100 и 1 способ соблазнить блокнот

Слово «жопа» складывается из не лучших простых букв, которые могут означать как часть тела человека, так и сложившуюся ситуацию. Мужчина напротив вежливо держит на лице улыбку, приятную, не спорю. От него волнами исходит уверенность, контроль и аромат чертовски дорогого парфюма. Щурит свои голубые глаза, видимо, замечая пятно крови на рубашке. Плохо, очень плохо. — Ваша кровь? Или успели кого спасти? Фицджеральд чуть выгибает бровь, вглядываясь исключительно в мое лицо. Сканирует, заставляя сжимать кулаки до боли, до зубного скрипа. — Поздравляю с воскрешением, — выталкиваю из себя, стараясь боковым зрением разглядеть того доброго консультанта. Подсобил бы и сейчас, удалось бы без жертв уйти от белобрысой проблемы в костюме стоимостью в это здание. Но никто на помощь не спешил. — Слышал, у агентства появился новый враг, — Фицджеральд чуть склоняет голову, словно разглядывает неприлично дорогую картину. Я в его глазах вряд ли столько стою, в отличие от нашего неопознанного врага. Похоже, неопознанный он только для некоторых из нас. — Так вы уже в курсе? — храню скорбное выражение, словно это поможет. — Попалась же заноза на нашу голову. Говорю, будто прищелкнуть засранца труда не составит. Осталось выяснить, кто это и где прячется, а там можно и победу отмечать. — Скорее, крыса, — беззаботно пожимает плечами собеседник. Опускает руки с тяжеленными пакетами, отводит, наконец, взор проницательных синих глаз, ища другого человека. Не видит, как все радужные краски вмиг проносятся по моему лицу. Крыса. Большая, ушастая, с лысым толстым хвостом, пусть и на эмблеме данной организации мышка-норушка, почти Микки, мать его, Маус. Как жаль, что все сказочные мотивы не приемлемы в нашем мире. — … курьер, пожалуйста, — дает указание моему консультанту Фицджеральд, снова оборачиваясь и сосредотачивая внимание только на одном человеке. На его лице играет удовлетворение. Легкая улыбка таится в уголках губ, он провожает мальчишку краем взгляда, находя зрелище на моем лице забавным. — Не знали? — осведомляется мистер Богат-до-неприличия-и-дальше. — Были подозрения, — фыркаю гордо, славно, будто он только что не указал нам на цель. — Вы пьете чай? — он чуть оборачивается в сторону выхода. Люди, входящие в магазин, матерят нас сквозь зубы. Пить чай с этим человеком не хотелось от слова совсем. Но чтобы сделал Дазай? Согласился бы он на выгодное, с одной стороны, сотрудничество? И какой резон у этого богача помогать агентству, которое разрушило его жизнь? — Не беспокоитесь, госпожа Энамото, сейчас вы для меня угрозу не представляете. Это, скорее, любопытство и незавершенное дело. — Разрушить агентство? — Не будьте столь категоричны в своих выводах. Может, я стал добрым самаритянином? — Слабо верится, что вы хотите помочь задарма. Фицджеральд улыбается. Делает шаг ко мне, обдавая своей изумрудной аурой, давит ею так, что убежать охота, но выстаиваю, ощущая теплое дыхание над ухом. Будто делится гребанной тайной дорогой на Эльдорадо. — Ничего в этом мире не бывает просто так. А затем громче повторяет свое предложение выпить чаю.

***

В агентстве удивительная тишина стоит от пола до потолка. Сначала кажется, что и нет никого, все в больницу поехали к Дазаю и Директору. Туда я ехать точно не хотела, переступать порог любого медицинского учреждения было сродни пытки. Потому отбиваю смс-ку Йосано, что в агентстве тихо и спокойно и бреду к своему столу, восстанавливать по кусочкам все, что знаю о чертовом демоне Федоре. Там мы и встречаемся с Куникидой. Он спиной сидит, не видит, но каким-то магическим способом чувствует. Отодвигает мой стул ногой, ждет, когда я сяду точно напротив. — Все в порядке? В его голосе профессионализм. Исключительная потребность знать о своих подчиненных все дозволенное. — Рампо уже сообщил подозреваемого? — знаю, что всемогущий детектив выследил крысу. — О чем ты? Куникида перестает печать и смотрит точно в глаза. Хмурится пару секунд, пока я занимаю предложенный стул и устало сворачиваюсь в нем клубком. — О Федоре. — Достоевский? — Так точно. Мы молчим пару секунд. Куникида цыкает, снимает очки и раздраженно потирает переносицу. Мигрень, наверно. — Откуда? — у него вопросы короткие, дробленные, строго по делу. — От безумного Шляпника, чаек погоняли и узнала. У Куникиды дергается глаз на мой ответ. Вздыхаю, потому что лицо босса чутка розовеет от невысказанных слов. Голову скоро мне откусит, хотя у большинства представителей фауны именно самки любят головы своих половых партнеров. Усаживаюсь бесцеремонно на колени Доппо, видя, как у него вот-вот готовы сорваться нотации, и будто в последний момент он передумывает и обреченно оставляет свои ладони на моих бедрах. — Не бери в голову, Доппо, мы знаем, кто точит зуб на нас. — И знаем мы от очень надежного источника, — интонация неверия звенит на дне его горла. — Я недостаточно надежный источник? — усмехаюсь, чувствуя, как пальцы Куникиды невольно начинают касаться горячо, расслабляюще. — Я верю тебе, Энамото, — спокойно выдыхает Куникида, чуть склоняя голову. — Но работа есть работа и… Его прерывает мобильный. Приходиться встать, чтобы босс спокойно мог говорить, и по выражению его лица и отдаленно знакомым ноткам понимаю, что звонит ему Дазай. — Нам пора, — коротко выдыхает Куникида, как-то обреченно поглядывая в сторону своего компьютера. В закатных солнечных лучах для меня он действительно олицетворяет идеал. От зачесанных назад светлых волос до начищенной до блеска обуви, от собранности и уверенности в своих силах до почти слепой веры своим друзьям. — Ты не голодна? Могли бы заехать куда-нибудь и… Куникида выговаривает все это быстро, чтоб не передумать потом, а смешно становится уже мне. Успеваю застать его врасплох, чмокаю в щеку легко и также быстро, чтобы тоже не передумать. — Со мной все в порядке, не переживай, — уверяю быстрее, чем звучит «не забывай, что мы на работе». Но вместо предполагаемой фразы — моя ладонь оказывается в его большой и теплой ладони, согреваемая всеми огнями города. И пока будет так, ничто на этом свете не способно сбить меня с толку.

***

План Рампо, рожденный совместно с воспаленным мозгом Дазая, не нравится никому от слова совсем. Эдогава, обычно щурящий свои малахитовые глаза, впервые оставил беспечность, явив на моем веку не просто гения, но и превосходного стратега. — Джуничиро, ты пойдешь на такое ради нас? — у Рампо даже вопросы сконструированы слишком лихо. Танидзаки только кивает. При любой ошибке мы лишимся нашей рыжей половинки. Но ошибки так свойственны людям, что не делать их иногда просто не получается. — Карета скорой помощи наша, увезем Директора сейчас, — тихо предлагает Йосано, и мы все дружно киваем. Быть в роли водителя не самое тяжелое дело. Главное не превышать скорость и не привлекать к себе внимание. Мы с Рампо остаемся караулить скорую, пока ребята будут спускать Директора к нам. — Так, кто подсказал тебе с Достоевским? Рампо легко закидывает чупа-чупс себе в рот, сидя рядом, на переднем сидении машины. Отвечать совсем не хотелось. Горький вкус чая все еще щекотал язык, а сказать, что с Фицджеральдом было довольно удобно вести дела, этот самый язык как-то не поворачивался. Его фамилия хрипло выкашливается изо рта, заставляя детектива рядом усмехнуться. — Ничего в этом мире не бывает просто так, — вздыхает Рампо, а меня чутка передергивает из-за его фразы. Мы сидим в тишине меньше минуты, и вот в дверях появляется наша команда с Директором в отключке. У того на груди расцветает едва заметная голубоватая печать, почти невидимая, но будто осязаемая. — Значит, будем искать русского преступника? — уточняю у Рампо, и тот вздыхает. — Нужен будет доступ к базам… Красный загорается прямо у выезда из больницы. Заворачиваю за угол вовремя, дабы из противоположного конца дороги ровной вереницей также ползут черные автомобили мафии.