Your love

— Нет! Я не буду это надевать! — фраза, которая прогремела на два этажа. Этот вечер должен был быть совершенно обычным, как и все остальные, если бы не предложение Пентиуса поужинать свою леди в платье, на что Черри отрицательно замотала головой и отвернулась, скрестив руки на груди, не забывая пробурчать себе под нос ругательства. Она ненавидела платья, любые, но особенно такие, из 19-го века. Пышные, с тугой шнуровкой на спине, длинные, не модные и жутко колючие. Просто выбешивало, когда ноги путались в подоле, постоянно чесались руки, живот и спина, ограниченность действий и неспособность даже нормально вздохнуть. Редко какое могло приглянуться безбашенной девчонке, но оно по-любому должно было быть короткое, с глубоким декольте и вырезом сзади, короткие рукава, а ещё пару неаккуратных разрезов на юбке, которые сама же сделает ножницами. Вот это более подходяще. Черри всё-таки не Энджел, которому подходит буквально любое платье, да и не любитель она всего этого напыщенного, гламурного и светского. Может, поэтому уже и не пыталась хоть какое-то примерить, ведь принципы, которые были приняты слишком давно, чтобы отказываться от них, чётко константировали факт того, что этот наряд будет неудобным до чёртиков, и будет разорван сразу же, а потом выброшен куда-нибудь подальше. И дамой девушка никогда не была, точно не для неё. Все эти манеры, правила поведения, стиль одежды, беседы о политике или просто утончённость в разговоре никогда не будут любимы для такой особы. Конечно же, много попыток было выучить весь список, который оказался ещё длиннее, но терпение лопнуло на четвёртом дне занятий, правда это ещё приличный срок, Черри казалось, что и дня не выдержит. Вот уже пятнадцать минут мужчина стучится в дверь спальни, держа то самое платье, на которое даже не взглянули. Он откровенно не понимал, почему спутница отдаёт предпочтение рваной одежде, больше походившее на тряпье, превосходным нарядам. Хотелось видеть девушку только в шёлковых одеяниях, ведь это прямая дорога к далёкому прошлому, из которого змей родом. — Вишенка, открой дверь, прошу, — дёрнул за ручку, — Пожалуйста, надень его, ради меня. — Ни за что! И ещё, я не буду ужинать. До слуха доносится обречённый вздох, и в голове что-то щёлкнуло. — Хорошо… — слышится шелест чешуи. Через пару минут стало совсем тихо. Пентиус уже давно понял, что уговаривать свою леди бесполезно, слишком уж упрямая натура. Видимо, это вечер он проведёт в одиночестве, читая книги, разглядывая картины на стенах, или займется чертежами, да и ночь, скорее всего, будет ворочаться на диване. Ладно, не в первый раз, выдержит. Тем временем девушка сидела на кровати, сжимая между пальцев одеяло. Она злилась, злилась на себя. Мысли свернулись в комок запутанных ниток, а осознание только что совершённого поступка отбивало хоть какое-то желание выйти, слишком стыдно смотреть в глаза. Это были те самые моменты, в которые чувство стыда и ненависти к самой себе уничтожали, и они всегда связаны с ним. Как-будто проклятье какое-то! И за что же досталась такая сложная жизнь после смерти Черри не понимала. В первые дни думала, что будет отрываться здесь на полную катушку, правда сначала так и было, а вот потом… — Да, что же это я?! Неужели какое-то сраное платье может меня остановить?! — резко вскочила с кровати, подходя к двери. Как и думала, платье висело на ручке, оглянувшись по сторонам, будто совершая что-то противозаконное, схватила за вешалку и быстро вернулась в комнату, незабывая прокрутить ключ в скважине. Так, на всякий случай. Она ведь не тряпка, никогда такой не была, поэтому плюнув на свои предубеждения и устои сбросила с себя привычную одежду, чтобы доказать, что не слабачка. Сперва девушка смотрела в своё отражение через напольное зеркало. С виду, всё оставалось прежним: взъерошенные светлые волосы с малиновым отливом, самоуверенность в глазе и нагло изогнутая бровь, красные губы и такие же веснушки по всему телу, бледная кожа, безупречная фигура и талия… Но всё же было что-то другое, непонятное, странное. Чувствует, что изменилась. И это ощущение червяком проедает извилины мозга и сосуды тела, отравляя их рядом, который дурманит каждый раз, когда девушка начинает тонуть в прикосновениях любимых рук. И теперь девушка борется с собственным демонов внутри, пытаясь усмирить бурную натуру и отвратительный характер, которые волком воют, чтобы пойти и взорвать всё к чёртовой матери. Шнурки ловко проникали через кольца в корсете, переплетаясь друг с другом, руки осторожно расправляли складки на рукавах и подоле, гребень, подаренный на День Влюблённых, расчёсывал локоны, которые позже были забраны в пучок на правую сторону, обрамляя лоб косичкой, шею только что обвила чёрная лента, а с боку повязан бантик, ножки украсили чёрные туфли на невысоком каблуке. Зеркало показывало красивую леди, облачённую в алое шёлковое платье, обшитое чёрными кружевами, они создавали две гирлянды, которые сходились сзади под бардовой розой, прикреплённой чуть выше колена, подол тоже был в цвете бардо, постепенно переходивший в длинный лоскут, напоминавший плащ, тоже выходивший из цветка, верх декольте так же украшали кружева, как и рукава, надетые на белые руки, которые скрывали татуировки. — Ну…могло быть и хуже, я думаю, — несколько раз совершив поворот, и осмотрев себя со всех сторон, всё-таки решила выйти из покоев. Пришлось делать непривычные маленькие шаги и держать подол платья, чтобы не споткнуться. Черри молча закусывает губу, пытаясь удерживать равновесие в таких широких покровов кровавых одеяний, эти попытки кажутся такими ничтожными и нелепыми. Как же те девушки, коих много раз видела в обожаемых книгах со стихами Пентиуса, ходили так легко, плавно, будто летали? Вечная загадка. Кое-как спустилась со спиралевидной лестницы, чудом не порвав платье, всё время хватаясь за перила, тихо прошла в глубину зала, который был освещён свечами. В середине комнаты стоял длинный стол, за ним сидел, вернее уже лежал и мирно посапывал, змей, к еде, видимо, так и не притронулся, а вот бутылка вина была открыта, да и стакан с алкоголем располежен ближе всех тарелок, как показалось. Конечно, она не переживала по тому поводу, что мужчина напьётся, никогда не делал такого, потому что: «Слишком много огненных напитков вредит разуму и организму», он всегда так говорил и постоянно читал нотации Черри, когда там лезла с поцелуями, запахом крепкого виски, а так же предложениями придаться блуду. Такое ненавидел больше всего, пусть последнее приходилось выполнять, чего греха таить, не без удовольствия, но всё же! Подошла ближе, обращая взгляд на лежащий рядом цилинд, который сначала медленно моргал, а потом с восхищением и любовью смотрел на девушку, в вертикальном же зрачке заиграли блики в форме сердечек, на это Черри улыбнулась. Нежно провела ладонью по чёрным волосам-капюшону с жёлтым узором, от чего тот немного раскрылся. Пентиус протирая глаза поднялся, облокачиваясь на спинку стула. — Проснулся? — ласковая улыбка украсила лицо. Мужчина сперва не понял, что происходит. Почему уснул, сколько сейчас времени, по какой причине вышла его леди, зачем надела платье, которое стало ненавистным с первой минуты? Но все вопросы отошли на второй план при виде такой улыбки. Всегда обожал её, какой бы не была: сумасшедшей, злой, ехидной, пошлой, доброй, а особенно смущённо-милой. Такая очаровательная и живая мимика запала в сердце с самой первой их встречи. Капюшон радостно раскрылся, показывая глаза, в которых были такие же блики, как и у цилиндра, рот сразу изогнулся в счастливой улыбке, руки потянулись к ладони, заковывая в нежный капкан пальцев, и притягивали ближе. Губы припали к белоснежным пальчикам, а щёки девушки вмиг покрылись румянцем, признаться, такие милые и романтичные жесты смущали намного больше, чем откровенные и горячие действия. — Моя леди всё-таки надела платье? — любовь в малиновых глазах не передать словами. — Прекрати… — смешно выдернула руку, — Да, надела. Как тебе? — уперев руки в бока, покрутилась на месте. — Ты превосходна в нём! — встал, обнимая и целуя в лоб. — Ну, что ты делаешь, старик?! Помнёшь ведь! — это не была злоба, просто маленькое недовольство и игривость. — Тогда я подарю тебе ещё одно, — мужчина соприкасается лбом со светлыми волосами. — Неужели ты такой богатый? — озорной прищур и ехидство в голосе. — Ради тебя, никаких денег не жалко. Их губы соприкоснулись в чувственном поцелуе. Пентиус всегда целовался с любовью, которую только испытывал, нежность и искренность так и лилась из него, и это могло продолжаться вечность, если бы не Черри, постепенно превращавшая каждый в нечто особенное, какой-то фейерверк, постепенно добавляя развязности. Так произошло и в этот раз. — Теперь я выпью, — сказала она, садясь на стол, и наполняя бокал. — Не переборщи, Вишенка. Надела на голову довольный цилиндр. — Не наседай, старичок, — немного отпила, — С одной бутылки хуже не будет. — Ну, ну… — скрестил руки на груди. Примерно через полчаса пришлось нести на руках, в нашем случае, опьяневшую красавицу, которая лихорадочно смеялась и пыталась снять со змея его галстук-бабочку. Но мужчина не возмущался, сам же разрешил, не остановил во время, и смысла злиться нету. Зато прекрасно знал, какая же долгая будет эта ночь…