***
До экзаменов оставалось примерно десять недель. Именно от них зависело: перейдут ли ученики на второй курс или же останутся пожимать плоды своего «прекрасного» обучения до возможности пересдачи в следующем семестре. И если у Микасы была хоть какая-то вероятность получить удовлетворительно по большинству предметов и со спокойствием готовиться к следующему году, то Хитч же ожидал полнейший крах даже при великом желании не остаться на каникулы за уроками в Хогвартсе. Профессоры буквально тянули её за уши на протяжении нескольких месяцев, прощали невыполнение домашних работ, объясняя это тем, что девочка исправиться, но как же они ошибались. В случае Дрейс лень порождала лень. Кажется, под конец они были бы счастливы избавиться от такой студентки, отказавшись от своих слов. Особенно профессор Аккерман. Он не переваривал, когда его не слушали на уроках. И в один из дней так сильно разозлился, что заставил её до конца дня переписывать пособие по зельеварению раз его занятия, как она выразилась, не стоят и одного ломанного кната. Затрагивать честь Аккерманов себе дороже. Хитч поняла это слишком поздно. Тот вечер Микаса помнит так, словно он был пару минут назад. Дрейс громко хлопнула дверью, заходя в спальню, и полумёртвая бухнулась мимо кровати, после чего с кряхтением забралась на неё. Вот смеху было! После этого она зареклась, что больше никогда не будет говорить при профессоре, а также добавила, что он её жутко пугает. И лишь Эрвин начал активную подготовку к экзаменам, расписывая наперед дни, когда ему предстоит начать заниматься и повторять программу. Аккерман никак не могла уловить, откуда у него такое стремление становиться с каждым разом всё лучше и лучше. В чём Эрвин мог уступать сейчас Леви, так это в полетах, но точно не больше. Микасе иногда даже казалось, что Смит и без подготовки сможет сдать всё на «превосходно» — настолько она восхищалась им. — Да сколько тебе уже можно готовиться?! — ныла Хитч, облокотившись на локоть. — До экзаменов ещё целая вечность. — Для некоторых и вечности не хватит, — ответил Смит с жутко важным видом, не отвлекаясь от пособия по трансфигурации. — Между прочим, я про тебя. — Мог бы не говорить, — скривилась Дрейс. — Зачем готовиться, если ты мне поможешь? — зевнула она, растягивая последние слова. — Не было такого, — сказал строго Смит. — А по-моему было, — Хитч тыкнула его пальцем в плечо, надеясь обратить на себя интерес. — Нет, — ответил он, помечая цветом те темы, где ему следовало остановиться. Победить в схватке с книгами было практически невозможно. Казалось, что он отвлекаться только в том случае, если Хогвартс рухнет прямо на его голову. Дрейс закатила глаза и плюхнулась головой на стол, покончив с попытками достать Смита. Вместо этого она начала рассматривать его лицо. — Ты такой зануда, Эрвин, но почему-то ты мне нравишься, — тихо проговорила Хитч. — Чего? — он развернулся в её сторону, не веря своим ушам. Щеки его покрывались красными пятнами. Он думал, что неправильно расслышал. — Вот что тебя выводит из себя! — обрадовалась Хитч, щелкнув пальцами в знак победы. — Иди к чёрту, Дрейс, — сквозь зубы прошипел он. Смит рывком взял учебники и направился в сторону спальни. — Ну, я же пошутила! — отчаянно кричала ему вслед Хитч. — Чего ты обижаешься?! — Отстань! Что касается Леви, то после матча по квиддичу он стал центром внимания многих девчушек. После его успешного выздоровления они так и норовили поздороваться с ним, схватить его взгляд на себе, прикоснуться, часто врезались в него под предлогом, что не заметили и тут же становились красные, когда он помогал собрать им учебники. Старшие по курсу студенты прониклись к нему уважением, что показывала их приветливость и желание пожать ему руку. Но самому Аккерману было, будто плевать. Он принимал это как само собой разумеющееся и со временем перестал замечать вовсе происходящее вокруг, кидая равнодушные взгляды на окружение. И почему-то это никого не расстраивало, а наоборот возбуждало ещё больший интерес к его «скрытной» натуре. — Нет, ты только посмотри, насколько этот коротышка стал популярным, — прошептала недовольно Хитч, наклонившись к Микасе. — И так-то зазнайка был, а теперь вообще, наверное, принцем себя возомнил. — Ну, он же заслужил это, — с упреком сказала Аккерман, — Хватит тебе придираться. — Да ты сама глянь, как он нос задрал, только и делает, что успевает ловить влюбленные взгляды девчонок с других факультетов, да рукопожатия старшекурсников, аж бесит! — скривила губы Дрейс, смотря, как Леви направляется к столу. — Хитч, скажи честно, ты ревнуешь? — прищурилась Аккерман, щепая ту за руку. — Я чужое не ревную, — задрала нос Дрейс. — Только вот жалко мне их, — с напущенным чувством скорби проговорила она. — Ослепит вот жизнь тебе такими «идеалами» глаза, а потом, между прочим, ты будешь у него в рабынях не хуже домового эльфа порхать по дому! — С чего ты взяла? — Аккерман громко рассмеялась. — Мама сказала, — Дрейс цокнула на реакцию подруги. — Она-то лучше знает. — О, да твоя мама мудрейшая женщина, — продолжала смеяться Аккерман. Именно таким образом стали ненавидеть Микасу, Эрвина, Хитч — тех людей, кто переманивал его внимание на себя в большей степени, чем следовало. Петра же вовсе взбесилась после объятий на матче Леви и Микасы. Теперь она пыталась досадить Аккерман. Рал ставила ей подножки, пару раз пролила на неё и её конспекты сок «по чистой случайности», наступала на пальцы, нагло вмешивалась в их разговоры с Леви, на всех занятиях садилась рядом с ним, не подпуская друзей к нему. На символике Слизерина должна была находиться не змея, а лицо Петры! Однако помимо Рал было кое-что еще крайне печальное. Им так и не удалось выяснить, кто стоял за появлением третьего бладжера во время игры. И если Леви настаивал на вине Эрена, то Микаса встала на защиту брата, отрицая его причастность. — Почему ты так яро защищаешь его, Микаса? — спросил Аккерман, чуть ли не рыча, после чего подошел к ней. — Неужели любовь настолько ослепила тебя? — в его взгляде не было привычного равнодушия, а наоборот было ощущение, что целое беспокойное море разлилось в нём, отчего она чуть не задохнулась. — Я привёл целую кучу доказательств, но ты всё равно стоишь на своём. — Леви, ты не понимаешь, — замявшись, ответила Аккерман. — Ты путаешь осторожность со злом. Эрен неплохой, он боится чего-то, и я не знаю чего, — честно сказала Микаса, убирая выбившуюся прядь волос за ухо. Брови её поползли к переносице. — Просто поверь мне, — она опустила голову. Леви выдохнул. Ещё бы немного и он цокнул, закатил глаза, прыснул от такого заявления, но вовремя сдержал себя, с упреком смотря на девушку. — Это в первый и последний раз, — сказал он, указывая на неё пальцем. — Но если всё-таки окажется, что виноват он, то знай, что не мне разочаровываться в этом гаденыше. Микаса пронзительно посмотрела на него, понимая, на что он намекает. — Спасибо, — слабо улыбнулась она. После этого разговора Аккерманы вновь отдалились друг от друга. И вместо того, чтобы непринужденно поговорить за обеденным столом отворачивали головы, делая вид, что повторяют уроки. Хотя в этом и была доля правды. Преподаватели действительно завалили учеников домашними заданиями, на которые часто не хватало одного вечера, из-за чего приходилось зубрить материал на постоянно основе. Таким образом, пасхальные каникулы по сравнению с рождественскими напоминали невеселую иронию, ведь от отдыха там было одно сплошное ничего. Большую часть времени Микаса проводила в библиотеке, хоть от этого и было немного толку. Между тем ей никак не давала покоя книга, которую Леви в прошлый раз буквально выкрал из запретной секции. Её преследовало чувство вины в виде агрессивно дышавшей в затылок мадам Пинс. Она будто что-то знала, останавливая подозрительный взгляд на Аккерман, после чего уходила, словно её вдруг осенила гениальная идея. И каждый раз, когда Микаса слышала поскрипывание позади себя вперемешку с цоканьем туфель, то замирала, прикусив язык, и отмирала только тогда, когда была уверена, что мадам Пинс скрылась за стеллажами. Это было слишком часто. Она подобно падальщику кружила над ней, только вот ей не нужна была смерть Аккерман. Видимо, она пыталась уловить тот момент, когда Микаса прекратит свою оборону и признается в совершении гадкого преступления — посягательство на самое сокровенное, что есть у Пинс — на её книги. — Как же надоело! — взвыла Микаса, отшвыривая перо в сторону. Ей хотелось биться головой об стол, может быть, тогда она и смогла усвоить названия всех драконов, применение их крови, а также места их обитания. Вместо этого она с тоской уставилась в окно библиотеки. На улице постепенно наступало лето — то самое время, которого бы она с удовольствием избежала в этом году. Возвращение домой было не за горами. Глаза её медленно закрывались, однако тут же открылись, когда она услышала знакомый до боли голос и скрип от быстрых шагов. Это был Армин, Эрен и ещё какая-то девчонка в очках с растрепанными волосами. И почему-то Аккерман не придумала ничего лучше, чем спрятаться под стол в надежде, что её не обнаружат. И да, троица прошла мимо, бурно обсуждая предстоящее зельеварение с извергом в лице профессора Аккермана. «Зачем это они здесь? — Микаса попыталась тихо вылезти из-под стола, однако её ждал провал. Она громко ударилась головой об перегородку, сотрясая тишину. — Ну, за что?!». Аккерман высунулась на половину, проверяя, не заметили ли её. Не заметили. Она с облегчением вынырнула наверх. Сердце лихорадочно билось в груди. «Мне точно не быть шпионом, — сморившись, она почесала ушибленное место, после чего на цыпочках поспешила скрыться за ближайшими полками к ребятам». В чём она была точно уверена, так это в том, что они не могут здесь находиться по причине неуспеваемости. Их было трое, значит, уж точно не пособия пришли читать. Да и Армин тянул на своей шее всех, особенно Эрена, и знал побольше всякого взрослого волшебника. Он просто ходячая энциклопедия. А ещё плюсом не будет, как Смит или Леви, до конца жизни причитать какой ты тупица, а без лишних слов протянет руку помощи, ну, и, конечно, его не придётся уговаривать, шантажировать, продавать ему душу за получения хоть какой-то информации. Удивительно, но стеллаж не обрушился на троицу, когда Аккерман облокотилась на него, а лишь неистово зашатался. «Ошибка! — она до боли прикусила губу, пытаясь удержать его. — Ошибка!». — Мне, кажется, или там кто-то есть? — сказала девочка, указывая пальцем на полки. — Сейчас проверю, — кинул Эрен, до этого копавшийся в книгах. «Обнаружили, значит, — Микаса была готова идти сдаваться сама, но вовремя отскочила назад, заметив, что очкастая указывала совершенно в другую сторону». — Хагрид, что ты здесь делаешь?! — воскликнул с каким-то восхищением Йегер. Из Хагрида такой же шпион, как из Аккерман, только вот он будет раза в три выше и в четыре толще её, а ещё на нём шуба из кротового меха, от которой жутко воняло даже отойди ты от неё на метров семь. Покидая своё укрытие и шаркая ногами, он двинулся к ним. Микаса никак не могла рассмотреть, что же он там держал за спиной, ведь его огромные руки полностью закрывали крошечный предмет. — Я, …э-э…посмотреть зашел, — звучало неубедительно. Аккерман сразу распознала ложь. — А вы всё ещё ищете что-то про Николаса Фламеля? «Николас Фламель? — Микаса навострила слух. Брови её съехались на переносице. — Кто такой Николас Фламель?». — Мы давно узнали, кто он такой! — воскликнула громко очкастая. — И всё знаем про философский…. Хагрид зашипел, оглядываясь по сторонам. Он практически заметил Аккерман, но та успела сделать насколько шагов назад. «Что философский?! — незнание буквально сводило с ума Микасу». — Ты чего кричишь? — засуетился Рубеус.- Об этом нельзя говорить, точно не здесь. — Да ладно тебе, Хагрид, — растягивал слова Эрен. Он расслабился, плюхаясь на стул. — Здесь никого нет. Ни один нормальный человек не придёт в библиотеку в такое время. Микаса закатила глаза, поражаясь глупости брата. — Знаешь, поживешь столько, сколько я, и жизнь тебя научит, что даже у стен есть уши, — сказал нравоучительно Хагрид. — Кстати, я хотел спросить, — вспомнил Йегер, подрываясь с места. — Кроме Пушка кто-то охраняет…. — Да тихо ты! — воскликнул Рубеус. — Я не должен об этом говорить школьникам….в общем….э-э…. загляните позже…. ну….расскажу, может…. — Тогда до скорой встречи, — помахала ему рукой девчонка, а следом и за ней Армин, который до этого читал какой-то талмуд. — А что он искал? — спросил Арлерт. — Сейчас гляну, в какой секции он был, — проговорила быстро очкастая, полетев вперёд. «Чёрт! — Аккерман тут же начала оглядываться, где можно спрятаться». Не придумав ничего лучше, Микаса побежала вдоль стеллажа, решив выйти с другой стороны библиотеки. БУМ! Нос жутко болел. Она чуть не вскрикнула от испуга, но кто-то быстро закрыл ей рот рукой, прижав к себе. Аккерман никак не ожидала, что в кого-то врежется. — Будь тише, если не хочешь быть замеченной, — шепотом сказал Леви. Она широко раскрыла глаза, когда узнала этот голос. «Неужели он тоже следит за ними? — Микаса попыталась выбраться из его хватки, но Леви ещё крепче прижал её к себе, отчего ей стало тяжело дышать». Очкастая была в паре метров от них. Набирала книги, которые до этого, видимо, читал Хагрид. После чего на выходе к ребятам воскликнула: — Драконы! Он искал что-то про драконов! И только после этого Леви ослабил объятья и отодвинул Микасу от себя, начиная с каким-то наигранным отвращением вытирать мокрую ладонь об мантию. — Что ты здесь делаешь? — прошипела Аккерман, набирая в легкие воздух. — Тоже, что и ты, — ответил равнодушно Леви, облокотившись на край полки. — Ты следил за Эреном? — спросила недоумевающе Микаса, аккуратно дотрагиваясь до носа. — Я следил за тобой, — без капли смущения сказал он. — Мама интересуется насчёт того, куда ты поедешь этим летом. Аккерман замялась. Она не хотела об этом говорить. — Я не знаю, — ответила Микаса, опустив взгляд в пол. — Не могу решить. — Мне нужен ответ, — проговорил он. — Я не могу оправить ей пустое письмо, — увидев реакцию девушки, то, как она сомневается, он добавил. — Но в любом случае мама сказала, что тебе будет безопаснее отправиться в Уилтшир и переждать какое-то время там, однако, если ты вернешься к Грише и Карле, то она не будет возражать. — Мне угрожает какая-то опасность? — спросила взволновано Аккерман. — Недавно ограбили Гринготтс — казалось бы более защищенного места в этом мире не найти, но кому-то всё равно удалось это сделать, — его взгляд потускнел. — Да и никто не знает, какие у них намерения, — он задрал голову к верху. — Мама не на шутку встревожена, как и все волшебники, — скулы стали выступать сильнее. — Она переживает за тебя. — Но причём здесь я? — она никак не могла уловить суть. — Ты Аккерман, — ответил Леви, сглотнув. — Кажется, этого достаточно, чтобы начать беспокоиться за тебя. Сделав паузу в минуту, Микаса сказала: — Я не могу поехать в Уилтшир, — её голос практически дрожал. — Пока не могу. — Почему? — удивился Леви. — Аккерманы не смогу тебя защитить, если ты будешь там. — Разве я просила защиты? — сжимая пальцы в кулак, спросила Микаса. — Ты назовешь это глупостью, но мне не внушают столько страха пожиратели смерти, сколько боязнь пересечь порог собственной семьи и закрыть ту дверь, что ведет назад. — Думаешь, они тебе воздух перекроют? За горло схватят? — протянул медленно Леви, прожигая в ней дыру. Аккерман поежилась, не дав ответа на вопрос. — Я понял тебя, — он в последний раз внимательно посмотрел на её лицо, после чего развернулся в сторону выхода. — Я напишу, что ты отказалась. — Постой, — она схватила его за мантию. — Добавь, что это не значит, что я не хочу вернуться. Леви кивнул в знак согласия.***
Зельеварение был один из немногих уроков, где Леви и Микаса сидели вместе, и даже Петра не могла разлучить их, так как если бы кто-то посмел нарушить правило рассадки профессора, то он обрушился бы на него, заставляя срывать с большой пурпурной жабы бородавки или перекладывать глаза тритона в другие банки. Аккерман было срочно нужно посоветоваться с кем-то. Именно поэтому она взялась за перо и начеркала быстро вопрос на пергаменте, пододвинувшись к Леви и незаметно для преподавателя передав листок. Мальчик тут же среагировал. — Тебе не кажется, что Эрен ведёт себя подозрительно? У Аккерман шла голова кругом. Она пропустила примерно пол занятия мимо ушей, оглядываясь на парту Эрена. Разговор из библиотеки всё также преследовал её, но даже обрыв всю историю магию и ещё несколько книжек, она ничего не смогла найти про некого Николаса Фламеля. Словно он совершил что-то настолько гадкое и отвратительное, что его решили не включать в учебную программу. Но ведь та девочка знала, о чём говорила. И Хагрид знал. Подойди напрямую спросить у брата Микаса никак не могла — это означало бы, что она признала свою слежку, а, следовательно, о доверии речи и не шло. Однако оставался ещё один вариант — проследовать за ними до хижины лесника и узнать, что же они скрывают. «Точно! — воодушевилась она, улыбнувшись». Леви покривил губой, но всё-таки обмакнул перо в чернила, начиная строчить ответ, после чего рывком передал ей бумагу. — Зачем ты наблюдаешь за этим отродьем? Да и мне откуда знать? Я не имею привычки подслушивать чужие разговоры. Уверен, что до этого ты не замечала никаких изменений. Микаса недовольно покосилась на Аккермана. Он делал вид, что внимательно слушает урок, будто никакой переписки и не существовало. «И как с таким равнодушным лицом можно писать такие мерзкие вещи! — подумала она». Набрав побольше чернил, она старательно зачеркнула оскорбление, пускаемое в сторону брата, попутно отмечая, что почерк у Леви в отличие от неё и Эрена идеальный: ни одной помарки или съехавшей вниз буквы. — Не называй его так! — А если буду, что сделаешь? Ударишь? Пожалуешься профессору, какой я плохой? Или заплачешь? Ставлю на последнее. Он вновь написал слово отродье поверх зачеркнутого, только вот уже три раза подряд, с нескрываемой насмешкой передав Микасе листок, который после прочтения смялся в её пальцах. Она со всей силы наступила на ногу Аккермана, отчего тот сжал зубы, а перо в его руке хрустнуло. — Я превращу тебя в лягушку, поняла? — прошипел Леви максимально тихо, но профессор всё равно его услышал. — Вы что-то спросили у меня про лягушку, мистер Аккерман? — обернулся на слизеринца Кенни. До этого он записывал на доске, какие ингредиенты необходимы для приготовления зелья забывчивости. — Нет, профессор, вы ошиблись, — попытался равнодушно, ответить Леви, но взгляд его бешено пылал злобой. — Значит, вы разговариваете на уроке не по делу? — допытывался Кенни. — Я правильно понимаю? — Прощу прощения, но мы обсуждали превращение Эрена в лягушку, если тот будет продолжать играть в исчезающие карты, тем самым отвлекая нас от вашего урока. — Что ты творишь?! — Микаса дернула за плечо Леви, округлив глаза, но тот лишь усмехнулся. В его выражении лица так и читалось: «Поняла, кому перешла дорогу?» Аккерман тут же метнулся к парте, за которой сидел Армин и Йегер. Он был в не себя от злости и, кажется, со всей силы ударил по столу, отчего карты и перья подлетели. Желваки на его скулах вздулись. Гиффиндорцы были жутко напуганы. Змеи же не по-доброму улыбались, практически ликовали в этот момент. — Мистер Йегер, мистер Арлерт — оба ко мне после урока, — сквозь зубы проговорил профессор. — За ваши игрушки снимаю с Гриффиндора двадцать баллов, а благодаря внимательности господина Аккермана плюсую пятнадцать очков Слизерину. А это вы больше не получите, — Кенни резко взмахнул мантией над их столом, и карты исчезли. Она будто проглотила их. Эрен вот-вот был готов выкрикнуть, что это нечестно, но замолк под суровым взглядом преподавателя, опустив голову. Губы его стали одной полоской. И только тогда, когда профессор вернулся к объяснению темы занятия, Йегер с нескрываемой неприязнью посмотрел на Леви. Микаса вновь взялась за перо и начала строчить послание Аккерману. — Ты ужасен! — Я знаю. Он облокотился на парту, начиная внимательно наблюдать за ней, отчего Микаса с какой-то неуверенностью продолжила писать ответ, изредка поглядывая на Леви. — Зачем ты подставил Эрена? Разве он тебе что-то сделал? — Он существует — этого достаточно. Она жадно вчитывалась в строчку, оставленную им. «Чёртов Леви! — злилась Микаса, понимая, что ему плевать и гиблое дело пытаться переубедить его. — Чёртов Аккерман». — Тебе что-нибудь известно о Николасе Фламеле? По выражению лица Леви было видно, что он удивлён. — Откуда ты знаешь его имя? — Значит, известно? Я услышала его из разговора Хагрида и подружки Эрена — не знаю точно, кто она. Микаса обрадовалась, что он сможет пролить свет на это тёмное дело. — Да. Аккерман был крайне озадачен, только вот она никак не могла понять чем. — Давай встретимся через пару часов на поляне около северной башни и поговорим об этом. — Договорились.***
Примерно через три часа Леви, скрестив руки, уже ждал Микасу на обговорённом месте. Заприметив его, она начала набирать шаг. Всё-таки северная башня находилась крайне далеко от входа в Хогвартс, из-за чего сюда ходило очень мало учеников. — Чего так долго? — протянул он, кинув недовольный взгляд в её сторону. — Помогала Хитч с травологией, — ответила Аккерман, запыхавшись. — Сама ничего не знаешь, а лезешь помогать другим — смешно, — проговорил с иронией Леви, выделив последнее слово. — Пошли к тому дереву, — он указал куда-то в сторону. — Посидеть хочу, а то ноги затекли, и солнце печёт так, словно зажарить хочет. — Видимо, мои желания с солнцем совпадают, — пробурчала Аккерман, направившись за ним. — Чего? — обернувшись, он покосился на неё. — Говорю здесь и правда жарко, — спокойно ответила она, усаживаясь под тенью дерева. Леви плюхнулся за ней следом, прислонившись спиной к коре. Выдержав паузу, Микаса спросила: — Откуда ты знаешь о Николасе Фламеле? Я обрыла кучу книжек и ничего не смогла про него найти. — Думаешь, обо всём обязательно должно рассказываться в школьных книжках? — усмехнулся Аккерман от её наивности. — Есть люди и вещи, о которых лучше никому не знать во благо же себе самому. Фламель один из таких. — Он сделал что-то настолько ужасное? — спросила она, пустым взглядом смотря себе под ноги. — Представь, что вся твоя семья гибнет, но есть какой-то магический предмет, который может спасти их, даровав им дополнительно время, — серьёзно проговорил Леви. — Не может быть, — она не верила своим ушам, понимая, к чему он клонит. — Николас Фламель, видимо, не желая собственной смерти и смерти его семьи, один из не многих, кто смог обмануть смерть, сумев создать такой предмет, и название ему — Философский камень. Именно из него готовится эликсир жизни. — Ужасно, — сказала, поежившись, Микаса. — А если он попадёт в плохие руки? — Весь Волшебный мир будет обречён, — ответил Леви. — Скорее всего, именно поэтому совершили ограбление Григоттс. Они искали Философский камень. — И где же он сейчас? — спросила Аккерман, вцепившись взволнованным взглядом в его лицо. — Предполагаю, что в Хогвартсе, — ответил он, смотря на проплывающие мимо облака. — Откуда ты… — он не дал ей договорить. Микаса поражалась его пронырливости. — Вечером в день матча я видел, когда заносил метлу, как Кенни разговаривал с кем-то и по случайности подслушал их. Они говорили о каком-то предмете, что его охраняет зверь и, что тому человеку стоит остановиться в своих попытках достать его. — Это может быть кто-то из учителей? — спросила Микаса. — Вполне. — Это так странно, — она схватилась за голову. — Но откуда об этом узнал Эрен с его друзьями? Леви пожал плечами. — Рано или поздно этот камень достанут, — ответил Аккерман. — Нам нужно предотвратить это любым способом. — Даже если он в Хогвартсе, то мы не знаем, где именно, — проговорила Микаса, нахмурившись. — Но, кажется, я знаю, кому точно известно об этом!***