Blue

      Сонхва устало опустился на скамью в раздевалке, отбросив клюшку в противоположную от себя сторону. Как бы он не красовался, как бы не уверял всех в обратном, но быть капитаном университетской команды по хоккею на первых порах оказалось сложнее, чем он думал, несмотря на то, что юноша буквально дышал этим видом спорта с самого детства, с тех самых пор, когда отец взял с собой маленького Пака на первую в его жизни игру.       Сонхва поднял руки и медленно снял с себя защитный шлем, следом проводя ладонью по черным как смоль волосам. Он как раз начал снимать остальную экипировку, когда дверь в мужскую раздевалку открылась. – Оу, Пак Сонхва, полегче, – саркастично произнес вошедший парень, и от переливов чужого голоса у Сонхва немеет все внутри. "Неужели это..." – Отвалил бы от меня уже, Чхве, – с шипением произносит брюнет.       Потому что да, Сонхва всем сердцем ненавидит этого наглого юношу, что сейчас без зазрения совести пялился на его обнаженный торс.       Чхве Сан.       Капитан сборной университета по футболу.       Человек, с которым Сонхва враждовал столько, сколько себя помнит.       Так уж было заведено в их университетской жизни: хоккеисты и футболисты бесили друг друга самим своим существованием, а все потому, что обе команды были хороши, и ректорское финансирование уходило поочередно то одним, то другим.       Они буквально были готовы разорвать друг другу глотки, потому как каждая команда хотела устаканить свое первенство на вершине университетской иерархии.       Но самая главная сложность состояла не в этом, а в.... – Что ж ты раскраснелся так, а, Пак? Уже втрескался в меня? – Ага, то, что я прекращу играть в хоккей вероятнее этого во сто крат, – холодно процедил старший, пытаясь унять предательское волнение внутри. Потому что да. Пак ненавидел Сана так же сильно, как и любил.       А имидж Сана отнюдь ему в этом не помогал. Чхве был тем самым типом харизматичных людей, что могут признаться во всех смертных грехах, но их все равно будут любить. Даже то, что в прошлом осеннем сезоне игр Сан открыто, на весь университет заявил, что он гей, его, кажется, начали обожать еще больше, хотя "обычного" студента могла бы ждать самая горькая участь. – Это мы еще посмотрим, – с лица Сана не сходила уверенная улыбка, и Сонхва это настолько вывело из себя, что он резко подорвался с места и припечатал Чхве к стене. – Блять, ты можешь уже завалиться в этой жизни? – Сонхва взял младшего в тиски и встряхнув, ударил об стену, – Я, в отличие от тебя, не голубой, – Пак буквально выплюнул эти слова.       Сан зло сверкнул глазами. – Не прикасайся ко мне больше, никогда, – Сонхва слышит шипение тихое и видит, как в глазах напротив промелькнула тень боли. Пак совершенно ничего не понимает.       Секундная заминка и растерянность в глазах старшего – и Сан больно взяв его за плечи откидывает, что Пак понимает, когда больно ударяется спиной об шкафчик.       Одно целое мгновение они смотрят друг на друга: растерянный взгляд против яростного, и Сан уходит. Молча собирает вещи и выходит из раздевалки.

***

      Сан быстрым шагом, почти не разбирая дороги, мчится по коридору. Он чувствует, как внутри него что-то каждый раз с треском разбивается, стоит ему вспомнить, что сказал Сонхва минутой ранее.       Буквально влетев на университетскую парковку, Сан больше интуитивно находит свою машину, садится в нее и невидящим взглядом смотрит на зеркало заднего вида. – Блять! – Чхве с силой ударяет по кожаной обивке руля, склоняясь над ней своей головой, – Сукин ты сын. Как же я тебя ненавижу.       Блондин не знает, минута ли прошла или несколько часов, прежде чем он наконец трогается с места и выезжает на оживленную дорожную магистраль.

***

      Жизнь идет своим чередом. Футболисты все так же задирают в коридорах хоккеистов, последние все так же по любому поводу готовы ринуться в драку с футболистами.       Если раньше Пак знал, что встретит всегда в коридоре довольную ухмыляющуюся мину Сана, знал это и ждал с нетерпением, ведь это было их хоть какое-то взаимодействие, то сейчас все начало происходить иначе. Сан ровно никак не реагировал на его присутствие, что заметили даже футболисты с его команды, за спиной судача о том, что их капитан перестал при каждом удобном случае задирать капитана хоккеистов.       Он вообще перестал на что-либо реагировать, сухо и жестко гоняя своих подопечных на тренировках, и, если они в чем-то промахивались, не орал на них, а просто разочарованно смотрел.       Сонхва интуитивно чувствовал, что, возможно, он всему виной, но он совершенно не мог в голове сложить два и два. Он просто думал, что младшего задели его слова, но никак не мог разуметь, что Сан с самого первого курса, с самых первых проб в команды заметил высокого улыбчивого брюнета, заметил однажды и больше так и не смог выкинуть его из головы. Но, как часто это бывает, когда мы в кого-то влюбляемся, младший оробел и не мог завести с Сонхва другой разговор, быть может, более дружелюбный и взывающий к продолжению общения.       И Пак решил для себя: ему нужно извиниться. Как бы он терпеть не мог Сана, как бы он не желал пару раз смачно врезать тому, его гложело чувство вины, к тому же… Он все никак не мог забыть взгляд Сана, которым тот окинул его в последнюю их стычку. И, конечно, никак не мог забыть своих чувств, ярких, пламенящихся, таких насыщенных, переполняющих, что порой это причиняло нестерпимую боль.       Но разве события в жизни складываются так, как нам того хочется? Очень редко, правильно. Как назло, Сан исчезает с радаров, его не было ни на парах, ни на тренировках, его не было…нигде. Пак не мог подойти к членам команды Чхве и спросить, в чем тут дело, по понятным причинам. Старший безумно сильно волновался, и не понимал, что ему сделать, пока… Хонджун не предложил ему свою помощь. – Ты, Сонхва, редкостный придурок, конечно, – сказал тогда, вздыхая, Ким, – Но сил нет смотреть, как ты волнуешься тут и мечешься. Я спрошу домашний адрес Сана у Минки, и даже не смей сейчас вставлять свои какие-то словечки. – Что ты, Джун-а, – с притворным удивлением промурлыкал Пак, – Тебе ведь определенно не хочется искать лишний повод, лишь бы увидеться с причиной всех твоих фантазий, – брюнет и договорить не успел, как получил весьма ощутимый кулак в плечо, – Ладно-ладно, я затыкаюсь. Спасибо, друг, – уже с искренней улыбкой добавляет Хва.       Вечером того же дня, Пак стоит напротив огромного, роскошного особняка, в котором сейчас неприветливо пустовали все окна. Света не было ни в одном из них, и Пак нутром чувствовал неладное. Что-то определенно не так.       Сонхва осторожно прошел по дорожке, усыпанной гравием, внутрь большого, богато обставленного двора. Все было открыто нараспашку, то было еще более странно, ведь в этом дворе определенно было, что защищать от гнусных воришек.       Пак поднялся и приличия ради постучал в массивную дубовую дверь, уже зная, что никакого ответа не получит. – Сан? – робко проговорил старший, пытаясь понять, куда ему двигаться в таком огромном пространстве, – Сан, ответь мне.       Брюнет уже решил, что дом определенно точно пустует, когда услышал звон разбивающегося стекла где-то наверху. Парень молниеносно поднялся на второй этаж, перескакивая через несколько ступеней, нашел ванную и ворвался в нее.       То, что Сонхва увидел, навсегда отпечатается в его памяти.       Сан, лежащий на полу, скрючившись в позу эмбриона. Красные, навевающие на вполне определенные ассоциации, капли вокруг него. Разбитые пилюли, шприцы, лезвия. Пак едва ли не лишился чувств от такого зрелища. Но глубоко вдохнув, Сонхва взял себя в руки. – Господи, Сан, – Пак касается чужого плеча ладонью, разворачивая юношу в свою сторону максимально осторожно, оценивая ситуацию целиком, – О боже, блять, нет, нет, Сан!       Голос старшего срывается на крик, который он поспешно давит внутри себя. Он кладет руку на главную артерию Сана и с превеликим облегчением выдыхает. – Твою ж мать, что здесь вообще произошло.       Затем, без лишних слов Пак набирает номер скорой помощи, приподнимая Сана и опирая его о свое тело.

***

      И спустя несколько часов ожидания, Сонхва все еще нервно ходит по коридору областной точки экстренной помощи. И, наконец, заметив выходящего к нему врача, Пак встрепенулся и резко к тому подбежал: – Ну что, что с ним?! Отвечайте! – почти кричит старший, не пытаясь даже совладать с подступившими к горлу эмоциями. – Все в порядке, успокойтесь, пожалуйста, – врач терпеливо убирает руки Сонхва, что вцепились в его белый халат, обратно на место, – Передоз. В легкой форме, не переживайте, – сердобольный мужчина проницательно взглянул на брюнета, – Вы кем ему являетесь, позвольте спросить? – Я… – Понятно, – мужчина хмыкает и внимательно смотрит на Пака, – Известно ли вам, почему он это сделал? – Нет.., - старший растерянно смотри на доктора, – Вам что-то известно?       Мужчина кивает. – Так уж сложилось, что я знаком с его родителями, – на секунду лицо седого мужчины искажает нестерпимая мука, – То есть был знаком. Его родители попали в авиакатастрофу на днях, выжить им не удалось. Сан-и был очень близок со своими родителями, – врач тяжело вздыхает, – Может, он сделал это, чтобы попытаться присоединиться к ним.       Между парнем и мужчиной повисла тяжелая, мрачная тишина. – Господи, – только и смог вымолвить Пак, заламывая руки, – Черт подери. – Пожалуйста, будьте рядом с ним, – мужчина кладет в карман Сонхва свою визитную карточку, – И если что, можете обращаться ко мне. Сан мне все равно, что сын. – Спасибо. Спасибо, доктор.       Пару недель спустя Чхве выписали, и Пак к тому времени убрал все компрометирующие вещи из ванной комнаты и, как мог, прибрался в чужом огромном доме.       Увидев, как Сан выходит из здания клиники, Пак подрывается с места и мчит к нему. – Погоди, дай помогу, – без приветствия говорит Сонхва и закидывает чужую руку на плечи. – Сонхва? – Сан ошарашенно смотрит на старшего, ничего не понимая, но позволяя увести себя к машине, – Ты-то что тут делаешь? – Объясню по дороге, – бросает Пак, бережно усадив младшего на переднее сиденье, – Так нормально? Тебе точно удобно? - Сан отвечает медленным кивком и они трогаются с места.       По дороге Сонхва рассказывает юноше все с самого начала: как приехал к нему, чтобы извиниться; как увидел его, лежащего в ванной и все остальное. Сан продолжительно замолчал, не говоря ни слова. Затем, когда они подъехали к его дому, кривя улыбку спросил: – Зачем же ты все это делал, Пак? Я ведь так ненавидимый тобой голубой, – Сонхва видит, как морщится Сан произнося эти слова. – Просто замолчи, – с этими словами Сонхва прижимается к шершавым губам младшего, и чувствует, как тот замирает.       Не отталкивает, но и не пускает.       Пак снова целует блондина, запуская руку в мягкие волосы, и чувствует, как Сан наконец оживает, всем существом своим прильнув к старшему. Чхве без промедления углубляет поцелуй, раскрывая чужой рот своими губами, и нагло просачивается своим языком внутрь, ведя им по небу старшего и сплетаясь с чужим языком в бешеном танце.       Первым отрывается Пак, ощущая жжение в легких, и поднимает взгляд удивленных своей храбростью карих глаз. – Я влюблен в тебя с самого первого курса, – Сонхва говорит это медленно, растягивая слова, чтобы их смысл сразу дошел до Сана, – С того самого дня, как увидел тебя на кастинге в спортивные команды.       Сан удивленно поднимает брови. – Что, не ожидал? – теперь пришел черед Пака криво улыбнуться. – Нет, балда, – голос младшего становится взволнованным, но от того не менее мелодичным, – Я тоже помню, как заметил тебя тогда, выделил взглядом среди остальных.       Сонхва широко открывает глаза и приоткрывает алые губы, на что Сан, уже совсем на законных основаниях, снова накрывает их своими.       Парни вместе проводят несколько солнечных и уютных дней, лишенных хоть на немного тревог и разбитых чувств. Они готовят вместе, вместе ходят гулять, много разговаривают и шутят.       Если в университете и судачили во всех углах, когда парни вместе приехали в университет, и гордо взявшись за руки прошли в учебную аудиторию, то об этом скоро забыли. А Сан и Сонхва придумали новое развлечение: проводить тренировки своих команд в одно время, и понемногу между спортсменами начали складываться если не дружественные, то уважительные отношения.       Сонхва изо всех сил каждый день придумывает что-то новое, чтобы отвлечь младшего от тяжелых мыслей, что у него получается. Сан, конечно, чувствует, что его сердцу нужно долгое и длительное лечение, чтобы пережить столь великую утрату, но рядом с вечно улыбающимся брюнетом он чувствует себя определенно лучше.       Они стали лечением и спасением друг друга.       И теперь ничто не сможет их разлучить.