Казнь

      Ледяные капли разбивались о ее лицо, стекали по щекам, прятались в черных волосах. Изредка яркая вспышка молнии, белая-белая, как Патронус сильного волшебника, рассекала мрачное небо.       Она задыхалась.       Тело ныло после недавнего Непростительного заклинания, направленного в нее одним взмахом палочки. Он так легко произнес это запретное слово, с каким-то удовольствием маньяка наблюдая за ее мучениями.       Она чувствовала, что вот-вот захлебнется в своих рыданиях, споткнется и не сможет подняться. А он ее догонит.       Что это за человек, черт побери?!       Как он мог так поступать с другими, наслаждаться чужой болью и страхом, усмехаться, когда слышал мольбы о пощаде? Неужели в нем и правда не было и капельки сочувствия?       Он был ужасен.       Всегда обходительный, галантный, он представился ей совсем в другом свете. Белые крылья отвалились, обнажая дьявольский лик. Тех мгновений было достаточно, чтобы она поняла, насколько сильно боится этого монстра.       Монстра, которому было плевать на других людей.       Тело скручивало, кости, казалось, сейчас сломаются и сотрутся в прах, а легкие она выкашляет вместе с кровью. Ей нужен был покой. Ей нужны были лекарства.       Проклятие, посланное вслед точным движением, медленно выворачивало ее, сжимало, крошило, убивало. Переплетенные с его хохотом, чувства смешивались в жидкую слизь и поднимались по горлу.       Ей было хреново.       Ледяные капли били по обнаженной коже, мокрые волосы прилипали к лицу, мешая видеть, что впереди, а ноги подкашивались. Она шептала себе, что осталось совсем чуть-чуть.       Только вот, до чего?       Умирать она не хотела. Выжимая из себя последние силы, с трудом сдерживая рвотные позывы и адскую боль в теле, она искала спасение, помощь, сочувствие.       Она искала людей.       Наступил тот переломный момент, когда, отказавшись от всего ради монстра, прятавшегося за ликом милосердия, она вновь бежала к людям, ища их помощи.       Только улица отзывалась пугающей пустотой.       Она стучалась в закрытые двери, кричала, билась, как умирающая птица в руках хищника. Она молила впустить ее, спрятать, помочь, но не слышала и слова в ответ.       Она осталась совсем одна. Напротив была лишь прошлая жизнь, в миг ставшая кошмаром.       Она была готова на все, только бы хоть кто-то открыл чертову дверь, помог ей, обогрел и сказал, что он ее не найдет. Она бы отплатила всем, что имела, выполнила любые поручения ради этих коротких минут.       Но люди не откликались.       Они прятались за стенами своих домов, не обращая внимания на мольбы о помощи. Они улыбались своим детям, обещая счастливое будущее, в то время, как молодая девушка в изодранной одежде молила о ночлеге. Они чесали косы своим дочерям, говоря, что те вырастут и найдут своих принцев, утаивая, что именно эти принцы могут стать их убийцами и тюремщиками.       Она теряла надежду.       Иногда сама не слышала стук, из-за шума крови в ушах, из-за тяжести, навалившейся на все тело. Она просто безумно оглядывалась вокруг, будто пыталась ощутить хоть что-то.       Теплое дуновение ветра, яркий свет, тихий голос, который разрешит зайти внутрь.       Ее трясло. Девушка сплевывала кровь, заходилась в приступах кашля, пыталась рукой поймать опору. Перед глазами все кружилось.       Ей казалось, будто кто-то схватил ее за горло, сжимая до потери дыхания. Будто его тень была где-то рядом, а яркая вспышка готовилась пронзить ее тело буквально через секунду. Будто кто-то схватил ее руку и повел куда-то. Будто жар камина ударил в лицо.       Она не могла понять хоть что-то.       Перед глазами сгущалась тьма. Болезненное проклятие медленно отступало.

***

      — Рита, как думаешь, она жива?       Девушка в розовой ночной рубашке, с неряшливо накинутым на плечи такого же цвета халатом, поморщила курносый нос, усыпанный веснушками, а потом приблизилась на несколько шагов к дивану. На нем лежала, свернувшись клубком, девчушка лет семнадцати. Ее щеки болезненно горели, мокрые волосы прилипли к лицу, а все тело дрожало.       — Долли, Мерлин мой, ничего с ней не случится, — недовольно отозвалась миловидная блондинка, смачивавшая тряпку горячей водой.       Она устало вздохнула, отбросила пальцами волнистые волосы и подошла к дивану. Положив ткань на лоб девчушки, она перевела взгляд на подругу и поджала губы.       — Что с ней было? Судя по твоему виду, ничего хорошего, — вздернув подбородок в глупой попытке казаться спокойной, проговорила та.       — Темное проклятие. Не такое уж и сложное, честно говоря. Обычное дело для нашего времени.       — Думаешь, она участвовала в какой-то стычке? — сжав пальцы на махровом поясе, прошептала Долорес и оглянулась на входную дверь в каком-то глупом порыве.       Никто не зашел и даже не постучал. Ее постоянный страх не был оправдан. Волнение, переживания, изгрызанные ногти на руках и огромные синяки под глазами от бессонных ночей были лишь следствием потраченных нервов.       — Скорей попала под горячую руку.       Рита потерла руками лицо, простонав что-то нечленораздельное. Рукава ее халата упали к локтям, а волосы, небрежно собранные несколькими заколками, сверкнули в отражение огня на концах свечек. Стоя возле камина, в домашней одежде, с уставшим лицом, она все еще была той Ритой.       Острой на язык, любительницей разведать что-то новое, главной сплетницей школы. И пусть прошло несколько лет, пусть она жутко похудела, стала носить воротники или шарфы, закрывая шею, пряча уродливый шрам, пусть они жили в небольшом домике на краю магической деревни, давно забытой всеми, она все еще оставалось той Ритой, с которой Долорес подружилась на последнем курсе в школе.       За окном теплился рассвет, дождь утих, лишь многочисленные лужи собирались в маленькие ручейки, подгоняемые ветром.       — Черт побери, как же я устала!       Она подавила зевок и опустилась в кресло напротив, уставившись на девушку. Долорес сглотнула и глубоко вздохнула, разминая похолодевшие пальцы.       Их в любой момент могли найти. Она, честно говоря, боялась просыпаться по утрам, выходить из дома в одиночку. Пожиратели смерти набирали силу, в Министерстве все волновались, а стычки авроров с этими людьми никогда не доводили до добра. Ужасные, злые, не принимающие чувства других людей, прислужники тьмы, как о них кричали заголовки газет.       Что, если в следующий раз не посчастливится ей или Рите?       Она прикрыла глаза, отгоняя эти ужасные мысли. Постоянный страх преследовал, крался по пятам, клал холодные руки на плечи и безумно хохотал по ночам.       Она вновь глянула бессознательную девчушку, лежавшую на диване. Та пошевелилась и хрипло выдохнула, закашлявшись и приложив руку ко рту. Тонкие пальцы подрагивали, а приоткрывшиеся глаза с удивлением разглядывали пространство вокруг.       — Где я? — тихо прошептала она, морщась от ломки во всем теле, тут же напомнившей о себе. Казалось, что вот-вот вся та адская боль вернется и свернет ей шею, доведет до безумства и не отпустит даже тогда.       — В нашей гостиной, — с интересом разглядывая ее, отозвалась Рита. — Ты стучалась к нам пару часов назад. Выглядишь ужасно. Зовут тебя хоть как, душечка?       — Астрид Руквуд, — тихо ответила она, все еще с удивлением оглядывая девушек. — Я из Германии, — не желая слушать прожигающую тишину, продолжила.       Что, если эти девушки отдадут ее ему? Что, если они на одной стороне?       Эти мысли заставили ее содрогнуться и опустить плечи. У нее не было сил сопротивляться. У нее не было сил ни на что.       Лишь последствия проклятия жгли изнутри, заставляя мечтать о том, чтобы содрать с себя кожу.       — Не очень интересно и было, — фыркнув, Рита насмешливо качнула головой. — Это Долорес Амбридж, я Рита Скитер. Живем мы вместе со времени окончания школы, спим в разных комнатах, если что, жалуемся только ковру о многочисленных проблемах. Да, этому, правильно взгляд опустила. Его зовут Йорик, станет получше, обязательно пожми ему руку, — она растянула губы в насмешливой ухмылке и замолчала, разглядывая изнеможденное и испуганное лицо. — Зря ты сюда приехала, девочка, — более мягко добавила она, а потом дернула головой, отгоняя мысли о сочувствие.       — Меня сильно и не спрашивали. Просто поставили в известность, — тихо отозвалась Астрид и прикрыла глаза. Несколько слезинок, прятавшихся в уголках глаз, скатились по алым щекам, как бы она ни старалась остановить их.       Она не знала, что делать дальше, куда идти, где быть. Она до одури боялась того, что может произойти, хотела выть от притупленной боли в голове и мечтала о спокойствии. Спокойствии за себя, за свою жизнь.       — Что с тобой произошло? — заметив это, заговорила Долорес, делая Рите знак, чтобы она не начинала давить на больное. Девушке итак было плохо, а она, пока еще, не растеряла человечность. Ту человечность, которая в их время была самой настоящей редкостью.       Глаза девчушки сверкнули, она резко притянула ладонь к шее, проводя пальцами по ней, при этом не убирая копну своих волос. Будто что-то скрывала.       — С тобой что-то сделали? Кто это был? — медленно протянула она, щурясь и склоняя голову к плечу.       — Я уже сбежала от него, — перед глазами Астрид мелькнул его силуэт, острая усмешка на губах, палочка, которую он зажал пальцами.       Она мотнула головой, отгоняя от себя болезненное воспоминание.       Силуэт приблизился к ней на несколько шагов и протянул руку. Она почувствовала холодное прикосновение на своей щеке и затряслась от сдерживаемых эмоций. Он не должен был больше к ней прикасаться.       — Мы дали тебе кров. Будь добра, хотя бы объяснись, почему тебе это понадобилось, — пробурчала Рита, руша хрупкую картинку. Она заинтересованно глядела на шею Астрид.       — Он просто вернулся домой чертовски злым, — всхлипнув, прошептала та.       — И все? В нашем мире это повод для того, чтобы подвергать себя опасности?       — Он направил на меня палочку с Непростительными, когда я пыталась поговорить и выяснить, что произошло.       Долорес вздрогнула. Астрид проговорила это настолько тихо, что по коже невольно побежали мурашки.       Она дрожала, сжимая свои пальцы, с трудом сдерживала рыдания и тяжело дышала.       Рита постаралась на славу — только ноющие ощущения и красные щеки напоминали о темном проклятие, которое было наслано на беднягу.       — Уверена, он не хотел этого. Я просто… просто подлезла под руку…       — Лет тебе сколько? — резко прервала ее Долорес, морщась от злости, резко вспыхнувшей в ней после таких слов.       — Через две недели будет восемнадцать.       — Ублюдок, — прошипела Рита и в несколько шагов приблизилась к девушке, хватая ее за руки. — Слышишь меня? Ни за что не вернешься к нему. Поверь, я знаю, что это такое. И Йорик знает. Такие как он, на обычном Непростительном и легком проклятии не остановятся. Они изуродуют твое тело, изорвут душу, поставят свою метку и никогда не отпустят. Либо ты покончишь с собой, не в силах терпеть их заскоки, либо они убьют тебя.       — Рита, не пугай ее.       — Я не пугаю! Ты только посмотри на эту девочку. Какого черта все это происходит? Почему беспорядки и борьба за политику отражаются на таких, как она? На таких, как я? — резко обернувшись, прошипела та.       В ее глазах сверкали огни, а руки лихорадочно тряслись.       Долорес отступила, мельком бросив сочувствующий взгляд на ее высокий воротник. Рита знала о чем говорила. Близко познакомившись с одним из Пожирателей, она очень изменилась.       Погасла, стала лишь серой тенью себя прежней. В гостиной Слизерина больше не раздавался ее задорный смех, школьная газета не пестрела яркими заголовками, а сама девушка все больше времени проводила на Астрономической башне, куря дешевые маггловские сигареты.       Долохов всегда приходил туда и усмехался, видя ее фигурку. Предлагал достать нормальную пачку, на что не получал ответа.       Они, в целом, мало разговаривали, после того, как он грубо заткнул ее пощечиной во вторую встречу.       Рита кричала по ночам, что он самый настоящий урод.       Она имела полное право злиться на таких людей.       — Скажи мне его имя. Сейчас же, — вновь глянув на Астрид и сделав глубокий вздох, более спокойно продолжила та.       Девчушка всхлипнула, дернув раскрасневшимся носом, а потом обхватила себя руками.       — Он просил называть себя мистером Реддлом.