100 и 1 способ соблазнить блокнот

Два дня тишины в сердце и мозгах даёт новый толчок к любимым действиям. Акико лишь качает головой, советует успокоиться. — Я и так отдам те алые шпильки с цветком, — ищет выход доктор Йосано, понимая, что спор выходит из-под контроля. — Оставь себе, это личное. — Я думала ты прекратишь после… свидания. — Это не свидание было, а унижение, — будем смотреть правде в глаза, никто не любит, когда их отшивают. Выворачиваю на нужную улицу, твердо глядя перед собой. Моя малышка мурчит и кашляет одновременно, и я сейчас про машину. — И что, ты будешь подстраиваться под его идеал? — Акико поджимает губы, цепляясь тонкими пальцами в ремень безопасности. Да, каждый раз, когда думаю о Куникиде, невольно веду себя как маньячка. Это не просто хочется, это надо. Потому я все-таки вдавливаю тормоз, чтобы не столкнуться ни с кем по пути на работу, а моя ласточка недовольно кашляет. Пора в автосервис. — Конечно, нет. Не стану загонять себя в рамки, — мозга я все еще не лишена. — Просто соблазню его. И все. — Просто? — Ага. — Куникиду? — Именно. Мы оказываемся в офисе точно ко времени. Вместо приевшихся джинс сегодня короткая в рамках разумного юбка алого цвета. Я должна быть во всеоружии. Из тихого утра нас выбивает собрание, срочное и общее, где сообщается о готовящемся теракте. Когда он будет, неизвестно, но меч, так сказать, повис над хрупкой куриной головой Йокогамы. Не люблю этот город, что ни говори. — Ацуши, съездишь со мной в центр, — командует Куникида и уже идет к выходу, как вдруг сладкий божественный прекрасный голос моего лучшего друга Осаму прерывает его. — Ацуши мне сегодня нужен, мы работаем над одним делом. — Над каким? — хлопает глазами тигренок, но тут же затыкается. Мой каблук находит ботинок Накаджимы без труда. Дазай это замечает, он единственный из нас в сидячем положении, и потому душит смешок, незаметно для Куникиды протягивая мне руку. Я вкладываю обещанную сумму денег в перебинтованную ладонь, с сожалением глядя на покрасневшего Ацуши. — Прости, — тихо выдыхаю я на ухо тигренка, и тот только кивает. — Энамото, например, не занята. Да? — у Дазая сейчас лицо треснет. — Да. — Пошли, — кивает Доппо и скрывается в коридорах. — Ох уж мне эти превратности любви, — выдыхает Осаму, глядя на меня из-под опущенных ресниц. — Спасибо, — не забыть ключи от дома, еще духи, еще сумку… — Хорошо повеселись, — слышится в спину насмешливый голос, и, при всех других обстоятельствах, я бы, скорее всего, запала именно на Осаму. Но как хорошо, когда береженого Бог бережет. Куникуда ожидает покорно у лифта и потому, когда мы оказываемся запертыми в маленькой кабинке, не могу сдержать себя и не замурлыкать мелодию новой заедающей песенки. — Я смотрю, ты в хорошем настроении, — косится начальник, явно выявляя по внешним признакам наличие алкоголя в моей крови. — Погода отличная, да и ты такой внимательный. — Энамото… — Брось, я ж любя, — хмыкаю начальству и довольно иду вперед, чтобы кое-кто оценил мой легкий стан. Но тут удача повернулась ко мне тем же местом, что я к Куникиде. Автомобиль напрочь отказывался заводиться. И так, и этак, а дорогой начальник ждать не любит, вот и рычит на переднем, упрекая в халатности. — Техническое обслуживание не просто звук, Энамото, — все еще тарахтит коллега, бодро шагая к метро. Ну, учитывая, что я меньше его на полторы головы и на каблуках сегодня, забег с препятствиями мне обеспечен. Но я молчу. Улыбаюсь. Даже рассказываю что-то о памятнике местной архитектуры, пока мы спускаемся в подземелье. В вагоне людей столько, что мы едва заходим. Нас с Куникидой тут же прижимает друг к другу, и мы начинаем замечательное путешествие по всем кругам ада. Вокруг толпа людей, все куда-то спешат, разговаривают, торопятся. Давно я не была в толпе, так неожиданно. Куникида горестно выдыхает прямо мне в макушку, отчего мурашки по коже начинают медленно ползти по всей спине. Мы так близко прижаты друг к другу, при желании я могу услышать стук его сердца. И пахнет от него как всегда восхитительным парфюмом, немного сладковатым, но с пряностями. Ненароком меня прижимает еще ближе, приходится ухватиться за коллегу и прижаться к нему, балансируя на своих двоих. — Прости, не смогу уцепиться, — приходится поднять голову и устроиться подбородком точно на груди закипающего от наглости Доппо. — Держись. Он явно тоже заметил. Победа, Харуко, наконец-то. Но стоять как палке просто так глупо и бессмысленно, особенно при таком раскладе, потому руки сами смыкаются на мужской талии, а грудью я прижимаюсь ближе. Поезд немного потряхивает, люди вокруг ничего не замечают, что может быть лучше для дневных приставаний? Парфюм Куникиды, вообще перекрывает все имеющиеся ароматы, будто мы тут только вдвоем и стоим так по собственному желанию. Отчего-то прижаться ближе к жаркому телу кажется не такой уж и плохой мыслью. — Так, тебе лучше обернуться, — раздается над головой мужской голос. Глаза Доппо глядят строго, очки немного съезжают на кончик носа, вот пальцы сами и поправляют дужки обратно. Я молча оборачиваюсь, глядя на заметно удивленного коллегу в отражении. Ну ладно, ты сам попросил. Меня и без моего желания придавливают к мужчине сильнее, чем нужно, да только с желанием у меня все хорошо. Задницей прижимаюсь к ширинке босса сильнее, совершенно случайно, и также совершенно случайно пытаюсь выкрутиться подальше от женщины справа. Ненароком, легко, делая вид что не ерзаю, а это все люди, поезд, обстоятельства, планета в конце концов. Поезд резко берет влево, рука Куникиды находит мою талию и спасает от падения одновременно. Держась одной рукой за поручни, другой за меня, Доппо явно начинает нервничать хуже обычного. Его ладонь жжёт меня через ткань, но поворот пока не даёт Куникиде от меня отделаться. Нас снова толкает, на станции распахиваются двери и поток людей прижимает нас ближе друг к другу, настолько близко, что мне даже удается кое-что почувствовать. — Лучше обернись, — звучит мне в ухо, и я сама тут же поворачиваюсь. Почему в вагоне так жарко? Глубоко выдыхаю, попадая дыханием на шею своего визави. Он сохраняет каменное выражение лица, держась за поручни двумя руками. Своими конечностями я держусь за Куникиду, упорно игнорирующего меня. Ну, чем черт не шутит? Пальцы сами поднимаются по тонкой ткани черной рубашки, замирают на секунду на светлом жилете и скользят по алой ленте у воротника. Ладонь тормозит только на том месте, где можно почувствовать гулкие удары чужого сердца. — Ты прекратишь? — он правда интересуется. — Я ничего не делаю. — Я серьезно, Энамото. Хватит, — Доппо не шутит. — Думаешь, я пытаюсь совратить тебя? Куникида щурит глаза, чуть склоняя голову набок. Рассматривает так серьезно, будто хирург опухоль. Сейчас вырежет. — Наша станция, — усмешка оседает прямо в зрачке Доппо. Мы протискиваемся к выходу уже без приключений. Без них же и в гробовом молчании мы дошли до прокуратуры, забрали флешку и навострили лыжи обратно в родную обитель. — Боишься, что полапаю тебя в метро? — ну ей богу, смешно же. — Это практично. — С каких пор ездить на такси практичнее? — Хочешь так ехать на метро? — Куникида зло щурится и почти кричит. — Вперед. Без меня. — Как пожелайте, господин Куникида. Ладно, хрен с тобой. Дорога до метро все равно прямая, в тенечке. Красота, еще и погода, правда, отличная: ни облачка, тепло, пахнет жареным рисом. Прогулка в одиночестве мне даже больше понравилась, бежать не надо за Куникидой, улыбаться постоянно, думать, как разогнать мрачную тишину. А с самой собой можно и помолчать. И купить яблоко в карамели у милого дедушки с усами. Яблоко действительно пахнет давно забытым детством, когда мама пекла кексы (нормальные, с вишней), а отец работал на стройке и приносил с собой аромат свежей древесины и такое вот яблоко. Уже собираясь откусить приличный кусок от фрукта, чувствую, как шпилька застревает в проеме коварной вентиляционной решетки. Было страшно первую секунду, когда асфальт стал вдруг слишком близко. Потом больно, когда рука Куникиды поймала меня за шиворот и не дала упасть. — Ай, — мне хватило ума схватиться за плечо мужчины, пытающегося отвоевать обувь у решетки. — Стой смирно, — слышится снизу, и тут уже в краску вгоняют меня. Куникида на коленях передо мной, его пальцы аккуратно сжимают лодыжку, взгляд сосредоточен, а сам выглядит как мраморная статуя. Каблук со скрипом, но поддается, как раз вовремя, чтобы коллега выпрямился передо мной в полный рост и замер. Музыка романтичная на заднем фоне не играет? — Спасибо. — Пожалуйста. И иди в машину, нам нужно скорее вернуться в офис, — он кивает на припарковавшееся у обочины такси. — Правда, Куникида, — на секунду я тянусь к нему, касаясь кончика указательного пальца. — Спасибо. Спасибо, что влюбляешь меня в себя. Когда-нибудь я возненавижу это, обязательно. А пока улыбаюсь и протягиваю в знак мира своё яблоко.