Pink Lemonades, Tattoos And I Love You's.

— Блять, нет. — Простонал Чимин. В гостиной воцарилась затянувшаяся тишина, Чонгук молча вздыхал и выдыхал, глядя на Чимина круглыми большими глазами. Чимин покачал головой в знак отрицания, атмосфера становилась неловкой. — Я не буду этого делать. — Сказал Чимин, наконец поднимаясь с пола. Сунхун закатил глаза, а Чонгук выглядел еще более потерянным. — Не будь киской, Чимин. Чонгук выбери еще один листочек. Чонгук сглотнул, и протянул руку, взял еще один кусок бумаги. Чимин закатил глаза, когда Чонгук развернул бумагу. — Шея. — Сказал он. — Ага! Давайте сделаем это! Иди сюда, Чимин! — Закричала Соен. Чимин открыл рот, чтобы ответить, но его глаза встретились с отчаянным взглядом Чонгука. Светловолосый мальчик почувствовал, как у него перехватило дыхание, а круглые большие глаза стоявшего перед ним темноволосого юноши посылали ему безмолвные послания и молитвы. Чимин молча прикусил нижнюю губу, странное чувство нахлынуло на него. Было ли это сострадание? Жалость? Чимин понятия не имел. Все он знал это то, что Чонгук не должен общаться с подобными людьми. Он вздохнул, прежде чем кивнуть. Все завизжали вокруг них, и Чимин сел перед Чонгуком, скрестив ноги. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как тревога зарождается где-то у его желудка, но он решил игнорировать ее. Их глаза встретились на пару секунд, прежде чем Чонгук потянулся за солью и высыпал немного в ямку на ключице Чимина. Светловолосый парень склонил голову набок, чувствуя себя маленьким и обнаженным под горящим взглядом другого. Такое ощущение словно, от чужих взглядов его кожу покалывало, будто она медленно осыпалась. Он закусил губу, чувствуя, как нарастает тревога, и решил сосредоточить взгляд на стене. Чонгук сделал небольшой вдох, ища глаза Чимина, но он уже отвел взгляд. Он взял лайм и поднес ко рту Пака. Белокурый юноша открыл рот, мягко прикусил лайм, знакомый кислый вкус цитруса распространился во рту. Он медленно наклонился, опираясь на колени, ладони были потными на материале его джинсов. Он слышал, как вокруг громко аплодируют остальные, но это казалось просто далеким шумом, гудением в его барабанных перепонках. У него перехватило дыхание, когда он оказался в нескольких сантиметрах от кожи Чимина. Он почувствовал жар, исходящий от загорелой кожи блондина, когда он ударился о пульсирующую точку с выступающей веной. Чимин сдерживал дрожь, пробежавшую по его спине, когда Чонгук почти робко слизнул соль языком, с его кожи. Крупинки соли перекатывались по языку Чонгука, оставляя за собой горячий и влажный след. Чонгук впился ногтями в джинсы, прежде чем отступить, и выпил шот, который Сунхун протянул ему. Он быстро опрокинул его, прежде чем уставиться на Чимина. Блондин стоял прямо перед ним, его затуманенные глаза смотрели прямо на него. Он облизнул свои губы, сочные и блестящие, что заставило Чонгука сглотнуть. Он посмотрел … горячо Чонгук почувствовал себя так, словно это был первый раз, когда он увидел Чимина. Дело не в том, что светловолосый парень был некрасив. На самом деле он был довольно симпатичным, но обычно милым. Его улыбка глазами, пухлые пальцы, рост, румяные щеки. Чимин был больше милым, чем горячим. Но после того, как он увидел его полуголым на пляже, с его прессом в загорелом великолепии, накачанными бедрами, растягивающими узкие джинсы, и пухлыми губами, выглядящими как грех, Чонгук почувствовал, что его мир перевернулся с ног на голову. И ему это не нравилось. Ни капельки. — Давай, Чон! Ты боишься? — Воскликнул Сунхун, шум вокруг него внезапно стал сильнее, чем просто жужжание. Он почувствовал, как прилив адреналина заполняет его вены, поглощая ту часть мозга, которая была напугана, наполняя его голову весельем людей вокруг него, придавая ему уверенности. Чимин увидел, как изменилось выражение его лица, и его глаза. Он видел, как сомнения и страх исчезли, сменившись решимостью. Это произошло быстро, и Чимин почувствовал, как порыв ветра ударил его по лицу. Чонгук сжал его затылок с силой, соединяя вместе их губы. Другая рука опустилась на подбородок Чимина, заставляя его открыть рот, в то время как Чонгук высасывал известь изо рта и верхней губы Чимина одновременно. Их зубы столкнулись, это было немного больно, там было больше слюни, чем чего-либо еще, и кислый вкус извести смешивался вместе. Их губы были плотно сжаты, беспорядочно скользя друг по другу. Чонгук отступил так же быстро, как начал. Чимин не мог пошевелиться, лайм вылетел у него изо рта, а остальные громко подбадривали их. Чимин увидел, как Сунхун съежился всем телом, на его лице появилась гримаса, и он закатил глаза. Вероятно, это будет последний раз, когда он будет болтаться с ними. Он избегал взгляда Чонгука, отказываясь смотреть ему в глаза после того, что случилось. Чонгук взял кислый фрукт и бросил его на стол, он сморщился на этот вкус. Сунхун потряс его за плечи, и шатен усмехнулся, когда его друзья запрыгнули на него. — Вот как выглядит мужчина! — Закричала Минсу. — Ты видел, как он схватил его?! Чонгук, чувак! — перебил ее Сунхун. Чимин закатил глаза и встал, ища Юнги, Намджуна и Джону. Их больше не было в гостиной. Маленький светловолосый юноша пошел на кухню, но их там тоже не было. Он выглянул во двор, но и здесь не нашел парней. В сотый раз за ночь его охватило нервное возбуждение. Они ушли? Его единственной надеждой было крыльцо, и он почти вздохнул с облегчением, когда увидел их, сидящих на персиковом диване, цвет которого был смыт плохой погодой. Юнги первым заметил его. — Привет, малыш. Чимин помахал рукой, подошел к ним и сел на землю перед Джону, который курил сигарету. Намджун молча предложил ему косяк, но блондин с легкой улыбкой отказался. — Как все прошло? — Спросил зеленоволосый перед ним. Чимин пожал плечами. — Думаю, как будто выстрел в тело прошел. Они все так возбуждены напрасно. — Намджун фыркнул над ними, а Джону усмехнулся. — Да, наверное. В следующий раз мы уйдем раньше. — Если будет следующий раз. — фыркнул Юнги, и Чимин кивнул. — Да, в следующий раз мы не придем. — Согласился Намджун. — Но есть бесплатная выпивка. Это важно. Чимин откинул голову на шершавую гранулированную стену и легонько почесал затылок. Он вздохнул, закрыв глаза, когда мягкий ветер, дующий с юга, теплый и успокаивающий, играл с его волосами. Он почувствовал, как остывает пылающий румянец на его щеках, которого раньше не замечал. Он почувствовал, как расслабились его мышцы, услышал смех внутри, когда громко заиграла музыка. Чонгук не знал. Он не знал, что происходит, и ненавидел терять контроль над вещами. Особенно такого рода вещами. Он сидел на земле, в нескольких метрах от своей группы друзей, которые все еще играли в свою так называемую игру, его кулаки сжимались и разжимались. Он чувствовал, как его разум затуманивается, а кислотная жидкость плавает в желудке. Он был зол. Злился на Чимина, но в то же время был благодарен. Он вспомнил перемену в его глазах, когда тот согласился, и чувство благодарности, которое он испытал в то же самое время. В голове у него был беспорядок, и он не хотел с ним разбираться. Маленький юноша ушел, и это было прекрасно.

***

— Твоему другу лучше? Чимин нахмурился, глядя на свою бабушку, пока набивал лицо хлопьями, молоко капало с его подбородка. — Кто? — У тебя молоко на подбородке. Тот, что потерял сознание. — Чонгук? — Спросил Чимин, вытирая подбородок тыльной стороной ладони. Похмелье у него было не таким сильным, как вчера. Он немного устал, но голова у него не кружилась, а живот не болел, так что все было хорошо. Солнце еще не достигло высшей точки своего путешествия, поэтому Енхи воспользовалась им в своих интересах и открыла окно, впустив теплый воздух в дом, унося с собой сильный запах моющего средства и затяжной запах лимона, присутствующий в воздухе. Чимин положил ноги на стул перед собой, а бабушка, проходя мимо него, принялась вытирать пол, взъерошив ему волосы. — Да, с ним все в порядке. — Отлично. Тебе надо сходить в парикмахерскую, мальчик. Твои корни видны. Чимин застонал, и Енхи от души расхохоталась. Женщина достала швабру и принялась мыть пол, а Чимин все еще ел свои хлопья, глаза его опухли после ночи. — Чимин, сегодня днем я встречаюсь с Кенги. А что ты будешь делать? Чимин пожал плечами: — Я хотел немного потанцевать. Прошло уже много времени, и я не могу позволить своему телу слишком много отдыхать, иначе я не смогу потом. — Это хорошая идея, но не падай в обморок от жары. Мы уже успели съездить в больницу на все лето. Но я приготовлю лимонад, так что ты можешь выпить немного, если тебе будет слишком жарко. Чимин закрыл жалюзи, прогоняя прочь солнце. Он распахнул окно, чтобы свежий воздух еще мог остудить комнату, и включил вентилятор, чтобы не умереть от удушливой жары. Он начал потягиваться, не торопясь, стоя посреди комнаты. Он отодвинул мебель подальше, чтобы иметь достаточно места для передвижения, не причиняя себе вреда. Он вытянул одну руку над головой, дергая ее изо всех сил, пока она не начала болеть. Он знал, что ему будет трудно танцевать. Прошло уже довольно много времени, и за последние несколько недель он почти не занимался физическими упражнениями. К тому же он уже выкурил больше обычного, так что он, скорее всего, запыхается, как только начнет танцевать. Когда он решил, что все достаточно натянуто, он встал и включил музыку, приемлемо. Обычно он включал музыку как можно громче, так что это был единственный звук, который он мог услышать. Он мог бы чувствовать это в своем теле, его мышцы двигались в ритме ритма, его барабанные перепонки почти кровоточили от этого звука. Танцы всегда играли огромную роль в жизни Чимина. Это помогло ему многое пережить. Это был его мир, мир, где он мог быть самим собой, где его не судили за то, кем он был, и где он мог выразить все, что хотел сказать, не испытывая стыда. Когда Чимин танцевал, он чувствовал себя свободным. Он чувствовал, что ничто не может его остановить. Сначала его родители были против этого. Он пытался убедить их пойти на курсы современного искусства в Академию рядом с его домом после того, как увидел выступление современных танцоров в своей школе, но его отец ясно дал понять, что нет. Он пытался убедить свою мать, и даже если она не была против этого, его отец был альфой дома, и слова двух бедных омег ничего не имели против этого. Поэтому после школы он вместо того, чтобы идти домой, отправлялся в академию и смотрел, как они грациозно танцуют. Он прятался за зданием и забирался на мусорные баки, чтобы наблюдать за уроками через окна. Он стал ходить в Академию все чаще и чаще. Каждый раз он смотрел новый урок и узнавал о новых видах танцев. Ему казалось, что перед ним открылся целый новый мир, такой близкий и в то же время недосягаемый. Он уже много лет умолял своих родителей. Его отец все еще был против этого, поэтому Чимин начал учиться самостоятельно. Он смотрел видео на youtube, копировал танцоров в академии и практиковался в полном одиночестве. Чимин проводил бесчисленное количество часов, танцуя в своей маленькой комнате, в нечестивые часы, изо всех сил стараясь не разбудить своих родителей или соседей внизу. Он танцевал, тренировался в своей комнате, музыка громко гремела в наушниках, пока не взойдет солнце, пока у него не подогнутся колени. Когда он поступил в среднюю школу, Чимин встретил много новых людей. Когда он поступил в среднюю школу, Чимин узнал о существовании танцевального клуба в школе. Но когда Чимин поступил в среднюю школу, он также узнал о гомофобных мудаках всего мира. Иногда, когда он оглядывался назад, ему хотелось быть сильнее. Он хотел бы, чтобы у него была возможность послать к черту весь остальной мир, нахуй гомофобов, нахуй своих родителей и все остальное. Он хотел бы просто быть немного сильнее, чтобы присоединиться к танцевальному клубу своей школы. Но Чимин был маленьким мальчиком, не очень мужественным и застенчивым. А Чимин был мишенью для тех, кто был выше, крупнее и глупее. Он все еще ходил в Академию. Он все еще умолял своих родителей. Его отец в конце концов сдался, только если Чимин пойдет в хип-хоп-танцевальный класс или на стрит. Это было более «мужественно». Так он и сказал. Итак, однажды Чимин пришел в академию с улыбкой на лице и деньгами в карманах. Он был готов танцевать. В Академии его все хвалили. Он был хорошим танцором, с грациозными движениями, но в то же время резкими. Он знал, как идеально балансировать между этим. Они говорили, что он действительно хорош, некоторые даже называли его вундеркиндом и что он должен стать профессиональным танцором. Чимин знал, что все это было не так. И все это благодаря бесчисленным часам, которые он проводил, тренируясь в своей комнате. В Академии, встретил Чимин встретил Хосока. Он был веселым парнем, полным жизни и всегда улыбающимся. Он был в своем классе уличных танцев. — Чимин, почему бы тебе не заняться современным искусством? Твои движения действительно хороши и плавны. Ты бы хорошо справился. — Спросил однажды Хосок. — На самом деле мой отец не хочет этого. — Ответил Чимин, беря его за лодыжку одной рукой и перекатывая ее, чтобы размять. Хосок нахмурился, согнув одну икру и положил параллельно своему бедру. — Сказал, что это недостаточно мужественно. — Пробормотал Чимин. — Это полная чушь. — Чимин пожал плечами. — Именно так он и говорит. — Тебе надо сменить класс. — Сказал Хосок. — Ему и не нужно знать. — Да, но мне нравится стрит. Хосок пожал плечами. — Ты мог бы делать и то, и другое? Я знаю, что занятия не бесплатны, но, может быть, ты мог бы работать неполный рабочий день, если у тебя есть время, и деньги за оба занятия? Если у тебя есть время, конечно. Это было нелегко. Поздно вечером он работал в маленьком продуктовом магазинчике рядом со своей средней школой, притворяясь, что у него есть немного денег в кармане, ходил на танцевальные тренировки и получал хорошие оценки. Это было трудно, и Чимин очень уставал. Он все время был встревожен, всегда на взводе, нервничал из-за каждой мелочи. Но оно того стоило. Он мог танцевать. Чимин упал на пол, тяжело дыша. Он чувствовал, как капельки пота катятся по его телу, легкие горели, жаждали передышки. Его рот был покрыт пленкой, и ему требовалось что-то свежее. Музыка стихла, наконец остановившись, когда он тяжело сглотнул. Ему не следовало так много курить. Он собирался поступить в один из лучших танцевальных университетов страны, и он не мог так все испортить. Он использовал последние силы, чтобы подняться и спуститься вниз. В холодильнике графин был полон лимонада, от пузырящейся жидкости у Чимина потекли слюнки. Он взял кувшин, стакан и пошел наверх, стараясь не пролить ни капли на чистый пол. Он сел перед вентилятором, вздыхая, когда свежий воздух коснулся его кожи и прогнал капельки пота с его тела. Он сделал большой глоток из своего бокала, вкус лимона странно напомнил ему губы Чонгука, прижатые к его губам, и дрожь внезапно пробежала по его спине. Наверное, все дело в кислом вкусе. Динамик его телефона громко зазвонил, заставив его слегка подпрыгнуть, очнувшись от своих мыслей. Папа. — Привет, Пап. Что случилось? — Спросил Чимин, ставя стакан на стол, прежде чем позволить себе снова упасть на пол. Дерево было холодным, и он едва не вздохнул. — Добрый день, Чимин. Как там у тебя все? Чимин пожал плечами, хоть и знал, что отец его не видит. — Хорошо, Не волнуйся. — Ну и что? У тебя появились друзья? Я звонил твоей бабушке несколько дней назад, и она сказала, что ты часто выходишь из дома. — Да, познакомился с несколькими людьми. — Сказал Чимин, пристально глядя на трещины в потолке. — Да? Не выходи слишком часто… — Да, папа, не волнуйся. — Хорошо. Есть кто-то… симпатичный? — Чимин тяжело вздохнул. — Нет, пап. У меня нет парня, да и не будет его, не волнуйся. — Его отец вздохнул с другой стороны связи, и Чимин почувствовал, как в животе у него завязался узел. — А что ты там делаешь? — Танцую. — Это хорошо, Чимин. Тебе нужно упорно тренироваться, чтобы не отстать, когда ты пойдешь в университет. — Да, папа. И вообще, как у тебя дела с мамой? — Мы работаем над этим. Не беспокойся о нас и наслаждайся своим летом, хорошо? — Чимин закатил глаза. Он бы наслаждался своим летом, если бы был в Сеуле со своими друзьями, а не торчал в Пусане с гомофобными придурками. — Да. — Хорошо, я пойду. Я позвоню тебе через несколько дней. — Ладно, пока, и передай от меня привет маме. — Передам. Чонгук вздохнул, падая на спину. Он заерзал, пытаясь устроиться поудобнее на раскаленном песке. Сунхун позволил себе упасть рядом с ним, громкий и довольный вздох сорвался с его губ. Чонгук закрыл глаза, положив руки на живот, и жаркое солнце обожгло его кожу. — Вечеринка прошлой ночью была веселой. — Сказал Сунхун. Верно. Веселой. Чонгук согласился, хотя и не считал что было весело. Он впился ногтями в живот, морщась от внезапной боли. — Но часть тела все — таки выстрелила. Это было неловко, чувак. — Да. — Особенно когда Чимин заговорил о геях, вот как… Он что, совсем дурак? — Засмеялся Сунхун, и Чонгук почувствовал, как у него сжалось горло. Он попытался сглотнуть, чтобы избавиться от этого ощущения, но кислота, обжигающая желудок, росла в нем, как цветок, распускающийся в весенний день. — Да, парень, вот почему ты не пригласил его присоединиться к нам? — Да… Я уверен, что он гей. Типа… он выглядел растерянным. Это же очевидно. Поначалу он был очень мил, но я не хочу заразиться его болезнью. Чонгука тошнило. Солнце было слишком жарким, он сильно вспотел, и он мог видеть белые точки, формирующиеся за его закрытыми веками. Он сильно укусил себя за щеку, сдерживая слова, которые хотел выкрикнуть так громко, что весь пляж услышал бы его. Ему казалось, что он тонет в море лжи, а его легкие становятся все меньше. Он решил сесть, голова слишком сильно кружилась. Он глубоко вздохнул, соленый воздух щекотал кожу его носа. Солнце было слишком сильным, слишком жарким, и Чонгук почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Эти слова были знакомы его ушам. Слишком знакомо. — Эй, чувак, ты в порядке? — Да, конечно. — Отмахнулся Чонгук жестом руки. — Наверное, солнце слишком сильно светит. — Да, парень. В этом году нам повезло, погода такая замечательная. Чонгук промычал, уткнувшись лбом в согнутые колени. — Ребята! Мы принесли холодные напитки! — Закричала Соен. — Сунхун воскликнул, вставая, и Чонгук просто протянул руку, готовый взять все, что они ему дадут. Холодный напиток мог бы помочь. Хаен сидела перед ним, безмолвно глядя, как Чонгук открывает банку, даже не глядя, что это такое. — Ну и что же? — Спросил Чонгук, тупо уставившись на нее. — Ничего. — Ответила маленькая девушка, обводя указательным пальцем контур банки. Чонгук вздохнул, поднес банку к губам и сделал большой глоток. Он чуть не задохнулся от знакомого вкуса, сильного и полного воспоминаний во рту. Может быть, это солнце слишком сильно било ему в голову, но Чонгук почти выплюнул напиток на Хаен. Он сделал большой глоток, глядя на банку в своих руках. Лимонад. Чонгук тупо уставился на банку в своих руках, как будто в ней были все ответы на его вопросы и все решения его проблем. Но, как ни странно, желтизна лимона, нарисованного на банке, напомнила ему копну обесцвеченных светлых волос. Пак Гребаный Чимин. Он потер лицо и вздохнул, чувствуя на языке привкус лимона. Он помнил, как покалывали кончики его пальцев, когда он потянулся к голове Чимина, или как его губы все еще помнили, как хорошо они чувствовали себя рядом с его губами. Он сжал кулак и принялся жевать свою щеку. — Чонгук, ты действительно плохо выглядишь. Может быть, тебе лучше пойти домой? — Сказал Сунхун, положив одну руку на татуированное плечо Чонгука. — Да. — Домой. Было еще очень рано. Его мать, вероятно, была на работе. Да, домой. — Да, я пойду. — Тебе нужно, чтобы кто-нибудь проводил тебя? — Я похож на ребенка? — Спросил Чонгук вставая. Сунхун поднял руки в знак защиты, и Чонгук вздохнул, взяв свою рубашку и надев ее через голову. Он потянулся за своими ключами, телефоном, снэпбеком и скейтбордом, прежде чем покинуть пляж, чувствуя себя немного лучше. Он проглотил комок в горле, когда начал катиться на раскаленной смоле, его желудок сжался. Знакомое чувство нарастало в нем, почти парализуя конечности. Страх. Знакомое чувство страха подкрадывалось к нему, вызывая панику. Он быстро слез со своего скейтборда, немного спотыкаясь на пустынном тротуаре и давясь слюной. У Чонгука было несколько панических атак. Они были несильные, но ему это не нравилось. Он сел на тротуар, глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Что же с ним было не так? Есть так много всего что не так с тобой, Чонгук. Он ударил себя кулаком по голове, пытаясь успокоиться. Ему просто нужно было успокоиться. Его плечи были напряжены, как и каждый мускул в его теле. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Его руки начали слегка дрожать, когда он сдерживал слезы, кусая щеку, пока не почувствовал металлический привкус крови во рту. — Мой бедный мальчик, с тобой все в порядке? Чонгук поднял голову, зрение его затуманилось от слез, которые он так старательно сдерживал. — Я…я… — заикаясь, пробормотал Чонгук дрожащим голосом. Дама перед ним выглядела обеспокоенной. Она нахмурила морщинистый лоб и присела на корточки рядом с Чоном. — Шшш, все в порядке. — Сказала дама ободряющим тоном, и Чонгук захотелось закричать, что нет, все не так. Он почувствовал, как длинные пальцы мягко погладили его по спине, заставив слегка вздрогнуть. Все его тело дрожало, слишком напряженное, слишком напряженное. — Вдыхай и выдыхай, медленно, хорошо? Сделай это вместе со мной. Чонгук повернулся к даме, пытаясь взглянуть на нее. Она сделала глубокий вдох, жестикулируя одной рукой, а другой все еще поглаживая его спину. Чонгук повторил за ней, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха и выпрямив спину. Они делали это в течение нескольких минут, пока Чонгук не успокоился и слезы не потекли по его лицу. Рука леди поднялась к его волосам, и она медленно помассировала ему голову, расслабляя его под прикосновения. — У моего внука часто случаются приступы паники. Обычно это помогает ему успокоиться, когда кто-то гладит его по волосам. — Сказала дама, мягко улыбаясь. — С-спасибо. — Выдохнул Чонгук, сворачиваясь калачиком. Так они простояли несколько минут в молчании, пока старшая дама не встала, слегка поморщившись. — А, моя старая спина. — Она застонала, и он улыбнулся. Она была очень мила. — Тебе не следует так долго оставаться под солнцем. Ты заработаешь инсоляцию. — Сказала женщина. — Вообще-то я собирался д-домой… — Может быть, ты зайдешь ко мне на несколько минут, чтобы как следует успокоиться? У меня есть лимонад. — Я не хочу вас беспокоить или… — О, прошу тебя! — Воскликнула леди, напугав Чонгука. — Я, старая леди, живущая одна. Неужели ты действительно думаешь, что мне не понравится немного компании? — Ее лицо расплылось в широкой улыбке, отчего в уголках глаз появились морщинки. Она была какой-то знакомой, но Чонгук не мог сказать точно. — Вы уверены, что не возражаете? — Конечно, нет. Это всего в нескольких метрах отсюда. — Сказала она, указывая на действительно знакомый дом. Чонгук нахмурился и встал, мягко улыбаясь женщине. Она улыбнулась в ответ и направилась к дому, на который указала несколько секунд назад. — Как тебя зовут, юноша? — Спросила женщина, поворачивая налево и входя в дом. — Чонгук. Она нахмурилась, глядя на него несколько секунд, прежде чем отпереть дверь. — Чонгук, да? — Да, мэм. — Ну, тогда ты должен знать моего внука. — Сказала она, улыбаясь. — Чимин, я дома! Пак Гребаный Чимин.