***
Гриша шёл по коридору отдела, широко зевая и даже не пытаясь скрыть свою сонливость. После закрытия громкого дела Мориарти спокойно выдохнула, кажется, вся Барвиха. Напряжённая обстановка в их ОМВД тоже заметно поутихла, полицейские расслабились и за последние пару недель вернулись к привычным ленивым будням. Измайлов отсутствие энтузиазма коллег не разделял, поскольку начиная с того вечера, когда они «задержали» Мухича, его сон стал просто отвратительным. Ночами он не мог сомкнуть глаз, ворочался, чем вызывал недовольное сопение Алёны. Она переехала к нему практически сразу же после предложения сделать это, и теперь уже окончательно. Вроде бы. Его дом безусловно стал в разы уютнее, но… что-то всё равно было не так. Что-то, что не давало спать, шевелилось за грудной клеткой, скребло изнутри когтями и не приносило никакой ясности. Эта тревога постепенно сжирала демона, и он отчаянно пытался понять её причину. Не получалось. Чуть не пройдя дверь кабинета оперов, Гриша остановился и прислушался. До него донеслась приглушённая ворчливая ругань и короткий смешок. Он сам невольно улыбнулся, различив голос Рыбкиной. Мысленно поставил, что девяносто девять и девять десятых демонов из ста компанию девушке сейчас составляла её подруга, и надавил на ручку, заходя. Подавился воздухом вместе с застрявшим в горле смехом, когда его взору предстала ну просто потрясающая картина: Гиена действительно была здесь, сидела верхом на стуле, грудью прижавшись к его спинке и повернувшись лицом к двери. Правда, самого лица практически не было видно, оно оказалось занавешено торчащими во все стороны рыжими волосами, которые напоминали сейчас какого-то огненного и до жути непослушного ежа. Бандана безвольно висела на её шее, видимо, уже не в состоянии держать это отросшее колючее безобразие. Вокруг подруги суетилась Рыбкина, расчёской пытаясь придать волосам хоть какую-то форму или даже сделать причёску. То и дело прерываясь на смех, она снова провела по одной из прядей, но массажный валик застрял на полпути и не хотел ни двигаться вперёд, ни возвращаться назад. Гиена зарычала: — Не, Лис, всё херня. Это надо стричь… Недовольно сдула без пяти минут колтун, который закрывал левый глаз и наконец-то заметила до сих пор стоящего столбом Измайлова. Он с напускным сочувствием отсалютовал ей, стараясь не улыбаться слишком широко. Не удержался и всё-таки прыснул, когда рыжая отцепила руки от спинки офисного стула и показала ему от всей души сразу два фака. Вздрогнул, когда к нему обратилась Алиса: — Привет, Гриш. Она бросила это между делом, тут же возвращаясь к освобождению расчёски, но майор отчего-то застыл. Изучающе прошёлся взглядом по её фигуре, отмечая тёмную толстовку, что была чересчур оверсайз — в такой он бы и сам утонул. На Рыбкиной эта вещь смотрелась несуразно, скрывала всю фигуру и была очень длинной, из-за чего она сейчас больше походила на какой-то странный живой гриб, чем на человека. От сравнений, за которые он бы непременно получил, узнай о них ведьма, его отвлёк болезненный вскрик Гиены. Отскочившая от неё подруга закусила губу, изо всех сил давя смех, и прижала к груди расчёску, между зубчиками которой практически пылал клок рыжих волос. Под убийственным взглядом лишь пожала плечами и отложила бесполезный более предмет. Неожиданный свистящий зевок со стороны дивана заставил демона снова вздрогнуть. Он обернулся и тут же наткнулся на сонные собачьи глаза. Мудди Дуу лениво вильнул хвостом в знак приветствия и положил морду между лап, вновь засыпая. Внезапно начавшаяся осень пасмурной погодой так и нагоняла сонливость. На всех, кроме Измайлова, видимо. Ощущение подкрадывающегося напряжения от повисшего молчания заставило передёрнуть плечами. Гриша прочистил горло и неопределённо обвёл рукой пустующие столы оленей. Алиса, предугадывая его вопрос, вновь пожала плечами: — Шароёбятся где-то. В эту же секунду дверь с грохотом открылась и в кабинет ввалился Олег — лёгок на помине. Измайлов уже готовился отпустить шутку, но запнулся, увидев обеспокоенное лицо друга. Елисеев, шумно сглотнув, проговорил, поочерёдно смотря на каждого в комнате: — Ребят, там, это… труп. Ехать надо. Все тут же оживились, даже пёс вскочил с дивана, впрочем, всё равно лениво потягиваясь и длинно зевая. Рыбкина, с трудом застегнув кобуру на мешковатой толстовке, схватила свою камуфляжную куртку и первой вылетела из кабинета вслед за Олегом. Гиена поднялась со стула, поморщившись, когда суставы один за другим хрустнули. Одёрнула свою неизменную потёртую кожанку, натянула бандану повыше, цыкнув, когда поняла, что толку от этого мало и отросшие волосы всё равно лезли в лицо. Махнула своему зверю, разрешая выйти в коридор и пошла следом. Остановилась рядом с Гришей, до которого вся информация доходила с адским трудом, а мысли путались, наскакивая одна на другую. Пристально посмотрела в его глаза с лопнувшими капиллярами и глубокими тенями, хлопнула по плечу и нарочито бодро произнесла: — Андрюха, у нас труп! Возможно, криминал. По коням! Хохотнув, покинула кабинет, похоже, даже не считая нужным обсуждать своё присутствие на месте преступления. Гриша проводил её мутным взглядом, потёр переносицу, зажмурившись от метафорического песка, что царапал изнанку век. Длинно выдохнул, уговаривая себя взбодриться и вышел последним, отмечая, что чувство неясной тревоги становится только сильнее.***
На место они приехали даже раньше, чем рассчитывали. Недавно окультуренный на деньги налогоплательщиков парк находился на самой границе их территории и негласно был передан под охрану и стражу ОМВД «Барвиха-Северное». Измайлов закрыл служебную машину и огляделся, оценивающе поджимая губы: действительно красиво. Из красного пикапа сначала вышла Гиена, а потом выскочила Рыбкина, оглушительно хлопнув дверью; так, что с кузова в одном месте отлетел кусочек краски, открывая проржавевшее железо. Получив не только недовольный взгляд хозяйки автомобиля, но и возмущённый лай забытого внутри пса, невинно улыбнулась и поспешила вслед за оленями, которые уже ковыляли к оградительным лентам, что были растянуты между деревьев. Гиена хмурым взглядом проводила её, сверля спину исподлобья, открыла дверь, всё-таки выпуская Мудди Дуу, который уже хотел выпрыгивать через окно, и поправила боковое зеркало, со скрипом вставляя его на место. Рыбкина феерически могла одним ударом уничтожить всю Крошку Дот. Рыжая поёжилась от внезапного порыва ветра, который нахально бросил колючие пряди ей в лицо. Фыркнула, зачесала ладонью отросшую чёлку к макушке и наконец-то заметила, что Гриша всё это время не сводил с неё глаз и не двигался с места. Вопросительно дёрнула подбородком, но он лишь отрицательно покачал головой. Мудди Дуу, закончивший метить ближайший к мощёной парковой дорожке куст, подбежал к парню и боднул его круглым лбом, заставляя оторваться от своих мыслей. Призывно посмотрел на свою хозяйку и поднял уши, ожидая, что она тоже сдвинется с места. Не получив никакой реакции, всхрапнул, и засеменил к Алисе. Гиена, так и не закрыв свою машину, пошла следом, но неожиданно поравнявшийся с ней демон заставил притормозить. Его голос после долгого молчания был хриплым и сказать получилось не с первого раза: — Ги… кхм, Гиен, тут это… корочка пришла. Он протянул ей вроде бы полицейское удостоверение, которое забыл отдать ещё в отделе. Девушка удивлённо уставилась на книжицу в его руках, не спеша забирать. Медленно подняла глаза, непонимающе сдвинув брови. Измайлов цокнул и раскрыл документ, поднимая его на уровень их лиц. Рыжая мельком взглянула на содержимое и рассмеялась: — Ты чё, серьёзно? Ксива для Мудди Дуу? В день задержания Мориарти-Мухича демон сказал какую-то чушь о том, чтобы зачислить собаку в штаб, они все над этим посмеялись, но Гиена не думала, что это зайдёт настолько далеко. Мудди Дуу явно нравилось общество полицейских, однако она не планировала переводить эту шутку в правду. С фото 4×6 см на неё смотрел серьёзный чёрный пёс, вся остальная информация тоже выглядела как настоящая. В каком бы магазине приколов Гриша ни сделал это, заморочился он явно на славу. Под его испытующим взглядом Гиена сдалась, взяла корочку, хлопнула ею, складывая, и убрала во внутренний карман кожанки. Измайлов улыбнулся, зевнул, снова потёр глаза, а когда короткая тьма и цветные круги рассеялись, рыжей рядом уже не было. Взяв себя в руки окончательно, он направился к остальным, безжалостно сминая неестественно зелёную траву подошвами красных кед. Пролез под шуршащими красно-белыми лентами и замер, неосторожно наткнувшись взглядом на белую простынь, что полностью закрывала лежащее на земле тело от посторонних глаз. Их новый судмедэксперт — Илья, до жути странный, но определённо профессионал своего дела, переведённый к ним в ОМВД из серого Петербурга (и тоже рыжеватый, что оказалось вдвойне забавно, когда рядом с ним встала Гиена) — неторопливо вещал о произошедшем, временами вкручивая какие-то чересчур чёрные шуточки. Грише он напоминал некую смесь суслика и Охлобыстина, а круглые очки с толстенными стёклами и несуразные усики с бородкой только добавляли этому парню потешности. Рыбкина жестом остановила пламенную речь коллеги и, потерев переносицу, попросила: — Семёнов, ещё раз, кратко и по делу: как она умерла? Илья закатил глаза, глубоко вздохнув, и вместо ответа откинул белую ткань, открывая изуродованное женское тело. Алиса уставилась на труп, машинально положив одну руку на живот. Несколько раз длинно моргнула и облизала вмиг пересохшие губы. Отошла на шаг, ударившись в грудь подруги. Гиена же смотрела нечитаемо, словно была и не здесь вовсе, а где-то далеко. Бегала глазами от ног жертвы до лица и обратно, изучая, запоминая, анализируя. Дёрнула бровью на синхронный брезгливый выдох оленей, но и только. Мёртвая девушка смотрелась на выверено-ровном газоне дико: трава была ярче её кожи, в некоторых местах окрасилась кровью, которая уже начала засыхать. Поза убитой была не менее странной: её руки сложены на груди, а ноги сведены вместе и вытянуты. Как будто она уже готова лечь в гроб. — Это ты её так положил? — уточнил Гриша, обращаясь к судмедэксперту. Семёнов даже оскорбился: — Конечно нет, я что, я же не дурак какой-нибудь! Её такой уже нашла пожилая дама с собачкой, её в больницу минут сорок как увезли: сердце прихватило. Демон примирительно раскрыл ладони: — Ладно-ладно. Причины смерти? — О, это чертовски интересно! — расправил плечи Илья, деловито подтянув очки вверх по переносице. — Сначала несмертельное отравление, потом в бессознательном состоянии уже удушение и под конец… Он наклонился к девушке и поднял её руки, открыв пропитавшуюся кровью одежду на груди и бросив между делом: — Прости, милая. И под конец, чтобы наверняка, уже ножевые ранения. Опера склонились, разглядывая порез. Семёнов тем временем осторожно вытянул ещё не успевшие до конца окоченеть руки вдоль тела погибшей, поправил свои резиновые перчатки и добавил: — Окончательно про отравление и удушение в бессознательном состоянии смогу сказать после экспертизы. Пока это лишь моё предположение. Гиена прищурилась, переглянулась с Алисой, но вопрос задала сама, видя, что подруга выбита из равновесия: — А чё порез какой странный? Оказалось, она опередила Гришу на долю секунды. Он закрыл рот, выпуская воздух со свистом и шумным сопением, но никак не прокомментировал. Илья же, рассчитывая именно на это, с лёгкой улыбкой очертил в воздухе контур раны, которую было не разобрать из-за крови: — Не порез. Сердце. На этот раз первым был Гриша: — Сердце? Семёнов кивнул: — Сердце-сердце. Ну, убили её, а потом на груди сердце вырезали. Тайный символ. Рыбкина не выдержала и отчеканила: — Какой. Нахер. Символ? — Большой и чистой любви. Невозмутимости Семёнова оставалось только позавидовать. Он снял свои очки, оценил степень загрязнения линз и, надев обратно, пожал плечами: — Её, кстати, сюда уже холодненькой привезли. Символ здесь вырезали, а убили не здесь. Измайлов выпрямился, огляделся и нахмурился: — А на чём привезли-то? — На машине, — поджал губы Илья. Раньше, чем демон успел бы выбеситься и как следует наорать на судмедэксперта, Рыбкина быстро спросила: — На какой? Семёнов пожал плечами и помотал головой, мол, без понятия, а потом вновь накрыл тело простынёй. Алиса отметила, что убитая одета в спортивную одежду — в такой обычно выходят на вечернюю или утреннюю пробежку любители здорового образа жизни. Кроссовки с амортизирующей подошвой, плотно прилегающие лосины, майка… ничего особенного. Разве что каштановые волосы девушки были собраны не в пучок, а распущены и спутанными прядями вились до самых лопаток, а то и ниже. Украшений, документов, да даже миниатюрной спортивной сумочки рядом с жертвой тоже не оказалось. Только тело. — Машина предположительно стояла вон там, — Семёнов махнул как раз в направлении автомобилей, на которых они все приехали. Измайлов, проследив за его рукой, незамедлительно рявкнул, полагая, что следы протектора шин перекрыл именно красный пикап: — Гиена, блять! — Что? — опешила рыжая, тут же начиная защищаться. — Нет-нет, — притормозил его Илья. И снова кивнул в нужную сторону, — Не красная машинка. Чёрная. Демон сориентировался в определении крайнего сразу же: — Котельников, блять! Пока испуганный Дима втягивал голову в плечи и ссутуливался под тяжёлым взглядом начальника, Савельев осторожно вышел вперёд и промямлил, теребя замочек на своей куртке: — Гриш, за рулём ты был… Измайлов замолчал ненадолго, оглядывая всех. Потом плюнул и с досадой крикнул, откидывая голову: — Да блять! Пока все пребывали в лёгком шоке от такого поведения майора, Семёнов, усмехнувшись, поднял свой фотоаппарат. Пощёлкал что-то, включая, и, удовлетворённо цыкнув, произнёс, смотря на Гришу поверх очков: — Я успел сделать снимки протектора до того, как вы приехали. Хорошо получились, мне нравится. Гриша зыркнул на него, раздувая ноздри. Злость его была напускная, в конце концов, ругаться на Илью было бесполезно — этого чудика ничто не проймёт, у него спокойствия как у… трупа. Демон протянул руку, прося показать фотографии. Гиена до сих пор смотрящая в его сторону, фыркнула и, пока фокус общего внимания рассеялся, осторожно обогнула парня. Отошла от полицейских, высматривая что-то поодаль. Её пёс, до этого крутившийся рядом, но не подходивший слишком близко (очевидно, успел обнюхать всё до того, как хозяйка пришла), поравнялся с ней, притёрся боком к коленке, получил поглаживание по холке и, догадавшись о цели рыжей, перешёл на лёгкую рысь, ускоряясь. Оказавшись на безопасном расстоянии от места происшествия, девушка похлопала по карманам, ища что-то. Чертыхнулась, поняв, что забыла в машине, и пошла к пикапу, поёжившись от холодного ветра. Мудди Дуу фыркнул и отбежал от неё ещё дальше и вглубь широкой аллеи, решив немного размяться. В парке было подозрительно тихо. Даже мимопроходящих зевак не наблюдалось. Странно, очень странно. Не утруждая себя открыванием двери, Гиена просунула руку в салон через опущенное окно с пассажирской стороны, открыла бардачок и на ощупь вытащила помятую пачку «Беломорканала» и жёлтую зажигалку. Всё ещё не считая нужным поднимать стекло, обогнула машину, прислоняясь к боку капота со стороны водителя. Вытащила папиросу (пачку же спрятала в кармане кожанки), зажала между губ и чиркнула зажигалкой, пытаясь поджечь. Выругалась сквозь зубы, когда из-за ветра огонёк пропал, не успев даже толком появиться. Наконец-то подпалила и цыкнула, поняв, что мундштук размусолился из-за слюны, но всё же затянулась до лёгкого кашля, погружаясь в свои мысли. Впрочем, долго побыть в компании себя ей не удалось: через несколько минут нечисть и двое оленей уже направлялись в её сторону, негромко переговариваясь. Поравнявшись с ней, все как-то странно замолчали, словно это она внезапно вмешалась и прервала беседу. Гиена вопросительно вскинула брови, языком перегнав папиросу в уголок рта, параллельно выдыхая дым. Первой отмерла Рыбкина. Потянулась было к подруге, но остановилась, когда поняла, что та курит не сигареты (и, может быть, по ещё одной причине, из-за которой она сейчас была в этой ужасно огромной толстовке). Фыркнула и просто встала рядом, тоже опираясь на Крошку Дот. Измайлов, почесав затылок и подавив зевок, неопределённо развёл руками, полагая, что нужно что-то сказать: — Нам тут больше делать нечего, надо в отдел ехать. — Надо запросы по другим отделам отправить, — перехватывая его сонливость, кивнула Алиса, пряча зевок в ладонях. — Может ещё где подобные убийства были. — Странно всё это, — пожала плечами рыжая и прищурилась, наблюдая, как Илья звонил кому-то, пока Елисеев неловко переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть на накрытое простынёй тело. — Гриш, а Олег остаётся? — словно опомнился Котельников, оборачиваясь в сторону друга. Демон угукнул, что-то проверяя в телефоне. Потом поднял глаза и добавил, убирая гаджет: — Да, он с Семёновым в морг поедет. Котельников и Савельев неловко буркнули что-то соболезнующее и пошли к служебной машине. Гриша проводил их мутным взглядом и покосился на Гиену, которая закашлялась от очередной глубокой затяжки. Вопросительно вздёрнул подбородок, указывая на папиросу между её губ, после переводя внимание на серьёзные глаза. — Мы люди не гордые, мы «Беломор» курим, — казалось бы, без тени улыбки, но с присущим плутовством, когда цитируешь чью-то фразу (в особенности — Аркадия Исааковича Райкина), проговорила рыжая и снова выпустила струю дыма, не удосужившись даже достать папиросу изо рта. Если Измайлов и планировал что-то сказать, то ничего уместного на ум ему всё равно не пришло. Кроме полупрозрачного восхищения, что в 2018 году кто-то до сих пор курил советские папиросы. Быстро улыбнувшись, он взглянул на Рыбкину, которая безучастно смотрела куда-то сквозь, скрестив руки на груди. Словно почувствовав его взгляд, «ожила» и подняла глаза в ответ, замирая, когда контакт установился. Алиса смотрела не на него, а в него, в его демоническую суть, в самую глубь. Смотрела, точно пыталась найти там что-то, отыскать какие-то свои ответы, но упорно не находила, натыкаясь лишь на темноту и неизвестность намерений. Сама того не ведая, задевала за живое одним лишь таким своим взглядом, заставляла всё нутро выть и изворачиваться в предчувствии неладного. Гриша видел тайну, какой-то секрет, который девушка упорно скрывала, что-то такое, из-за чего она изменилась… Видел, но понять не мог, что же на самом деле происходило с его Алисой. А чувство надвигающегося пиздеца всю эту ситуацию ни разу проще не делало. Собачье поскуливание отвлекло своей внезапностью. Гриша вздрогнул и машинально провёл по жёсткой чёрной шерсти Мудди Дуу, что крутился рядом уже добрые пару минут. Хотел снова посмотреть на Рыбкину, но она уже вернулась к своему более привычному состоянию, одёрнула толстовку и, пройдя между ним и Гиеной, обогнула машину, забираясь внутрь и садясь на своё место рядом с водителем. Пёс последовал за ней, с кряхтением устраиваясь в ногах. Гиена молча проводила всю эту процессию беглым взглядом, на секунду вытащив папиросу изо рта. Перевела внимание на Гришу, чей вид был такой, будто он потерялся посреди оживлённого людского потока. Он вскользь посмотрел на неё, неловко кашлянул и заспешил к служебной машине, будто бы такой побег мог сгладить ощущение, что рыжая поймала с поличным их переглядки, их безумно личный немой диалог, с ведьмой. Сама же Алиса уже вовсю настраивала магнитолу, нетерпеливо царапая ногтями колёсико переключателя и совершенно не заботясь о сохранности Крошки Дот. Найдя какую-то неизвестную песню, которая её устроила, перегнулась через коробку передач, обращаясь к хозяйке автомобиля: — Поехали? Гиена лениво одарила её скошенным в углах вниманием, вновь зажимая папиросную бумагу между губ. Бросила уже последний и короткий взгляд в сторону судмедэксперта Семёнова и оставшегося с ним Елисеева и задумчиво произнесла вполголоса и нараспев: — Сердце воровала, я тебе не врал: мечты все пополам, мой «Беломорканал»… Раньше, чем Рыбкина успела бы что-то понять и спросить, в одну затяжку добила папиросу, кинула окурок в мелкие гладкие камушки под своими ногами — не в подтверждение невоспитанности и бескультурья, а в знак молчаливого личного протеста, так, чтобы плотная бумага затерялась между соседних гладких боков отборной щебёнки — и бросила напополам с дымом, что тут же унёс порыв очередного по-осеннему холодного ветра: — Поехали.