Совсем иная история III

      Раздаётся хруст костей, а затем оглушительный грохот. Он чувствует, как на него падает стекло и тяжёлые камни, придавливая к земле. Питер с секунду находится в таком шоке, что ничего не может понять, а затем из его горла вырывается крик, наполненный болью и отчаянием. Становится темно и тесно. Питер замирает, часто ловя ртом тяжёлый воздух, словно его не хватает, а вместе с тем в лёгкие попадает пыль. Он начинает кашлять и ощущает огромный вес, обрушившийся на него.       — Эй! — кричит он чуть охрипшим голосом, — Эй! Кто-нибудь! Кто-нибудь меня слышит?!       В ответ лишь звенящая тишина. Питер пытается пошевелиться, но ничего не выходит. Паника постепенно начинается подниматься откуда-то снизу, словно там был осевший камень, в горле появляется ком.       — Тони!!! — кричит он во всё горло, голос дрожит, прерванный кашлем, когда он вспоминает, как разжимается рука, а тяжесть чужого тела пропадает, — Стив! Нат!       Всё также нет ответа.       — Ну, пожалуйста!!! — он снова кашляет, чувствуя, как по щекам начинают течь слёзы, как воздух спёрт и тяжёл, — Умоляю! Кто-нибудь! Пожалуйста!!!       Питер начинает плакать, словно маленький ребёнок. Ему страшно, ему больно, и он один под грудой камней. Его нога зажата огромной разбившейся плитой, в спину впиваются осколки, проникая всё глубже и глубже, пачкая кровью всё вокруг, футболка липнет к телу. Ещё более массивный обломок придавил его вывихнутое плечо. Сломанные руки не двигались, одно ребро, кажется, сломалось так, что сдавило его грудную клетку. Он не мог бы выбраться, даже если бы постарался, и да, Питер позволяет себе плакать и продолжает звать на помощь, стараясь игнорировать боль в груди.       Воздуха, кажется, почти не хватает. Нужно делать что-то. Питер пытается пошевелиться и тут же во всё горло кричит от боли. Он зажмуривается, когда слёзы с новой силой текут по щекам и вискам, размазывая грязь. Воздух становится всё тяжелее, его становится катастрофически мало, и боль… везде боль.       Питер резко открыл глаза, чувствуя, как падает. Удар о пол и головой о тумбочку. Ему снова не хватало воздуха, словно бы кто-то выкачал весь кислород, и все рваные вдохи были бесполезны. Тело дрожало, паника тугим узлом выкрутила внутренности. Он беспомощно хрипел, пытаясь закричать, но горло будто сдавило ледяными невидимыми пальцами. Ему было очень страшно, и Питер не знал, почему.       — Тони, — позвал он дрожащим голосом, когда увидел в своей голове, как Старк быстро летит вниз с высоты шести этажей, а вокруг также стремительно падают осколки и камни.       Дверь резко распахнулась и в комнату проник ослепляющий луч света. Питер сдавленно вскрикнул, закрывая глаза рукой, жалея, что он не в линзах и всё слишком резко различается перед глазами.       — Хей, ты в норме? — услышал он голос Пеппер.       — Не включай свет! — тут же выкрикнул он, зажмурившись. Хотя и не знал, собиралась ли она вообще его включать.       — Окей, — сказала Поттс мягко.       Питер приоткрыл глаза, замечая её размытый силуэт, приближающийся к нему. Всё вокруг было в разных мелькающих перед ним цветах, и это было чертовски больно для его зрения. Парень вскинул руку назад и нащупал на тумбочке съехавший на край контейнер. Он быстро надел линзы на глаза и с облегчением моргнул, когда мир снова вернул себе правильные тёмные оттенки.       Пеппер сидела перед ним, обеспокоенно глядя, отчего стало ужасно неловко и… противно. Он почувствовал себя так, словно был хрупким ребёнком, за которым все бегают. Ему пришлось целых две недели приходить в норму после того, как на него упало здание, и все эти две недели за ним ухаживали. О том, что Тони в коме, Питеру довелось узнать лишь на четвёртый день, после того, как он пришёл в сознание. И снова Мэй была рядом, чтобы успокоить. Теперь они с ней снова обитали у Тони в башне, но лишь временно, пока Питер не оправится от всех травм, которые получил (их было предостаточно).       — Что-то случилось? Я слышала грохот, — сказала Пеппер, — Ты в норме?       Питер нервно сглотнул, пытаясь сдержать резкий порыв эмоций, но не получилось. Его будто бы изнутри выкручивала обида, вина, ненависть. Ему было больно.       — Да какой нормально? — вскочил Питер, смотря на теперь ошеломлённую Пеппер, — Какой нормально?! Я доверился тому, кто попытался убить меня. Трижды. И все три раза он почти добился своего, — его голос дрогнул и стал тише, — Я… Я предал Тони…       — Ты спасал свою жизнь, — возразила Пеппер, вставая рядом с ним во весь рост.       — Да к чёрту мою жизнь! Я трус. Я не герой и никогда им не был. Потому что… какой… какой из меня герой, если я даже своих близких спасти не могу?! — Питер чувствовал, как по щекам катятся слёзы, — Родители, Бен, Тони… Если бы не я, все они были бы живы.       — Тони жив.       — Он в коме и его состояние нестабильно, — Питер непроизвольно указал рукой в сторону двери, — Долго ли он так продержится? — он замолчал, замерев, пытаясь успокоиться и усмирить чувства, как часто делал, но не получалось. Питер снова осел на пол, чувствуя, что ноги уже не держат его, — не могу поверить, что наговорил ему столько всего. Господи, — он прикрыл рот рукой и всхлипнул, сразу же видя в голове все те моменты, когда Тони с отчаянием смотрел на него, — Я стал причиной смерти семьи Квентина. Хоть он и безумец, но он такого не заслужил. Мэй почти умерла из-за меня, — он увидел вопросительный взгляд Пеппер и вспомнил, что никто кроме него не знает о том, как его тётя получила пулю, — И Тони… Тони в коме из-за меня. Я не удержал его, — Ты и не смог бы, — Я отпустил руку. Я не поймал его.       На самом деле, если бы не костюм, Тони был бы мёртв. Но удар был слишком сильным. Даже костюм не смог его спасти. Питер знал, что ничего не смог бы сделать, знал, что ни в одном из вариантов этого падения не смог бы удержать Тони. Но если бы он не остановился на полпути? Всё было бы хорошо, да?       — Пит, — очень мягко произнесла Пеппер, — с Тони всё будет хорошо, — она положила руку ему на плечо, но парень даже не поднял голову, продолжая смотреть на пол, пока слёзы всё также катились по его щекам, а дыхание было прерывистым.       — Я уже перестал верить в чудеса, — ответил Питер, вытирая нос рукавом своей пижамы и пытаясь спрятать свой взгляд, — буквально у меня на глазах умирает ещё один дорогой мне человек, — голос был тихим, но твёрдым, — а я в который раз бессилен и не могу помочь. В чём прок иметь такую силу и быть неспособным спасти родных? — голос уже почти потух, а по щекам вовсю текли слёзы, — Лучше бы Тони не нашёл меня тогда, шесть лет назад. Лучше бы он не спас меня в мой день рождения.       Наступила тишина. Пеппер смотрела на него, пытаясь подобрать слова, чтобы не сделать всё ещё хуже. Питер смотрел будто мимо неё, уходя в свои мысли.       — Пит, послушай меня, — начала Пеппер осторожно, присев, — в этом нет твоей вины. Всё это рано или поздно случилось бы, но без тебя. И всё могло бы быть ещё хуже. Хочу, чтобы ты знал одну вещь, — она закусила губу, — Тони любит тебя. Ты… Ты ему как сын. И ему было бы больно слышать от тебя такие слова. Я никогда раньше не видела Тони таким, каким он стал с тобой. Ты сделал его лучше. Ты сделал Железного человека тем реальным существом, которое пряталось за бронёй. Тем настоящим Тони, который чувствует, который умеет любить, дорожит чем-то или кем-то. Тони, которого ты знаешь.       Питер подавил очередной всхлип и судорожно выдохнул.       Потому что я был один, когда так в Вас нуждался! Вы единственный, кто знал о том, что они делали там со мной! Единственный, кто знал о моей силе! И Вы оставили меня одного, в десять лет, когда я был испуганным мальчиком, который обрёл неясные ему силы. Вы спасли мне жизнь, я благодарен. Но Вы же её и загубили. Дорогих подарков по праздникам недостаточно, как и документов о лживой стажировке, чтобы прикрывать меня. Потому что я пять лет находился в аду, полном секретов, лжи и боли. Я прошёл через то, через что проходить не должен никто. Мне было страшно, мне нужна была помощь того, кто знал бы, что делать, кто научил бы меня управляться с тем, что я нехотя получил. Но Вас рядом не было       — У нас с ним были довольно непростые и специфические отношения, — он чуть усмехнулся, вспоминая их глупые ссоры и разговоры в мастерской, — Но он… Он мне больше, чем отец. И мне нереально больно видеть его там, зная, что вина лежит на мне.       Снова наступила тишина, прерываемая лишь дыханием. Затем Пеппер придвинулась чуть ближе и прижала Питера к себе, осторожно, словно он был хрупкой куклой, которая стоит миллионы. Он не оттолкнул и не почувствовал, что хочет оттолкнуть, хотя это происходило со всеми, кто обнимал его. Кроме Мэй и Тони.       — Мне так жаль, — прошептал он, утыкаясь Пеппер в плечо, — Умоляю, прости меня. Я… Лучше бы там сейчас лежал я…

****

      — Что? — спросил мальчик, замечая этот удивлённый взгляд на себе.       Тони набрал воздуха в лёгкие и попытался переработать всю информацию.       — Что же они с тобой сделали? Откуда у тебя… такая сила?       Питер перевёл взгляд на свои руки, словно бы впервые видел их. Он тяжело вздохнул, снова закусив губу, и исподлобья глянул на Тони.       — Они много что делали со мной, — буквально прошептал он, — Это… это появилось после укуса паука. Они… Они приковали меня к операционному столу и положили на меня паука. Большого, ужасного паука, — его голос дрогнул, а в уголках глаз появились слёзы, — Эта тварь меня укусила, а потом мне было больно. Не знаю, кажется, я потерял сознание. Я проснулся уже у себя в комнате и уже со всеми этими способностями.       Тони с сочувствием глянул на него, не представляя, какой ужас пережил этот ребёнок. Питер тем временем вернул себе абсолютно равнодушный вид и снова посмотрел на него, вызывая волну удивления: этот ребёнок был таким спокойным, словно бы не он несколько секунд назад почти плакал, рассказывая о пауке.       — Ну, что, я всё ещё задерживаюсь здесь? Или мы всё выяснили?       Тони немного нахмурился, глядя на него. Логично, что мальчик хотел домой.       — Решим позже? — предложил Старк, пытаясь обдумать сложившуюся ситуацию.       Питер лишь пожал плечами. Маленькая рука скользнула в карман, и лицо ребёнка на какую-то секунду поменялось, показывая его задумчивость, но затем всё снова стало как и раньше.       Тони перевёл взгляд на свой помятый костюм и вздохнул. Это придётся долго чинить.

****

      Питер стоял в проёме дверей, подпирая косяк. Аппараты противно пищали, и этот звук резал уши, проникал в сознание. Равномерное «пи-ип, пи-ип» заполняло тишину, говоря о жизни. А Тони всё также лежал на той белой кровати, подключённый ко всем этим аппаратам, бледный, похудевший, с закрытыми глазами. Можно было бы подумать, что он просто устал, как обычно измотал себя, и прилёг спать.       Но только это было не так.       Питер смотрел на него. Смотрел и не знал, что делать, что говорить, что думать. Единственное, что он видел перед собой: его вина. Вина. Вина. Виноват. Это твоих рук дело, Питер Паркер. Это твоя вина. Вина. Виноват.       — Мне тебя не хватает, — непонятно зачем сказал Питер, не сводя взгляда с Тони, — Ты стал мне… очень дорог и близок. И без тебя моя жизнь летит в Тартарары.       Питер прекратил подпирать косяк и вошёл в палату. Медленные неуверенные шаги, словно он мог бы разбудить его шумом.       — Зачем ты меня оставил? — спросил он тихо, зная, что ответа не будет, — Зачем?       Снова тишина, заполненная лишь писком аппаратов. Тони был таким… хрупким. Таким настоящим. И пока эти аппараты пищали, пока грудь мужчины поднималась и опускалась, Питер знал, что он жив, хоть и выглядел будто восстал из мёртвых и прилёг спать. Не стоит Железному человеку покидать свои доспехи, потому что в них кроется живой и уязвимый человек, которого можно убить.       — Почему я вынужден говорить с тобой, когда ты не видишь, не слышишь, не отвечаешь? Почему я должен говорить с тобой? — Питер задавал эти вопросы больше самому себе, нежели Тони, потому что… а, действительно, зачем ему всё это? Но ему так не хватало Тони, так не хватало разговоров с ним, встреч. Почему бы сейчас не восполнить это? — Открой глаза, Тони, — прошептал он, — Просто открой глаза и посмотри на меня. Открой глаза, Тони! — закричал он, в отчаянии смотря на мужчину, будто тот вот-вот распахнёт веки. Но этого не происходило, — Если ты оставишь меня… клянусь всем, что у меня есть, я найду способы уничтожить себя, разбить себя вдребезги, лишь бы только не существовать. Потому что это будет моей виной. И всё это моя вина. Ты говорил, что не хочешь ответственности за мою смерть, так? Тогда просто, чёрт возьми, живи. Открой глаза и очнись, — прошептал Питер, в отчаянии сжимая кулаки.       Ты идиот, Паркер. Чудес не бывает.       Он вскрикнул от бессилия и выскочил из палаты, закрывая дверь. В горле стоял ком, который хотелось выплюнуть себе под ноги вместе со всеми чувствами и эмоциями и убежать прочь, лишь бы больше не чувствовать этого всего. Так будет проще, чёрт возьми. Просто не чувствовать. Существовать и быть хладнокровной мразью, какой его раньше хотели сделать. Не жить, не ощущать. Просто существовать.       Питер запустил пальцы в волосы, роняя голову на ладони.       — Простите, мистер Старк, я идиот.       — Я знаю.       — Питер?       Он вскинул голову и удивлённо посмотрел на Стива, остановившегося рядом с ним. На лице Капитана было сочувствие и не меньшая тоска.       — Я не думал, что Вы ещё тут, — пробормотал Питер немного растеряно. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что выглядит таким разбитым.       — Я пришёл к нему, — чуть улыбнулся Стив и присел рядом с парнем, — Наверное, глупо говорить с человеком в коме.       — Наверное, — согласился Питер, отстранёно глядя в пустой коридор, — Глупо, но это каждый раз может быть последним шансом поговорить.       Питер медленно поднялся, пытаясь вспомнить, когда он ушёл спать, но понял, что уснул у Стива на плече на скамейке. Его перенесли в кровать, а он даже не проснулся? Стоп. Он уснул у Стива на плече?! Питер готов был взвыть от стыда.       Он опустил босые ноги на холодный пол и, оставшись сидящим на кровати, уставился на стену. Удобно, что в темноте он видит хорошо даже без линз. Мир вокруг был в ярких оттенках всех цветов, мешающихся в его голове в одну большую цветную картину. От этого начинали болеть виски. Питер надел линзы и продолжал сидеть так, не двигаясь, несколько минут, собираясь с мыслями. Он осторожно встал и вышел из комнаты. Коридор тут был мягко освещён неярким светом. А ведь Тони заранее предусмотрел, что даже в линзах смена освещения для Питера была бы адом. Раньше парень этого не понимал и не ценил. Почему-то многие вещи и действия теперь выглядели по-другому, когда человек, давший так много, лежал в коме.       Питер пересёк этаж и поднялся по лестнице, оказываясь на свежем воздухе, посреди полуразрушенной верхушки башни. Может, не его вина в этом? Перед глазами вновь пронеслись события того дня. Он не смог… Он бы в любом случае не смог. Так откуда возникло чувство вины?       Просто ты всегда теряешь людей.       Питер пнул какой-то почерневший закоптившийся камешек и, сжав губы в плотную полосочку, закинул голову вверх, глядя на ночное небо, где не было никаких звёзд. В этом месте редко можно было хорошо разглядеть звёзды.       Ты снова потерял человека.       Питер хмыкнул, снова оглядевшись вокруг.       И какой он герой? Он же даже не хотел эти силы. Это не его заслуга. А геройство в чём? В тринадцать лет засадил главную мафию Нью-Йорка* за решётку? Останавливал ограбления? Старушек через дорогу переводил? Герой, как же, а при этом родных не может уберечь. Иронично. Человек сам создаёт свою судьбу? Кто придумал этот бред?       Питер медленно приблизился к той части, где абсолютно полностью не было стены, осторожно перешагивая через оставшиеся ещё не убранные камни.       Откуда эта пустота? Откуда вся эта боль?       Он остановился у самого края, кидая в какой-то степени безразличный взгляд на город внизу. Ветер приятно охлаждал кожу, и парень чувствовал, как в такт потоку воздуха колеблются его волосы и одежда. Он ощущал себя таким… свободным.       Питер дрожащими пальцами вытащил наушник, который помогал ему слышать повреждённым в результате взрыва ухом, усмехаясь собственной дрожи. Это от холода? От страха? Питер так боялся того, какой уверенностью он был охвачен. Он подошёл к самому краю, отложив наушник на землю позади себя. Затем пальцы нащупали маленькую металлическую пластинку на запястье, и тут же сняли её, отбрасывая в сторону.       Он может быть свободным.       — Чего ты добиваешься? — спрашивает Питер.       — Я хочу, чтобы это место стало твоим домом, — отвечает Бен, мягко поглаживая волосы ребёнка, — Знаю, мы с Мэй не сможем стать твоими родителями, и уж тем более не пытаемся их заменить. Я не всесильный, приятель, потому вернуть их не смогу. Но это, — Бен обводит комнату рукой, — это место не должно тебя стеснять.       — Я по ним скучаю, — шепчет Питер, вытирая слёзы.       — Знаю, приятель. Я тоже скучаю по ним.       Больше не будет так больно.       Питер втянул воздух в лёгкие и попытался сдержать слезу.       Я в ответе за тебя, понимаешь? Если бы ты умер тогда от яда… Пит, поверь, я не желаю тебе зла, я боюсь за тебя. Ты же знаешь, что такое страх? Я всегда хотел и хочу помочь тебе. Не надо меня отталкивать.       Питер снова посмотрел вниз. Всего лишь шаг, и он будет свободен. Один. Лишь. Шаг. Питер подумал о том, что было бы с Мэй. Она будет в безопасности и жива. И Тони… Если Тони очнётся и узнает, что Питер мёртв?       — Хей, пацан, что ты делаешь?       Он резко обернулся, встречаясь взглядом с темнокожим высоким мужчиной, которого раньше видел лишь на плакатах. Полковник Джеймс Роудс.       Мужчина сделал шаг вперёд, и Питер испуганно отшатнулся назад, тут же чувствуя, как крыша уходит из-под ног.