Despite the Odds

Несмотря на то, что Геральт отлично помнил, какой скандал закатила Цири, когда он задал ей этот вопрос в прошлый раз, он все равно должен был убедиться. - Ты уверена, что хочешь через это пройти, даже зная, какими могут быть последствия? Сжав кулаки, застывшая посреди зала Цири выпрямила спину и, не оглядываясь, ответила: - Ведьмаки не страшатся смерти. Обычно Геральт был весьма доволен тем, как серьезно Цири относилась к тренировкам, но сейчас от этих слов в груди тугим узлом свернулось беспокойство. Он был свидетелем Испытания не один раз, сам прошел через него - и потому из первых рук знал, каким чудовищным оно было и какой трагедией могло обернуться. Никаких записей о том, чтобы женщина проходила Испытание, не существовало, да и Цири в свои пятнадцать уже была значительно старше возраста, в котором ведьмаки ему подвергались. А если учесть еще и Старшую Кровь, текущую в ее жилах... Слишком много неизвестных, слишком велики были риски, и Геральта это не устраивало. Но это выбор Цири, это ее шанс избежать Предназначения, что преследовало ее на каждом шагу. Геральт не имел права ей отказать. - И все же, мне это не нравится, - проворчал он, опуская на столик в углу комнаты поднос с первым набором тщательно подготовленных эликсиров. Цири рывком обернулась и выплюнула, грозно сверкнув глазами: - Тогда приведи того, кто сможет провести Испытание, раз сам ты такой трус. Желание сорваться в ответ было велико, но Геральт сдержался. Никому другому он бы ее не доверил, кроме, разве что, Весемира, но тот заранее его предложение отверг. Эликсиры он сварил, но в удачный исход почти не верил и смотреть, как Цири себя убивает, не намеревался. Трус бы сейчас здесь не стоял. Трус бы отказал Цири сразу, как только она потребовала Испытание Травами, узнав, что Школа Волка вновь обрела знания, необходимые для его проведения. Вместо этого Геральт собирался беспомощно наблюдать, как опасное и необратимое Испытание убивает ее - девочку, уже почти женщину, которую он полюбил, как родную дочь. Чувствовать себя беспомощным Геральт не привык и удовольствия от этого не получал. - Раздевайся, - твердо и категорично заявил он. Возможно, Цири думала, что готова ко всему, но к тому, что ее на самом деле ожидало, никто и никогда готов не был. Цири удивленно распахнула глаза, но не пошевелилась, чтобы выполнить приказ. - Твоя кожа станет настолько чувствительной, что любое прикосновение - даже одежды - будет вызывать агонию. Проще раздеться сразу, - видя, как колеблется Цири, Геральт добавил: - Еще не поздно позвать Йен или Трисс вместо... - Нет! - гневно воскликнула Цири и стащила рубаху через голову. Быстро избавившись от прочих предметов одежды, она осталась стоять перед ним нагой. Цепко сжимая кулаки, Цири явственно боролась с желанием прикрыться. К беспокойству спешно присоединился стыд, стоило невольно обвести взглядом ее обнаженную фигуру. Он видел ее голой далеко не впервые, но годы шли, она росла, а вместе с тем росла и ее стеснительность. Теперь же он мог в полной мере оценить силу, скрытую в натренированных мышцах, видел налитые небольшие грудки, что не так давно начали увеличиваться, отметил, как сжались соски от пробирающегося в обход ревущего огня в очаге зимнего холода. Перевернув песочные часы, Геральт взял с подноса первый эликсир и приблизился к Цири, на ходу выдергивая пробку. - Нет способа спросить об этом тактично, поэтому я и пытаться не буду, а тебя прошу не смущаться. Ты ведь уже мастурбировала, верно? Цири метнула в него полный ужаса и презрения взгляд и покраснела до ушей, тем самым выдав себя без слов. - А ты-то как думаешь? Скажи еще, что сам так не делаешь. Геральт фыркнул, но ответом обвинение не удостоил. - На начальных стадиях Испытания мастурбация может облегчить боль или, по крайней мере, отвлечь от нее. Геральт поднес к губам Цири склянку, пальцы его слегка дрожали. В ее взгляде была лишь стальная уверенность. Свободной ладонью Геральт коснулся ее щеки и попросил: - Не умри. Цири с дерзкой улыбкой небрежно ему отсалютовала. - Как я могу провалиться? Ведь ты же со мной. Геральт завидовал ее убежденности. Будь Испытание очередным чудовищем, он бы справился с ним без проблем, но все было не так просто, и ему отводилась лишь противоестественная роль зрителя. Цири сильная, она - боец, вот только Испытание требовало гораздо большего. К нему невозможно подготовиться. Геральт останется с ней до самого конца. Каким бы он ни был. Он наклонил склянку, Цири обхватила губами горлышко и выпила эликсир. Скривившись от горького вкуса, произнесла: - Не так уж и... Ее колени подогнулись - Геральт успел удержать ее от падения, - с болезненным возгласом Цири согнулась пополам, вцепившись руками в горло, а затем - в живот. Геральт помнил это ощущение, помнил, как скручивало от боли желудок, как хотелось выблевать все наружу, но не получалось. Геральт подхватил Цири на руки и понес к кровати, стараясь не замечать гладкость ее кожи под пальцами и вместо этого фокусируясь на плотных линиях шрамов, заработанных ею на тренировках. Это не помогло, скорее наоборот, - подтверждение ее силы лишь взволновало еще больше. Но в то же время придало уверенности, что она выдержит. Едва Геральт опустил ее на постель, как она свернулась в комок, стиснув живот руками. Он хотел было отойти обратно к столу, чтобы дать ей немного уединения, но его остановила ладонь, перехватившая запястье. - Не уходи. - Я тебя не оставлю, просто сяду там, - Геральт указал в другой конец комнаты. Цири потянула его ближе. - Сядь здесь, со мной. Не в силах противиться ее тихой мольбе, Геральт взглянул на нее сочувственно и устроился на кровати рядом, прислонившись к изголовью. Цири сжала его руку почти до боли, но он не отнял ее, позволяя ей хотя бы в этом найти утешение. Геральт видел, как она дрожит, но поборол порыв укрыть ее одеялом, зная, что сделает только хуже. Вскоре из груди Цири вырвался болезненный стон, на коже выступила испарина, она стиснула зубы, раздирая губы до крови. Робким движением она коснулась груди и потерла сосок, а затем нырнула рукой между ног. Геральт заставил себя отвести взгляд от ее тела и сосредоточился на струе песчинок в часах на столе. Однако слуха он себя лишить не мог: естество Цири откликнулось на ее действия, звуки стали влажными, в ее стонах боль сменилась наслаждением. Невзирая на неправильность происходящего, невзирая на то, что Цири была его подопечной, его дочерью - пусть и не по крови, Геральт ощутил, как отзывается его тело, как начинает набухать член, натягивая ткань штанов. И невзирая на чувство вины, прогрызшее себе дорогу в его сердце, от каждого размеренного вдоха, наполнявшего его легкие удушающим ароматом ее возбуждения, по венам устремлялись волны похоти, от которых член неумолимо поднимался. В попытке оправдаться Геральт рассудил, что ведь он же был любящим секс мужчиной с высоким либидо, что Цири молода и красива, что возбуждение - абсолютно нормальная реакция на ублажающую себя у него под боком привлекательную девицу, пускай эта девица - его дочь. Все оправдания вязли в неоспоримой реальности - Цири была для него дочерью. Но даже мысли о том, в какую ярость придет Йен, когда узнает - а она обязательно узнает - было недостаточно, чтобы усмирить его похоть. Когда Цири со сдавленным вздохом сжала его пальцы в железной хватке, Геральт поневоле опустил на нее глаза. Что делать этого было нельзя, он понял сразу. Видение того, как Цири выглядит на пике наслаждения, как ее бедра содрогаются от блаженства, навсегда останется выжженным перед его внутренним взором. Ему потребовалась вся возможная выдержка, чтобы не опустить руку на собственный член. Геральт смотрел, как Цири, тяжело дыша, изможденно осела на постель и на несколько безмятежных минут впала в забытье. Смотрел, как вновь распахнулись ее глаза и руки обхватили живот, как кожа заблестела от пота, как ее снова пробил озноб. Вид ее истерзанного болью тела нисколько не охлаждал его пыл, и Геральт презрительно усмехнулся от отвращения к самому себе, но так и не отвернулся. Не отвернулся Геральт и тогда, когда рука Цири опять скользнула между ног. Не отвернулся, когда она перевернулась на спину, подняла на него остекленевший от боли взгляд, поняла, что он откровенно за ней наблюдает, и побагровела от смущения до самой груди, но не попыталась прикрыться и трогать себя не прекратила. Не отвернулся, когда она отпустила его ладонь и сжала свои небольшие грудки, дразня напряженные соски. Не отвернулся, когда она раскинула бедра в стороны, выгнулась, настойчиво лаская клитор, и кончила еще раз. Следующие тридцать шесть часов стали мучительным испытанием для его силы воли. Каждые два часа Геральт заставлял ее пить как можно больше воды и костного бульона. Каждые шесть - переворачивал песочные часы и вливал ей в горло очередной эликсир. Тогда же он менял мокрые от пота простыни, бесцеремонно швыряя их за дверь, доставал новый набор склянок, которыми его снабдил Весемир, и возвращался к ней, чтобы обтереть бьющееся в лихорадке тело влажной тканью, старательно не касаясь ее кожи голыми руками. Геральт сбился со счета, сколько раз Цири доводила себя до оргазма: с каждым разом ей требовалось на это больше времени, а боль возвращалась быстрее. Он не смел до себя дотрагиваться, игнорировал нарастающий дискомфорт и старался отвлечь их обоих рассказами о своих многочисленных прошлых охотах - как удачных, так и провальных. На исходе тридцать шестого часа он напоил Цири седьмым эликсиром, и ситуация резко ухудшилась. Едва она проглотила жидкость, как все ее тело забилось в конвульсиях. Геральт затолкал обрывок кожи между ее зубов и прижал к себе, чтобы не дать ей покалечиться, но даже своей нечеловеческой мощью у него с трудом получалось удерживать ее на месте. Так продолжалось нестерпимо долго - пусть Геральт и знал, что прошло всего несколько минут, - прежде чем Цири, наконец, обессилела и отключилась. Цири мучили кошмары, она спала урывками и еще дважды за последующие двенадцать часов переживала приступы конвульсий. Геральт бодрствовал и по мере возможности поил ее, опасаясь обезвоживания. Он понимал, что этого все равно недостаточно, учитывая, что она потела непрерывно и была мокрая, как мышь, но вливать ей в горло больше воды он не решался - боялся, что она подавится. Геральт потерял счет времени. Вынужденный наблюдать, но не способный ничем помочь, он лишь беспомощно смотрел, как тело Цири мучительно подстраивалось под внедряемые Испытанием изменения. В какой-то момент Цири успокоилась и погрузилась в болезненный, но естественный сон. Только тогда Геральт позволил усталости взять свое, опустился на колени и впал в медитацию. Из дремы его вырвал раздраженный стон, а затем в нос ударил запах мочи. - Я обмочилась, - с негодованием констатировала Цири под его взглядом. - Помоги встать, - пытаясь приподняться, потребовала она. - Со мной было так же. Как и с остальными. Поверь, это не в последний раз и это не худшее, что с тобой случится. Предадут и тело, и разум, но ты должна бороться. Цири была слишком слаба, чтобы стоять самостоятельно, поэтому Геральт на руках донес ее до стула, усадил и отошел, чтобы сменить постель. - Не могу представить тебя ребенком, - глядя, как он убирает за ней, призналась Цири. - Каким ты был? - Похожим на тебя. Своевольным, наглым, готовым весь мир покорить. Цири фыркнула в ответ. Геральт вернулся к ней с чаркой воды, но она отвернулась. - Не могу. - Надо. Ты давно не пила. Уверен, мы оба не хотим, чтобы я вливал ее в тебя насильно. Не заставляй меня это делать. Геральт снова протянул ей чарку, и Цири молча отпила немного - меньше необходимого, но хоть что-то. Как только Геральт аккуратно утер ее губы тканью, Цири потянулась за следующим эликсиром, но ее руки тряслись так сильно, что она не могла удержать склянку. Не дав расплескать содержимое, Геральт перехватил ее и опрокинул прямо ей в рот. Конвульсии не вернулись, но боль явно усилилась - Цири моментально взмокла и согнулась с истошным криком. Геральт снова взял ее на руки, она, дрожа, уткнулась лицом ему в шею и стиснула его рубаху в кулаках. Он хотел было уложить ее на кровать, но Цири затрясла головой и отказалась его отпускать. - Я схожу с ума. Все эти видения, голоса... Как будто я - не я. Не отпускай, - взмолилась она. Стоя у изножья кровати, Геральт опустил глаза на обнаженное, дрожащее тело в своих руках. Он не был верующим и образ жизни вел далекий от праведного, но сейчас мысленно воздал молитву богам, в которых не верил, с просьбой дать ему сил, осторожно сел и устроил Цири поудобнее у себя на коленях. Припомнив, на чем остановился, Геральт вернулся к рассказу об одном из заказов в надежде, что это хоть сколько-то отвлечет Цири от боли. Он едва обратил внимание на то, что Цири выпустила его рубаху и пошевелилась, слегка меняя положение. Но когда его обоняния неожиданно достиг терпкий аромат ее возбуждения, он понял, что Цири мастурбирует прямо у него на руках. - Не останавливайся. Тяжело сглотнув, Геральт мгновенно почувствовал, как у него встает, и выругался про себя. Не было никаких шансов, что Цири этого не заметила, однако она не проронила больше ни слова, и Геральт продолжил рассказ. Он не мог точно сказать, было ли это проявлением отчаяния или же доверия к нему. В любом случае, вина съедала его заживо. Перенося муки Испытания, Цири заслуживала лучшего, нежели его грязная похоть. Мужественно стараясь игнорировать, как намокают под бедрами Цири его штаны, Геральт успел поведать еще пару историй, прежде чем она его прервала. - Геральт, я не могу... - она остановила себя на полуслове, голос ее звучал откровенно разочарованно. - Прошу, помоги мне, потрогай... От ее умоляющего тона у Геральта по позвоночнику побежали мурашки. Он позволил себе взглянуть на нее впервые с той минуты, как они расположились на кровати. Соски Цири набухли и покраснели от трения, как и ее клитор, что выступал между блестящих от выделений половых губ. Геральт знал, что должен отказать ей, что не имеет права этого делать, что это неправильно. - Цири... - Пожалуйста, Геральт, мне так больно. Несмотря на ненормальность ситуации, он был не в состоянии ее отвергнуть, даже понимая, что перейдет ту грань, которую ни за что нельзя было переходить. Более того, от осознания, что он будет первым, кто коснется ее так, что она навсегда запомнит этот раз, он еще сильнее жаждал доставить ей все возможное удовольствие. Переместив Цири так, чтобы она опиралась спиной на его торс, он широко развел ее ноги и, наконец, поддался искушению и ее просьбам. Он прошелся ладонями от ее ключиц до самых бедер, задержался на маленьких грудках и слегка ущипнул горячие соски, вырвав короткий стон. Геральт понимал, что сейчас было не время ее дразнить, поэтому лишь мимолетно провел пальцами по ее складкам, собрав смазку, и сходу глубоко вогнал два пальца в ее тесное, распаленное влагалище. Цири вскрикнула от неожиданности и дернула бедрами, словно не зная, мало ей этого или чересчур много. От ее тесноты у Геральта перехватило дыхание, а желание, чтобы в ней сейчас оказалась совсем другая часть его тела, накрыло с головой. Решив, что так будет лучше, он крепко зафиксировал ее одной рукой, прижав к себе, а второй начал безжалостно трахать ее истекающую смазкой щель, одновременно лаская большим пальцем клитор и сгибая пальцы под нужным углом в поисках самого чувствительного местечка. Когда Цири снова вскрикнула, он понял, что нашел. - Геральт, - хрипло простонала она. Геральт был убежден, что никогда в жизни у него не стояло так яростно, как сейчас, когда его дочь страстно выстанывала его имя. Но он отогнал эти мысли: в данный момент главное - Цири. Через полминуты Цири внезапно кончила тугой струей, залив его ладонь и содрогаясь в объятиях. Геральт не останавливался, выбивая из нее оргазм за оргазмом, пока ее тело не превратилось в безвольный, вибрирующий комок нервов, пока ее голос, как мантру повторяющий его имя, не отпечатался в подсознании намертво, пока они оба не вымокли насквозь от ее соков. Он остановился только когда она изнеможденно раскинулась на нем, лишившись чувств. Геральт должен был встать, ополоснуться, поменять постель, обтереть Цири. Вместо этого он поднес испачканные ее соками пальцы к губам и облизал. Он немедленно понял, что это было ошибкой - от ее вкуса член болезненно заныл: Геральт хотел большего. Он позволил Цири отдохнуть до тех пор, пока не настало время принимать новый эликсир. Геральт ненавидел себя за то, что приходится ее будить, ведь он знал, что ей станет еще хуже, что скоро даже мастурбация не сможет облегчить ее страдания. Цири недовольно заворчала во сне, когда он аккуратно переложил ее на постель. Торопливо переодевшись в сухое и умывшись, Геральт взял с подноса эликсир, вернулся к ней, отвел с лица прядь мокрых волос и тихонько встряхнул. Цири открыла глаза, слабо улыбнувшись, жадно выпила предложенной воды и бульона и с готовностью открыла рот, безропотно глотая эликсир. Из ее носа тут же пошла кровь, она закричала, обводя комнату диким взглядом. Когда Цири начала раздирать кожу ногтями до крови, Геральту пришлось снова ее удерживать. Это было на порядок хуже конвульсий, Геральт презирал себя за то, что причинял ей боль, за синяки, оставленные на ее теле мертвой хваткой его пальцев, но связывать ее не собирался. Он надеялся, что его присутствие придает ей хоть немного сил и помогает почувствовать его заботу. Цири дралась, пока не вымоталась окончательно, тогда она просто продолжила кричать. Кровь стекала по лицу вниз, пачкая ее тело, заливая их обоих. Выглядело это ужасающе, и Геральт был благодарен богам, когда кровотечение, наконец, прекратилось. Цири кричала еще несколько часов, а потом все же умолкла, но наверняка лишь потому, что криком повредила связки. Осознание беспомощности душило Геральта, понимание, что он ничего не может сделать, холодило кровь. Он обмыл ее, несопротивляющуюся, распахнутыми глазами глядящую в пространство. Геральт был убежден, что она его не видит, потерявшись в кошмарах наяву. Когда она снова отключилась, его накрыла волна разбавленного ненавистью к себе облегчения. Усталость легла на плечи тяжелым грузом, он вновь погрузился в вынужденную медитацию, чтобы восстановить силы. Когда он открыл глаза позднее, Цири лежала так же, не шевелясь, невидящим взглядом упершись в потолок. Он провел ладонью перед ее лицом, но она не отреагировала. Цири выпила воды, когда он прижал чарку к ее губам, затем еще один эликсир, по-прежнему пребывая в оцепенении. В коматозе она пролежала двое суток. Геральт воочию наблюдал, как яды отравляют ее тело, окрашивая вены под бледной кожей в темный цвет. Ему ничего не оставалось, кроме как с тревогой ждать. Он слышал, как ее сердце борется за каждый удар, как легкие с натугой качают воздух в груди. Она прошла дальше, чем многие, но Испытание еще не закончилось. На десятую ночь внимание Геральта привлекло движение на постели. Посмотрев туда, он увидел, что Цири повернула к нему голову. Их взгляды встретились. Яркая зелень, которую он успел полюбить, пропала, ее место заняли глаза змеи, ведьмачьи глаза - золотые, рассеченные зрачком надвое, как у него. Сердце забилось в горле, Геральт не сдержал радостной улыбки. Он бросился к ней и сжал в крепких объятиях, чувствуя невероятное облегчение и гордость. Цири, вопреки всему, преодолела Испытание Травами.