Репетитор

      — Да всё будет отлично, не парься, — слышится ободряющий голос Джисона в трубке, и, по правде говоря, Хёнджину действительно становится спокойнее. Спокойнее на сотую долю процента, но это лучше, чем ничего. Хан вскоре прощается, потому что собирается к Минхо и разговаривать неудобно. Решил бросить друга в трудную минуту, ясно всё с ним. Хвану может и обидно где-то в глубине души, но он понимает, что это скорее зависть, ибо ему хочется также.       Положив телефон в карман, парень заглядывает в окно автобуса. Он видит, как проносятся дома, зеленые деревья, машины. Вдруг на стекле появляются капли. «Только не это», — думает Джинни, дождя ему только не хватало. Природа как назло решила заставить его волноваться еще больше. Он совсем не прочь сидеть с Джиненом в теплой квартире, когда за окном ливень с грозой, — это даже романтично. Но дело всё в том, что от остановки до дома Пака примерно два квартала, а зонта у Хвана с собой, конечно же, нет.       Парень тяжело вздыхает и откидывается на спинку сиденья. В автобусе становится прохладно. Хёнджин поежился и оттянул рукава свитшота ниже, чтобы спрятать пальцы. Свитшот, кстати, бежевый, подаренный Джисоном пару лет назад, с вышитыми буковками «BFF», обведенными в сердечко. Парень очень его любил, хотя и надевал не так часто, потому что считал, что тот не особо подходит ему по стилю. Почему он выбрал его сейчас? Потому что мысли о Хане и об их такой вот некой ментальной связи через парные кофты придавало уверенности и сил. Хван чересчур сентиментальный, да. В это время дождь за окном перерос в ливень, небо стало серым, а видимость сильно снизилась. Женщина с металлическим голосом объявляет следующую остановку, на которой Джинни нужно будет выходить, и парень морально готовиться к внеплановому марш-броску.       Хёнджин резко выдыхает, когда двери перед ним открываются. Как только парень выскакивает из автобуса, его обдает дождем так, словно на него опрокинули ведро с водой. Он промок до нитки сразу же, но всё равно побежал так, как на уроках физкультуры не бегал, потому что ветер, хоть и не сильный, пробирает до мурашек, и хотелось как можно скорее окунуться в тепло уже ставшей родной квартиры.       Джинни переводит дыхание только когда оказывается под козырьком дома. Таблички с номерами квартир так и не повесили, но Хван наизусть помнит: третья квартира, нижний левый звонок. Буквально через секунду после нажатия дверь пискнула и размагнитилась, пропуская замерзшего парня в парадную. Он буквально влетел по ступенькам на второй этаж, где встретился взглядом с Джиненом, который, увидев парня, покачал головой, слегка улыбаясь. Хёнджин сразу же залился краской, смахивая со лба прилипшую челку. Мужчина пустил Хвана в квартиру.       — Сходи в душ, я принесу тебе что-нибудь из одежды, — сказал Пак сразу же после приветствия.       Джинни стало как-то неловко, но его замерзшее тело само привело его в ванную. Там он разделся и запрыгнул под струи теплой воды. По телу пошли мурашки, и разлилось приятное тепло. Послышался скрип двери, и появилась рука, которая положила вещи на стиралку и тут же исчезла, прикрывая дверь обратно. Почему-то Хвана это улыбнуло. Он вытерся полотенцем, любезно предоставленным Паком, и потянулся к вещам. Только сейчас до него дошло, что он, черт возьми, будет ходить в одежде Джинена. Она вкусно пахла стиральным порошком. Хёнджин совсем не стоял и не нюхал её, как умалишенный, нет… Парень заглянул в зеркало и понял, как, должно быть, ужасно он выглядел, да и сейчас выглядит не лучше. Волосы придется укладывать сто лет, если они высохнут в таком положении, но ничего другого не остается — не заставлять же Нёна ждать так долго. Вещи ему были большеваты, конечно, но не критично.       Парень вышел из ванной комнаты и направился на кухню, где, судя по звукам, находился Джинён. По пути он встретил Чони. Мопс смотрел на него очень заинтересованно, преграждая весь узенький коридорчик. Хёнджин присел рядом и дал собаке руку, тот её обнюхал и положил в нее свою лапку. Хван уже в который раз обещает себе научить так Кками. Чони же продолжает смотреть на парня, часто дыша и поставив лапки на колени Джинни.       — Хочешь на ручки? — спрашивает Хван у пёселя, на что тот то ли чихнул, то ли гавкнул, но что можно было принять за согласие.       Хёнджин поднял животное на ручки и выпрямился. Пёсель был тяжелый, с любовью откормленный. Чони сразу же начал лизать ему лицо.       — Я же только умылся! — не сказать, что Хвану было совсем уж неприятно (Кками так делает довольно часто), просто… Он только недавно избавился от противного ощущения влаги на своей коже!       На звуки возмущения из дверного проема высунулся обеспокоенный Джинен, но, увидев всего лишь Хёнджина и Чони, улыбнулся. Улыбнулся той самой улыбкой, от которой у Хёнджина начинают летать бабочки в животе. Не дав себе снова впасть в ступор, Хван быстро преодолевает расстояние до кухни и садиться на стул по-турецки, чтобы Чони было удобней лежать у него на коленях.       Джинён с теплой улыбкой наблюдает за парнем, потому что не улыбаться он просто не может. Атмосфера царит по-домашнему уютная. Хочется подойти и поцеловать Джинни в макушку, чтобы потом тот запрокинул голову и поцеловал уже в губы. Джинен просто обязан поцеловать его сегодня, потому что… Если не сегодня, то когда? Пора перешагнуть эту злосчастную ступеньку, потому что терпеть невыносимо. Хочется простых человеческих отношений и всего им сопутствующего.       — Вкусно пахнет, — вдруг говорит Хёнджин, чуть наклонившись в сторону плиты, на которой бурлила кастрюлька с рамёном. Пак готовил, мягко говоря, плохо, поэтому лапша была единственный вариантом. Можно было бы заказать, но… У Нёна не так много денег, чтобы позволить себе доставку. Но, судя по выражению лица, Хёнджин не был против, поэтому Пак слегка успокоился.       С Хваном так легко. Нет той неловкости, когда не можешь подобрать тему для разговора, с ним можно говорить о чем угодно — он будет слушать. И молчание не было некомфортным, он не вынуждал продолжить диалог: не хочешь, не говори. Если не знаешь, какие подобрать слова, он понимает и так, с полуслова. У Джинена коммуникация всегда была слабым местом, поэтому с Джинни ему было спокойно. Может, слишком поверхностные разговоры это не есть очень хорошо, но… Это ведь и не плохо, правда? Вся наша жизнь поверхностна, если уж на то пошло. Разговоры о чем-то глубоком, о смысле жизни или переживаниях — для них найдется время, когда-нибудь… Гораздо приятнее ведь просто обсудить события, произошедшие за день, учебу или просто помолчать. Молчать это так круто! Тишина недооценена в наше время, мне кажется.       Тарелки опустели довольно быстро, особенно пиалка Хёнджина: тот ел так, словно его морили голодом минимум неделю. Хороший аппетит это здорово. Джинни уже в, наверное, сотый раз поправляет свою челку, которая начинала высыхать в странном для волос положении: его явно беспокоило то, как она сейчас выглядела. Джинён протянул руку через стол и сам поправил мальчику челку, случайно касаясь его руки, от чего тот чуть вздрогнул.       — Перестань ее трогать, ты и так выглядишь прекрасно, — у Джинни глаза округлились от удивления, но потом сразу же вернулись в состояние «щёлочки» и парень засмущался, покраснев и опустив взгляд.       Была одна особенность, которая нравилась Джинену в Хёнджине, — он смущался из-за всего. Его покрасневшие щечки были произведением искусства, которое нужно было сфотографировать и повесить в рамочке на стену над кроватью, чтобы любоваться перед сном. Он был словно ангелочек, но, признаться, иногда Пак видел, как в глазах младшего пляшут чертята.       Когда Марк с Джексоном сказали, что видели в «Эйфории» Хёнджина, Нён сначала не поверил. Но стоило ему бросить взгляд на барную стойку, как группа парней, явно не того возраста, с которого можно находиться в подобных местах, бросилась ему в глаза. Хвана он узнал сразу же, так же быстро, как поменялось мнение о нем у Пака. Не сказать что испортилось, просто скорее… Расширилось, хоть мужчина и предполагал нечто подобное. Эти маменькины сынишки все такие: прилежные с родителями и развязные с друзьями. Джинену бы хотелось узнать границу этой «развязности».       Чони, который всё это время продолжал сидеть на коленях Хвана, вдруг загавкал, точнее, захрюкал, потому что нормально гавкать мопсы не умеют. Парень поднял его и спросил: «Что случилось?», на что пёсель в очередной раз лизнул ему лицо. Джинён не сдержал смешок и, поставив миски в раковину, обернулся:       — Он, наверное, к окошку хочет, — предположил мужчина, зная странную любовь своего питомца к клёну, что рос за окном, и к птичкам на нем.       Хёнджин немедленно встал и понёс пёселя в зал. «Он же умеет ходить… Зачем?», — пронеслось в голове Пака, но раз младший хочет потаскать собачку на руках, то пусть таскает, главное, чтобы Чони не привык, ибо Нён его носить не собирается. Джинен пошел следом за парнишкой.       Войдя в зал, старший увидел, как Хёнджин, подобно Чони, завороженно смотрит в окно. Вид из окна действительно был красивый, особенно сейчас, после дождя, когда солнце уже не в зените, но закат еще не начался, и сквозь колышущиеся на ветру листья деревьев проходят лучи солнца, отбрасывая причудливые тени. Джинен замер, тяжело дыша, сердце его билось так сильно, что он, казалось, чувствовал пульс даже кончиками пальцев. Он подошел к Хёнджину и положил ему руку на плечо, но парень сразу же оборачивается, и рука спадает вниз, где парень ловко перехватывает ладонь старшего и переплетает с ним пальцы. «Когда ты успел стать таким смелым, малыш?»       Слова не хотят идти, в голове пустота, и куда только делась та речь, которую Пак готовил весь вчерашний вечер? Джинни смотрит прямо в глаза, словно пытается прочитать мысли в голове старшего, но читать то нечего. Джинён и не заметил, как вторая рука Хвана оказалась у него на груди. Парень наклонил голову набок, словно выжидая каких-либо действий от Нёна (на самом деле так и было).       Джинён чувствует себя последним идиотом. Это ведь не твой первый раз, Нен~а, почему ты ведешь себя так? Хёнджину, вероятно, ждать надоело, поэтому парень резко сокращает расстояние между ними и накрывает губы старшего своими. Перед Джинёном словно рушится невидимая стена, он смыкает руки вокруг талии Хвана и притягивает того максимально близко к себе. Джинни целовался неплохо, и у Пака промелькнул в голове вопрос, где же тот научился, если сам как-то говорил, что он ни разу не был в отношениях.       Откуда в Хёнджине столько смелости? Отличный вопрос, жаль, и сам Хван ответа на него не знает. Просто решил, что пора покончить с этим самому, раз Джинен такой тугодум. Парень судорожно вспоминал всё то, чему его учил Минхо… Да, Хёнджин просил Ли научить его целоваться. Все учатся целоваться со своими друзьями… Так ведь, да?       Хёнджин нехотя отстранился, потому что ему показалось, что от переизбытка эмоций он сейчас потеряет сознание. Джинён улыбался так ярко, что мог бы затмить солнце, светящее на них сейчас. Джинни не смог не улыбаться в ответ. Смотреть в глаза, полные любви, ощущать сильные руки у себя на талии и тянуться вновь для более осознанного поцелуя — было сродни блаженству. Хотелось бы, чтобы этот момент длился вечно.       Если рай существует, то в нём Хёнджин вечно будет целоваться с Пак Джинёном.