Через несколько часов я уже лежал в больнице. После принятых подавителей стало как-то легче, хотя возможно, это был просто эффект самоубеждения. Меня посетила мысль выпросить снотворное, чтобы хоть как-то отдохнуть от мыслей, кружившихся как рой пчел.
Сквозь полудрему, я услышал, как кого-то разместили на соседней койке. Не желая расставаться с Морфеем, я просто перевернулся на другой бок.
Под утро меня разбудили тихие стоны, раздававшиеся подле меня. Я открыл глаза и настороженно повернулся в сторону звуков.
На соседней койке лежал рыжеволосый парень, вцепившись в простыни он елозил по кровати.
— Эй, с тобой все хорошо? — спросил я сонным голосом.
Парень дернулся от неожиданности.
— Прости, что разбудил, — сипло ответил он. — Жарко, здесь невыносимо жарко!
Я сразу же смекнул в чем дело.
— Ты принял подавители? — я приподнялся на локтях.
— Да, — проскулил он. — Они принесли их с едой.
Я посмотрел на его прикроватную тумбочку, где лежала лепешка, яйцо и стояла кружка с водой. Переместив взгляд на свою, я обнаружил только тонкий слой пыли.
Сегодня меня должны выписать, видимо, они решили не растрачиваться на меня.
— Скоро тебе должно полегчать, если этого не случится, то я попрошу поставить капельницу, — промолвил я.
Спать больше не хотелось, поэтому я просто лежал и ждал, когда ко мне придет врач. Время тянулось невыносимо долго, мне хотелось покинуть это место, думаю, мое желание не было единоличным. Возможно, дата нашего суда уже была назначена, и все ждали лишь моей выписки.
Желудок неприятно свело, отчего раздалось урчание. Как долго я не ел? Больше одного дня это точно.
— Возьми мой завтрак! — раздалось с соседней кровати.
— Тебе самому он нужен.
— Аппетита совсем нет. Тебе нужнее, Армин Арлерт, не так ли?
Я приподнялся и посмотрел на омегу рядом со мной.
— Думаю, тебя знают уже многие, — усмехнулся парень, забирая поднос и протягивая мне.
— Нет, тебе потом понадобятся силы!
— Забирай! У тебя лицо совсем бледное, того и гляди упадешь замертво, — хихикнул парень.
Веснушки на его щеках отражали первые солнечные лучи, а распахнутые карие глаза, отливали изумрудом. Даже находясь в не лучшем состоянии, он все равно продолжал улыбаться. Невозможно было отказать такому человеку.
— Как тебя зовут? — поинтересовался я, принимая протянутую еду.
— Даниэль.
— Спасибо большое, Даниэль! Но яйцо, я все же оставлю, — настоял я.
— В кадетке многие о тебе говорят, — продолжил он.
— И что же интересно? — спросил я, с наслаждением откусывая лепешку.
— Не очень приятные вещи, — замялся парень. — Ну знаешь, что ты соблазнил альфу во время вылазки, тем самым заставив отряд вернуться раньше срока.
— Что? — кусок хлеба застрял у меня в горле.
— Это так? — тише отозвался парень.
— Ты сам в это веришь? — выдохнул я.
Прошло чуть больше суток, как мы вернулись, а слухи расползлись по всему городу. Ситуация становилась только хуже.
— Нет. Не хочу в это верить. Я не знаю тебя, но ты явно непохож на того, кого описывают ребята. Знаешь, по иронии, у меня началась течка сегодня ночью, и, пока меня не вывели из казармы, я слышал разговоры кадетов, что от омег одни неприятности и их место дома. Это были мои друзья, Армин! Я никогда прежде не слышал, чтобы они выставляли на обсуждение мою принадлежность.
— Вот оно как, — пробубнил я сам себе. — Я не буду оправдываться перед тобой, Даниэль, в случившемся есть и моя вина. Но я помню, как в кадетке нас учили равенству. Парни и девушки; альфы, омеги, беты — для всех одни испытания и условия. Нам говорили, что все мы друг другу товарищи и должны помогать в случае чего. Мы изучали кодекс чести солдат на самой первой недели поступления. К какой бы принадлежности я ни относился, мораль и справедливость для меня всегда на первом месте, поэтому я готов принять то, что мне уготовлено из-за нарушения правил.
— Ты явно не тот человек, про которого говорят.
Я замер, обхватив деревянную кружку ладонями, обдумывая все, что сказал Даниэль.
— Ты любишь его?
— Что? — я тут же очнулся.
— Любишь того, кто пометил? Он твой истинный?
Я машинально дотронулся до загривка. Неужели это так заметно? Теперь меня всю жизнь будут спрашивать?
— Хотел бы я тебе ответить, что это так, но я не знаю. Он не плохой человек, но я не могу разбрасываться такими словами как «люблю». Я не уверен, что это именно тот человек, с кем бы я хотел провести всю оставшуюся жизнь, мне кажется, он такого же мнения. Что, если мы найдем другую пару, которая окажется той самой? И это пугает меня.
— Возможно, вам просто стоит узнать друг друга лучше. Может, вас и правда тянет друг к другу, просто кто-то отказывается в это верить.
Я перевел взгляд с кружки на лежащего парня.
— Вам просто не хватает больше проведенного времени вместе. Ты же хороший парень, если бы он узнал тебя лучше, ты точно бы покорил его сердце! — мягко улыбаясь, Даниэль загадочно смотрел в потолок.
Мне уже не казалось, что он говорил именно о моей ситуации. Надеюсь, его любовная линия окажется с куда более оптимистичным сюжетом, чем у меня.
Дверь отворилась, и я кинул взгляд на дверной проем, ожидая увидеть доктора.
— Армин?
На меня смотрела взволнованная брюнетка.
— Микаса! — проговорил я, после чего тут же оказался в объятиях подруги.
— Как ты? — услышал я около уха ее слова. — Мы все за тебя переживаем!
— Мне уже гораздо лучше!
Посмотрев на ее лицо, я заметил легкую улыбку, которая должна была приободрить меня.
— Как ребята? С вами все хорошо?
— Нам дали несколько дней выходных. Главнокомандующие нам ничего не сообщают, поэтому я не знаю, что будет дальше, — грустно вздохнула она. — Кстати, я принесла тебе яблоко! Только сейчас поняла, что кормят тут скудно, — проговорила она, рассматривая одинокое яйцо на подносе. — Надо было принести что-то еще.
— Спасибо, но меня сегодня выписывают! Как раз жду врача,— улыбнулся я в ответ, принимая гостинец. — Эрен все еще не желает меня видеть, да?
— Ему сложно. Он почти не разговаривает со мной и избегает контакта.
— Ясно, — я опустил голову. Что я еще ожидал от него?! — А как Жан?
— Мы не видели его с тех пор, как его забрала охрана, сразу же после того, как тебе отправили сюда. Думаю, он находится в тюрьме до заседания суда.
— Что? Жана заключили под стражу? Это немыслимо, — я не мог поверить в ее слова. — Да, мы нарушили устав, но разве мы сделали что-то настолько серьезное?
— Я не знаю, Армин! Сейчас не пойми что творится на улицах! Нашлись какие-то фанатики, которые выступают против службы омег в армии. Люди будто с ума посходили!
— Да как, да почему такое происходит? Неужели это все из-за меня?! — у меня в голове не укладывались ее слова.
— Нет, послушай, ты не виноват! — она сжала мою руку своими по обыкновению холодными ладонями. — Этот случай стал отправной точкой!
— Но ведь такое не первый раз случается в армии, так почему тогда? — у меня не находилось слов.
— Видимо, многие хотят, чтобы этот стал последним, — я посмотрел на ее пронзительный взгляд. — Послушай, я не виню тебя, как и ребята из отряда. Мы все понимаем, но, к сожалению, не все люди такого мнения. Я всегда буду поддерживать тебя, что бы ни случилось! А Эрен, ему просто нужно время. Мы же знаем его, — она нежно погладила большими пальцами мою руку.
Я молча кивнул в ответ.
— Микаса Аккерман!
Я вздрогнул от неожиданного голоса. В палату зашел высокий мужчина в белом халате и с небольшой бородкой. Он сделал небольшой поклон головой в сторону Микасы, затем перевел взгляд на меня.
— Армин Арлерт, Вы свободны. Прошу как можно скорее освободить палату.
— Да, сэр.
Я тут же поднялся с постели. Никаких вещей у меня с собой не было, поэтому я побрел вслед за подругой на выход. Тут я резко остановился.
— Держи! — я вложил яблоко Даниэлю в руку. — Ты должно быть напуган всей происходящей ситуацией, я не меньше, но помни, что твоя принадлежность не должна быть преградой для достижения целей! Гораздо важнее то, что у тебя в сердце, чем врожденные особенности! — я похлопал по плечу недоумевающего Даниэля и вышел в коридор.
— Служащие королевской полиции проводят до места Вашего заключения, Армин, — строго произнес доктор.
Вполне ожидаемо, особенно после слов Микасы.
На выходе из больницы я увидел двух молодых людей, стоявших в форме с нашивками единорога.
Я повернулся к Аккерман и заключил в объятия. Не знаю, когда снова смогу ее увидеть, как же не хотелось об этом думать!
— Когда суд? — спросил я.
— Завтра, — ответила она вместо прощания, после чего сопровождающие повели меня в карету.
***
Как только меня доставили в суд, то тут же нацепили наручники. На мой удивленный взгляд мне просто выдали: «Так положено!»
Пока мы спускались в каземат в гробовой тишине, у меня все крутились слова в голове. «Омегам не место в разведотряде!»
В то время, когда я шел к карете из больницы, кто-то выкрикнул эти слова. Я не успел рассмотреть человека, меня сразу запихнули внутрь, но я слышал, как другие люди поддержали его криками. Неужели все это началось из-за меня? Сколько незнакомых мне людей теперь ненавидят меня? Возможно, я этого заслужил.
— Ай, — я неожиданно зацепился носком о ступеньку и чуть не полетел вниз.
— Смотри под ноги! Или ты умеешь только на четвереньках стоять, а, омега! — один из конвоиров толкнул меня в плечо, после чего двое мужчин громко загоготали.
— Армин! — до мурашек знакомый голос раздался, когда мы проходили мимо тюремных клеток.
— Жан! — выкрикнул я, оборачиваясь влево на звук.
Обхватив железные прутья, на меня смотрел Кирштейн. Его взгляд был полон беспокойства.
— Не смейте его трогать, — выкрикнул он.
Конвоиры только усмехнулись и дернув за руку повели меня в противоположный конец тюрьмы.
Решетка захлопнулась и звон ключей дал мне понять, что выбраться без чьей-либо помощи мне не представляет возможности. Да и был ли у меня другой выход кроме как ждать завтрашнего дня. Спасибо, что хоть сняли наручники.
Я сел на кровать и поджав ноги прижался к холодной стене. Мне больше ничего не оставалось делать как ждать своей участи.
***
— Эй, Армин… Армин…
— Так будет эффективнее, Ханджи Зоэ!
Я резко проснулся от громкого звука. Мужчина провел наручниками по железной решетке, отчего вся тюрьма наполнилась протяжным гулом. Она словно завыла от обреченной судьбы, принимать новых преступников до скончания веков.
Я и не заметил, как задремал и упал на кровать.
Замок заскрежетал и дверь открылась.
— На выход, Армин Арлерт!
Я без сопротивления вышел из камеры.
— Рада тебя видеть, мой дорогой!
Ошеломленный, я уже стоял в объятиях Ханджи. Это первый раз, когда она проявляла что-то подобное ко мне.
— Я попыталась сделать все что в моих силах! — последовал шепот мне на ухо.
— Зоэ! Соблюдайте правила! — раздался снова суровый голос конвоира.
— Да, конечно! — ее руки соскользнули с моих плеч.
— Руки за спину!
Я подчинился приказу и вновь почувствовал, как холодный металл сковал мои запястья.
Мы двинулись по коридору к выходу, и я заметил две фигуры вдали.
— Мне пришлось рассказывать про сущность омег этим, хм, — Ханджи недовольно обвела взглядом конвоира, — будто бы они не учились в школе!
По мере приближения к дубовым дверям, которые вели на лестницу, я разглядел, что около них стоял еще один конвоир с Жаном. Моих губ коснулась легкая приветственная улыбка. Мы оба смотрели друг на друга, пытаясь поддержать. И это плохо у обоих выходило.
— Как ты? — тихо произнес Кирштейн, когда мы приблизились.
— Терпимо, — хмыкнул я. — А ты?
— Сойдет, но кормят тут отвратно!
Мы покинули темницу и двинулись вверх по лестнице.
Вот как себя чувствовал Эрен! Пронеслось у меня в мыслях. Но ему было страшнее, он не знал, что его ожидает в зале суда, в отличие от нас.
— Я доказывала им, что омеги не могут контролировать свое поведение во время течки! Это их природа, — продолжала тараторить женщина.
— Ханджи, пожалуйста, не надо! — попросил я тихо.
— А они меня даже слушать не хотели! Нет, ну вы представляете! И это люди с высшим образованием, которые решают судьбы людей!
— Ханджи, правда, я безмерно благодарен Вам за старания! Но я нарушил устав, а значит должен понести наказание.
— Не ты, а мы, раз уж на это пошло, — добавил Жан.
— Вы не представляете, как нам будет не хватать вас! — сказала она, отходя в сторону, и освобождая дорогу в приоткрытые двери зала суда.
Я вздрогнул, мое тело покрылось холодом, когда мой взгляд упал на главнокомандующего Эрвина и капрала Леви.
Не зная, что сказать, я опустил взгляд и начал приближаться к ним.
— Простите меня, Эрвин! — поникшим голосом проговорил я. — Я не оправдал ваши надежды и подставил всех!
— Не вини себя, Арлерт! Прошлое не исправишь, так зачем горевать по тому, чего не вернешь? Лучше задумайтесь о будущем. Ведь жизнь не заканчивается на заседании суда.
Смит был как всегда бодр. Он говорил так, будто хвалил. Меня всегда восхищала его способность держаться при любых обстоятельствах и еще подбадривать других. Он невероятный главнокомандующий!
Леви, стоя подле него, проводил нас спокойным как обычно взглядом, скрестив руки.
— И да, солдаты, я вас не виню!
Я обернулся посмотреть на Эрвина, как увидел, что он стоит, прижав правый кулак к сердцу.
Я не поверил своим глазам. Посмотрев на Жана, я разглядел такое же недоумение на лице.
Мы зашли в зал суда. Не думал, что окажусь здесь снова, особенно, в качестве подсудимого.
Окинув взглядом большое светлое помещение, я увидел, что почти все места были заняты, присутствовали все отряды.
Мой взгляд остановился на группе знакомых лиц. Нет, даже родных. Ребята из нашего разведотряда смотрели на нас, впереди них у бортика стояли Микаса и Эрен. Он все же пришел.
Мы остановились в центре и развернулись перед главным креслом, на котором уже сидел Дариус Закклай.
Под суровыми взглядами высокопоставленных лиц, нам зачитали устав, после чего судья объявил приговор:
— Армин Арлерт и Жан Кирштейн! Вы осознаете, что нарушили устав?
— Да, — одновременно ответили мы.
Следом последовала длинная речь, где мы лишались полномочий и военного звания. Я изредка поглядывал на своих друзей, которые в свою очередь пытались поддержать меня взглядом.
Неожиданно, я почувствовал, как моей ладони коснулось тепло чужой руки. Переведя взгляд на Жана, я увидел легкую улыбку и сжал его руку в ответ.
Стук деревянного молотка обозначал конец заседания и начала нашей новой жизни, не связанной с военной службой.
Нам даже не дали проститься с друзьями, сразу повели к черному выходу.
Оказавшись на улице, я сделал глубокий вдох. Неприятное чувство от железных браслетов еще оставалось на запястьях, и я несознательно потер их.
Я представления не имел, что теперь делать. Мои родители погибли давно при так и не выявленных обстоятельствах, а дедушка скончался во время операции по восстановлению Стены Мария. Можно направиться к дальним родственникам, но я даже не знал, захотят ли они меня видеть и где они вообще живут.
Погрузившись в свои отнюдь не веселые мысли, я и не заметил, как мы пересекли ворота здания суда. Настал момент прощания.
Я крепко вцепился в сумку со своими вещами, которые мне всучили после суда, и развернулся к Жану.
— Что ж, настал момент, когда наши пути расходятся, — как же неимоверно больно было произносить эти слова.
— Ну и куда ты собрался идти?
Я чувствовал его взгляд на себе, но не решался посмотреть в ответ. Слезы подступили к глазам. У меня закончились силы и физические, и моральные. Сейчас я начал осознавать всю тяжесть ситуации. Страх будущего поглощал меня.
— Не знаю. Кажется, у меня есть родственники в пределах стены Роза. Так что направлюсь туда, — неуверенно сказал я.
— Кажется?! — хмыкнул он. — Какой же ты дурак! Умный, но дурак! Я считал, что ты и так понял, что отправишься со мной в Трост.
— В Трост? — я открыл от удивления рот.
— Согласен, город еще не восстановился от разрушений, такая себе перспектива.
— Нет-нет, я не про это! То есть к тебе домой?
— Именно, — ухмыльнулся он.
— Но разве твоя мама не будет против?
— Я не пойму, у тебя есть варианты получше? Да и к тому же, кто ее будет спрашивать!
— Да, конечно, прости, — виноватым голосом промолвил я.
— Ну так что, идем?
Перед моим лицом появилась протянутая ладонь. Мое сердце колотилось как бешеное. Моя благодарность Кирштейну переполняла меня. Взявшись крепко за руку, я поднял на него взгляд, молясь, чтоб в этот момент слезы не покатились по щекам, и тихо прошептал:
— Спасибо!
