***
В первый раз она спустилась в место его заключения спустя три недели после того, как Рик нашел ее. Большая часть группы собиралась на ярмарку в Королевство, но Александрию и Нигана нельзя было оставлять без охраны даже на один день. Эмили решила остаться. В Королевстве она была и не раз. На ярмарках тоже присутствовала в далеком прошлом. Так что она не расстроилась, когда Рик попросил ее остаться в Александрии, чтобы присматривать за заключенным. Она не так много знала о Нигане. Не потому что ей не доверяли и не хотели рассказывать об этом человеке. Просто раны были все еще свежи, чтобы ковыряться в них ножом. Она понимала это и не тревожила лидеров коммун своим любопытством. Простые же александрийцы с яростью в глазах и чуть ли не белой пеной на губах в подробностях описывали те дни, когда Ниган властвовал над ними. Только каждый из них рассказывал эту историю по-разному, и было трудно понять где порыв эмоций начал уносить рассказчика с правды на ложь. Лишь Джудит внесла некую ясность и благодаря ей Эмили имела хоть какое-то представление о настоящем Нигане, а не о жестоком тиране-убийце. — Ты только будь осторожна, — предупреждал Рик, когда все уже были готовы уезжать, — не давай ему себя заболтать, он в этом специалист. — Ладно. Возьму альбом с карандашами и буду его игнорировать, — усмехнулась Эмили и, обняв мужчину на прощание, и подошла к Джудит, — привезешь мне что-нибудь? — Конечно, — улыбнулась девочка в ответ, — я буду скучать. — Правда? А я вот думаю, кино и попкорн сразу поглотят тебя, и ты сразу обо мне забудешь, — рассмеялась девушка и опустилась на колени, чтобы заключить Джудит в объятия. — Не правда, — воскликнула та, крепче сжимая руки на шее Эмили, — может, все-таки поедешь с нами? За Ниганом может присмотреть Робби. — Джудит, нам пора, залезай в машину, — сказал Рик, сев за руль джипа. — Не заставляй этого ворчуна ждать, Джуд, — криво улыбнувшись и расцепив крепкие объятия, произнесла Эмили. — Ладно, — кивнув головой, согласилась та, — тогда нарисуешь мне что-нибудь, пока нас не будет? — Да. Да, нарисую. Ворота закрылись перед ней, издав при этом громкий грохот, что заставило ее вырваться из своих мыслей. В Александрии стало вдруг так серо и тихо без Джудит и остальных, что ей стало даже как-то жутко. После трех недель, что она здесь пробыла, она настолько привыкла к постоянным разговорам с людьми, прикосновениям и непрекращающемуся движению повсюду, что она уже и забыла, каково это быть наедине с собой.***
Раньше она не верила в прочность таких общин, как Александрия. Раньше она бы посмеялась над тем, кто верил в ее стойкость и долговечность. Железные стены и колючая проволока на них не были способны остановить поток голодных тварей, что отныне властвовали над ними. Эмили до сих пор так думала, по правде говоря, но, видимо, ей просто захотелось хоть раз поверить в обратное. Она согласилась ступить на территорию этой общины, чтобы разубедить саму себя в том, что безопасность все же может существовать в таких местах как это. Сначала она не хотела заходить внутрь к Нигану. Погода стояла слишком хорошая, чтобы упустить момент и не нарисовать хотя бы эскиз дерева. Она уселась на лестницу, на которой обычно сидит Джудит, когда общается с этим заключенным. Конечно, она знала об их общении. Все об этом знали. Утренние солнечные лучи пробивались сквозь могучие густые ветки деревьев, переливаясь различными оттенками желтого и оранжевого. Голубое небо было чистым, без единого облака. Изредка пролетали птицы, щебеча что-то на своем красивом птичьем языке. Все давало ей ощущение внутреннего спокойствия и желание провести остро заточенным карандашом первую изогнутую линию в давно пожелтевшем альбоме. — Кто это у нас здесь? Вдруг раздавшийся чуть хрипловатый голос заставил ее вздрогнуть. Эмили повернулась в сторону окна с решеткой на нем и увидела лицо заключенного. Чуть загорелое, с неглубокими морщинками у уголков хитрых темно-карих глаз и у тонких изогнутых в озорной улыбке губ. У него была коротко стриженная борода с небольшими вкраплениями седых волос, но про него нельзя было сказать старый. Скорее всего ему было лет сорок плюс-минус лет пять. — Эмили, — прочистив горло, представилась девушка, — твой смотритель на сегодня. — Очень приятно, Эмили, — улыбнувшись еще шире, произнес Ниган, — Джудит мне много о тебе рассказывала, — протянул он, вставая с койки. — Неудивительно, — усмехнулась та, вернувшись к своему занятию. Легкими движениями тонких рук девушка добавляет еще несколько линий в предыдущей. Теперь на листе было что-то отдаленно напоминающее одинокую тропинку. Она была полностью вовлечена в процесс и сосредоточена на новых деталях в своем рисунке. — Не из болтливых, да? — шумно выдохнул мужчина, двумя руками сжав решетки и немного высунув голову на улицу, — неудивительно, — ухмыльнулся он. Эмили нахмурила брови и, оторвавшись от альбома, снова взглянула на Нигана, прищурив глаза. Видимо, об этом ее и предупреждал Рик. Она хотела было что-то сказать, но вовремя одумалась и закрыла рот. Намного интереснее было продолжить водить заточенным графитом по бумаге. Так она себя убедила, по крайней мере. — Джудит как-то упоминала, в каком состоянии тебя нашел Граймс, — начал он. Нажав на карандаш сильнее, Эмили старалась не обращать внимания и особо его не слушать. — На твоем месте я бы тоже начал ножом махать, если бы столько времени провел один, — продолжил Ниган, — кстати, почему ты была одна, м? — Ты есть хочешь? — спросила вдруг девушка, не отрываясь от рисования. — Не представляешь как, — воскликнул он. — Тогда хватит болтать и дай мне закончить, — спокойно проговорила та, выводя скривленную толстую ветку дерева, что находился в конце тропинки. — Остра на язык, а? — довольно улыбнулся Ниган, — это хорошо. Рик постоянно посылает сюда дебилов с отсохшим языком и отсутствием чувства юмора. Девушка снова замолчала. — Скажи хоть, что рисуешь, — тяжело выдохнув, попросил тот. — Не знаю, пока ничего путного не выходит, — как-то хмуро и задумчиво ответила девушка, закусив нижнюю губу и внимательно осмотрев свой рисунок. — Можно посмотреть? Эмили взглянула на него исподлобья, будто оценивая ситуацию. Она не боялась его. Вовсе нет. Трудно доверять человеку за решёткой, только и всего. Но, она верила Джудит. Девочка видела его таким сколько себя помнит. Смешной мужчина за решеткой, у которого слишком длинный язык и вагон дерьма, которое люди называют прошлым, за спиной. Она прекрасно осознавала, что он делал раньше, что именно он служил причиной проблем и боли ее отца и всей группы в целом. Что он убил мужа тети Мегги и хорошего друга Розиты битой с намотанной колючей проволокой и давно запекшейся кровью по всей деревянной поверхности. По его вине погибло много людей. Все считают, что он Дьявол в наступившем апокалипсисе. Но никто не хотел посмотреть на его поступки с другой стороны. Всем было проще объявить его врагом общины и пойти на него с войной. Его настоящего знали только ее покойный брат и она сама. Он позволил ей узнать его. И он не был Дьяволом. Он был обычным человеком, который хотел защитить своих людей, также как и Рик. Вот только делал он это по-другому. — Ладно, — тяжело выдохнув, произнесла Эмили. Отодвинув в сторону свой старый потертый рюкзак с едой и различными материалами для рисования, что она смогла найти за все время, девушка встала c лестницы и неторопливым шагом направилась к двери. Ниган же в это время смог как следует рассмотреть ее. Довольно худая, видимо, из-за нехватки еды, но с хорошими изогнутыми и аппетитными формами. Густые угольно-черные волосы чуть ниже лопаток обрамляли довольно простое бледное лицо. В изумрудных глазах танцевали искорки любознательности ко всему, что их окружает, но в тоже время и грусть, которая скрывается у каждого выжившего в этом безумии. Она закрыла за собой дверь на замок и прошла в крохотное помещение. Между самой камерой и дверью было маленькое пространство. Их разделяли железные прутья и, казалось, будто ты тоже заключённый. Только в камере Нигана была хотя бы пружинная койка с постельным бельём и небольшой книжной полкой, а с ее только голый бетон и запертая тобой же дверь. Это было даже забавно. Эмили протянула Нигану альбом. Его тёплые пальцы слегка коснулись ее ледяных, отчего девушка быстро одернула руку, а мужчина лишь довольно ухмыльнулся. — Ого! — воскликнул тот громко, — это пиздец как здорово! — Следи за языком, — произнесла девушка, закатив глаза. Мужчина начал пролистывать альбом, иногда останавливаясь и пристально рассматривая некоторые из рисунков. Эмили старалась запечатлеть мир, каким она его видела своими глазами. Казалось, на этой плотной бумаге приятного желтоватого оттенка она отражала все по-своему. Добавляла и вычеркивала все то, что никто бы не додумался добавить и вычеркнуть. Ее собственная реальность в формате А4. Ее тяжелое прошлое, ее устоявшееся настоящее, без единого проблеска на будущее. Видимо, реалистка. — И это ты называешь «ничего путного»? — не обратив внимания на замечание, спросил Ниган. — Эй, отдай, — подойдя совсем близко к решетке, девушка просунула туда руку, требуя свою вещь обратно, — я не разрешала смотреть остальное. — Подумать только, — протянул Ниган, — это же просто карандаш, а получается такая охуенная красота. Ты что училась на художественном? — Нет, а ну отдай, — раздраженно ответила та. Ниган взглянул на неё своим хитрым взглядом и оголил ровный ряд зубов в улыбке. Без слов он закрыл альбом и протянул его девушке. Та, буквально вырвала его и притянула к себе. И тогда он понял, что с ней будет интересно. — Хрен тебе, а не еда, — ядовито проговорила та, чуть ли не высунув язык, как маленькая девочка, — будешь голодать пока я не закончу. И молчать. Понял? — Безусловно, — усмехнувшись, произнёс хрипло. Эмили не привыкла творить под надзором чужих глаз и присутствии отвлекающих звуков. Кисти рук двигались уже совершенно по-другому, в неправильном направлении, не так как ей нужно было. Это ее раздражало и отбивало всякое желание рисовать. Она могла творить сидя на ледяном полу поджав под себя ноги и облокотившись на не менее холодную стену, но под взглядом темно-карих глаз, казавшихся абсолютно черными в тусклом свете камеры, это было невозможно. — Муза покинула? — ехидно улыбнулся Ниган, оперевшись руками на решетку. Эмили не стала отвечать. Она даже не взглянула на него. А по ее лицу мало что было понятно. В ее голове может проноситься настоящий ураган эмоций, но снаружи ты не увидишь и толики от того спектра эмоций. Неотъемлемое качество в разговоре с такими людьми как Ниган, способными играть на нервах и испытывать тебя самыми изощренными способами, при этом не прибегая к использованию оружия. Эмили прекрасно знала, что в конце концов ему надоест. Так все и было. Так они провели остаток дня. Она, пытаясь нарисовать что-то для Джудит. Он, стараясь не сойти с ума со скуки, кидал теннисный мячик в бетонную стену. Последние лучи солнца сели за горизонт, уступая место на небе звездам и луне. Александрийцы, которые предпочли уютный и спокойный вечер около домашнего очага бурному веселью на ярмарке, уже давно ужинали с семьями или же соседями. На улицах было тихо. Было даже немного жутко от такой тишины. Обычно ее нарушали дети, бегавшие по тропинкам и смеявшиеся от любого слова, и взрослые, болтавшие о хозяйстве или же укреплении общины. Даже главный болтун Александрии замолчал. Он сидел на койке, скрестив ноги в позе лотоса и искоса наблюдая за своей смотрительницей. При тусклом свете луны и светильников по периметру рисовать довольно трудно. Эмили, отложив альбом и попивая теплый чай из небольшого термоса, смотрела на звездное небо. Ей бы акварель найти и кисть побольше, чтобы зарисовать такую красоту. А еще желательно большой фонарь, как у Мишонн, на такой темный случай. Для августа вечер выдался довольно прохладный, а учитывая, что чай уже закончился, и она была в одной лишь футболке, тело начало предательски дрожать. Робби, другой смотритель Нигана, уже скоро должен был сменить ее, и все, что ей оставалась — сидеть на лестнице и обнимать себя за плечи, старясь сохранить тепло. — Держи, мне тут твой холодный труп не нужен. Эмили чуть вздрогнула, услышав голос Нигана. Он протягивал ей свою черную рубашку через решетку. — Август на дворе, от переохлаждения не умру, — буркнула та в ответ. — Все еще дуешься за альбом, да? — усмехнулся тот, все еще держа в руках рубашку, — разве талантливые художники не должны показывать свои работы? — А разве заключенные не должны сидеть тихо и думать о своем поведении? — воскликнула та. — Кто еще говорит о поведении! — засмеялся тот, свесив руки через решетку, — я, как истинный джентльмен, протягиваю руку помощи дамы, а она нос воротит, так еще и острит. — Я не показываю свои рисунки кому попало, ясно? — чуть мягче произнесла она. — За все это время ты про меня уже, наверняка, многое узнала, о великая Фрида, — произнес он, вздернув подборок, — так что я уже не кто попало, разве нет? — Да, только я слышала уж очень много версий того, кем ты являешься на самом деле, — съязвила та, наконец посмотрев ему в глаза, — ты либо маньяк, убийца, психопат, либо Дьявол во плоти, пришедший из самого Ада. — О, это все слова тех, кто не смог включить мозги. Хотя Дьявол, — задумался он, — это даже льстит. Девушка лишь фыркнула в ответ. — Но ведь это еще не все версии, я прав? Есть еще малышка Джудит, у которой мозги побольше, чем у ее папаши, это уж точно. Александрия никогда не забудет того, что я сделал, — кивнул он, — но все вдруг решили забить на моих людей, которых они поубивали во сне, и называют себя справедливыми, посадив меня за решетку. Лицемерие не иначе. А вот Джудит — другое дело. Эмили понимала, что он прав. А она была не права в своем сарказме. Спустившись к решетке, она хотела было взять рубашку, но Ниган только сильнее ее сжал. — Мое предложение было в силе только в самом начале. Теперь же — рубашка за еду. Я пиздец какой голодный! Мужчина широко улыбался, видя ее настороженный взгляд. — Дам еду, если пообещаешь больше не вырывать мой альбом, — вздернула та бровь. — Сидя в клетке, не трогать твой альбом, как два пальца об асфальт. — Сегодня мы уже проверили, что это далеко не так. Ну так что, обещаешь? — Так уж и быть, Фрида, ваш альбом и только ваш. Девушка закатила глаза и наконец забрала рубашку, все еще чуть теплую от мужского тела. Эмили почувствовала запах пота и еле уловимый аромат ее владетеля. Стащив свой рюкзак с лестницы, она вновь прошла в клетку к Нигану. — Что у нас на поздний завтрак, обед и ужин? В темноте камеры было довольно трудно разглядеть голодные глаза мужчины. Хоть он и привык к тому, что его могли долго не кормить, меньше есть от этого не хотелось. Он пристально наблюдал за тем, как Эмили медленно копается в своем рюкзаке, будто дразнит его. — Ты там орешек что ли принесла, что так долго ищешь? — Да-а, — протянула Эмили, — терпение — не твой конек, — сказала она, хитро улыбаясь. — Будь ты по эту сторону клетки, ты бы в этом убедилась наверняка. В одну секунду девушка достала контейнер с едой и швырнула его прямо ему в грудь. Ниган остался доволен такой реакцией. — Приятного аппетита, — буркнула та и вышла из камеры на улицу. — Великодушно благодарю, — съязвил тот в ответ, открывая контейнер, — вау, запеканка! — воскликнул он, — неужели Кэрол готовила? — Нет, готовила я, — ответила она, плюхнувшись на свое место. — Надеюсь, на утро я останусь жив, — усмехнулся он, пробуя первый кусок, — блядь, божественно! — Ешь, не подавись, — произнесла та, улыбаясь. — Сейчас на ярмарке наверняка весело, — вдруг произнес Ниган с набитым ртом, — гуляют по выстриженным газонам Королевства, смотрят чудом не расхреначенную киноленту, заедая поп-корном и запивая яблочным соком, а, может, даже и виски. Почему же ты осталась смотреть за мной, а не на кино, м? — Рик попросил остаться. — Странно, что он не повез тебя в Королевство, тем более, когда там праздник. Неужели ты там кому-то сострила, что тебя нет в списке гостей? — Можно и так сказать. — Неужели с самим Королем повздорила? — спросил он, доев последний кусок запеканки. — Ты закончил? — раздраженно спросила та. — Да, я кончил, — широко улыбаясь, ответил Ниган. Эмили хотела было уже что-то сказать, но заметила Робби, спешащего к камере. — О, смена караула, а жаль. С этим мужиком мы не спелись. — Неужели он с тобой не разговаривает? — съязвила та, закидывая рюкзак за плечи, — контейнер отдашь Робби. — Привет, Эмили, прости, задержался. Надо было помочь Кэрол, — произнес полный мужчина, почесывая затылок. — Ничего, — ответила девушка, поправив волосы, — отнесешь потом ей контейнер, ладно? Я уже пойду спать. — Без проблем. Доброй ночи, — кивнул тот. — Доброй ночи, Робби. — Эй, а мне доброй ночи пожелать не хочешь? — улыбаясь, произнес Ниган, — мы ведь так хорошо провели время, Фрида. Робби, ты знал, что она охуенно рисует? Робби молчал, презрительно смотря на заключенного. Эмили эта ситуация позабавила, и она не смогла сдержать улыбки. — Доброй ночи, Ниган, — напоследок помахав ему, девушка направилась к себе домой, так и не отдав Нигану рубашку.