Самоизоляция

Настроение Арбениной после телефонного разговора со Светой понеслось ракетой в стратосферу. Она и сама хотела взлететь, осознав, что только что, по законам космонавтики, они, сделав такой маленький шаг навстречу друг другу, совершили огромный скачок. Диана обняла Гриню, звонко расцеловав его, от чего пёс подозрительно напрягся. — Григорий! Ты понимаешь, что я сделала? — Обратилась она к шокированному псу. — Я поняла ее. Я! — Подчеркнула Арбенина, глядя на Гриню. — Поняла! Ее! — Произнесла она с нажимом, удивляясь тому, что лабрадор не сильно разделяет ее радость. Гриня неуверенно задвигал хвостом, облизывая нос. — Дошло наконец?! — Махнула рукой Арбенина. — Я сама додумалась до того, что хочет от меня Сурганова! Сама! — Постучала костяшками пальцев по своему лбу гитаристка.— Теперь надо, чтобы она охренела совсем! Надо придумать что-нибудь невероятное! Чтобы она вообще! Вот! Диана уставилась в небо, которое сегодня вдруг радовало солнышком. Нахмурившись, она начала думать. Видимо, один раз попробовав, действительно втягиваешься в процесс. Но, всё-таки, не имея большой практики в этом, процесс у рокерши шел крайне тяжело. Она стояла, глубоко засунув руки в карманы, и хмурилась уже настолько сильно, что рисковала заполучить глубокие старческие морщины. Но вдруг, также резко лицо разгладилось. Диана, постигнув какую-то небывалую истину, взволнованно достала телефон. — Да. — Отозвалась запыхавшаяся Света. — Динечка. Мне очень неудобно. Я стол несу. — С ума сошла? — Заорала Диана. — Я запрещаю тебе брать в руки что-то тяжелее скрипки. Какой на хуй стол? Откуда ты его несёшь? Пусть стоит, где стоит. — Динь. — Выдохнула Сурганова, остановившись. — У меня "Пушкин рядом". Надо все доделать. — Вот пусть твой Пушкин и таскает столы, раз он рядом. Целый оркестр здоровых лбов! Я убью и тебя, и каждого из них. — Не ругайся, родная. Я больше не буду. Честно. Я по мелочи. Диана гневно дышала в трубку на мгновение забыв о цели своего звонка. — Динечка, твое дыхание обжигает мое ухо. — Вот дать бы тебе чем-нибудь. — Недовольно бубнила Арбенина. — Дать можно. Чем-нибудь нельзя. Хотя, смотря чем, конечно. — Невинно щебетала скрипачка. — Дам. Не сомневайся. — Довольно растянула губы в улыбке Диана. — Ты где сегодня остаешься? — На Кавалергардской хотела. А что? — Ничего. Идеально. До новых встреч в прямом эфире. И в положенное время долгожданный эфир начался. — Светуль, я тут подумала... — Так. Мне надо начинать бояться? — Улыбнулась Сурганова. — Я сделаю вид, что не услышала наглого сарказма, направленного на оскорбление моих способностей. — Отмахнулась Арбенина. — Динечка. Ты очень способная. Настолько, что это-то и пугает. — Продолжала язвить Света. Диана сделала глубокий вдох, закрыв глаза и, шумно выдохнув, продолжила: — Я подумала, — с нажимом произнесла Арбенина. — Что я должна тебе показать то, что я всё-таки исправляюсь. Поэтому мое задание будет об этом. — Нет, ты определенно меня пугаешь. И что это будет? — Все по-порядку. Начнем. Иди к кровати. — К кровати? Мне начинает нравиться ход твоих мыслей. — Веселилась Сурганова, передвигаясь по квартире в указанном направлении. — Только говоришь ты это таким тоном почему-то, как будто не в кровать меня отправляешь, а в угол ставишь. — Оставьте при себе свои фантазии, Светлана Яковлевна. Будет Ваша очередь, будем про углы разговаривать. — В нетерпении дергалась Арбенина. — Ты в Екатерининском дворце или в квартире у себя? Сколько идти можно? — Не торопите даму, Диана Сергеевна. Дама не локомотив. Ну, я у кровати. — Молодец. Я уж и не надеялась. — Проворчала Арбенина. — Ты должна сесть для начала. Телефон поставь как-нибудь, чтобы я видела тебя. Закончив выставления камеры, Света с готовностью села на кровать. — Хорошо. Начнем. Я хочу, что бы ты провела, рукой по шее вниз и остановилась на груди. — О, сегодня мы по-скромному в одежде? — Приподняла бровь Света. — Конечно, Сурганова. Я вообще самый скромный человек! — Подмигнула ей Диана. — Ты — да, ДианСергевна. О твоей скромности истории по Руси слагают. — Закатила глаза к потолку Сурганова. — Издеваешься? Я же мстить буду! Долго и нежно. — Улыбнулась Арбенина. — Так, мстите. Кто же Вам мешает? — Ты мешаешь. Отвлекаешь меня. Не балуйся. И почему твоя рука еще не на шее, а от нее не на груди? — Вот так? — Спросила Света, плавно проводя рукой, как просила гитаристка. — Ниже. Спусти руку на живот. Теперь подними обратно и коснись груди обеими руками. Сожми грудь. Не сильно. Медленней. Опусти руки и сними футболку. Диана подавила вздох, когда, оголяя торс, скрипачка сбросила свой верх на пол. — Встань. — Пытаясь бороться с образовавшейся засухой во рту, попросила гитаристка. — Проведи руками так же, как в начале, от шее к груди, сожми соски. Даже сквозь камеру Диана видела Светино желание. Соски затвердели, а взгляд заволокло темной пеленой. Дыхание становилось прерывистое. — Опусти руки ниже и медленно расстегни брюки. Да. Скинь их на пол. Проведи руками по животу. И вернись к груди. Нежнее. Медленней. Опусти руки по талии к бёдрам. Погладь бедра и медленно сними трусы. Дыхание начало сбиваться и у Дианы, видя такое желанное, такое идеальное, обнаженное тело любимой. — Опустись на кровать, родная, я хочу, чтобы ты легла. Телефон не важен. Картинка не важна. Я хочу, чтобы ты слышала меня. Я хочу слышать тебя. Света на секунду провела по экрану удивлённым взглядом, и слегка дёрнув уголком губ, легла на кровать. Диане из-за смены ракурса было теперь практически не видно ее. Она закрыла лицо ладонями, уперев руки в колени. Ей не надо было видеть ее. Она знала каждую клеточку ее тела лучше своего. Она могла нарисовать ее подробно, даже с завязаными глазами. И даже повернувшись спиной к холсту. Все, что хотела Арбенина, это чтобы ее женщине было хорошо. Все что надо было ей, любить и ласкать ее собственными руками, через руки скрипачки. — Проведи по груди снизу вверх и сожми ее. Я хочу, чтобы ты забыла, что это твои руки. Я хочу, чтобы это были мои руки. Не ты ласкаешь себя. Это я хочу ласкать тебя. Света простонала, закрывая глаза. Голова отключалась. Оставался лишь голос любимой женщины. — Коснись своих губ пальцами, я очень соскучилась по твоим губам. Проведи по ним языком, я хочу почувствовать твой вкус. Опусти руку ниже, медленно проведи по животу. Не больно. Уже не больно, родная. Больше не будет больно. Света проваливалась в обволакивающий голос. На секунду ей показалось, что она сходит с ума, теряясь в пространстве. Действительность уходила. Каждый ее шрам разглаживала рука Дианы. Только она могла делать это с такой нежностью и трепетом. — Ещё ниже, родная. Я хочу почувствовать тебя всю. Я хочу проводить пальцами по твоим складочкам. Я хочу чувствовать твой жар, твою влагу, твое желание. Я буду нежно и медленно ласкать тебя. Прикоснись к клитору. Я не хочу торопиться. Нежнее. Максимально нежно и невесомо. Круговыми движениями, опускаясь ниже, забирая твой сок и возвращаясь обратно. Сурганова сжала покрывало и с ее губ слетел громкий стон. Контролировать себя было невозможно. С собой возможно. С Дианой ей не удавалось это никогда. Да и не хотелось. Диана единственный человек, которому она всегда отдавалась без остатка. Только так. — Я хочу почувствовать тебя внутри. Как стенки сжимают мои пальцы. Хочу чувствовать эту пульсацию, как собственный пульс. Хочу стать с тобой единым целым. Как один организм. Глубже. Я хочу тебя всю. Так глубоко, чтобы не выплыть. Так глубоко, чтобы навсегда остаться в тебе. Света закричала, приподнимая бедра. Это был не просто оргазм. Это была любовь. Оголенная, самоотверженная. Неповторимая. Единственная. Понадобилась вечность, чтобы Свете придти в себя. Медленно повернувшись на бок, она подтянула к себе телефон, и глядя на взъерошенную Диану, произнесла: — Спасибо, родная. Это была ты. — Сейчас будет страшный вопрос? — Опуская голову, спросила Арбенина. Света игриво прищурила глаз, разглядывая потолок. Помыслив какое-то время, показавшееся Диане вечностью, она улыбнулась, и посмотрела в камеру: — А на что ты ещё готова пойти ради меня? Не указания к действию! Не претензия! Просто интересен твой ответ.