пародии, снова зашёлся в этом странном звуке, что называл смехом.       Во имя Мелитэле, да он издевается?       Губы Цири так и застыли в ошарашенной улыбке:       – А. Мой пируэт, значит, – протянула она медленно, почти незаметно приближаясь к нему осторожными шагами.       Почти.       Её клинок «телепортировался» в правую руку и Цири позволила себе потратить долю секунды на то, чтобы блажённо прикрыть глаза, ощущая такую родную и естественную форму, зажатую в ладони. Будто пазл, меч встал на своё место.       Одним рывком она оказалась рядом с ним и, не заметив его стремление отскочить влево, замахнулась и пролетела мимо, однако вовремя развернулась в идеальном пируэте, обрушив меч на его собственный, выставленный в защите.       Лязг стали оказался почти болезненным для ушей, а сложившийся «крест» маячил перед самым носом, грозившись его задеть.       – Другое дело, – Геральт заворожённо впился в неё взглядом, так близко, так чётко проследив за движением кончика её языка по верхней, наверняка солёной, губе, чертыхаясь про себя, что позволил Цири заметить этот взгляд.       Её глаза слегка прищурились и прежде, чем она что-либо сказала, поляну оглушили звонкие, размеренные аплодисменты.

***

      Их головы в сторону звука повернулись одновременно.       – Ох, дьявол, вот это зрелище!       Жилистое телосложение, голые до плеч руки, вертикальные, как и у самого Геральта, зрачки, коротко стриженная голова. Медальон школы кота.       Гаэтан стоял, привалившись к колодцу с неким подобием улыбки на лице, больше напоминающей оскал.       Невозможно, чтобы он наблюдал за ними слишком долго, Геральт не мог его не заметить. Значит, тот выдал себя почти сразу же, как пришёл. Позади него стоял Солас, переступая с ноги на ногу, и кидал опасливые взгляды с одного ведьмака на другого, очевидно переживая, встретились только что враги, или же старые друзья. Ждать от этой встречи мордобоя или приветственных рукопожатий.       – Пожалуйста, Геральт, не обращайте на меня внимания, продолжайте! Столько страсти, энергии, вы прямо друг друга щас слопаете, – снова прогоготал он.       – Гаэтан, – вопросительно-недоумённо произнёс Геральт, отступая от Цири на шаг и опуская меч.       Сказать, что встреча оказалась для него сюрпризом – сильно приуменьшить. Он бы не так откровенно удивился, если бы перед ними оказалась вся Ложа Чародеек, или Нильфгаардская армия во главе с самим Эмгыром, или кто угодно. «Сюрприз» был для Геральта столько же неожиданным, сколько и неприятным. Ожившая в памяти их единственная встреча отдавала отчаянием, болью и смертью. Множеством смертей. Женщины и дети. Одно сплошное кровавое пятно на земле, оставшееся после его присутствия, вместо деревни. Теперь виновник тех событий стоял в каких-то метрах от него самого, а главное, от Цири. Непредсказуемый, опасный, с хищной полуулыбкой на загорелом лице. Словно по инстинкту все органы чувств заработали в ведьмаке с двойным усилием. Геральт пристально следил за каждым поворотом головы, движением пальцев, слух ловил каждый смешок, каждое случайное столкновение двух мечей у того за спиной. Беспокойство неосознанно встало у него поперёк горла, с трудом позволяя сохранить безразличный, выверенный тон.       Кот кивнул и оттолкнулся от камня, сделав первые шаги в их направлении.       – Помнишь меня. Хорошо.       – Знакомые, стало быть, ну слава яйцам, – подал голос трактирщик, так и маячивший позади, – Я уже думал всё, не миновать беды, ну, двое ведьмаков в одном месте, мало ли…       – А ведьмаки, по-твоему, как животные друг с другом за территорию цапаются, болван? – сквозь зубы бросил Гаэтан, кольнув того взглядом, – Напротив, – снова этот оскал, обращённый в их сторону, – Мы склонны к солидарности.       Геральт нахмурился и скрестил на груди руки, стоило тому поравняться с ними. Позы «я не дам тебе в рожу, но и тёплого приёма не жди» тот явно не ожидал. Краем глаза Геральт заметил, как Солас развернулся и заковылял обратно, привычно сплюнув под ноги.       – Что ты здесь делаешь, Гаэтан?       – Как-то ты не очень дружелюбен, – заметил он в ответ, – Я-то думал, мы встретимся как старые товарищи, пожмём друг другу руки и ты познакомишь меня со своей дамой.       С последней фразой Гаэтан повернулся к девушке в коротком поклоне. Геральт будто только сейчас вспомнил, что всё это время Цири стояла рядом, молчаливо наблюдая за незваным гостем. Заинтересованный взгляд, которым кот скользнул по ней заставил ведьмака напрячься ещё больше.       – Не преувеличивай. То, что я не убил тебя - не многое меняет.       – Кто кого убил бы - ещё неизвестно, – огрызнулся Гаэтан пристальным прищуром, сохранив усмешку, – Неужели мои побрякушки тебя не задобрили?       – Ничего я оттуда не взял. Хотя побывал там и, откровенно говоря, на мгновение пожалел, что отпустил тебя, – многозначительный взгляд говорил сам за себя об известном только им двоим.       – Всего лишь на мгновение? Стало быть, совесть тебя не мучила?       – Не мучила. Но, как я уже сказал - не переходи границы. Я всего лишь тебе посочувствовал.       – Эй, – Цири слегка повернулась к Геральту, снова напомнив о себе, – Может объяснишь, в чём дело?       – О! А я грешным делом подумал, твоя подружка немая. Что не очень-то и плохо для женщин, согласись, – его внимание снова было приковано к девушке, ещё более пристальное, чем в первый раз, задерживаясь на самых занимательных местах.       Цири с вызовом подняла брови:       – Немота пригодилась бы только одному из нас. Не мне и не Геральту. Как думаешь, кому?       Гаэтан разве что не присвистнул:       – А у тебя острый язык, не режешь им свой маленький ротик?       – Хватит, – рыкнул Геральт.       Тот ещё мгновение смотрел на девушку, но заметив сверкающие ведьмачьи глаза отступил назад, примирительно вскинул ладони, при этом удивительно добродушно улыбнувшись:       – Ладно, Геральт, прости-прости. В самом деле, не с того мы начали, – расхаживая рядом, он заметно увеличил пространство между ними, сняв чрезмерное напряжение, – Я здесь наверняка по той же причине, что и ты. Пропадают люди, уходят в лес и не возвращаются, тыры-пыры, спасся один, мелет про огромного, волосатого чудища, туда-сюда, помогите-спасите.       Действительно, объявления были развешаны по всей округе перепуганными людьми в надежде на помощь. Сложно было не заметить, особенно, если ты ведьмак.       – Но я опоздал, уже понял. И кто там был? Медведь, может? Селяне любят преувеличивать. С пеной у рта будут рассказывать про невиданного зверя необъятных размеров, и с клювом, и с крыльями, и с когтями, и всего такого из себя страшного. Уже готовишься к архигрифону, напьешься эликсиров, предвкушаешь знатную заварушку, приходишь, а там виверна полудохлая, – презрительно фыркнул он, – Аж обида берёт.       – Нет, не медведь. Бес, всего лишь.       – Бес! не шутишь? Откуда ему тут быть?       – Есть одна необжитая пещера по пути в Велен, недалеко отсюда.       – Твари с ума сходят, точно тебе говорю. Так близко к городу… – вдруг Гаэтан лукаво улыбнулся, – Ну и как, тяжело тебе было справиться с ним?       Геральт выдержал паузу, прежде чем ответить. Сказать честно – значит спровоцировать на дальнейшие расспросы, а умолчать об этом – не справедливо.       – Нет, не тяжело. Я был не один.       Гаэтан остановился и в который уже раз его зрачки метнулись в сторону Цири, заставив ведьмака сжать челюсти.       – Даже так. Любопытно, – немного погодя, добавил: – Что ж, Геральт, попробуем ещё раз. Представишь нас? Обещаю, буду паинькой.       – Цири, – коротко бросила девушка.       – Цири, – с интересом повторил кот, – И кем же ты приходишься славному Белому Волку?       Та на секунду замешкалась, переглянувшись с Геральтом.       – Другом, – твёрдо ответил ведьмак, – Мы путешествуем вместе.       – Любопытно. Каким нужно быть самоотверженным другом, чтобы помогать в сражении с Бесом. Всем бы таких «друзей», – с акцентом на последнее слово, – Хотя, похоже, у тебя была практика и до этого, Цири? Судя по твоему лицу… – он прочертил пальцем линию от щеки до брови, точно копируя её шрам и добавил, неприлично причмокнув, – Возможно и не только по лицу.       – Остроумно, – бесцветно произнесла она, не моргнув.       – Это долгая история, – вклинился Геральт, – Тебе важно знать другое. Если ты не будешь следить за языком, или рискнёшь распускать руки – я их тебе в жопу засуну. И язык, и руки, и всё, что поместится.       Внезапно поляна погрузилась в тишину. И так же внезапно вышла из неё раскатистым, скрипучим ржанием Гаэтана.       Совершенно беззлобным.       – Я понял, Геральт. И язык, и руки буду держать при себе, если только дама сама не попросит, – с последними словами он нахально подмигнул, отчего Цири издала непонятный, выдающий отвращение звук, искривив при этом соответственно лицо, и направился в сторону колодца, – И всё-таки я вас прервал.       – Мы уже заканчивали, – Геральт глянул на Цири, та одобрительно кивнула и только теперь убрала меч в ножны. Излишняя осторожность?       – Вот как? Жаль, – Гаэтан остановился у тропинки, ведущей к трактиру и обернулся, разведя руками, – И надолго вы в этих чудесных, живописных краях?       – На какое-то время.       – Отлично! – с натужной радостью воскликнул кот и добавил, плутовски улыбнувшись, – И я. На какое-то время. Значит, ещё успею полюбоваться. Может мы даже устроим совместный спарринг с твоей… твоим другом, что скажешь? Смена партнёра не будет лишней. Вы-то уже друг друга наизусть знаете, а?       Несмотря на двусмысленное замечание кота, объективная мысль в его словах безусловно была. Тренируясь каждый день только друг с другом, Геральт научился за долю секунды предвосхищать попытку Цири телепортироваться, а она, кажется, наизусть выучила все его финты и манёвры. Хотя, благодаря этому же, каждый раз приходилось применять фантазию, вымучивать новую тактику, использовать двойные, а то и тройные обманные приёмы.       – Может быть, – пробормотал Геральт, всем своим видом показывая, что разговор на данный момент закончен.       Гаэтан в последний раз бросил на них насмешливый взгляд и ушёл восвояси.