***
— Ну, как все прошло? Удалось что-то найти, Гермиона? — Нет, Гарри. Представляешь, вообще ничего! Я нашла секретную секцию, но там были только какие-то сказки, — волшебница грустно вздохнула. — Ша вопше ше фошимаю, шафем, — Рон с трудом проглотил кусок курицы, — зачем тебе надо что-то о них узнавать. Лучше поешь, еда поднимает настроение. Посмотрев на Уизли, как на последнего идиота, Гермиона взяла вилку и начала трапезу. За столом часовщиков тоже велись разговоры, но вовсе не о секретной секции или о поисках волшебников, а о исчезновении Василисы. Девушка переместилась утром, оставив Фэшу записку. Больше всех нервничал именно он — ведь если Эфларское время умрёт, погибнет и вся Эфлара. Часовщица обещала, что вернётся к его дню рождения, но неизвестно, будет ли это действительно так. Первые два месяца в Хогвартсе прошли относительно спокойно. Говорящие и движущиеся картины больше никого не смущали, как и передвижные лестницы. Маар сдружился с Фредом и Джорджем, и теперь вместе с ними разыгрывал Слизеринцев. Домовые эльфы считали Захарру на кухне родной, и девочка часто помогала им в готовке. Конечно, не обошлось и без печальных ситуаций и проблем в виде учителей и некоторых учеников, но это было не так серьезно, как казалось. Исчезновение Василисы больше всего подбило часовщиков, но через пару дней всем пришли письма от Нортона и Миракла — девочка все время проводила в озере, восстанавливая силы.***
— Уже прошло две недели, а ее все еще нет. Я начинаю волноваться, — Захарра устало положила голову на плечо брата. — Я тоже волнуюсь, — спокойно ответил Фэш, — но мы должны верить в нее. Уверен, Василиса скоро вернётся. — А вдруг… Фэш, а вдруг она… Умерла? — Рубашка парня начала мокнуть. — Нет. Зах, она жива, и точка. Время не может существовать друг без друга, понимаешь? Если она, — парень сглотнул ком, вставший поперёк горла, — умрёт, со мной тоже что-то произошло бы. Так что не волнуйся, хорошо? — всхлипы прекратились. Драгоций обнял сестру, убаюкивая. — Вот так, молодец… Успокойся и засыпай, дорогая.Тем временем в Расколотом замке
Василиса вывалилась из зеркала, тяжело дыша. Переход отнял слишком много сил, делая ее слабой и беспомощной. На шум пришла Лисса — увидев дочь, она громко закричала. — Нортон! Тут, тут… Василиса! — подойдя к девушке, фея перевернула ее, кладя голову к себе на колени. — Мама… Озеро… Сердце Эфлары, мне надо туда… — шептала Огнева, теряя сознание. Нортон-старший спустился к Лиссе, успокаивающе кладя свою руку ей на макушку. Стрелки часов в замке крутились с бешеной скоростью, отматывая время назад — взяли цветы, рушились стены. Тело Василисы окутал мягкий свет, и в следующую секунду она исчезла, перемещаясь к сердцу. Нашли девушку быстро — спасибо женщине, что запомнила слова дочери. Она была с головой погружена в воду, впитывая силу. Стены подземной пещеры переливались всеми цветами радуги, покрывались то снегом, то пожухлыми листьями, то нежными цветами и колосьями пшеницы. Вода в озере была чёрной, с редкими золотыми прожилками — остатками жизненной силы Василисы. Постепенно, безвременье и Эфлара возвращались в норму, но жители… утратили возможность часовать, а в подвале Расколотого замка появлялось все больше и больше каменных фигур. Через месяц Василиса очнулась — вышла из золотой воды, с короной на голове и в пышном платье Осени. По дороге в замок птицы щебетали ей страшные песни, а небо заволокли грозные тучи — что-то произошло, и Королева это чувствовала. Проходя мимо озера, Василиса замерла: рыжие волосы горели огнём, через полупрозрачную кожу была видна каждая вена. Корона стала массивнее, часовая стрела, обвивающая руку — длиннее. Наконец, девушка поняла, что было не так. Она больше не чувствовала жизнь в этом месте. Она больше не чувствовала связь с Эфларой. Забежав в покосившийся, старый, оплетенный лианами замок и увидев каменные статуи, что заполняли весь дворец, сад, и даже лес, Василиса осознала, чем ей пришлось заплатить за свою силу.