Trust

      Даста колотит, когда он крепко-крепко сжимает белоснежную раковину в своей ванной комнате. Энджел сильный, не смотря на свою обманчивую хрупкость, и керамика под его руками покрывается узором трещин. Он смотрит на свое отражение в зеркале и не узнает демона, стоящего напротив, уж больно серое лицо и осунувшийся вид у него. Вокруг черного глаза образовывается темный фингал, а на скуле кровью наливается синяк. Снимать пиджак он не хочет и не может, слишком сильно он прилип к телу из-за крови.       Он выдыхает болезненно и прижимается горящим лбом к холодной поверхности зеркала. Как же тошно. Зарывается дрожащими пальцами в свои волосы и морщится, когда чувствует, что не хватает клока волос. Иногда он ненавидит свою работу. Даже, если раны затянутся за пару дней, все равно больно именно сейчас. Он не может определить как именно больнее — морально или физически.       Его руки все так же дрожат, когда он достает из пушка пачку таблеток. Не его любимый фенилциклидин, но пойдет. На периферии сознания снова мелькает чувство вины перед Чарли, но он быстро заглушает его, закидывая в рот сразу три таблетки. Они прикольно шипят на языке, как витаминки. Он иронично усмехается такому детскому самообману, закатывая глаза и опять морщится — физически все же больнее.       Наркотик расслабляет тело и Даст отходит от зеркала к стене, по которой скатывается. Острые лопатки прижимаются к холодной батарее, а кафель морозом обжигает босые ноги, но ему сейчас это безразлично. — Ты ужасно выглядишь, mon cher.       Не фальшиво весёлый голос Радио Демона немного заземляет, Даст не может определить интонацию, с которой говорил Аластор, вроде он звучал обеспокоенно, и Энджел смотрит на него полузакрытыми глазами и ворчливо ломаным голосом отвечает: — Ты тоже порой не подарочек.       Аластор хмыкает, присаживаясь перед пауком на корточки и протягивая к нему руку. Другая рука до побелевших костяшек сжимает ручку микрофона, на что тот недовольно скрипит. — Не трогай меня, Ал. Пожалуйста. Не сейчас.       Он выглядит недовольным, но протянутую руку все-таки убирает. Энджел мутными, полностью открытыми глазами смотрит в лицо Аластора. — Я хочу в луна-парк. И в океанариум. — Конечно, как только твои раны затянутся. — Хочу съесть столько сахарной ваты, чтобы меня от нее тошнило. — Как пожелаешь, mon cher, я куплю хоть всю вату в луна-парке. — Спасибо.       Он наклоняется вперёд, утыкаясь пылающим лбом в грубую ткань плаща Аластора. Радио Демон напевает какую-то тихую песню своим голосом без фильтров и это успокаивает лучше любого наркотика. Его глаза слипаются, а на щеках от чего появляется влага. Он надеется, что это кровь. Чувствует, как зудящие раны затягиваются благодаря аласторовской магии. Странное чувство, но не неприятное. — Спасибо, — его голос дрожит.