Братаны

Жизнь на Тисовой шла своим чередом. Хотя по мнению миссис Дурсль мальчики чересчур много времени посвящали… чтению. Особенно Гарри, который с головой ушёл в книги. Причём настолько, что женщине всё время приходилось делать ему замечания. «Не читай во время еды — это ужасная привычка», «Тут же совсем не подходящее освещение, хватит портить зрение!», «Куда это вы собрались с «Теорией магии», молодые люди? Никакой волшебной литературы вне дома!». Сын тяжело вздыхал, слушался, но потом снова возвращался к чтению и забывал обо всём, что ему велели не делать. Однажды он даже спрятался в чулане, где провёл полдня в компании очередной книжки, фонарика и парочки пауков. Петунья, разумеется, была не в восторге от поведения Гарри, но чего-то подобного она и ожидала. А вот то, что и Дадли стал проводить много времени за книгами, поначалу её изрядно удивило. Только он, в отличие от младшего брата, не зачитывался учебниками, а предпочитал смотреть картинки в бестиариях. Больше всего его интересовали драконы, о которых он мог болтать без умолку часы на пролёт. В такие моменты миссис Дурсль была рада, что в 1709 году маги додумались запретить частное разведение драконов, поскольку это гарантировало, что в их доме не появится ещё и такой «домашний любимец». Радость длилась ровно до того момента, когда женщина осознавала, сколько бесполезной информации теперь хранится у неё в голове. Так что отругав Гарри за то, что тот не вылазит из-за учебников, она бралась за Дадли, указывая, что ему-то как раз было бы не лишним хотя бы немного подготовиться к школе. — Мы же в Хогвартсе будем это целый год читать! Сейчас только время зря тратить, — всякий раз отмахивался тот. По его мнению учебники были скучными и навевали сонливость. Даже «Руководство по трансфигурации для начинающих» невозможно было читать больше десяти минут подряд — потом он обязательно начинал зевать, а всё прочитанное «как по волшебству» улетучивалось из головы. Что не мешало Дадли продолжать пытаться. Остальные учебники мальчик даже не открывал. Единственным исключением стала книга Скамандера, но язык не поворачивался назвать это обычным учебником — настолько интересной она была (чего только стоили движущиеся иллюстрации!). Самой бесполезной литературной покупкой оказалась брошюра о книззлах, которую оба мальчика прочли первым делом. Стоило признать, что какая-никакая базовая информация в ней всё же была: там подробно расписывались и естественные места обитания, и рацион, и множество других вещей, включая и тот факт, что для того, чтобы содержать такого зверя дома, нужно было получить лицензию в Министерстве Магии. — Хм… вообще-то могли бы указать, почему так, — нахмурился Гарри, когда прочитал это впервые. А потом стал ещё более хмурым, когда увидел, что метису книззла с кошкой посвящён всего один абзац, суть которого сводилась к тому, что тема практически не изучена. — Поведение и повадки такого животного могут как почти полностью соответствовать поведению и повадкам чистокровного книззла, так и кардинально отличаться, — зачитал Гарри. — Бесполезная книжонка. Не удивительно, что она стоила копейки. Мальчики решили не рассказывать об этом родителям — мама и обычной кошке была не рада, что уж говорить о малоизученном кошкоподобном существе. К тому же Белла с удовольствием наворачивала и Purin'у для взрослых кошек, и отварное мясо, и тех несчастных птичек и прочую мелкую живность, которых ей удавалось поймать (что на самом деле выглядело отвратительно, но Дадли всё равно с умилением её хвалил: «Ух ты моя охотница! Умница! Хорошая девочка!», заметая все следы «учинённого безобразия», пока мама не увидела). Единственная проблема с кошкой заключалась в том, что она упорно отказывалась отзываться на собственное имя. Что бы Дадли ни пробовал — ничего не работало. Сколько бы раз он её не звал, «хорошая девочка» даже не поворачивала голову в его сторону. — Она же не собака… — неизменно отвечал Гарри, когда Дадли жаловался, что у тёти никогда не бывает таких сложностей с животными. В конце концов Дадли решил, что проще будет подобрать ей другое имя, чем переучивать. На это ушло несколько дней, потому что кошка полностью игнорировала все «классные» варианты, которые нравились мальчику (Хантер, Роланда, Зельда, Адель), но в итоге согласилась на Гертруду. И так Белла превратилась в Руди. После этого мальчики не спешили с выбором имени для совы — им хотелось, чтобы оно нравилось и птице. Гарри склонялся к именам скандинавских богинь, которые, как он считал, хорошо бы подошли для такого величественного животного: Фрейя, Сигрюн, Фьергюн, Скади. — Ф-ф-фьеюр… я скорее сломаю рот, чем выговорю это, — пожаловался Дадли. — Скади… Скади… это уже лучше. Как тебе Скади? — обратился он к сове, на что та только ухнула в ответ. — Хорошо, оставляем, как рабочий вариант. Так и получилось, что птица быстрее обзавелась собственными апартаментами, которые Дадли и мистер Дурсль построили во дворе, чем именем. Строительством совятни они занимались по вечерам, но к началу августа «домик» для птицы был полностью готов. Отец и сын надеялись, что там она будет чувствовать себя комфортнее, чем в помещении. Ну и на то, что миссис Дурсль будет чувствовать себя комфортнее, когда звери будут проводить больше времени на улице, они тоже рассчитывали. Петунья оставалась единственной, кому всё ещё было не по себе, остальные члены семьи, и даже зверьё, удивительно быстро адаптировались. — А я давно говорила, что мальчикам нужно завести животное, — довольно заявила тётя Мардж, когда узнала об их «пополнении в семействе». — Конечно, не обязательно было выбирать что-то настолько экстравагантное и сложное в уходе. Взяли бы лучше собаку. Но раз уже взяли сову, что тут скажешь… И вроде не было в этой фразе ничего такого, но именно в тот момент братья задумались, что быть волшебником в мире маглов может быть… сложно. Они ещё и дня не провели в школе чародейства и волшебства, не облачились в цветастые наряды и, в общем-то, не сделали ничего, что было бы не свойственно обычным одиннадцатилетним мальчикам, но со стороны уже выглядели экстравагантными. — Может, это — первый шаг к тому, чтобы стать… Такими? — встревоженно спросил Гарри, когда они поднялись к себе в комнату. От закатывания глаз Дадли удержало только знание того, насколько брат переживал, что они станут «волшебничками». Эта тревога была ему искренне непонятна — ну не нравятся родителям маги, и что с того? Их-то с Гарри они всё равно любят. К примеру, сам Дадли терпеть не мог тушёные овощи, которые мама старалась готовить чуть ли не каждый день. Но это же не значило, что он любил её меньше. — Не станем мы Такими, не дрейфь. Лучше скажи, что это за вагантность, в которой мы уже достигли высшей степени. — Что? — Ну как? Экстра-вагантный, экстра как высший, а вагантный как что? — Посмотри в словаре. — Сам посмотри, ненавижу словари. Гарри нахмурился, но всё же полез за словарём. Дадли тихо выдохнул — у него было ощущение, что таким, пусть и немного топорным, образом он спас их обоих от тяжёлых, неприятных разговоров. Не то чтобы ему это было очень интересно, но оказалось, что вагантами в Средние века называли творческих людей, типа бродячих поэтов, менестрелей и прочих. Больше эту тему они не поднимали. На день рождения Гарри братья вместе с родителями и Максом (Джеффри к тому времени ещё не вернулся в Литтл Уингинг) всё же поехали в Музей Науки. — А что я говорил? — самодовольно усмехнулся Дадли, на что Гарри только закатил глаза. Тут и к гадалке не ходи, настолько это было очевидно. День прошёл по традиционной схеме: праздничный завтрак с любимой едой именинника и вручением подарков, поездка в Лондон на весь день и тихий семейный ужин. Мама превзошла себя — её пирог с патокой был выше всяких похвал. В этом году подарков оказалось так же много, как и обычно. Внушительная гора коробок и свёртков в яркой обёрточной бумаге аккуратно лежала на боковом столике. Гарри было жутко любопытно, что там, и он изо всех сил сдерживался, чтобы сразу не накинуться на них. — Давай, именинник, открывай уже! — поторопил его брат, которому не терпелось то ли скорее узнать, что внутри, то ли приступить к завтраку. Гарри осторожно снял бумагу с большой коробки, в которой оказался конструктор LEGO. В соседней коробке лежал ещё один кожаный ежедневник с перьевой ручкой (Дадли сразу после своего дня рождения отдал ему свой набор, поскольку не был большим поклонником дорогой и «жутко неудобной» канцелярии), а под ним — картриджи для геймбоя. Последним, что Гарри успел открыть до завтрака, была новая книжка Терри Пратчетта. — Ничего себе! «Мрачный жнец» же только вышел! — довольно заявил именинник, усаживаясь на своё место вместе с книгой, которую тут же конфисковала и вернула к остальным подаркам мама. Через полчаса Гарри стоял в новенькой подаренной тётей футболке со смешным принтом (схематично нарисованным учёным с колбами в руках и текстом «stand back i'm going to try science»), обмотанный длиннющим разноцветным шарфом, как у четвёртого Доктора. На столе перед ним лежало ещё несколько нераскрытых подарков, а также Эрудит, карманный набор отвёрток от Макса, микроскоп, открытка от Джеффри, книга занимательных опытов по химии (ещё один подарок от тёти), роскошная кожаная перчатка, по всей видимости — для соколиной охоты, и большая упаковка батончиков Mars. В кислотно-салатовой коробке обнаружились снарядные перчатки и компактная боксёрская груша — видимо, папа всё ещё надеялся, что Гарри проявит хоть какую-то тягу к спорту. Дадли смог его удивить. Помимо артбука, посвящённого Стартреку, о котором Гарри догадывался (с тем, каким болтливым бывал его брат, догадаться было совсем не сложно), он получил колдокамеру с плёнками и реактивами. — Когда ты успел? — удивлённо поинтересовался он. — Магия. Всю дорогу до Лондона именинник ломал себе голову, пытаясь понять, как Дадли это провернул. Музей впечатлял размахом и «силой человеческой мысли», как говорил папа. Там было столько всего интересного, что даже Дадли, известный своей небольшой тягой к науке, был восхищён. Мальчики сошлись во мнении, что для такого места одного дня недостаточно. Мистер Дурсль выглядел настолько гордым, будто все эти вещи изобрёл если не лично он, то, по крайней мере, его близкий родственник. Впрочем, миссис Дурсль тоже выглядела довольной — она радовалась, что её детей интересуют не только «волшебные штучки», но и нормальные человеческие технологии, которые, в отличие от магии, не стояли на месте. Это давало женщине надежду на то, что после Хогвартса её мальчики захотят вернуться в нормальный мир. На следующий день семейство Дурслей улетело во Францию. Вернону пришлось утром смотаться к сестре, чтобы завезти животных. Мальчики были немного недовольны, что им запретили брать с собой что-либо магическое (самое большое недовольство вызвал запрет на колдокамеру и учебники), но в конце концов согласились, что если это обнаружат на границе — проблем не избежать. Да и обычного фотоаппарата было достаточно. Пусть люди в кадре и не двигались, но количество снимков компенсировало это сполна. Так что домой они вернулись с морем впечатлений и фотографий. Дадли был на седьмом небе от счастья, что они поехали к морю сразу после дня рождения Гарри, а не перед занятиями. Уже в первые дни отпуска он сильно обгорел, из-за чего его светлая кожа стала насыщенно розового цвета. Будто этого было недостаточно, в некоторых местах она начала отшелушиваться. Поэтому Дадли выглядел не лучшим образом, что разумеется заметили окружающие. Пирс, столкнувшись с братьями, конечно же, молчать по этому поводу не стал. Дадли, никогда не славившийся особой выдержкой, после того, как хулиган в третий раз назвал его поджаренным поросёнком, кинулся на него с кулаками. Уже на следующий день об этом знал весь Литтл Уингинг. И если для местных детей Дадли моментально стал героем, то его родителям это совсем не понравилось. Именно поэтому оба брата были вынуждены ежедневно проводить три часа за ведением прописей пером («Это нечестно! Я даже драться не умею!», — недовольный Гарри попытался переубедить их, но не добился успеха). Так, ещё даже не очутившись в Хогвартсе, мальчики возненавидели неудобные перья, которые оставляли кляксы и рвали пергамент. С другой стороны, это было не самое ужасное из возможных наказаний: они всё ещё могли видеться с друзьями и читать. К тому же, это дало Дадли повод совместить неприятное с полезным, а заодно удивить профессора Макгонагалл, которая спустя несколько дней после драки получила письмо. «Уважаемая профессор Макгонагалл! Прошу прощения, что отвлекаю Вас от важных дел, но Вы — единственная, к кому я могу обратиться с этим вопросом. Когда мы в июле были в Косом Переулке, я обратил внимание, что там продавали газету «Ежедневный Пророк». Мне бы хотелось узнать, возможно ли как-то выписывать газету с доставкой домой, а потом и в Хогвартс, но таким образом, чтобы заказ можно было оформить совой, потому что родители не хотят вести нас в Косой переулок. Буду признателен, если Вы порекомендуете и другие издания (может быть, что-то про животных или анимагию?). Заранее благодарю за ответ. P.S.: Надеюсь Ваши каникулы проходят хорошо и Вы успеете отдохнуть перед новым учебным годом. Мы с семьёй ездили во Францию. Там очень красиво. Жаль, что мама и папа наотрез отказались посещать магический квартал. Мы не были в Париже, но Гарри говорит, что они есть и в Марселе, и недалеко от Ниццы (по крайней мере, так пишут в книжке, которую он читает). P.P.S.: Очень надеюсь, моё письмо Вам не сильно помешало. Папа говорит, что отвлекать профессора от важных дел — не самая лучшая идея. Даже Гарри с ним согласен (хотя в школе он постоянно отвлекал учителей своими вопросами). С уважением, Дадли Дурсль». Дадли пришлось несколько раз переписать письмо. Профессор Макгонагалл, конечно, имела огромный опыт в чтении школьных эссе, но это не гарантировало, что она разберёт его каракули. Гарри стоически вычитывал каждый вариант, всякий раз находя по несколько ошибок. Последнее письмо он одобрил, хотя и заявил, что: «Никого я не отвлекал! Интересоваться предметом и преследовать учителей на каникулах — это не одно и то же!». Ответ вернулся вместе с совой. Профессор очень лаконично описала порядок действий и приложила два листа со списком периодических изданий. Кроме «Ежедневного Пророка» Дадли выписал «Трансфигурацию сегодня», «Придиру» и комикс про безумные приключения магла Мартина Миггса. Так их семья стала ещё более волшебной (и, по всей видимости, экстравагантной), ведь теперь к ним каждое утро прилетела с газетой как минимум одна сова. «Придира» выходил раз в неделю, а комикс — раз в две недели. «Трансфигурация сегодня» публиковалась вообще раз в два месяца, поэтому Дадли заказал три предыдущих выпуска, которые успели выйти в этом году (и из которых ничегошеньки не понял; даже Гарри, уже прочитавший учебник по трансфигурации, тоже практически ничего не понял). Пусть «Пророк» и не был особо интересным, но Дадли всё равно нравилось открывать газету по утрам и просматривать заголовки новостей — в такие моменты он чувствовал себя солидным, важным и похожим на папу. К тому же, благодаря «Пророку» у него появились универсальные ответы для случаев, когда Гарри начинал умничать: — А ты знал, что если съесть целиком щупальце ядовитой тентакулы, и не умереть при этом, то кожа станет пурпурной и останется такой на всю жизнь? — А ты знал, что Селестина Уорлок и Ирвин Уорбл уже в восьмой раз объявили о разводе? — Что? — Что что? Селестина Уорлок — известная ведунья-певица… — Стоп! Меня не интересуют сплетни, пусть и волшебные. — А меня не интересует садоводство! Пусть и волшебное. — Это не садоводство, а гербология! — Как по мне, одно и то же. Гарри какое-то время дулся, но быстро приходил в себя и по новой начинал сыпать интересными фактами. — Не хочу разбивать твои розовые очки из вопиющего невежества, но знаний о драконах будет недостаточно для жизни в волшебном мире. — Не хочу разбивать твои очки, — ответил Дадли, выразительно глядя на очки брата, — но знаний из книжек будет недостаточно для жизни в любом мире. Вообще, у них и раньше случались небольшие перепалки на почве разного подхода к образованию (чего стоили те времена, когда Гарри решил, что его долг как хорошего брата — помочь Дадли выучить ненавистный французский), но это было не так часто, уж точно — не каждый день. Но тогда с ними всегда были Джеффри и Макс, которые оттягивали на себя часть «интересных фактов». Сейчас же… они были рядом, но ведь не расскажешь им про ту же ядовитую тентакулу, законы Гэмпа или чем отличается обычный Люмос от Люмос Солем или Люмос Максима. Как и про драконов. Так что братья часто чувствовали себя довольно неловко, находясь в компании. Тем временем август неумолимо подкрадывался к сентябрю, что приближало отъезд в Хогвартс. И чем ближе было первое сентября, тем больше вопросов возникало у их друзей. Сначала мальчики жутко удивились, что в их школу разрешают брать животных. О таком они никогда раньше не слышали. Но потом, когда оказалось, что там нет телефона и они не смогут даже изредка созваниваться…. это стало настоящим шоком. — Хм… это странно — сказал Джеффри нахмурившись, — очень странно. Школа, в которой есть место для домашней совы, но нет телефона…. — Даже в тюрьмах есть телефоны! — поддержал его Макс. — Не знаю, как в строгаче, но в обычной колонии можно хоть каждый день домой звонить. Ну, так в сериале показывали… Он хотел продолжить, но Джеффри его перебил. — И как мы теперь будем общаться? — спросил он, задумчиво глядя то на одного брата, то на другого. — Думаю, в кабинете директора и другого персонала обязан быть телефон. Осталось только придумать, как вы сможете им воспользоваться. — Ага, — негромко сказал Дадли, переглянувшись с Гарри, который согласно кивнул. Даже если бы братья сказали, что у директора телефона нет, мальчики бы им точно не поверили. Как это школа и без телефона? А если что-то случится? Как тогда вызвать полицию или медиков? Поэтому они решили поддержать беседу про то, как можно забраться в кабинет к директору и выйти оттуда на связь. В конце концов, они всегда смогут сказать, что у них ничего не получилось. — Мы сможем переписываться! Это должно быть не менее прикольно. И письма могут быть большими. Это даже круче, чем пара минут по телефону, — заявил Дадли, бросив многозначительный взгляд на брата, мол, давай, добавь что-нибудь про крутизну переписки. Только вот Гарри промолчал, думая о том, что переписываться они, конечно, смогут, но… О ЧЁМ?! Если уже сейчас их беседы о школе максимально неловкие, что будет дальше? Не улучшила ситуацию и воодушевлённая реакция Макса: — Ага! Точно! Нужно будет записать ваш адрес. Ещё одна засада на ровном месте. — Хм… я не уверен, что туда пропускают почту от не родственников… думаю будет лучше, если вы будете отдавать письма нашей маме, а она будет пересылать их вместе со своими, — неуверенно сказал Дадли. Джеффри снова нахмурился. — Всё-таки это очень странная школа… — Есть такое, — неохотно признал Дадли, после чего быстро перевёл тему. Это была ещё одна вещь, которая делала жизнь среди маглов сложной. И если с тем, что со стороны они будут выглядеть немного чудаковато, можно было как-то свыкнуться, то… даже мысль о том, что они будут постоянно лгать своим лучшим друзьям, вводила в уныние. Как-то вечером Дадли поинтересовался: — Мам, а как тётя Лили поддерживала отношения со своими нормальными друзьями? — спросил он за ужином. Миссис Дурсль довольно странно посмотрела на него. — Никак… — сказала она и отпила воды из стакана. — У Лили не было друзей не-волшебников после того, как она пошла в Хогвартс. Мальчики переглянулись. Настроение стало ещё более подавленным. Наконец наступило тридцать первое августа, которое также быстро закончилось. Все пошли спать — их ждал важный день. Вернон лежал на кровати и смотрел в потолок. Сон не шёл. Почему-то вспомнилась ночь, когда он впервые держал маленького Гарри на руках. Оглянуться не успел, а десяти лет как и не было. Вот мальчики уже идут в Хогвартс. Наверное, так незаметно и подкрадывается старость. Мистер Дурсль никогда не считал себя сентиментальным, но сейчас даже не пытался сдержать поток воспоминаний. Он был счастлив, горд… но внутри была какая-то горечь, мешающая заснуть. Сделал ли он всё, что должен был? Дал ли детям всё, что мог? И мог ли сделать больше? Но вместо того, чтобы искать ответы, он закрыл глаза — нужно было попробовать заснуть, ведь завтра будет важный день. Петунья лежала на боку, спиной к мужу, и слушала его спокойное дыхание. Она ужасно нервничала, но старалась держаться. Ей хотелось вскочить и заняться хоть чем-нибудь: проверить сложены ли вещи (вдруг мальчики что-то забыли?), начать готовить завтрак, протереть пыль (которой, конечно же, не было) или даже почистить клетки. И если подавить эти порывы у неё ещё получалось, то справиться с навязчивыми мыслями совсем не выходило. Завтра будет важный день, но… что если что-то пойдёт не так? Вдруг они попадут в пробку и опоздают на поезд? Или мальчики не смогут пройти на платформу 9 и ¾? А что, если уже в вагоне окажется, что они забыли что-то важное? Или какой-то старшекурсник их заколдует… Почему в этом дурацком поезде нет преподавателей?! Правильно ли они с Верноном поступили, разрешив детям поехать в Хогвартс, или стоило уехать из Англии куда подальше? Что, если они вернутся совсем другими? Вдруг она потеряет их навсегда?.. Гарри беспокойно ворочался в постели, безуспешно пытаясь заснуть. Он прекрасно понимал, что завтра будет важный день, что встать придётся рано и нужно выспаться, но толку от этого понимания не было. Он переживал, как перед важным экзаменом, и прокручивал в голове разные факты о магическом мире, которые вычитал за последний месяц. Перед настоящими экзаменами это помогало успокоиться, но сейчас совсем не работало, поэтому он продолжал нервно крутиться, пока в конце концов не заснул. Дадли крепко спал, прижимая к себе подушку — завтра будет важный день.