***
В огромном зале, увешанном массивными люстрами, неспешными шагами, звонко постукивая по блестящему и идеально вымытому полу грубой подошвой, со своей свитой из двух человек шёл десница короля — самое доверенное лицо при дворе нынешнего правителя. Согнув правую руку в локте и ровно приложив её к торсу, опоясанному широкой лентой, он сделал неглубокий поклон и мельком взглянул на своего господина. Тот расслабленно сидел на привычном ему месте и сверху вниз смотрел на каждого из присутствующих, безжизненным взглядом одаривая только что прибывшие войска, измученные двухмесячной жестокой битвой у западных земель. Стройные ноги лежали одна на другой, и чёрные, как свежая сажа, густые волосы спадали на напряжённый лоб, где лёгкие складки выдавали ярую готовность внимательно слушать недавние вести, которые либо обрадуют короля очередной блестящей победой, либо провозгласят на всё Северное Королевство гнусное и жалкое поражение его подчинённых. — Мой господин, войска генерала Ли только что прибыли из города Цалегард. Его армия одержала победу и взяла город штурмом, — на лице правителя появляется чуть заметная довольная ухмылка. — Но, к сожалению, сам генерал Ли погиб, получив смертельное ранение на поле битвы. — Значит, победа вновь далась нам слишком большой ценой, — прозвучал тихий, но внушающий страх мужской голос, вынудив всех вокруг выжидающе замолчать. — Устройте пышные похороны для именитого полководца и отправьте в Цалегард часть войск под командованием генерала Кана, — все, включая прибывших военных, взволнованно переглянулись после услышанного.***
— Они убьют тебя, — в нервном припадке твердила обеспокоенная мать, слёзно обнимая сына, закутанного в меховую полушубку. — Тебе нужно поскорее уезжать, — она рыдала и задыхалась, с неизмеримой болью отрывая от сердца родного ребёнка, и худыми, красными от холода руками усаживала его на деревянную повозку посреди безмолвной ночи. Её муж, совершенно потерянный и отчаявшийся, потянулся к сыну, мягко целуя на прощание вспотевший лоб и грубыми шершавыми ладонями вытирая с щёк капельки его слёз. В последний раз мать коснулась Чимина, когда ногтями вцепилась в край его рукава, пытаясь что-то сказать, а затем лошади резким толчком двинулись вперёд, и несчастная женщина обессиленно припала к земле, в душе навсегда проклиная судьбу, которая так жестоко заставила её оставить своего ребёнка наедине со всеми трудностями и бедами жизни. Родителей Чимина казнили вместо него, сославшись на их косвенную причастность к убийству наследницы. В это время он уже добрался до столицы Северного Королевства и был выброшен с повозки, как ничтожный мусор, в толпу обедневших жителей. Чимин бродил по улицам в полном одиночестве, выискивая брата его отца, о котором абсолютно ничего не знал, кроме имени. Мальчишка подбегал к местным, но они в незнании лишь мотали головой и шли дальше. В кармане практически не оставалось монет, а болезненная лихорадка вдруг настигла его уже на второй день скитаний. Сырые ноги Пак грел возле камина в одной из таверн, где хозяин неохотно разрешил ему остаться на ночь, и остатки украденного со стола мяса теперь вызывали в желудке лишь неприятное, похожее на тошноту ощущение. Зубы звонко бились друг об друга, как дребезжащее по каменистой поверхности колесо, и утомлённый мальчик скорчился, не подозревая, что сердце и вправду может так быстро стучать в горячей от жара груди. Мышцы сводило в устрашающих судорогах, и чувство того, что кости медленно и с тихим треском ломаются изнутри, никак не давало успокоиться. В один момент услышав громкие разговоры вдали, Чимин внезапно обернулся. — Этот Пак Сочжун настоящий паршивец! — раздражённо шипел кто-то из мужчин, словно сплёвывая на собеседника свой гнев. — Приблизился к королю и теперь вводит свои глупые правила! — он громко ударил кулаком по небольшому столу, отчего затряслась вся стоявшая на нём посуда. — П-пак Сочжун? — посиневшими от болезни губами шептал мальчик и приподнялся, наконец понимая, где надо искать. Но ноги будто не слушались его, и он вновь свалился, локтем ударившись об выпирающую из-под пола деревяшку. — Эй, ты в порядке? — вдруг откуда-то подбежала незнакомая девушка, придерживая чужие ослабленные плечи. — Пошли, тебе нужно прилечь, — из её рта совсем немного пахло дешёвым алкоголем, но Чимин, не обращавший на это внимание, крепко ухватился за её плечи и прикрыл глаза, на следующее утро очнувшись в маленькой светлой комнатушке. Девушка бесшумно отворила дверь, пройдя к узкой кровати с тарелкой горячего овощного супа. Увидев, что Чимин уже не спит и ясным, изучающим взглядом осматривает гостью, лёгкая улыбка появилась на её лице и так же быстро исчезла. — Меня зовут Ханбёль, — она опустилась рядом с ним и почувствовала смущение от того, как пронзительно чужие глаза следили за каждым её движением, огибая линии бледных рук, которыми она потянулась, чтобы плотнее укрыть мальчика. — А тебя? — из-за упорного молчания она уже посмела думать, что Пак, возможно, не понимает её речь. — Меня зовут Чимин, — чётко и без эмоций проговорил он, с опаской кинув взгляд на рядом стоящее блюдо. — Поешь. Тебе нужно поправляться, — она протянула ему ложку и помогла приподняться с постели. — А где твои родители? — Мертвы, — спокойно ответил Пак, делая первый глоток чуть остывшей порции. Ему не нужно было лично видеть казнь своих близких, чтобы понять, какая участь их ожидала. Когда Чимин уезжал, он, будучи ещё ребёнком, уже прекрасно осознавал, что больше никогда свою семью не увидит, как бы сильно этого не захотел. Ханбёль виновато опустила голову, не решившись продолжить разговор. Дождавшись, пока Чимин в полной тишине доест суп, который, мальчику, явно привыкшему исключительно к изящным блюдам и вкусностям, не очень понравился, она не спеша поднялась с постели. За все свои дни пребывания на грязных улицах столицы Чимин был готов есть даже то, к чему никогда бы не прикоснулся ранее. И магией своей он ни разу за это время не воспользовался, посчитав, что отныне проклял себя ею. — Завтра мне надо будет уезжать, поэтому я не смогу оставлять тебя тут надолго, — добавила девушка, уходя из комнаты и напоследок ещё раз мелькнув перед лицом ребёнка своим старым потрёпанным платьем. За окном шумел буран, и Север стал действительно полным олицетворением того, что Пак ощущал у себя в душе. Мысли крутились бешеным потоком и доводили до озноба каждую клетку тела. Чимин прилёг на постель и, на секунду засмотревшись в потолок, начал чувствовать, как слёзы скорби против его воли начинают стекать на подушку. Они маленькой лужицей собирались у век и, мокрую линию оставляя, подходили к пульсирующим вискам. Он так скучал по маме, по папе и по их заботе, которой так катастрофически не хватало прямо сейчас. Жизнь тринадцатилетнего мальчика в корне изменилась на «до» и «после». И он не знал, что ожидает его дальше.***
— Позвольте представить Вам, мой господин, нового генерала Первой Королевской Армии, — звучит серьёзный тон десницы и, чуть отойдя в сторону, он открывает вид на молодого мужчину, чьи каштановые волосы, еле доходившие ему до лопаток, были аккуратно собраны в пучок немного выше затылка. Толстые массивные меха укрывали его широкие плечи и, властно взмахнув подолом своей накидки, он присел на одно колено, двумя руками зажав эфес меча, что покорно лежал в его ножнах. — Я, Чон Чонгук, торжественно клянусь сохранять истинную преданность Его Величеству и защищать Северное Королевство от его врагов до последней капли своей крови, — низкий и будоражащий сознание голос вязкой негой прошёлся по коже правителя, и его заинтересованный взгляд, нисколько не смущаясь, стрелой воткнулся в лицо того, кто только что поднялся и смирно предстал перед ним, высокой и крепкой фигурой сразу привлекая к себе внимание. — Так молод, а уже генерал, — заинтересованно ухмыльнулся Чимин, пожирая глазами новоиспечённого командира, которому после смерти генерала Ли солдаты тут же присягнули в знак верности, на поле битвы лично наблюдая, какие невообразимые подвиги способен сделать парень, редко улыбающийся и всегда держащий грозный, задумчивый вид. Локоть Пака скользнул по ручке трона и, подставив под щеку холодную ладонь, он продолжил смотреть на Чонгука, словно выискивая в нём ту самую особенность, что так свирепо привлекла всю армию. В ответ жадным внимательным взглядом Чон смотрел на лёгкие королевские одеяния, так нежно облегающие изящное стройное тело, и мысленно поражался тому, как, несмотря на довольно ощутимый мороз внутри дворца, Чимин спокойно и непринуждённо сидел, прищуривая карие насмешливые глаза. Вдруг блеснула при ярком свете люстры подвеска в виде герба Северного Королевства, украшающая пояс молодого господина, и Чонгук моментально пришёл в себя, наконец перестав так нагло разглядывать Его Величество. Генерал слегка покраснел, как какой-то мальчишка, оттого, что в области солнечного сплетения нечто начало беспрестанно дрожать то ли от страха, то ли от какого-то другого неизведанного чувства.***
Король Пак ещё не был императором, но старательно к этому стремился, захватывая всё больше земель и превращая их в свои колонии и протектораты. Ради достижения этой цели Чимин мог использовать совершенно любые способы. В его армии числились и маги, и простые люди, искренне готовые служить столь сильному и могущественному правителю. Он прославился как совершенно неуязвимый противник, способный одним лишь коротким взглядом заморозить обширную территорию, заставляя её жителей умирать страшной и тягостной смертью под мощным слоем не тающего даже под палящим солнцем льда. Порой без боя присоединяясь к его государству, другие страны до ужаса боялись чужого гнева в случае непослушания. Пак, к счастью для иных государств, не собирался подчинять себе абсолютно все земли. Он лишь скоротечно и нетерпеливо отбирал у других то, что когда-то было утрачено при правлении прошлого короля из-за его опрометчивости, порождённой простой человеческой глупостью. Чимин желал возвратить Северу былую славу и внушить страх каждому, кто посмеет напасть на него снова. Из обороны страна перешла в нападение. Правители Запада и Юга первое время пытались бороться и идти в наступление, но лишь вступив на границу холодного ледяного королевства, увязшего в непроходимых сугробах и доводящих до изнеможения метелях, они начинали сильно сомневаться в своих силах и том оружии, которое десять лет назад может и могло защитить их, однако теперь стало совершенно бесполезным куском металла против всего, что успел сотворить со своими территориями Пак Чимин. Север стал в разы жёстче, его морозы переносил не каждый житель, и хотя в столице обстановка была более благоприятной для граждан, то с самих границ люди уже давно переселились глубже в страну. Чимин сделал всё, чтобы усилить никому до этого не подвластный холод и буквально слился с ним воедино, сделав неотъемлемой частью своей безграничной силы. — Пора идти, — Чимин раздражённо подозвал к себе мужчину, невольно заглядевшегося на вид из окна длинного коридора. — Генерал Ли всегда сопровождал меня. Так что и Вы будьте готовы к любому моему приказу. В первый раз Пак был готов простить другому его неопытность, осторожно спускаясь по мраморной лестнице и слегка улыбнувшись тому, когда Чонгук машинально попытался вытянуть к нему ладонь, но затем прижал её к ножнам, почувствовав себя неловко. До этого он служил правой рукой генерала Ли, никогда не был приближённым короля и даже рядом с ним не находился, впервые в жизни увидев его столь непозволительно близко. От Чимина веяло глубоким и непробиваемым равнодушием вместе со свежей морозной прохладой. Кожа его была бледна, словно безжизненна, и стеклянный взгляд уверенно был направлен вперёд, не отвлекаясь ни на детский смех, ни на звон колоколов ближайшего храма, ни на тускло сияющее в небе солнце, в чьих лучах блестели его невообразимо привлекательные тёмные локоны. Чонгук остановился, продолжая послушно стоять за спиной Чимина и пристально вгрызаясь взором в прибывший только что флот. До недавнего времени Северные моря практически полностью были покрыты льдом, не отступающим даже летом. Лишь некоторые их части, благодаря тёплым течениям, не замерзали и играли важнейшую роль в торговле. Однако с приходом к власти Пак Чимина, северянам удалось избавить ото льда некоторую территорию, поэтому в последние годы государство более ответственно стало подходить к вопросу усовершенствования водного транспорта, до этого почти никакой силы на Севере не имеющего. — С прибытием Вас, адмирал Ким, — льстиво улыбнулся король, поднимая взгляд на мужчину с небольшим глубоким порезом на щеке. Он смахнул с лица мокрые от снега волосы и, блаженно улыбаясь своему почтенному правителю, присел на колено, сухими губами прижавшись к серебряной подвеске. Чонгук молча наблюдал за этой картиной и рассерженно нахмурил бровь, замечая в жестах адмирала чересчур бесстыдные и открытые намёки. Он так долго стоял в чужих ногах, будто нарочно пытаясь растянуть момент и насладиться тем, как близко находится его хитрое лицо к животу господина, с интересом и ухмылкой оглядывающего сильные руки. — Ваше Величество, поздравляю Вас с захватом Цалегарда и победой при битве у острова Элиан, — Ким снизу вверх посмотрел на Пака, испуская в того искры своего неподдельного восхищения. — Теперь эти земли полностью в Вашей власти. — Рад, что и Вы смогли одержать победу, — Чимин позволил Киму подняться, на шаг отходя назад. Чонгук вмиг поймал на себе недоверчивый взгляд, за спиной рассерженно сжав кулак и стараясь сохранить вид совершенно беспристрастный, пока беспощадный ветер крутил в воздухе вылезшую спереди прядь и неприятно щипал молодую кожу. Ким Тэхён высокомерием буквально пропитан, и оно бурно плещется в его нахальной усмешке, пропитывая собою даже воздух, которым он дышит. — Я слышал о гибели генерала Ли, — вдруг выдаёт он, вновь поворачиваясь к Паку и моментально меняясь в лице. — Теперь его место занял этот? — Да, — Чимин начинает тянуть язвительную улыбку, ощущая нависшее вокруг напряжение. — Познакомьтесь, это генерал Чон — командующий Первой Королевской Армией. Чонгук, вопреки своему желанию, вежливо поклонился, и Тэхён, точно так же не желая злить своего господина, снисходительно кивнул генералу, сжав зубы. — Думаю, Ваша армия заслужила отдых. Прошу отправляться с ними, — Пак заметил, как Ким попытался на прощание притронуться к его плечу, и тут же завернул в сторону, уводя за собой и взбешённого чужим поведением Чон Чонгука. Тэхён прекрасно знал все правила, но стабильно любил нарушать их. Помимо кучи прописанных в законе норм существовало ещё одно довольно важное и негласное правило — никто не смеет касаться Его Величества. Несомненно, этот запрет Чимин ввёл сам, не добавляя никаких исключений, и отныне заставлял абсолютно каждого данного запрета придерживаться, будь ты обычный попрошайка или адмирал Северного военно-морского флота. Чонгук без слов следовал за своим спешащим куда-то господином, не будучи уверен, что тот знает, куда направляется. Казалось, Чимин просто хотел уйти подальше от наглеца Кима и поэтому каким-то странным способом сумел добраться до площади, где обычно горожане собирались во время важных представлений. — Расскажите о себе, Чонгук, — тихо, но настойчиво проговорил Пак, когда они остановились у одной из больших и пустых беседок, по краям от которой стояли бронзовые, застланные снегом статуи волков, водившихся только в густых и мрачных лесах Севера. Растерявшийся генерал в смятении изогнул бровь, не зная, что ответить, и таким образом продолжил игнорировать приказ своего господина. — Что, язык проглотили, генерал? — усмехнулся Чимин, лишь заставляя Чонгука ещё больше сконфузиться от его испытующего взгляда. — А что Вы хотите услышать? — несмело выговорил тот, опустив голову. — Вы же волшебник. Наверняка у Вас есть, что мне рассказать, — Пак продолжал говорить уже мягким, ласкающим слух голосом, вгоняя Чонгука в смущение. Он стоял в нескольких метрах от генерала, выжидая его ответа, и зачем-то начал медленно стягивать с себя длинные кожаные ботфорты, голыми ступнями ступая на снег. — Господин, Вы замёрзнете! — Чонгук подбежал ближе, пытаясь его остановить. — Замёрзну? — заливисто и с толикой не скрытой издёвки начал смеяться Чимин, увидев, как рядом с ним Чон стоял с ошарашенным лицом и отчаянно старался понять, что происходит. — Вы слишком плохо знаете своего короля, Чонгук. Это неправильно. Небольшую местность он в мгновение ока покрыл льдом, почти незаметно коснувшись её пальцами ног. Скользнув по идеально гладкой поверхности и при этом нисколько не сморщившись от холода, Чимин словно витал в воздухе, перемещаясь из одной стороны в другую. Было заметно, как легко и просто ему даётся столь завораживающий зрителя танец, от которого любой другой бы уже давным-давно получил себе обморожение ног. Чимин был до безумия очарователен, а Чонгук — беспамятно очарован им. — Вы удивительны, господин, — Чонгук не мог оторваться от прекрасных и затуманивающих сознание телодвижений, робко шепнув себе слова восторга в края высокого воротника. — Теперь Ваша очередь показать мне, на что Вы способны, — чуть запыхавшийся Чимин загадочно улыбнулся и перепрыгнул через лёд, не спеша начав шагать по сугробам. — Моя магия носит лишь восстанавливающий характер, — будто с огорчением ответил Чонгук, увидев, как к нему приближаются, явно не удовлетворившись таким ответом. — Так Вы ещё и благородных кровей, — Чимин покачал головой, изображая удивление. Он лишь на секунду вспомнил о том, как буквально полвека назад волшебники, умеющие возвращать предметам их прежний вид или способные заниматься исключительно созиданием, бесспорно считались на вершине магической иерархии и высоко чтились в любой точке земного шара. Однако со временем всё поменялось, и ныне существенную роль стала играть сила, а не вид магии. — И что же Вы можете восстановить? — спросил Чимин, отряхивая свою обувь от снега. — Любую сломанную вещь, — Чонгук, определённо, именно сегодня был довольно скуп на слова, и Паку приходилось чуть ли не вытягивать из него членораздельные звуки. — Так вот почему генерал Ли так любил брать Вас с собой в походы, — слабо улыбнулся правитель, украдкой посмотрев на Чонгука, ушедшего куда-то в свои мысли. — Я хорошо сражаюсь на мечах, — будто оправдывался тот, но делал это чересчур несмело. — Не спорю, — Пак приподнялся с колен, разобравшись с неудобной обувью, и, словно задумавшись ненадолго, продолжил. — И в течение какого времени вещь может быть восстановлена? — В течение суток. — Чересчур скучная у Вас магия, — шутливо посмеялся он, направившись в сторону дворца. — Можно и Вас спросить? — неожиданно для самого себя Чонгук набрался откуда-то появившейся смелости, догоняя быстро шагающего короля. — Слушаю. — Как Вам удаётся не чувствовать холод? — молодой генерал вовсе не ожидал, что перед ним резко остановятся, и он, не заметив этого, нечаянно врежется в чужую спину, немедленно отходя назад. — Извините. — Глупый вопрос, не считаете? — через плечо пробурчал Чимин и затем резко обернулся. — Я маг льда. Что тут непонятного? — В одном из походов я встретил человека, который был неуязвим перед любым огнём*, — Чонгук продолжал смотреть Чимину точно в глаза, нервно сглотнув вставший поперёк горла комок. — Он сказал, что подобное возможно только при использовании запрещённой магии. — Не думал, что Вы столь наивны, раз верите любому встречному. — Этот встречный был из герцогства Мисагор на западе и служил при дворе своего герцога, — резко выдал Чонгук, в этот раз не собираясь снова одаривать своего господина неловким молчанием. — Я верю ему. — Считаете, что я занимаюсь чёрными искусствами? — Чимин отвёл взгляд в сторону, рассерженно ухмыляясь себе под нос. — Это серьёзное обвинение, генерал. — Позвольте объясниться. Я ни в коем случае не обвиняю Вас, господин, — Чонгук подошёл чуть ближе. — Я просто спросил, как Вам это удалось? Что, если существует какой-то способ стать неуязвимым перед природными явлениями, и тогда магам Севера удастся… — Нет никакого способа, забудьте об этом, — перебил его Пак, брезгливо отворачиваясь. — И не заставляйте меня отдавать приказ вырвать Вам язык за клевету, — прошипел он, так и не разрешив Чонгуку сопроводить его до дворца.