***
— Не ну Джиён конечно мудачьё, — говорит Хван, вытаскивая наушник из уха, только что прозвенел звонок с урока и надо бы ретироваться, ибо в туалет обязательно вломится толпа мелких, которые считают санузел лучшим местом для своих тусовок. — Согласен, — отвечает Хан, пряча телефон. — Если они всё-таки сведут его с Чеён, клянусь, я подам на сценаристов в суд, — парни рассмеялись. Но выйдя из туалета им было уже не до шуток. В коридоре, облокотившись о стену, стоял ни кто иной, как Джексон Ван, собственной персоной. Выглядел он, признаться, подобно Аполлону: особенно в этой белой рубашке и зауженных брюках — ему безумно шло. Покажите мне хоть одну девушку в этой школе, которая по нему не сохла — и я скажу, что она врет. Да что уж там, не только особи женского пола сходили по нему с ума, и не только ученицы. Даже Минхо уступал ему по количеству поклонниц, а это уже что-то. А лицо, какое у него было лицо! Строгое, с ярко выраженными четкими скулами, а темные глаза как два омута: стоит заглянуть и оторваться уже не сможешь. Но Хёнджин с Джисоном этих обожаний не разделяли, особенно Хёнджин и особенно в данный момент. Хотелось забежать обратно в туалет и выпрыгнуть с окна, только бы не стоять здесь, пряча взгляд где-то в полу и не чувствуя всё то недовольство, что учитель излучал вокруг себя. — Чтобы после уроков зашли ко мне, — на удивление спокойным тоном сказал преподаватель. — Если улизнете снова, у вас будут большие проблемы, — и, развернувшись на каблуках, удалился. Парни переглянулись. Джисон нервно сглотнул и прошептал что-то на подобии: «Нам трындец».***
Хёнджин был относительно спокоен, относительно это если сравнивать с Джисоном, у которого буквально тряслись ноги. В такие моменты, когда внутренняя трусливая белка по имени Соня вырывается у него наружу, Хван всегда вспоминает того Джисона, которого он видел на сцене, или того Джисона, с которым в весьма нетрезвом состоянии подрался возле туалета клуба «Эйфория», да, того самого. Словно два разных человека, серьёзно. Подходя к двери кабинета, Хёнджин почувствовал, как сердце почему-то начинает биться слишком сильно. Страх будто электрическим током прошелся по его телу, отчего парень тряхнул головой. Да что ему бояться? Ну, накричит на них; ну, позвонит маме; ну, расстроиться она; ну, опять будет тихо плакать в своей комнате… Нет, это Хёнджину не нравится. Надо бы что-нибудь придумать. Вдруг Джисон хватает друга за рукав, останавливая, и прикладывает палец к губам. Хёнджин прислушался: в кабинете физики раздаются тихие голоса. Парни, не сговариваясь, подкрадываются ближе к двери и прислоняются к ней. Подслушивать чужие разговоры некрасиво, конечно, но любопытно ведь, чёрт возьми. В кабинете раздаётся смех, такой чистый, светлый, словно детский. Его Хёнджин узнает всегда — это Марк Туан, их учитель танцев. Но что он делает в кабинете Вана? Ответ на этот вопрос следует буквально через секунду. — Милый, давай не сейчас, ко мне должны прийти ученики, — у Мистера Вана голос был такой нежный и любящий, что даже у Хвана сердце будто бы расплавилось. — Но они ведь еще не пришли, — протянул Марк. — Один поцелуй, я что, так много прошу? — Джисон с Хёнджином переглянулись и в таком же положении застыли. Вот так новости. Из ступора парней вывел звук шагов, которые раздались уже почти у самой двери. Джисон поскрипел полом, дескать, они только что пришли, а Хёнджин притворился, что собирается постучаться. Дверь отворилась, и получилось так, что Хван оказался слишком близко: его ударило по лицу. Не смотря на то, что учитель Туан казался довольно щуплым, силы в нём было хоть отбавляй: от неожиданности Джинни аж потерял равновесие и упал на пятую точку, отлетев на метр. Марк испугался и подбежал к ученику, осматривая его лицо. — Тебе очень больно? — парень отрицательно покачал головой, хотя ему казалось, что его мозг сделал двойное сальто в черепной коробке. Учитель улыбнулся и обнял Хвана: — Прости, прости, Хёнджин~и. От улыбки Мистера Туана как будто действительно боль поутихла, и стало совсем не страшно за состояние своего мозга. Марк был потрясающим учителем и не менее потрясающим человеком. Он был другом для каждого из танцевальной команды Хёнджина, всегда мог выслушать и помочь. От одной его улыбки солнце выглядывало из-за туч и цветы распускались. Правда, теперь в голове Хвана летала мысль о том, что его любимый учитель встречается с преподавателем, которого он ненавидит. Вот так диссонанс. «Личная жизнь учителей не мое дело», — повторял себе Хёнджин, но… Что такого Марк нашел в Джексоне? Туан помог Хёнджину встать, и только сейчас тот заметил, как Джисон вместе с Мистером Ваном издают нервные смешки, явно пытаясь не заржать. Вот такой подставы от лучшего друга Хван не ожидал. — Кстати, извини за отсутствие занятий позавчера, были… Непредвиденные обстоятельства, — сказал учитель Туан, всё еще почему-то держа ладонь на плече Хёнджина. — Сегодня всё в силе. Ты ведь придешь? — и опять улыбнулся лучезарно, хотя, может это только Хёнджину так показалось. Парень кивнул вместо ответа, но тут же пожалел, ибо голова всё еще не прошла, что резкой болью отдало в левую скулу. — Если мать не выпорет сегодня, то конечно придет, — вставил свои пять копеек Мистер Ван, с каким-то садистским удовольствие в голосе. Джисон, стоящий прямо рядом с учителем физики, нервно сглотнул. Мама Хёнджина была против насилия во всех его проявлениях и на сына своего даже руку не поднимала ни разу, в отличие от отца Хана. Поэтому извилины у того в мозге заработали с усиленной скоростью, чтобы было видно по его сосредоточенному лицу. Такое же лицо у него было и тогда, когда он писал текст новой песни, хоть такую картину Хван наблюдал не так часто как хотел бы. У Джисона и его друзей была такая уютная студия, в ней такая атмосфера! «Не будь с ними таким жестоким», — с этими словами Марк удалился, а друзья вместе с учителем зашли в кабинет физики. — Ну, что делать с вами будем? — спросил Ван. По голосу было слышно, что разговор с Марком, или чем они там занимались, в лучшую сторону повлиял на настроение учителя и на его отношение к ученикам. — А давайте мы на следующем уроке какой-нибудь тест напишем, — предложил Джисон, наконец-то угомонив в себе белку Соню. Мистер Ван подумал с секунду и ответил, кивая: — Лучше два, как раз по тем темам, которые вы пропустили. Такой расклад хоть и страха не поубавил, но всяко был лучше, чем очередной звонок родителям. — На этом и решили, — Мистер Ван спустился с кафедры. — Свободны, — и Джисон с Хёнджином буквально вылетели из кабинета.***
— Неплохо мы выкрутились, — сказал явно посмелевший и успокоившийся Джисон, чего, к сожалению, нельзя было сказать о Хёнджине. — Ага, выкрутились, два теста писать… Я ведь ничегошеньки не знаю, — голос Хвана надломился, и даже на секунду показалось, что он сейчас заплачет. Но кто такой Хёнджин, чтобы плакать из-за оценок? — Не выучишь что ли? Ты же мегамозг, — подбодрил друга Хан и у него это, на удивление, получилось. Возле самого выхода Джисон вдруг хлопнул себя по лбу: — Чёрт, чуть не забыл, — Хёнджин посмотрел на друга заинтересовано. — Знаешь тайм-клуб «Зазеркалье»? Мы с пацанами выступаем там завтра, придёшь? — Спрашиваешь… Разумеется! — мысль о том, что можно будет развеяться пятничным вечерком очень взбодрила Хёнджина. — Во сколько? — Где-то около семи, — ответил Хан. — Мы будем не против, если ты приведёшь кого-нибудь, — намек на то, чтобы Хёнджин притащил всю свою команду был понят. Правда, Хван не уверен, что многие согласятся.***
–…Я дверь с размаху открываю, а она там с Тэилем целуется, представляешь, — рассказывает Минхо, с недостаточным, по мнению Хёнджина, уровнем удрученности в голосе. — Ещё знаешь, они так отлетели друг от друга смешно; она смотрит на меня с таким сожалением и знаешь что говорит? — Что это не то, о чем ты подумал? — с ухмылкой предполагает Хван, зная всю одержимость Черён дорамами и слащавыми романтическими фильмами. — Именно, — говорит Ли, чуть не врезаясь в уборщицу: Джинни успевает его схватить за рукав. — И что ты сделал? — интересуется Хван окончанием этой наиувлекательнейшей истории. — Послал её конечно, — как само собой разумеющееся ответил Минхо. На самом деле, Хёнджин поступил бы так же. Парни уже дошли до танцевального зала и с широченными лыбами прошли внутрь, но улыбки с их лиц сразу же исчезли, стоило им увидеть то, что там происходило. Когда в предыдущий раз Хёнджину пришлось лицезреть разбитое лицо Феликса и огромную гематому у того на ребрах, он поклялся, что если это случится снова, то найдет и саморучно изобьет тех ублюдков, которые это сделали. Гнев вперемешку с адреналином забурлили в крови, подходя к горлу… Но стоило Ликсу поднять на парня заплаканные глаза, как весь гнев улетучился, сменяясь на откуда-то взявшийся материнский (или отцовский) инстинкт. Хван буквально подлетел к другу, приземляясь возле Мистера Туана, который обрабатывал перекисью ссадину на скуле парня. — Это опять они? — спросил Хёнджин, хотя ответ на свой вопрос уже знал. Феликс кивнул. Хёнджин тяжело вздохнул, передвинулся ближе к стене, облокотившись на нее, и закрыл глаза, ибо видеть, как Ликси морщится от боли было выше его сил. — Может, Чанбину позвонить? — предложил севший рядом Минхо. — У тебя есть его номер? — Хёнджин отрицательно покачал головой. — Тогда этому… Джисону? Или как его? — Хван открыл глаза, ибо до его забитого мозга только дошла идея Ли. — Да, Джисону… — сознание будто где-то не там сейчас находилось. Братские чувства к Ликсу появились у него, стоило тому только появиться в школе два года назад. Переехавший из Австралии мальчик-солнышко всех покорил своей яркостью, чистотой и невинностью. Особенно покорил он дарк-боя Чанбина; куча эмо песен о неразделенной, неправильной или невозможной любви, написанных в тот период, тому доказательство. А потом случился аутинг, сопровождавшийся публичным избиением и улюлюканьем толпы. Вот так ломаются жизни людей и сломалась бы жизнь Со, если бы в тот момент не появился Феликс, как спустившийся с небес ангел, который стал виновником сего действия, этого не желая, и не поцеловал при всех удивленного Бинни. Звучит романтично и на деле так и было, только вот не у всех тех, кто улюлюкал в толпе, остыло сердце. Может, латентными геями те были и завидовали Феликсу с Чанбином, или… А какая еще может быть причина? Даже не знаю. Феликс, привыкший к свободе Австралии, воспринял это осуждение как вызов. Он не собирался сдерживать свои любовные позывы где-то на людях, и обнимал, и целовал Бинни прямо на коридорах, а старший против не был. Вскоре Ли взялся за, так сказать, просветительскую деятельность. Как бы это ни было странно, отношение учеников постепенно менялось. Вскоре всем уже всё равно стало; даже парочки из парней и девушек появляться начали, только вот… Была компания уже выпустившихся из школы имбецилов, которые в университет поступить не смогли, поэтому за обилием свободного времени любили иногда поджидать Феликса на его пути в школьный танцевальный центр. Вот прямо как сегодня. — Джисон, Чанбин с тобой? — спрашивает Хёнджин, стараясь не выдать свою тревожность. Спойлер: у него не получилось. — Да, а… С Феликсом что-то? — бельчонок всегда был проницательным и своего лучшего друга знал как свои пять пальцев: не мог тот просто так позвонить ему по средине тренировки. — Ага, — только и сумел сказать Хёнджин. — Уже летим, — послышалось на другом конце, и раздались гудки. Благо, студия была в двух кварталах от школы.***
— О боже мой, солнце, — с такими словами Чанбин ворвался в зал для танцев. Феликс сразу же протянул к нему руки и вскоре утонул у того в объятиях. Учитель Туан засмущался от такой картины, происходящей прямо перед ним, и встал, чтобы поприветствовать Чана, которого Джисон с Чанбином почему-то притащили с собой. Чан вообще много для их команды сделал: все треки, под которые они выступали, были его авторства; что давало очень большой плюс к их выступлениям, потому что звук был оригинальный, а не очередной ремикс уже надоевшей всем песни. — Привет, чувак, — Джисон приземлился рядом с Хёнджином. — Завтра всё в силе? — Я пока не говорил матери, но с чего бы вдруг ей меня не пускать? — краем глаза Хван заметил, что Минхо тем временем изучающе рассматривал Хана. Тот это тоже заметил, но старался не показывать виду; по его лицу Хёнджин понял, что тому явно стало немного неловко: он редко становился объектом такого внимания, и был этому очень рад, если честно. Чан позвал Джисона, и этот короткий и полный какой-то неловкости разговор пришлось прекратить. Феликса они решили забрать с собой в студию, Мистер Туан был не против; и правильно, мальчик не в лучшем состоянии, чтобы танцами сейчас заниматься. — А куда это ты идешь завтра? — как бы невзначай поинтересовался Минхо. Хван сразу же смекнул что к чему. — У 3racha завтра выступление в «Зазеркалье», приду поддержать, — ответил Хенджин. — Хочешь составить мне компанию? — Почему нет? — ответил Ли после секундной притворной задумчивости. — Тогда в половину седьмого встретимся… — парень попытался прикинуть маршрут, где им с Минхо будет удобно встретиться, но… — На углу школы, а там разберемся. Разговор прервал Мистер Туан, который напомнил, что тренировка и без одного участника может продолжаться. Парни поспешили на растяжку.***
Хёнджин пришел домой никакущий. Всё тело жутко болело, хотелось только поскорее принять душ и завалиться спать. Но в его мысли о мягкой кроватке вдруг ворвался голос матери, которая звала его по имени и просила подойти к ней. — Ты никуда завтра после школы не собираешься? — спросила та, отложив книгу. — У Джисона завтра выступление, я пойду посмотреть… — уставший мозг парня чувствовал какой-то подвох. — А во сколько оно будет? — Где-то около семи… — Отлично, как раз успеешь к репетитору, — с воодушевлением сообщила женщина. Репетитор? Какой репетитор? Завтра? Мозг Хвана упорно не хотел принимать эту информацию. Мама, видя немой вопрос в глазах сына, пояснила: — У тебя ведь проблемы с физикой, так? Ну вот, репетитор как раз поможет тебе освоить материал. Я уверена, что Мистер Пак хороший специалист, молодой правда, но подает большие надежды, — добавила та, видя недоверие в глазах сына. Хёнджин кивнул и в весьма смешанных чувствах побрел к себе в комнату.