***
Март 1970 года.
Девочки вокруг шушукаются и с интересом поглядывают на профессорский стол. Намечается лекция от странника, повидавшего многое на своем жизненном пути. Он расскажет о том, где и когда можно применять Темную магию. Мадам Максим любит приглашать разных личностей, чтобы порадовать учеников. Сегодняшний мужчина произвел фурор. Красивый, статный, высокий, с неизменной насмешливой полуулыбкой и сверкающими глазами. Он был восхищающим и впечатляющим. А бедные ученицы были легкой мишенью для его очарования. Они с интересом разглядывали мистера Реддла, перешептывались и нещадно краснели, если везло поймать на себе его скучающий взгляд. Астрид ни с кем не разговаривала. Сжимая вспотевшими руками подол мантии, она не отрывала от него горящего взгляда. Кажется, она влюбилась в их первую встречу, когда проводила его к кабинету мадам Максим. Он еще спросил ее имя и пожал руку, как равной. У него была холодная кожа, но она не обратила на это никакого внимания. Только стыдливо спрятала взгляд и поспешила скрыться за поворотом. Сердце готово было выскочить из груди, а на губах появилась широкая улыбка, которую все никак не получалось спрятать. У него был невероятный тембр голоса. Обволакивающий, зазывающий. За таким голосом хотелось идти на верную смерть и прыгать в пропасть. Таким голосом заставляли подписывать мирные договоры и развязывали войны. Мистер Реддл был потрясающим человеком. Такого нельзя было встретить где-то еще. Астрид его упускать не хотела. Именно поэтому, как только закончилось его выступление, она пошла на выход последней, постоянно оглядываясь. Именно поэтому она спряталась в нише стены в одном из коридоров, с замиранием сердца глядя на освещаемую закатным солнцем дорогу. Именно поэтому кинулась к нему в объятия, как только увидела. Мистер Реддл охнул и оступился от неожиданности, пытаясь вслушаться в ее неразборчивый шепот. Рука в привычном жесте легла на талию, чтобы удержать девочку, а на губах непроизвольно появилась самодовольная улыбка. Астрид потеряла голову слишком быстро. — Мисс Руквуд, — он все же откинул голову назад, смеривая ее насмешливым взглядом свысока. — Вы хотите уйти с нами или просто насладиться моим вниманием? Эйвери, сопровождавший его, усмехнулся и отошел к окну, закуривая сигареты Долохова, которые тот любезно отдал всем, кому мог, оставляя свой отпечаток. Астрид глупо кивнула, чувствуя, что на щеках появляется стыдливый румянец, но все же не ослабила хватку на шее мужчины, лишь крепче сжимая челюсть. — Я готова пойти за вами куда угодно. — И не боитесь того, что я окажусь страшным чудищем и испорчу вам жизнь? — приподнимая бровь, с такой же насмешкой продолжил Том. Астрид не ответила, прикрывая глаза и втягивая его аромат. Он пах кофе и шоколадом, шоколадом и кофе, именно теми вещами, которые она с той секунды полюбила на всю жизнь. — Тогда, — Том аккуратно отстранил ее, не встретив совершенно никакого сопротивления, и посмотрел в расширившиеся зрачки. — Как только исполнится семнадцать, можешь приходить. Именно после этого, мисс Руквуд, я буду готов к компаньонке. Он склонил голову к плечу, рассматривая ее лицо, а потом запустил руку в карман. Астрид часто дышала, стараясь не вслушиваться в быстрые удары сердца и кровь, шумящую в ушах. Он будет готов к компаньонке. Она станет его компаньонкой, и он не будет против. Она ему тоже понравилась. От этой мысли сердце сжималось сильнее, грудь сдавливали невероятные по силе сладкие чувства, а в горле появлялся непонятный ком. Она разглядывала его ангельское лицо и старалась не упасть на колени пред его ликом и голосом. — Уверен, тебе подойдет, — он достал небольшой кулон и расстегнул цепочку. Еще раз оценивающе посмотрел на нее, кивнул своим мыслям и приблизился на шаг. Ее щеку обожгло горячее дыхание, когда он наклонился, чтобы застегнуть замок. Астрид покачнулась, но постаралась собрать все свое самообладание, чтобы устоять на месте. Щека горела огнем, а язык потяжелел и перестал слушаться. — Если не передумаешь, то знай, что мы, — он на секунду обернулся на усмехающегося Эйвери. — Что я тебя жду. И все. Больше Том не говорил, подарив ей слабую улыбку. Он просто пошел на выход из школы, не оборачиваясь на нее. О чем-то тихо переговаривался со своим сопровождающим и самодовольно усмехался. Астрид разглядывала его спину, пальцами сжимая теплый кулон. Она отчаянно сильно желала броситься следом, но старалась цепляться за жалкие остатки самообладания, чтобы не совершить еще одну глупость. В голове билась та самая фраза. Он ее ждет.***
1971 год.
Рита играла Шуберта в гостиной, зажав зубами горькую маггловскую сигарету. На исписанных листах на полу стояла пепельница, в которой тлели еще несколько сигарет, пока длинные пальцы летали по клавиатуре, создавая причудливый образ. Она любила Шуберта и часто играла его по ночам, работая над очередной статьей в какую-то свою газету. Астрид остановилась в дверном проеме, равнодушно вслушиваясь в мелодии. Прозрачная белая дымка клубилась над белокурой головой девушки, тая в воздухе. Астрид чудился аромат кофе и шоколада. Астрид везде чудился Том. На пюпитре стоял бокал с красным вином. Рита иногда останавливалась, чтобы сделать глоток — на стекле виднелись отпечатки ее помады. Рита пила вино, курила дешевые сигареты и играла Шуберта. Она была странной. Астрид глубоко вздохнула, отводя взгляд от девушки, а потом приблизилась к ковру, падая на него. Прозвучал диссонанс, Рита замерла, а потом повернулась к ней, растягивая губы в острой усмешке. Тут же прищурившиеся глаза были застелены пленкой алкоголя. — Красавица Долли снова задерживается в Министерстве, — она раздраженно вздохнула и наклонилась к бутылке, стоящей у ножки фортепиано. — Если бы она не считала, что так я быстрее сбегу под крылышко к Долохову, можно было подумать, будто я ревнивая супруга. Она усмехнулась, обхватила пальцами горлышко и поднялась. Рита очень злилась, но в то же время боялась. И сердилась на этот страх. Страх перед мужчиной, перед будущим, перед неизвестностью. — К Долохову? — Астрид непонятливо на нее посмотрела, подвинувшись немного, когда девушка уселась рядом и протянула ей бутылку. — Думаешь, взяли бы мы тебя просто так? — Надо платить? Рита фыркнула и качнула головой. Опустила на несколько секунд взгляд на ковер, а потом, закусив щеку, медленно стала стягивать яркий зеленый шарф с шеи. — Ты уже сполна заплатила, вот только не нам. Попалась на удочку предводителя Пожирателей, а он оставил на тебе свою метку. Рита провела дрожащими пальцами по коже, медленно убирая волосы. На шее красовался точно такой же длинный и глубокий шрам, как у Астрид. Налитый кровью, он пульсировал. Они судорожно вздохнули, одновременно отворачиваясь друг от друга. — Метка? — хрипло переспросила та, все же беря протянутую бутылку и делая глоток. — Ты же не думала, что они белые и пушистые? — Думала, — опустив взгляд на Йорика, она быстро заморгала, стараясь согнать вдруг выступившие слезы. — Всегда думала. Понимаешь, — она отпила еще, чтобы набраться смелости поделиться с кем-то своими мыслями. — Том, он всегда был истинным джентельменом и ожившей мечтой, такой красивый, галантный, умный совсем рядом, но я никогда не могла дотянуться до него по-настоящему, — она сделала еще несколько глотков, с усмешкой глядя на Риту, которая внимательно вслушивалась, кажется, впервые не пытаясь вставить какую-то фразу. Голос дрогнул от отчаяния. — Когда я к нему прикасалась, складывалось ощущение, что рядом лишь копия. До того самого я никогда и не дотрагивалась. Он был ярким и недоступным, а я так глупо влюбилась, бросила все, только чтобы оказаться рядом. Понимаешь, я и сейчас хочу вернуться, — она замерла, крепче сжимая горлышко и облизывая пересохшие губы. — Я готова быть рядом, даже если он при мне убьет человека или будет пытать. Если обнимет меня, когда будет в крови, если расскажет шепотом, какие зверства творил с другими людьми. Она моляще посмотрела на девушку, стараясь зацепиться за хоть какое-то сочувствие в ее глазах. Но ничего не было. Та слушала с интересом и вниманием, но на глазах была пленка. Рита не сочувствовала ей, как та же Долорес. Рита просто сидела рядом и вслушивалась в ее бред. — Ты его не любишь, — медленно проговорила та, дергая уголком губ. — Ты от него зависима. И с этим надо бороться. Он уже поставил на тебе свое клеймо, уже испробовал темную магию и Круциатус, уже не бросился за тобой, когда ты погибала. Нельзя любить такого человека, нельзя к нему привязываться! — она схватила ее руку, крепко сжимая пальцами. — Слышишь? Нельзя. И ты к нему не вернешься. Такие люди не меняются. Они становятся только хуже. Астрид замотала головой, пытаясь выбросить ее слова. Они кричали, искажались внутри, в ноздри забивался аромат кофе и шоколада, а тени на стенках складывались в его силуэты. — Неправда! Ты не можешь знать, — стараясь перекричать весь этот гомон у себя в голове, она безумно посмотрела на девушку. Тело содрогалось, а на щеках вспыхнул лихорадочный румянец. После этих слов искаженный шепот стал затихать. Тяжело дыша, Астрид отвернулась и сделала еще несколько глотков. Во всем доме повисла тишина. — Я знаю, — с трудом поговорила Рита, а потом тихо рассмеялась. Только ничего веселого не было в той жизни, которую они проживали. Было только все грустное и ужасное. — Долохов, дорогая, не ангелок. Хочешь, расскажу, почему мы встретились и почему сейчас прячемся? Почему я страшусь оставаться одна, постоянно курю и разговариваю с вещами? — равнодушно продолжила она, смотря на стену перед собой. Только пальцы вцепились в платье, показывая, насколько эта тема для нее болезненна. Лицо не выражало совершенно ничего, становясь обычной маской. — Моя мать всегда была эффектной, красивой и хитрой женщиной, привязанной только к деньгам и семейному артефакту, что передавался из рук в руки. Заманивала мужчин в свои сети, выпивала все соки, а потом, когда надоедало, выбрасывала и порхала, как бабочка, дальше. Только вот, запомни, платить за свои поступки всегда нужно. И она заплатила, когда влюбилась в Антонина, — Рита зло выплюнула его имя и усмехнулась, вонзаясь ногтями в кожу ног. — Думала так же использовать, только опомнилась уже, когда он ее бросил, забрав с собой артефакт. Шел 1968 год, мистер Реддл путешествовал, оставив его присматривать за волнениями в Британии. Долохову было скучно, а миловидная школьница, нахамившая ему и гордо вздернувшая подбородок, показалась самым лучшим развлечением, — она посмотрела на Астрид, замолкшую и затихшую, а потом улыбнулась еще шире, пока в глазах скакали искорки безумства. — Мама тогда потребовала сделать все, чтобы вернуть артефакт. И Долохов пообещал вернуть. А потом оказалось, что они двое просто искали свою выгоду. Я осталась со шрамом, но без матери и виноватой во всем, что произошло, а Долохов довольным и с артефактом. Он и летом приходил к нам домой, улыбался ей как ни в чем не бывало, а потом вжимал меня в стену, пока мать уходила. Кажется, он знал, что мы с Долли планировали сбежать. Только ничего не сделал, сказав, что так будет интереснее, — она хмыкнула и вновь провела пальцами по шраму. — Пойми, Астрид, и твой Том, если вернешься, пробудет с тобой ровно то время, которого будет достаточно, дабы наиграться. Мы для них не больше, чем игрушки. Потом или умрем, или будем выброшены на улицу, поломанные, избитые и сломленные. Она вновь рассмеялась, вырывая у девушки бутылку с вином и делая несколько глотков. Астрид смотрела в темное окно и, казалось, видела два силуэта тех мужчин, которые уже надломали и ее, и Риту. Они переговаривались и вели себя как обычно, дальше жили где-то там, играя с ними. Даже не появляясь, они все равно как-то умудрялись влиять на их жизни. Пугали, сводили с ума и возвращались с пульсацией шрама на шее. Они всегда были рядом. Эти монстры давно поселились в них, а вырывать изнутри было уже поздно. Даже сейчас, мелко дрожа от воспоминаний о Томе, от рассказа Риты, Астрид мечтала оказаться рядом с ним и вновь почувствовать то же, что и раньше. Тепло, защиту и взаимность. Пусть даже, его руки измазаны в крови невинных людей, а ее тело покрыто небольшими шрамами. — Что вино делает с людьми, — Рита откинула голову и улыбнулась, обводя затуманенным взглядом теплую комнату. — Я рассказала тебе то, о чем предпочитала не вспоминать, — она громко сглотнула и сжала кисть Астрид. — Пойми, девочка, твоя жизнь еще наполнится яркими красками. Необязательно возвращаться к монстру, чтобы почувствовать это. Моргнув, Рита отдернула свою руку и поставила бутылку рядом. Взгляд поменялся на равнодушный, а еле видный румянец стал исчезать. Астрид хотела ей верить, но не могла. Слишком глубоко забрался Том, слишком расшатал ее внутренности, привязывая воображение к себе. Она уже была его частью и больше не могла прятаться. В дверь постучали. Сначала они не обратили на это внимание, придаваясь своим мыслям, но на второй раз Рита недовольно забурчала и поднялась. Она приблизилась ко входу, снова обернулась на Астрид, пронзая ее внимательным взглядом, а потом распахнула дверь. Пленка алкоголя, затянувшая зрачки, спала. Девушка громко сглотнула и качнула головой, недоверчиво смотря перед собой. Долохов и Реддл собственными персонами. Они просто так пришли сюда и сейчас с интересом разглядывали, как краски ее лица бледнеют. — Даже не поздороваешься, золотце? — Антонин усмехнулся и бесцеремонно вошел внутрь, останавливаясь перед ней и склоняя голову к плечу. — Мы вернулись за нашими девочками, благородно решили забрать вас из пасти страшной жизни, спрятать и уберечь, а ты боишься и слово молвить? Реддл усмехнулся и качнул головой. Они оба были чертовски злы, но в то же время раззадорены чувством азарта. В гостиной, куда зашел второй мужчина, с грохотом упала бутылка. Рита отвернула голову вбок, стараясь не ощущать на себе холодный взгляд Долохова. В дверном проеме замерла бледная Долорес.