16 новых свиданий

— Фу, Стайлз, здесь воняет. Стилински закатил глаза и буквально втащил Малию в студию, как когда-то в кабинет математики. — Это запах краски, Малия. И я даже выбрал не масло. Она не воняет. У неё вообще нет запаха. Хейл на это только сморщила нос, бросая убийственный взгляд на парня. Казалось, ещё немного, и её глаза станут голубыми, а по студии разнесётся рык. Но у Стайлза было много планов на этот вечер, а значит все свои недовольства Малия может засунуть... Ладно, прошлый раз за эту фразу его спихнули с лестницы, так что теперь он даже думал об этом аккуратно. Вдруг оборотни могут узнать его мысли по хим.сигналам. Не дословно, но общее настроение они-то улавливают. — Но тут есть картины, написанные маслом. Они тоже пахнут. Их препирательства прервал вошедший преподаватель. Миловидная женщина лет 35 с короткой рыжей стрижкой. Цвет, близкий к оттенку Лидии, но чуть светлее. Её зелёные глаза излучали тепло, а на рубашке виднелся мазок краски. — Рада вас видеть на нашем занятии. Малия издала едкий смешок и закатила глаза, на что получила недовольный взгляд художницы и больный тычок от Стайлза. — Сегодня вы увидите, что в рисовании нет ничего страшного или сложного. Даже если вы никогда в своей жизни не держали кисточку и не можете отличить акварель от гуаши, то спустя всего лишь несколько часов в нашей студии, вы удивитесь. В конце занятия вы все выйдете с готовыми картинами. И я не говорю уже обо всех прекрасных эмоция, которые... Закончить ей не дал громкий шум и последовавшие за ним сбивчивые извинения. Стайлз не был бы Стайлзом, если бы не раскачивался на стуле, не перебирал кисти и не делал ещё миллиард ненужных вещей. — Я в порядке. Да, спасибо, что спросили. Простите, можете... — закончить он не успел, снова упав. Малия закатила глаза. Снова. Нет серьёзно, она стала делать это слишком часто. Если бы Стайлз делал это так же часто, то его глаза обязательно бы сломались. Девушка издала тихое человеческое рычание и одним рывков вернула парня в вертикальное положение. Подмигнув преподавателю, Стилински уселся на стул, продолжая раскачиваться, но уже не так сильно. — Меня зовут Линдси и давайте уже начнём. — Хорошая мысль. На Стайлза обернулись кажется все немногочисленные ученики, но парень уже отвлёкся на краски, старательно рассматривая каждый цвет. Когда все уселись за мольберты, художница выставила в центр картину. Девушка в пышном воздушном платье, похожим на морскую пену, стоящая спиной. Под ней горы, над ней — небо, а в нём десятки воздушных шаров. Стайлз как-то хотел поехать со Скоттом на такой фестиваль в Гранд-каньон, но им было 10 и отец слишком быстро разгадал их коварный план. Пока Стилински предавался воспоминаниям, все внимательно слушали художницу, которая рассказывала, какие материалы понадобятся им сегодня. Когда Стайлз вернулся в этот мир, все уже брали себе краски, кисти и прочие принадлежности. Снова чуть не свалившись со стула, он пошёл к остальной компании, надеясь понять всё по ходу действий. Набрав, кажется, всё, что лежало на столе, он направился на свое место с невероятной довольной и предвкушающей улыбкой. Теперь настала очередь Малии ловить непутёвого парня и возвращать в нужное русло. — Господи, Стайлз, нам и половины не надо из всего этого. — Но вдруг... — Никакх вдруг. Положи это и пойдём уже. Ты сам притащил меня сюда. Не делай так, чтобы нас захотели выгнать до начала занятия. Забрав у Стилински всё лишнее, с небольшим сопротивлением, Малия наконец потащила его обратно. За это время рядом с картиной появился новый мольберт, а Линси рахдавала всем фартуки в красно-чёрную клетку с эмблемой студии на груди. Из кармана фартука женщины выглядывал карандаш, несколько кисточек и даже тюбик краски. Стайлз обиженно зашипел, когда Хейл ударила его по руке, которая ненавязчиво тянулась к одной из этих кисточек. — Ауч! Я понимаю, что тебе иногда хочется кого-то побить, но не надо вымещать это на мне. Я всего лишь человек. — Ты сам учил, что нельзя брать чужие вещи. — Развернув парня, Малия нацепила на него фартук и принялась завязывать, совершенно случайно затягивая сильнее, чем следует. Началось занятие. Художница взяла в руки карандаш и принялась рассказывать азы построения композиции. Линия горизонта, близость предметов, банальные основы анатомии... Им повезло, и у девушки практически не было видно никаких частей тела. Она стояла спиной, её верхнюю часть закрывали распущенные волосы, а ноги — платье. Оставались лишь сгибы рук, но они были настолько нечёткими и небольшими, что не требовали особых знаний и умений. Когда всё было расчерчено и размерено, а также был нанесён карандашный набросок, Линси объявила пятиминутный перерыв. Стайлз на это предложение шумно выдохнул, роняя карандаш. Когда он планировал это свидание, то думал, что это будет мило и романтично. Но по итогу так было только для Малии. Девушка улыбалась, принимая бесчисленную похвалу от художницы. А ведь она никогда не рисовала! Во взрослом возрасте. Детские рисунки, которые сердобольные родители вешают на холодильник, не в счёт. А вот у Стилински всё было иначе... Он уже миллион раз проклял и карандаш, и студию, и Гранд-каньон с его дурацким шоу, и Скотта, и их дурацкую детскую идею, и всю американскую ассоциацию художников!.. Список можно продолжать бесконечно. А ещё он сломал около десятка карандашей, порвал лист и чуть не опрокинул мольберт, который спасла только нечеловеческая реакция койота. — Может быть ну его эту картину! — Парень с надеждой заглянул в глаза девушки. — Ну нет, Стайлз. Я предлагала уйти в самом начале, но ты заставил меня остаться. А теперь мне нравится. И запах уже не так резко бьёт. Мне нравится рисование! Глаза Малии светилось радостью. Кажется, в ближайшее время кто-то совершит рейдерский налёт на магазин творчества и скоро всё пространство рядом с Хейл заполнится рисунками любого содержания и техники. Обречённо вздохнув, Стайлз плюхнулся на стул, тоскливо глядя в панорамное окно. Не успел он как следует пожалеть себя, как занятие возобновилось. Брать краски в руки было самым худшим решением в жизни Стайлза. Даже хуже того случая в детстве, когда они со Скоттом пошли одни в поход, но у МакКолла случился приступ астмы, а Стайлз сломал ногу, когда бегал вокруг него, пытаясь придумать, как спасти друга... Да, краски были хуже. Они были везде. Везде, кроме мольберта парня. На нём, на Малии, на кисточках, на полу, на Линдси, на ещё парочке учеников... С каждым мазком Стилински сильнее морщил нос и тяжело дышал, высовывая кончик языка от напряжения. Он правда старался. Очень. Иногда перегибая палку стараний, за что получал нервные взгляды художницы. А вот Малия по-прежнему была счастлива. Каждый её мазок был аккуратным и чётким. Цвет ложился ровно, не стекаясь в одну непонятную жижу. От картины несло теплом и светом, которые можно было ощутить кончиками пальцев, только прикоснись. Девушка словно отдавала частичку себя этому полотну. Линдси что-то говорила им об этом, но Стайлз был слишком занят тем, что очередной воздушный шар получился невнятного серого оттенка. Хотя назвать ЭТОТ цвет серым было бы кощунством. Хейл пыталась успокоить парня, но это не особо помогало и девушка вскоре бросила это занятие, сосредотачиваясь на картине. Когда занятие закончилось, все стали хлопать и благодарить Линдси. Она достала телефон и принялась фотографировать лучшие работы, среди которых оказалась и Малия. Можно было бы поспорить, кто излучал больше света — улыбка девушки или её полотно. Хоть у Стайлза ничего не получилось даже несмотря на разговоры художницы о том, что получается абсолютно у всех. Стилински был исключением и с этим ничего нельзя было поделать. Он был рад за Малию. Ему действительно было невероятно приятно видеть искреннею улыбку на её лице. После стольких лет, проведённых в теле койота, она заслуживала только положительных эмоций и событий. А с этим в Бейкон Хиллс была проблема. Когда с мини-фотосессией было покончено, Стайлз оторвал её от пола, кружа и стараясь ничего не сбить. Когда он оставил невесомый поцелуй на кончике её носа, студия снова наполнилась аплодисментами и вздохами умиления. — Мы же вернёмся сюда, правда? — протараторила Малия, смотря прямо в глаза парню, отчего он сморщился. — Я куплю тебе все краски мира, если ты пообещаешь больше никогда не приводить меня в это адское место. Линдси лишь рассмеялась на это заявление и сказала, что если Стайлз вдруг передумает, то она всегда рада им. А Малия может записаться в группу или на индивидуальные занятия и приводить с собой друзей на мастер-классы. Поблагодарив художницу за занятие, парочка вышла на улицу. Лёгкий весенний воздух, придавал всему ещё большую романтику и влюблённость. — В следующий раз я хочу увидеть шоу воздушных шаров, а не просто рисовать его. — Ты хочешь быть той девушкой в платье, похожим на морскую пену? — спросил Стайлз. — Да. Только без этого платья. — Мы обязательно съездим туда, как только разберёмся со всем этим сверхъестественным хаосом. И мы даже прокатимся на одном из шаров и посмотрим шоу изнутри. Сцеловывая улыбку с губ девушки, Стайлз думал, что даже неудачный урок рисования, может иметь невероятное приятное окончание. — Ну что, мороженое? — Только если фисташковое. — Пошли уже, девушка с отвратительным вкусом на мороженое. — Ничего ужасного. Оно вкусное! Их смех растворился в звуках оживлённой весенней улицы.