Репетитор

      Весна для Хёнджина самое прекрасное время года. Пускай сейчас только первые числа марта, но всё уже ощущается по-другому. Воздух пахнет иначе, птицы поют иначе, мир видится иначе. Ну, возможно, это из-за витаминов, которые мама Хвана заставила его пить, но факт остается фактом: весна для парня любимое время года. Хотелось вприпрыжку скакать по улице, размахивая руками, но он уже взрослый семнадцатилетний мальчик, поэтому он просто улыбается как придурок, заставляя прохожих недоуменно оборачиваться.       — Мам, я дома, — кричит с порога парень, наспех снимая кеды. Он был голодный как волк, а из кухни доносился запах чего-то очень вкусного; поэтому скинув рюкзак где-то на середине коридора, Хван влетел на кухню, с грохотом приземляясь на табурет, что заставило маму улыбнуться. Но улыбка ее была не такая как всегда. Парень не мог понять, что в ней изменилось, но что-то явно было не так. Донимать расспросами женщину ему не хотелось: если посчитает нужным, то расскажет сама.       — Как дела в школе? — спросила мать, поставив тарелку с супом перед сыном, и уселась напротив.       — Мистер Чхве похвалил мой проект и сказал, что я единственный, который сделал его не от балды, — похвастался мальчик, как метеор опустошая тарелку. Нет, он правда любил супы, особенно мамины: ничего вкуснее он в своей жизни не ел.       — Мистер Чхве… Это по какому предмету? — Хёнджин мог бы обидеться на мать из-за того, что последние дня три только и трындел ей про проект по ботанике, а она так и не запомнила, но понимал, что сейчас у матери есть чем забить свой мозг: дела в больнице, в которой она работала медсестрой, шли очень плохо. Недостаток финансирования вынудил администрацию сократить число работников. Мать его в эти ряды не попала, но это означало то, что количество рабочих смен увеличилось раза в полтора. Что было самое печальное, так это то, что состояние учреждения не улучшилось. Возможно, скоро его мать потеряет работу. Это пугало.       — Биология, — ответ парень, запихивая в рот последнюю ложку супа. Женщина встала, чтобы поставить миску в посудомойку, но вдруг обернулась к сыну.       — Сегодня опять звонил Мистер Ван, — сказала она. Хёнджин попытался изобразить удивление, дескать, знать не знает, почему тот решил позвонить, но получилось плохо. Хван уже две недели не появлялся на уроках физики, которую и преподаёт Мистер Ван. Эту физику Хван просто не переваривал. Не как науку, а сами уроки. Не сложилось у них с преподавателем хороших отношений, бывает. Расстраивало только одно: эти отвратительные оценки по физике портили ему весь табель успеваемости.       Хёнджин был отличником, примером для подражания, тем самым «сыном маминой подруги». Ну, для родственников, учителей и родителей его друзей. Не сказать, что Хван был такой уж Ханой Монтаной, но парочка чертиков внутри него бегали. Безупречная репутация и всеобщая любовь семейства Хан, позволяли ему оставаться на ночевки у его лучшего друга Джисона без каких-либо подозрений, а потом сваливать через окно в «Эйфорию», местный клуб с не шибко хорошей репутацией, но довольно слабохарактерным вышибалой, которого можно было легко уговорить имея красивое личико, ну или не имея рвотного рефлекса, если вы понимаете о чем я. Хёнджину и Джисону повезло с первым, не подумайте ничего.       — Он сказал, что уже две недели не видел тебя на своих уроках, — осуждения в тоне матери не слышалось, лишь разочарование. — Как будешь объясняться?       Никак. У Хвана оправданий для себя не было. Что он вообще может сказать? Что ему не нравится учитель, и он не хочет его видеть? Глупо. Поэтому Хван младший промолчал, пялясь в стол. Мать лишь вздохнула:       — Беги собираться, а то на танцы опоздаешь.       Хёнджин тихо вышел в коридор, и взгляд его упал на вешалку. Там висел мамин платок, который та обычно надевает в церковь. Сегодня ведь не воскресенье, да? Зачем она ходила в это не внушающее доверия заведение сегодня? Шестеренки в голове двигались медленно, со скрипом. За весь путь от коридора, по лестнице, и в свою комнату никакой путной идеи ему в голову так и не пришло. Он мотает головой, отгоняя остатки мыслей и ноющего беспокойства. Захочет — расскажет, таков был его девиз.       Стоило Хёнджину открыть дверь, как на него налетел Кками. Он не видел хозяина с самого утра и, должно быть, очень соскучился. Хёнджин прижал животинку к себе и плюхнулся на кровать. Парочка минут у него еще была, поэтому можно было вдоволь насладиться любовью своего питомца. От вылизывания лица хозяина Кками отвлекает звук входящего вызова, которого собакен очень сильно пугался по непонятным причинам. Хван берет трубку, уже догадываясь, кто ему звонит.       — Ты где? — раздался голос в трубке.       — И тебе привет, Минхо-хён, — здороваться в привычки Ли не входило. — Я уже скоро выхожу.       — Жду тебя на остановке, — и несколько гудков, оповещающих о конце разговора. Ну, прощаться в его привычки тоже не входило.       Погладив Кками на прощание, Хван схватил сумку с формой, которую собрал еще сегодня утром, и буквально вылетел из дома.

***

      Подходя к остановке, Хёнджин еще издалека увидел фигуру Минхо, которая сейчас почему-то склонилась над мусоркой. Хён казался ему, да и не только ему, немного странным, но это придавало Ли какой-то загадочности, что вкупе с его очень привлекательной внешностью обеспечивало ему обилие внимания, чем он без зазрения совести пользовался. Он менял пассий как перчатки. Вот он расхаживает с нафуфыренной блондинкой, вот с миленьким студентом по обмену из Америки, а вот возле него богатенький папик, который подвозит его до школы на своей машине, в которых Хёнджин не разбирался от слова совсем, но по виду очень дорогой. Пускай Хёнджин в глубине души не приветствовал такой образ жизни, осуждение других людей и их поведения не было ему свойственно. Минхо был хорошим человеком, но гармоны и юношеский максимализм бурлили в нем не по-детски.       Подойдя ближе, Хван заметил, что за мусоркой сидел милый рыжий котенок, с которым Минхо и разговаривал. Любовь хёна к представителям семейства кошачьих была безмерна. Возможно, они нравились ему даже больше чем люди. Хотя, почему возможно. Хёнджин тоже животных любил, больше собак, конечно, но от удовольствия погладить кошку не откажется. Но кисаня явно была против и, шикнув, убежала в кусты. Хёнджин разочаровано вздохнул.       Парни успели только парой слов перекинуться, как из-за поворота, чуть не уйдя в занос, выехал автобус на слишком высокой для этого вида транспорта скорости. «Похоже, у Сонджина сегодня день не задался», — сказал полушепотом Минхо, входя в переднюю дверь и бросив взгляд на водителя. Тот барабанил костяшками пальцев по рулю и неотрывно смотрел вперед в одну точку. Хёнджин никогда не горел желанием почувствовать себя в роли бревна, но, видимо, придется.       За разговорами, в которых Минхо рассказывал про своих кошек с каким-то неистовым обожанием, время пролетело незаметно. Было это и потому, что ехали они с большей скоростью, чем обычно. Выйдя из автобуса, Хёнджин пожалел, что они всё-таки не пошли пешком, ибо задница сильно болела, отдавая в поясницу.       — Придется потратить на разминку больше времени, — с усмешкой отметил Минхо, видя как Хёнджин держится за спину и корчит страдальческую рожу. Ничего лучше ему в голову не пришло, как шлёпнуть Хвана по мягкому месту. Тот пискнул.       Вдруг на него со спины кто-то налетел. Ядерный запах духов, который Хван узнает из тысячи, оповестил о личности их обладательницы. Йеджи потрепала того по голове, становясь для этого на цыпочки, что выглядело очень смешно. Йеджи двоюродная сестра Хёнджина, хотя глядя на них, можно было бы сказать, что родная: они, как и их матери, очень похожи.       — Меня мама отпустила, представляешь? — радостно сообщает девушка, буквально светясь от счастья.       Около месяца назад к ней на улице подошла женщина и предложила пройти прослушивание в агентство, название которого Хёнджин, если честно, забыл. И, кто бы сомневался, Йеджи прошла, заняв первое место. Единственной проблемой стали ее родители, которые очень скептически относились к этой идее, хоть девушка с самого детства твердила им, что хочет связать свою жизнь с танцами. Но вот, родители, видимо, дали своё добро. Не без помощи матери Джинни, конечно.       — Поздравляю, солнце, — они обнялись крепко-крепко. Хёнджин был рад за сестру как за самого себя.       Свечение девушки тут же поугасло, стоило ей заметить Минхо. Она сконфузилась, пробормотала что-то про то, что ей надо бежать и спешно покинула их. Напряжение между Йеджи и Минхо даже слепо-глухо-немой почувствовал бы. Хван лишь закатил глаза. Они рассказывать ему о своих недопониманиях не собирались, как он их не упрашивал. Чувствовать себя между двух огней ему порядком надоело. Вздохнув, он хлопает товарища по плечу и шагает в направлении здания.

***

      Зал для тренировок не встречает их привычным шумом. Лишь шарканье тряпки по паркету и тихие вздохи престарелой уборщицы нарушают тишину. Парни останавливаются в дверях зала и кашляют, чтобы та их заметила. Старушка, не оборачиваясь, хрипит своим прокуренным голосом:       — Мистер Туан просил передать, что занятий сегодня не будет.       Парни переглядываются и почти синхронно разочарованно вздыхают, выходя из зала. Настроение было подпорчено. Возвращаться домой жутко не хотелось, поэтому Хван предлагает Ли пойти в кафе. Тот, чуть-чуть подумав, соглашается.

***

      В кафе народу было на удивление мало. Обычно после занятий здесь собираются ученики школы и студенты: кто-то делает домашку, кто-то просто болтает, а кто-то познает все прелести первого свидания.       — Так и не хочешь мне рассказать, что произошло между тобой и Йеджи? — спросил Хёнджин, когда официант, принимавший их заказ, ушёл восвояси. В глубине души горел огонек надежды, что Минхо всё-таки расскажет, но… Тот махнул рукой и покачал головой. Ну, попытка не пытка.       — Не хочу вспоминать об этом… — сказал Ли полушепотом и прокашлялся, как бы ставя точку в этом даже не начавшемся диалоге. Хёнджин грустно вздохнул, пытаясь надавить на жалость, но на Минхо такие приемы не работают. «Ну и хрен с тобой», — подумал Хван.       — Слушай, Минхо, — начал Джинни; а тот поднял голову, слушая, — помнишь, Мистер Туан говорил, что конкурс какой-то будет… Ты подробностей не знаешь?       Минхо в их команде был, можно сказать, лидер. Он был один из самых старших и тренировался дольше всех, поэтому его навыки на высочайшем уровне. Так же он знал про все танцевальные конкурсы, выступления и подобное, что проходили в их городе. Он нахмурился, вспоминая.       — В середине мая будет, если я не ошибаюсь, — Хёнджин поджал губы, а Ли, словно читая его мысли, сказал: — Да, время дерьмо, но… Не думаю, что нам стоит волноваться. Мы ведь лучшие, — самоуверенности в Минхо было хоть отбавляй, но она была не безосновательная, между прочим. — Главное обойти этих… Как их там… Оккультных… Технологий… Ну ты понял.       — Neo Culture Technology, — произнёс Хёнджин с каким-то странным "пидорковатым" акцентом, от чего они некультурно громко заржали, заставляя посетителей кидать на них злые взгляды.       — Да, эти самые. Они наши главные соперники. Остальные так, — Минхо махнул рукой, — пыль.       Вскоре официант принес им по чашечке кофе и пирожное для Ли. Сколько они так разговаривали? За временем никто не следил, но когда солнце начало садиться и небо приобрело оранжево-розовый оттенок, парни решили, что пора бы уже расходиться по домам. Возле входа они обнялись на прощание. Обычно Минхо против всякого рода нежностей, но для Хёнджина обычно делал исключение. Хван сказал ему, чтобы тот был осторожен, все-таки в первый раз к бойфренду на ночёвку идет, и вдруг почувствовал себя своей же матерью. Ему стало неловко, но Ли лишь рассмеялся и помахал ладошкой.       По дороге домой Хван ни о чем не думал. Музыка из наушников будто разливалась по его телу, он весь словно состоял из этой мелодии. Чувство радости и обновления вдруг накрыло его, как волной. Что-то хорошее непременно должно было случиться. Он чувствовал это.