Надеюсь ты сможешь меня спасти..

      Зима. Декабрь. На территории школы начальные и средние классы, радуются первым хлопьям снега, но так же расстраиваются, видя что снег касаясь земли, слишком быстро тает.       В школе появляются украшения, которые развешивают сами учителя. А старшие классы радуются предстоящим каникулам.       Дети и подростки разговаривали о том, сколько у кого сегодня уроком, другие - уже о том, как проведут зимние каникулы, куда поедут, а может и просто будут сидеть дома и праздновать в кругу семьи...       Все о чем-то говорили, пока их голоса, не перекричал голос директора.       – Беверли Марш! – казалось крик разнесся по всей школе, потому что все, кто был на первом её этаже испуганно обернулись. Никто не знал, чем это может обернуться, ибо директор еще никогда так сильно не повышал свой голос.       Директор шел по первому этажу, и по мере своего продвижения – повышал свой голос. Он то и дело заглядывал из кабинета в кабинет, и никак не мог найти Марш. Пока, наконец, не дошел до переплетения лестниц, и не обнаружил рыжую макушку в классе искусств, спокойно что-то вышивающую на швейной машинке.       – Беверли Марш! – войдя в класс, директор снова прикрикнул, чтобы на него обратили внимание, – но уже более спокойным голосом, ибо кричать уже не было смысла.       Беверли сидела за столом и, подкладывая ткань под иглу машинки, – что-то вышивала на ней. Когда же директор вошел с криком в класс, она выключила машинку и начала вручную перепроверять шов.       – Здравствуйте.       – Беверли Марш, я же просил вас зайти ко мне сегодня! Почему я должен искать вас по всей школе, когда у меня полно работы?! - директор снова начал повышать свой голос, потому что его крайне раздражала вся эта ситуация. А Беверли – спокойно теребящую в это время ткань, казалось наоборот – это даже забавляло.       – Извините, директор Брудэр, но у меня тоже есть работа, и она так же важна для меня, как и ваша для вас.       – Беверли, но мы ведь договаривались, что вы зайдете ко мне в 2:40, – сказал директор уже более спокойным голосом, потому что сам понимал – нагрузка у учеников не малая. А некоторые еще берут и дополнительные задания, лишь бы получить хороший аттестат.       – Хорошо, я понимаю что вы работаете, но вы могли сказать, что задерживаетесь, когда я попросил вас зайти ко мне.       – Мистер Брудэр, так вы мне даже и слова сказать не дали. Только попросили зайти и сразу же ушли в непонятном направлении. – Беверли взяла клетчатую (очень похожую на шотландскую клетку) ткань, на которой что-то вышивала с помощью машинки, и вновь начала работать с ней, но уже вручную.       – Ладно, мне скоро нужно будет идти, так что давайте перейдем к делу. – директор замолчал. Возможно он начал ждать, что Беверли прекратит работать и взглянет на него, но рука Беверли даже не дрогнула в попытке отложить ткань, поэтому молча постоя минуту, директор продолжил:       – Я хочу, чтобы вы организовали рождественскую вечеринку. И скажу сразу, вы можете привлекать к ответственности кого захотите. Уж я в этом вам посодействую.       Беверли,которая все время,что велась беседа,ни на секунду не отвлекалась от своей работы – остановилась, отложила ткань и, скрестив руки на груди, – посмотрела на директора.       – А что мне за это будет? Кроме помощников разумеется. – Беверли, конечно же заинтересовала идея организации вечеринки. Тем более тут такой повод! - Рождество. Но просто так, она это тоже делать не собиралась.       Директор уставился на Беверли и сначала не мог найти слов, – должно быть впал в ступор от такой наглости. Но все же.... Все же Беверли лучше всех в этой чертовой школе разбиралась в дизайне и "всем этом", а в Рождество – все должно быть по высшему разряду, поэтому директору Брудэру, ничего другого не оставалось.       – И что же вы хотите? Конечно же в пределах разумного, я надеюсь.       – Знаете директор Брудэр...Я выпрашивала ключ в этот кабинет пол-часа, и то под ограниченное время. И вместо того, чтобы сейчас работать эти блядские 2 часа,...       – Беверли! не выраж -....       – ...на которые мне разрешили воспользоваться этим кабинетом, я выслушиваю вас и ваши предложения. Поэтому я хочу, чтобы с сегодняшнего, и до моего последнего дня в этой школе, мне разрешалось брать ключ от кабинета искусств на неограниченное время.       Директор молча выслушивал Беверли, и когда она наконец закончила, сказал:       – Хорошо. Только не устраивайте здесь оргии с этим Тозиером. А оформление актового зала, можете начинать уже завтра в 15:00. До встречи. – Директор вышел из класса и все, что ему успела сказать Марш это: - ..... хорошо.

***

      Какого это, встречаться с тем, кого ты не любишь? Или же, давайте не будем заходить так глобально в эту тему любви. Какого это, встречаться с тем, кто не нравится тебе в романтическом плане? Какого это, изо дня в день обманывать этого человека? Что делать, если ты не можешь оставить эти отношения, ведь это будет ужасно по отношению к этому человеку, но при этом карать себя, потому что сами ваши отношения это - неправильно. Отвратительно. Мерзко. Подло? - Если бы Ричи знал.       Правильно говорят, – думай наперед, думай о последствиях. Но увы, чаще всего мы ни к чему, и ни к кому не прислушиваемся, пока не окажемся в ситуации, из которой выпутаться будет практически невозможно. – Блять... Ох, дорогой Ричи, никто не просил тебя предлагать Беверли встречаться. Никто. Ты решил сделать это сам. Но вот вопрос – зачем? Что тебе это дало Ричи? Ты все еще уверен, что ты нормальный? – Чертово сознание, высовывалось из-за пурпурного занавеса, и едким голосом нашептывало, испаряя последнюю надежду уверенность Ричи в том, что....что он... – Нет. Он был первым человеком, кто не отвернулся от меня. Он был моим первым ....другом. Мы друзья. А все остальное – не чувства. Это просто не могут быть те чувства. Не могут. Я знаю. Это просто ...просто очередная шутка пубертата. Не больше.       Перед глазами проплывали воспоминания, когда Ричи еще не знал, что у Эдди есть парень, когда Эдди приходил к Ричи есть чертовы хлопья с йогуртом и болтал с Мэгги. Даже когда Мэгги уехала, Эдди все равно приходил.       С Эдди было легко и до дрожи в коленях приятно. Единственное, что пугало – был напор, которым Эдди надавливал на больное и не останавливался, даже когда просили. Он лишь сильнее дожимал – до тех пор, пока все это время заживающая рана не начинала кровоточить. И лишь тогда, под жгучую холодность в глазах Ричи – Эдди понимал, что перешел запретную черту. – С Беверли было легче.       Ричи встал и подошел к столу. Открыв самый нижний ящик у него, – Тозиер уставился на его содержимое: несколько пачек лезвий, канцелярский нож и пачка столетних влажных салфеток. Все, что нужно. Рука сама потянулась к лезвиям. Взяв одну из пачек Ричи оторвал кусочек оберточной бумаги и, встряхнув саму упаковку, вытащил одно лезвие. Отойдя к креслу и, сев в него поджав под себя ноги, Ричи подкатал рукав своего серого свитера до локтя, обнажая еще не зажившие, но уже потрескавшиеся от защитной кровяной корочки - порезы. Опустив лезвие плоской стороной на руку Тозиер вздрогнул. Холод исходящий от металла очень чутко ощущался сейчас на руке. По всему телу прошла дрожь и Ричи неосознанно повел плечами. Слишком давно он не ощущал себя так... правильно. Чтож, все так, как и должно быть. – Я виноват. Я должен наказать себя.       Обхватив лезвие, Ричи перевернул его и направил на свободное место на руке. Хотя, что говорить, свободного места там не было, поэтому Ричи не глядя приложил его и начал надавливать им на руку. Лезвие заскользило по коже, разрывая её как бумагу. Было лишь одно отличие... – на коже лезвие оставляло свой след. Красные полосы растекающиеся по всей руке и оседающие на штаны и свитер. – Блядство.       Рука начала давить чуть сильнее и лезвие все глубже погружалось под кожу, окрашивая ее в алый. Руку жгло. Порез за порезом, красные полосы растекались и сливались в такие же красные реки. Боль. Рука чертовски болела, но Ричи не произнес ни звука, ни разу не вскрикнул, не шикнул. Ты заслужил эту боль. Ты знаешь это Ричи, не так ли? - мерзко шептало его подсознание, заставляя руку еще сильнее надавить на лезвие, чтобы оно погрузилось еще глубже. И глубже. – Ты виноват, Ричи. Ты же знаешь, что делаешь Беверли больно. Она верит тебе. Ай, ай, ай, Ричи..., разве можно обманывать своих друзей? – грязный шепот давил на больное. Конечно же... Оно знало, за что Ричи ненавидит себя, конечно же. Давай же, Тозиер, Не будь сопляком. – слова мерзким холодом проникали под кожу, заставляя ее покрыться муражками. От них было не скрыться, казалось, они звучат отовсюду – Сделай себе больно. Сделай. Ты заслужил.       Ричи все слушал и слушал этот отвратительный шепот, не в силах справится с ним. И это было не самое страшное. Самое страшное было то, что Ричи был согласен со своим подсознанием и делал все, что то ему нашепчет.