Убийство в Восточном экспрессе

Холмс запер купе дополнительным ключом, который ему оставил Филипп Тома. Едва он вошел в салон вагон, как все вмиг замолчали и с любопытством уставились на него. - Господа, - произнес де Круа по-английски. – Это мистер Шерлок Холмс, всемирно известный сыщик. Проведение поместило его к нам в этот безумный час и, я надеюсь, он раскроет преступление и местная полиция вас не потревожит. - Господа, я прошу вас, по одному, пройти в вагон-ресторан, где я задам пару уточняющих вопросов. - Думаю, я буду первый, - твердо произнес немец и уверенной, твердой походкой, направился в ресторан. Холмс с Черчиллем последовали за ним. - Не соблаговолите представиться, - произнес Холмс, когда они сели. - Пауль фон Гарденлау, коммерсант, - спокойно, даже лениво произнес он. - Вы из Германии? - Да. У меня хорошее дело в северных землях, Данциг, Киль, Росток, Гамбург. - Просто, из любопытства, а чем вы торгуете? Глаза немца чуть сузились, но не от злобы, в них блеснул огонек озорства. - Я продаю зерно, через наши крупные порты. В Стамбуле я договаривался о поставках хлеба. Турки не хотят покупать зерно у русских, там давняя вражда, а у нас очень даже с охотой. Технику для земледелия. - Так, значит, вас можно поздравить? – уточнил Холмс. - Разумеется! Мы, немцы, народ не легкомысленный, все делаем с основательностью, что позволяет нам побеждать, не то, что эти лягушатники. - Что ж. Перейдем к менее приятному. Вы знавали убитую, может, встречались с ней в Стамбуле? - Убитую? Совершенно не представляю, кто она такая. - Графиня Лайбах, - уточнил Холмс. Ее паспорт он обнаружил в купе. – Елизавета Констанция Лайбах. - Первые слышу. Она из Райха? - Из Австро-Венгерского… - А-а! Там всяких князьков и графов как грязи. Они захватят что-нибудь на Балканах, а потом признают всех тамошних набобов, разжижая настоящую аристократию, так сказать, девальвируя ее. - Хорошо, что ж. Прошу вас вспомнить прошлый вечер. Когда вы покинули ресторан, когда легли и не слышали ли вы что-нибудь необычное. - Хм, - немец задумался. Из ресторана я ушел около девяти. Потом, где-то с час я просидел в салоне, выкурил сигару, немного поболтал с австрийским дипломатом. Оказался вполне дельный человек. Около десяти я попросил Спетча, это мой камердинер, сообщить проводнику, что я собираюсь лечь спать, - и он задумался. – Да-да. Так и было. В купе я пришел минут через пятнадцать. Там все было приготовлено. Я переоделся ко сну и лег. - Простите. А из купе графини, оно с вами смежное, звуки не доносились? Уинстон чуть покраснел. Он вообще сидел немного напряженный. - Даже не знаю. В вагоне все еще было шумно, все только и ходили взад-вперед… Хотя… она пела. - Графиня пела? – искренне удивился Уинстон. - Видите ли, я уже засыпал, как вдруг раздались эти завывания. Она напевала какую-то арию… что-то очень знакомое, но в полусонном состоянии я не разобрал. Впрочем, кажется, это длилось недолго. Вторым оказался Вильгельм Спетч, прямая спина, чуть высокомерный взор, усики, чуть приподнятые, как кайзера. Если бы не его претенциозная манера, то молодого человека можно было бы счесть очень привлекательным. Он рассказал не так много. После ужина, не желая мешать хозяину, он отправился в свое купе, которое делили с австрийцем. Тот оказался невероятно словоохотливым парнем. - Он просто без умолку верещал про какое-то имения его хозяина, что там чуть ли не настоящий дворец, и житье там просто сказка. - И вы его слушали? - Скорее пропускал мимо ушей. Я изображал преданного лакея и то и дело бегал к герру Гарденлау, осведомиться, не нужно ли чего. - Он об этом ничего не говорил. - Наверное, потому, что до салона я не добирался, - увидев удивление на лицах сыщиков, с легкой улыбкой он заметил. – Если бы я оставался в купе с этим дураком, моя голова просто лопнула бы. - Хорошо, а когда он лег спать? – уточнил Холмс. - В десять он попросил разобрать постель, я тут же уведомил проводника, а тот был свободен и быстро все сделал. Герр Гарденлау плохо переносит поезда, так что я ему накапал легкого успокоительного, помог лечь. - Не подскажите, когда это было? - Я полагаю… - парень задумался. – Я полагаю, была четверть одиннадцать, ну, может, минут двадцать. - А вы сами? - Ну, я думал посидеть с книгой, мне попалась книга капитана Майн Рида. Не слышали о таком? Очень увлекательно. Австрийского дурака все не было, но без двадцати двенадцать он пришел. Я ожидал худшего, и оно случилось бы, если бы не удача – он предложил немного коньяка. Я изобразил быстро захмелевшего и завалился спать. - И когда это было? - Даже не знаю… думаю, около половины первого ночи. - И… - добавил Холмс, но юнкер только пожал плечами. - Я и в самом деле уснул, а проснулся в восемь часов. Герр Гарденлау все равно раньше десяти не встает. - Благодарю вас. Третьи оказался француз, именно француз. - Эжен Виктор Валери де Вильфор, - представился он. - Вы были в Стамбуле по делам или просто из любопытства? – спросил Уинстон. Холмс смущенно пожал плечами, мол – ох уж эта молодежь. - Скорее из любопытства. Видите ли, наш посол в Стамбуле, Эдмон де Морсер, старинный друг нашей семьи и я воспользовался случаем, чтобы навестить его. - Простите, а каков ваш род занятий? – уточнил Холмс. - Мы потомственные юристы. Я владею почтенной юридической фирмой, основанной еще дедом. Впрочем, я успел потрудиться и на благо республики, в кабинете Александра Рибо я исполнял должность министра юстиции. - Ого! – искренне отреагировал Черчилль. - Увы, мое пребывание во власти было недолгим. - Позвольте мне обратиться к злосчастному происшествию, невольными участниками которого мы все стали. Знавали ли вы графиню Лайбах? - М-м, - чуть замялся де Вильфор. – Я не знал как ее зовут, но… видите ли. Морсер сделал так, что я присутствовал на балу, который английский полос, сэр Филипп Карри, давал в Стамбуле. Там я ее и видел, но мы не общались. Я даже не очень представляю, была ли это она, или мне показалось. - Простите, а что это был за прием? - Кажется, это был Рождественский прием в Пера-хаусе. К сожалению, было не очень тепло, и мы не смогли насладиться великолепным парком, но и без этого все было просто великолепно. - У-гу, - процедил себе под нос Холмс. – Скажите, а вчера вечером, вы не видели графиню после ресторана. - Хм, - де Вильфор задумался. – После ресторана я перешел в салон и там с мсье де Круа сразился в преферанс. - Как долго длилась игра? – уточнил Холмс. - Кажется, до без четверти двенадцать. Да-да! Мсье де Круа еще взглянул на часы и воскликнул, что уже практически полночь. И мы покинули салон. Он прошел к себе в купе, а я попросил Шарля расстелить постель. - Вы куда-то уходили? - Нет-нет, я стоял рядом. Да! Эта особа прошествовала мимо меня. Кажется, она была слегка нетрезва, так как шла покачиваясь. - Возможно, это поезд? – мягко заметил Уинстон. Де Вильфор только улыбнулся кончиками губ. - Эти пульмановские спальные вагоны столь тяжелые, что их очень сложно так раскачать, мне вот даже не пришлось держаться. - Хорошо. Что было потом? Вы позвали слугу? - Да… то есть нет. Морис хотел мне помочь, но я еще сидя за ломберным столиком велел ему ложиться спать, так как предполагал, что освобожусь поздно. Я просто велел ему заглянуть ко мне пораньше и привести вещи в порядок, что он, вероятно и сделал. - Как скоро вы уснули? – спросил Холмс, и на лице барона отразилось легкое замешательство. – Может, вы слышали что-то? И опять Уинстон весь напрягся, так как это было купе второго соседа, причем, именно того, где они с Шерлоком порезвились. - Да нет, - чуть задумчиво произнес де Вильфор, то ли подбирая слова, то ли обдумывая ответ. – В поезде еще все ложились, оттого стоял легкий шум, где-то звучали голоса, какие-то шорохи, негромкие удары – ну, вы понимаете, люди ложатся спать, да и потом, очень сложно отделить звуки в купе от звуков вагона, они немного поскрипывают, словно живые. - И когда вы уснули? - Ну, думаю, где-то около часа ночи и проспал до утра. - И ночью вы ничего не слышали? - Решительно нет, - ответил де Вильфор, но тон его слов был не столь однозначен, чем их формальное звучание. Камердинер барона де Вильфора, Морис Мерле был господином пятидесяти двух лет, чисто выбрит, с копной серебряных волос. Так получилось, что он ехал в двухместном купе второго класса совершенно один. Нет, это не планировалось, просто так вышло. Мерле подтвердил, что около одиннадцати осведомился у хозяина. Не нужно ли чего, не отдать ли распоряжения и получил отрицательный ответ. - И вы сразу легли спать? – удивился Уинстон. - Конечно, - в свою очередь удивился камердинер. – А что еще делать в поезде? Да и потом, мсье барон велел встать пораньше и привести в порядок его вещи. Он сказал, что собирается поспать подольше… - Завидую тем, кто так хорошо спит в поездах, - легкомысленно произнес Холмс. - Да не сказал бы. Я и сам немного удивился, но… хозяин велел, и я все выполнил в точности. - И барон долго спал? - В общем-то, нет, - немного неуверенно заметил Мерле. – Он встал около девяти, так что спокойно успел позавтракать. Князь и княгиня Адлерштадт были красивой, но не очень приятной парой. Он производил впечатление молодящегося типа, хоть стоял всего лишь на пороге старости, ему исполнилось сорок три года. Княгиня была на двадцать лет моложе, достаточно красивая, но скучная дама, предпочитающая находиться в тени супруга, который этим прекрасно пользовался. - Герр Холмс! Вы должны как можно быстрее выяснить все обстоятельства этого дела, хотя, мне кажется, что самоубийство, сколь бы не было тяжким грехом, но все-таки… - он замялся, но быстро продолжил. – Это всего лишь банальное самоубийство! - Вы знали графиню Лайбах? – удивился Уинстон. - Почему? Совершенно не представляю кто она собственно такая. - А вы, княгиня? – мягко спросил Холмс. Девушка, хотя нет, уже дама, только собралась открыть рот, как последовал ответ ее супруга. - Конечно, нет! Моя супруга из Венеции, из старинного рода Гримани. Мы поженились всего год назад. Сейчас вот были в Стамбуле у моего брата, он посол императора в Порте. - А ваша служба? - Я служу по части внутренних дел. Канцлер, фон Франкентурн, дал мне годичный отпуск для обустройства семьи. - Ого! Целый год! – вырвалось у Уинстона. - Хм, а что вас удивляет?! Князья Адлерштадтские некогда были владетельными особами и если бы не проклятый Бонапарт, я сейчас правил бы в собственном государстве. Да-да! Вот Лихтенштейнам повезло. Мда. - Хорошо. Давайте вернемся ко вчерашнему вечеру. Когда вы покинули ресторан? - Мы ушли оттуда где-то в половине десятого. Катарина немного подустала, она отправилась в свое купе, я же задержался в салоне. Разговорился с Граденлау, он пруссак. А потом, где-то около одиннадцати пошел к себе. - Простите, и чем вы занимались? Лицо князя вспыхнуло, а чуть тонковатые губки княгини едва смогли подавить улыбку. - Я… я ничем не занимался… и вообще, на что вы намекаете?! - Я просто хотел узнать, не слышали ли вы что-нибудь? - Нет. Было шумно, да я и не прислушивался. - Когда вы легли стать? - Около полуночи, - неожиданно произнесла княгиня. - Вы попросили Шарля? - Нет, что вы, - княгиня Адлерштадт мягко улыбнулась. – Постель застелила моя камеристка, проводник лишь принес все необходимое. - Проводник! – хмыкнул князь. – Болван, да еще и ленивый. - Отчего же? - Вообразите. Я решил его вызвать. Позвонил в звонок, раз, другой – никакой реакции, ну я и выглянул в коридор. И что бы вы думали я узрел? Ха! Его не было! Его просто не было! Он где-то шлялся! - Ну, может он был у кого-то в купе, - заметил Уинстон. - Я простоял минут пять, а его все не было. И потом – двери всех купе были закрыты, в вагоне стояла полнейшая тишина. - А не припомните – во сколько это было? – заинтересовался Холмс. - М… м… кажется пол второго ночи. Я еще засекал, сколько времени его нет. - Простите, а зачем он вам понадобился? Князь опять вспыхнул, но высказывать претензии не стал. - Мне обязательно нужен стакан с водой. Я ночью всегда хочу пить, пусть чуть-чуть, но надо… иначе я плохо сплю. Мда! «Восточный экспресс» - а стакана воды не допросишься! - Интересно, куда Шарль Лемель ходил? – задумчиво произнес Черчилль. - Куда я не знаю, но вернулся он минут через полчаса, я полагаю. - Топтался? – удивился Холмс. - Да. Ходит то взад, то вперед, хотя звонков от пассажиров не было. Я уж было хотел встать, но… сам был уже в полусонном состоянии, потому и остался в купе. Камеристка княгини оказалась дамой возрастной, ей было к пятидесяти и для итальянки она была не очень-то экспрессивна. Мария Винтуцци ничего не видела, ничего не слышала. Как единственная дама в купе второго класса, она ехала одна, ее никто не трогал и даже этот невероятный герр Дроссель не донимал своими невероятными рассказами. Расстелив постели для князя и княгини, она пошла к себе, и стала читать «Послание к Римлянам». Закончив, она переоделась и легла спать. Утром же помогла одеться хозяйке. Она и думать не думала, что в таком солидном, респектабельном поезде может что-то случиться, хотя… Та синьора, графиня, ей стразу не понравилась. У нее слишком сосредоточенный взгляд. - Разве это плохо? – удивился Холмс. Плохо, если он всегда такой, а не только когда высокородная дама решает какие-то вопросы. Единственное что уточнил Холмс – Мария Винтуцци состояла у Катарины Гримани с шестнадцати лет, а до того служила ее матушке. - Какая преданность семье, - прочувствованно произнес Уинстон. – Сейчас такое встречается все реже и реже. Йозеф Дроссель был высоким, чуть в теле мужчиной, пышущем здоровьем и энергией. Он все время поправлял свои роскошные усы. Его волосы были набриолиненны, а костюм был, что называется, с иголочки. - Доброе утро, господа, хотя… уже, скорее, день, да и не такой уж он и добрый, судя по этим ужасным событиям. - Вот о них-то я и хотел бы задать вам несколько вопросов. - Да-да, как вам будет угодно. Я, хоть и человек маленький, но очень наблюдательный. Наши хозяева не только нас не замечают, но и все вокруг, а мы подмечаем, запоминаем… - Что ж, позвольте поэксплуатировать вашу память, - с трудом перебивая словоохотливого камердинера, вставил Холмс. – Что было после того, как вы покинули ресторан. - О-у! Мы с Марией отправились к себе в купе, у нас разные купе и я, признаться, никогда об этом не пожалел и не только из соображения приличий. Потом я заглянул в купе князя, подготовил пижаму, все такое. Я знал, что когда он прейдет, то все должно быть наготове, как только позовут, надо приступать к делу, а не искать все необходимое… - А потом? - А потом я вернулся к себе – не гоже торчать в купе хозяина бес толку, такого никто не любит… да-да, понимаю. Потом… потом пришел этот павлин, ну, слуга того толстого пруссака, хотя, кажется, он мекленбуржец, впрочем, они настолько слились, что там сам черт не разберет… Я с ним немного поболтал, хотя тот все время и выскакивал узнать не нужно ли чего, просто смех! Словно он служит не дородному юнкеру, который имеет все шансы пережить нас всех, а он суетится так, словно там старушка-божий одуванчик. Ха!.. Ну вот, мы поговорили, он все бегал, хотя… когда потребовалось, его и так позвали. Ну, потом мы еще немного поболтали, я предложил выпить коньячку, совсем по чуть-чуть. Он не отказался, и выпил-то на один палец, а его сморило… а еще говорят, что немцев не перепить. Еще как! Ну, он лег спать, а потом и я. Все равно делать-то нечего. - И вы ничего подозрительного не слышали? – уточнил Холмс. - Нет. Я, знаете ли, стараюсь выспаться хорошенько, а то потом весь день будешь как рак – красный и вареный. - А кто первым проснулся, вы или герр Спетч? - Ну, я не обращал сильно внимание, хотя… постойте… кажется я, а он встал следом. Избавившись от надоедливого камердинера, Холмс вздохнул. - Что теперь? – с искренним любопытством спросил Черчилль. - Полагаю, нам нужно выяснить, куда отлучался наш милый Шарль. Но войдя в спальный вагон на привычном месте проводника обнаружили только Филиппа Тома. - Чем могу помочь, мсье? – вежливо произнес он. - А где Шарль? - О, он отдыхает. В самом конце вагона служебное купе. Вас проводить? - Нет-нет, спасибо, - прервал его Холмс и быстрым шагом направился к служебному купе, расположенному сразу после купе второго класса. Пришлось подождать пару минут, прежде чем дверь открылась. Шарль явно уже лег. Его китель висел на крючке, и он был в простой сорочке дешевого полотна. - Мсье, чем могу помочь? – немного устало спросил он. - Извините что не даем отдохнуть, но нужно выяснить несколько вопросов. - Да-да, конечно, - ответил он, хотя предпочел бы прилечь. Сесть в узеньком купе можно было только на разобранный диван, потому все предпочли остаться стоять. - Вы не припомните, когда графиня вернулась в свое купе? – спросил Холмс. - Ох, мсье, боюсь, что я не помню. Я на часы даже не глядел. Господа один за другим начали ложиться спать, я разбирал им постели… - Всем? – немного равнодушно уточнил Холмс. - Да, это моя работа… то есть… камеристка княгини, старая ведьма, она сказала, что все сделает сама. Это было ее желание. Ну, не буду же я с ней спорить. - Понимаю. А графиня? - Она же путешествует без слуг. Странно, конечно, но ей виднее. Да, я постелил ей постель. - Не припомните, в котором часу все улеглись? - О, это просто. Я даже на часы взглянул – было пять минут первого. - И что вы сделали? - Ничего. А… мсье желает четкий порядок моих действий. Понятно… сейчас… да, я взглянул на часы, было, как я уже сказал двенадцать ноль пять. Я заскочил сюда, тут у меня стоял остывший чай, но я сделал пару глотков, уж больно захотелось пить, а потом я вернулся на пост и провел там всю ночь. - Вы там так и просидели всю ночь? – удивился Уинстон. - Ну, не буквально всю. Когда я понял, что все уснули, то быстренько подкрепился. У меня, знаете ли, в такие часы всегда аппетит разыгрывается, а потом, ближе к утру я выпил чаю. - Я пассажиры? – спросил Холмс. - Они спали. И потом, мсье, если бы они решили меня вызвать, то звонок, пусть он и тихий, я услышу и отсюда. Опыт. - И они звонили? – уточнил Холмс. - Нет. Так до утра все и спали. Только мсье Спетч с восьмого места и мсье Мерле с шестого, это как раз соседнее купе, попросили разбудить их пораньше. Я специально такие вещи записываю. - И ночью вы никуда не отлучались? - Из вагона? Нет! - А вот князь Адлерштадт выглядывал и вас не видел, - заметил Шерлок Холмс. Лемель чуть не прыснул смехом. - Так я ж говорю, я, вероятно, был тут. А его светлости нужно было позвонить. - В том то и дело, Шарль. Он звонил минут пятнадцать – а вас не было. - Быть такого не может, - обиженно произнес Лемель, но глазки проводника так и забегали. - Шарль. Совершено убийство. Скоро тут будет полиция. Потому, лучше рассказать нам, чем им и в участке, ведь вас придется ссадить с поезда. - Хм! Филипп не справится в одиночку! - Предположу, что полицию, румынскую или австрийскую это волновать не будет. Шарль немного подумав, тяжко вздохнув, произнес. - Я расскажу все что нужно, но, мсье, прошу вас не выдавать меня, я может не самый лучший проводник, но мне нужно это место. - Если обстоятельства не потребуют, я не стану раскрывать ваши секреты, при условии – они не противозаконны. - О, мсье! Они совершенно не противозаконны. - Итак… - Видите ли, я работаю проводником в этом поезде уже пять лет. И я точно знаю, что с часу ночи и до пяти утра самое мертвое время. Все спят, никому ничего не нужно. Конечно, нет-нет, да и сам начнешь носом клевать. Ну а если есть причина не клевать носом. Там, в вагоне ресторане работает одна милашка, Эдит. Она не из недотрог, но девушка приличная. Вот мы и сговорились и уединились с ней в одном из купе соседнего вагона, он все равно пуст. Тома храпел вовсю, а мы чуть потешили друг дружку. Как видите, ничего противозаконного в том нет. - Итак, как долго вас не было в вагоне? – жестко спросил Холмс. - Я полагаю, не долго… - А точнее? - Ну… Эдит подошла где-то около часа ночи. А вернулся я час спустя, то есть в два, вернее, я проводил Эдит до вагона-ресторана, а потом вернулся. - И вы никого не видели? Все было тихо спокойно? - Да… то есть нет… то есть… все было тихо, никакого шума, звонков и всякого такого. Только кто-то шел по коридору, и все. Холмс и Черчилль так и напряглись. - Чуть больше деталей, - коротко произнес Шерлок Холмс. Шарль Лемель почувствовал свою важность и служебный проступок его уже не сильно волновал. - Ну, я шел из вагона Париж-Вена. Я просто не хотел попасть впросак, а потому шел тихонько, на цыпочках. Я заглянул из-за угла в коридор и увидел мужчину, он шел в конец вагона, к уборной. Ну, я чуть испугался, и тут же спрятался. А когда через минуту выглянул, его уже не было. - И куда он, по-вашему, мог деться? - Я, поначалу, решил, что он шел в уборную. Я немного посомневался, как поступить, подождать, пока он вернется или сразу сесть на свое место, он ведь, скорее всего, видел, что меня не было. И я решил сесть. Но он больше не появился. - Как он выглядел? – нетерпеливо спросил Холмс. - Господин как господин. Рост обычный, волосы темные… поймите, мсье. Я видел его со спины и всего-то секунду. - Хорошо. Во что он был одет? - Во что? – он не то сам себя спросил, не то удивился вопросу. – На нем был халат… такой, темно-синий с отливом. - И последнее – возле какого купе вы его заметили? - Вот этого сказать не могу. Я-то высунулся чуток, сплошная стена, ни дверей не видно, ни проемов… а так – кажется, где-то в середине вагона. - Да, и еще… - Холмс взглянул на план вагона. – В первом купе едет некто Гриншильд, кто это? - Хе, мсье, это уже вопрос после последнего, - пошутил Шарль, но видя каменное лицо Холмса, чуть сник. – Это какой-то банкир. Он не выходит из купе. А в соседнем, второго класса, едут его слуги. - Спасибо, - коротко произнес Холмс и вышел в коридор. Едва Холмс постучал в дверь первого купе, как она распахнулась. На диване, покуривая сигару, полулежал пожилой господин немного тучный, с платиновой шевелюрой и такого же цвета бородкой, окаймлявшей лицо, но без усов. Его ноги были покрыты пледом, но при этом господин был прилично одет – белоснежная сорочка, темно-серый галстук и темно-зеленая куртка с отложным шелковым воротником. Рядом с ним, в кресле, сидел достаточно молодой человек, хотя бородка-эспаньолка и очки на носу увеличивали возраст, но явно не исполнилось и сорока. Он перебирал какие-то документы. Дверь же им открыл камердинер, а может и лакей, высокий, не менее основательный, чем хозяин, седовласый, хотя и с основательной лысиной и внушительными, не по эпохе, бакенбардами, топорщившимися в разные стороны. - Проходите, - тяжелым глухим голосом произнес хозяин. – Я уже слышал о происшествии. Полагаю, будет правильно, если я представлюсь. Лайонел Гриншильд, глава банкирского дома «Н. Гриншильд и сыновья». Еду домой, в Булонский лес, у меня там особняк. А это мой секретарь, мистер Жерар Пико, так сказать, не только мои руки, но и ноги… сам я, как вы видите, практически не могу ходить. Эскулапы говорит – подагра. Ну а это мой верный Леон, Леон Марше. - Тогда, с вашего позволения, позвольте задать пару вопросов вашим спутникам, - учтиво заметил Холмс. Уинстон же пристально всматривался в лежавшего банкира, легенду финансового мира, короля лондонского Сити. – Когда вы, господа, легли спать и не видели ли чего-то, может быть слышали? - Если позволите, - сдержано, с невероятным прононсом произнес Пико. – Вернувшись из ресторана, мы присоединились к мсье Гриншильду. - Да-да, - вставил Марше. – Я отнес в ресторан посуду после ужина, после чего вернулся сюда. Мистер Гриншильд поработал с часок с мистером Пико, после чего мы помогли ему лечь спать. - А потом? - Мы вернулись в наше купе, я лично попросил Лемеля, это проводник, расстелить постели. Я даже не стал принимать успокоительное – я не очень хорошо переношу поезда, на тот случай, если хозяину что-то потребуется. - Большое спасибо тебе, мой друг, - тягостно произнес Гриншильд. - О, мсье, вам не за что меня благодарить, это для меня служить вам большая честь. - Так, значит, вы ничего не слышали? – Холмс прервал поток сервильных благодарностей. - Да, как будто нет, - и Марше вопросительно посмотрел на Пико. - Да, все так и было. Мистер Марше лег спать сразу, я еще немного почитал и, кажется, в половину перового тоже лег. - И потом ничего не слышали? – чуть разочарованно спросил Холмс. - Нет, - искренне ответил Пико. - Кое-что слышал я, - произнес Гриншильд и все взоры обратились к нему. – Моя болезнь не только не дает мне ходить, но и лишает сна. Мой верный Леон дает мне какие-то капли, чтоб я мог спать, но в дороге толку от них мало. - Позвольте узнать, что вы слышали? – уважительно спросил Холмс. - Полагаю, вас интересует время, когда все улеглись. Думаю, это случилось около полуночи, возможно, половины первого. Я читал «Отверженных»… верней, перечитывал. Сон стал окутывать меня, как кто-то прошмыгнул мимо купе, кажется, там была какая-то дама. Потом, наверное, минут через сорок прошел проводник, наверное, его кто-то вызвал, он вошел в купе и его достаточно долго не было, наверное, минут двадцать. А потом еще кто-то, кажется, дама, прошла по коридору, она как-то глупо хихикнула. Кажется, около трех сон сморил меня, впрочем, шума не было, иначе я проснулся бы. - Благодарю вас, мистер Гриншильд. Откланявшись, Холмс и Черчилль вышли в коридор и направились к салон-вагону.