***
Чонгук вздохнул, отстраняя от себя Хаен. Маленькая девочка хихикнула, и Чонгук вытер пот со лба. Он снова потрогал кожу на своей нижней губе, когда над ними воцарилась тишина. Они оба пытались отдышаться, но горячий и потный воздух вокруг них мешал им дышать. Он потянулся за сигаретой, лежащей на ночном столике, и закурил, прежде чем глубоко затянуться. Теперь он был совершенно спокоен. Он чувствовал себя прекрасно, его разум был отключен. Он ни о чем не думал, спина у него не болела, а тело казалось отдохнувшим и расслабленным. Хаен потянулась за сигаретой, сделала длинную затяжку и снова сунула ее между губами Чонгука. Солнце медленно клонилось к закату. Вероятно, это был конец дня, и Чонгук вздохнул. Наконец он встал с постели и открыл окно, впустив в комнату теплый, но расслабляющий ветерок. Он оперся локтями на оконную раму, медленно оглядывая тихую улицу внизу. Он услышал, как Хаен обошла его сзади, и почувствовал, как две маленькие руки обвились вокруг его обнаженного торса, заставив его вздохнуть. Он осторожно развернул ее руки и, повернувшись, встретился взглядом с маленькой девочкой. Она улыбнулась ему, и ее глаза заблестели. Чонгук избегал ее взгляда и, прислонившись спиной к оконной раме, глубоко затянулся сигаретой. — Хаен… Т — Да. Я знаю. Я собираюсь. — Сказала маленькая девушка, опустив глаза к своим ногам. Чонгука жевал кожу на своей щеке, избегая зрительного контакта. Он чувствовал, как стыд и чувство вины смешиваются у него в животе, заставляя его ладони потеть. Он услышал, как она зашевелилась, одеваясь, и вышла за дверь с негромким «пока, оппа». Услышав, как закрылась входная дверь, Чонгук расслабился и позволил ногам отвести себя обратно к кровати. Он снял одеяло и лег на голый матрас, ткань его боксеров прилипла к потной коже. Ему нужно было принять душ. Он чувствовал, как каждая эмоция, каждое чувство и каждая мысль снова нападают на него, словно яд, растекающийся по венам. Это должно было прекратиться. Это должно было прекратиться, а он понятия не имел, как это сделать. Он начинал злиться на самого себя, и ему это очень не нравилось. Он громко застонал, но его сердце остановилось, когда он услышал, как громко зазвонил дверной звонок в безмолвном доме. Он нахмурился, возможно, его мать кого-то ждала. Он вздохнул, встал, оставил сигарету в пепельнице и надел баскетбольные шорты, прежде чем спуститься вниз. Он подошел к входной двери и, открыв ее, с удивлением увидел, что перед ним стоит Чимин, избегающий его взгляд. Чонгук почувствовал, что его ладони мгновенно вспотели, дыхание застряло в горле, а во рту пересохло. Это был Чимин, выглядевший маленьким и застенчивым перед ним, избегая его взгляда любой ценой, нервно шевеля пальцами. Чонгук откашлялся, пытаясь хоть немного успокоиться. — Что ты здесь делаешь? Чимин пожал плечами, переминаясь с ноги на ногу, и его взгляд упал на грязные ботинки. — Ты не отвечал на мои сообщения, поэтому я забеспокоился и… да. Забудь это. — Сказал Пак, оборачиваясь. Тело Чонгука отреагировало быстрее, чем мозг. Он открыл рот и, прежде чем успел остановиться, закричал: — Подожди! Его голос прозвучал слишком громко в тишине соседнего дома, и Чимин остановился как вкопанный. Светловолосый мальчик обернулся, почти как в замедленной съемке, и мозг Чонгука стал пустым. Он не мог перестать думать в течение нескольких часов подряд, и теперь, когда ему нужно было думать, он тоже не мог. Он прикусил губу, и глаза Чимина встретились с его глазами. — Я, гм. Чимин терпеливо ждал, разглядывая вид Чонгука. Тот, что повыше, был обнажен по пояс, на его левом бедре красовались татуировки, обвивавшие бицепсы. У него были растрепанные волосы, два засоса на шее, пот покрывал все тело. Чонгук что-то искал на его лице, но Чимин тупо смотрел на него и ждал. — Я в порядке. — Ладно. — Ответил Чимин, кивая. — Просто ты не отвечал, и я забеспокоился. Извини, это глупо… — Нет, вообще-то, я просто был… занят. Чимин кивнул, сглотнув слюну. Это было неловко. Напряжение между ними становилось все сильнее и сильнее. Пак посмотрел налево, переминаясь на двух ногах, пока Чонгук играл с деревяшкой, торчащей из двери, пытаясь смахнуть пот с ладоней. — Может… может быть, ты хочешь войти? — Спросил Чонгук тихим голосом, впиваясь ногтями в деревянную дверь. Это не должно было произойти таким образом. Он должен был избегать Чимина любой ценой, а не приглашать его в дом. Он чувствовал, как страх смешивается с тревогой в животе заставляя его сжиматься и сокращался. Чимин поднял на него хмурый взгляд. — Нет, нет, все в порядке. Я не хочу никому мешать. Ты выглядишь очень занятым. — Сказал Чимин, указывая маленькими кругами на его шею, прежде чем сделать небольшое движение рукой в направлении Чонгука. Рука Чонгука быстро поднялась к его шее, вспышка красных губ Хаен, сосущих и кусающих его кожу, вспыхнула в его мозгу. Он судорожно сглотнул. — Я… она ушла. — Тихо сказал он. — Оу. — Ответил Чимин, и маленький камешек покатился у него под ботинком. — Ты… — Он пригласил его указывая ему за спину. Почему, черт возьми, Чонгук, пригласил его внутрь? Чимин пожал плечами и кивнул. В голове у него стало пусто, и он решил просто пойти с ним, потому что его мозг кричал одно, а сердце кричало обратное. Чонгук сглотнул и отошел в сторону, а Чимин вошел в дом. Блондин огляделся вокруг, снимая ботинки. В доме было тихо, и убранство было минимальным. Мебель была простой: старый зеленый диван в центре гостиной, маленький телевизор перед ним, стол рядом с ним. На стенах не было ни картин, ни книг на полках, ни растений в углу комнаты. Она выглядела пустой. — А твоих родителей здесь нет? — Тихо спросил Чимин. Чонгук покачал головой и прошел мимо него. Что Чон должен сказать? Что сделать? Он никогда по-настоящему не приглашал людей к себе, даже когда был ребенком, но это было очень давно. Неужели он должен был предложить ему что-нибудь выпить? О чем они собираются говорить? Чимин неловко стоял перед закрытой дверью, сняв ботинки, его сомкнутые пальцы беспокойно шевелились в белых носках. Чонгук стоял у дивана, оглядываясь вокруг, пытаясь найти хоть какое-то занятие, хоть что-то что можно сказать. Чимина здесь не должно было быть. Они не должны были встречаться, особенно после того, что случилось накануне. Глаза Чонгука расширились, и его взгляд сразу же упал на Чимина. Светловолосый мальчик смотрел на него с любопытством, а Чонгук прикусил губу, вспоминая вчерашний день, когда они целовались на заднем дворе дома Хаен, вдали от шума и людей, словно тайна, хранящаяся между ними и Луной. — Хм, а ты бы… ты бы хотел…? Выпьешь чего-нибудь? — Спросил Чонгук, его рука взлетела к затылку, нервно теребя волосы. Чимин пожал плечами и кивнул, когда они оба направились на кухню. Чонгук оглянулся, чтобы посмотреть, идет ли за ним Пак, и неуклюже вошел в кухню, не зная, куда девать руки. Он вытер пот с них о шорты, и Чимин откинулся на дверной косяк, скрестив руки на груди. — А что ты хочешь выпить? — Все, что есть, неплохо. — Ахнул Чимин, неловко переминаясь с ноги на ногу. Чонгук кивнул и повернулся, открывая холодильник, чтобы достать любое, что будет первым. — Т-ты спал прошлой ночью? — Спросил Чимин неуверенным голосом в тяжелой тишине между ними. Чонгук нервно сглотнул комок в горле, а блондин еще крепче прижал руки к груди. — Я… да. — Вот и хорошо. Ты чувствуешь себя лучше? — Спросил Чимин, покусывая нижнюю губу. Чонгук закрыл дверцу холодильника, держа в руке бутылку сока. — Да, это так. Я… почему ты спрашиваешь меня об этом? И почему тебя это волнует? — Сказал Чонгук, раздражаясь. Он обернулся, его глаза сверлили дыры в Чимине. Светловолосый мальчик пошевелился, его взгляд упал на ноги. Он чувствовал себя маленьким и неуместным. Ему не следовало принимать приглашение Чонгука, и он должен был пойти домой. У него не было ответа на этот вопрос, и он пожал плечами. Тон Чона был холодным и кислым, отчего его желудок тревожно сжался. Чимин еще сильнее сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки. — Я не знаю, почему. Я… знаешь что? Мне пора идти. — Сказал Чимин, вздыхая. Чонгук закусил губу, глядя, как мальчик поворачивается и идет к входной двери. Он шел, пока не оказался в дверном проеме кухни, и смотрел, как Пак надевает ботинки. Его сердце кричало ему, чтобы он сделал что-нибудь, а его мозг был удовлетворен, увидев, что светловолосый мальчик уходит. — Чимин — я, подожди. — Он тяжело выдохнул. Чимин повернулся, он уже был готов уйти. Он нахмурился, глядя на Чонгука, и если бы тот, что повыше, подошел ближе, то увидел бы, как вода собирается в глазах блондин. — Ну и что же? — Рявкнул юноша. — Прости, что я поцеловал тебя. — Прошептал Чонгук, опустив взгляд к своим ногам. Чимин нахмурился, его сердце на несколько секунд остановилось. Ему казалось, что все вокруг них остановилось, тиканье часов прекратилось, жужжание холодильника тоже, а его дыхание застряло в горле. — Что? — Ответил светловолосый, взявшись за ручку двери. — Я же сказал, Прости, что поцеловал… — Я услышал тебя. Почему ты извиняешься? Чонгук пожал плечами, поджав губы. Он чувствовал, как уже покрытая синяками кожа медленно разрывается, а во рту появляется металлический привкус крови. — Я… я не знаю. — Все в порядке. Мы оба были пьяны. Все нормально. — Рассуждал Чимин. И он не знал, говорил ли он это Чонгуку или самому себе. Чон открыл рот, готовый ответить, сказать что-то, но Чимин уже открыл дверь и высунул ногу наружу. — Увидимся, Чонгук. — Улыбнулся Чимин, прежде чем уйти. Чонгук остался один в гостиной, его единственным другом были часы, тикающие над телевизором.***
Чимин глубоко вздохнул, соленый воздух проник в его нос, пытаясь успокоиться. Он мог видеть солнце прямо над высокими зданиями центра города, сильный и оранжевый ореол света рисовал себя вокруг высоких построек. Он почувствовал, что слезы вот-вот потекут у него из глаз. Он даже не знал, почему плачет. Это было глупо. Он не должен был плакать из-за таких глупостей. Ему нужно было опустошить свой разум, просто забыть об этих усталых, больших и круглых глазах. Ему нужно забыть о Чонгуке. Он вернулся домой, сказал бабушке, что собирается прогуляться по пляжу, взял наушники и вышел.***
Чонгук сел на диван, обхватив голову руками. Начиналась головная боль, и он не знал почему, он ведь проспал всю ночь. Он знал, что его мозг был сплошным беспорядком мыслей, и все это из-за одного-единственного человека. Чон пообещал себе, что больше никогда не увидит Чимина. Что он больше даже не будет думать о нем. Но то, как губы Пака прижимались к его губам, совершенное давление, маленькие пальчики, дергающие его за волосы, тепло, исходящее от его тела, успокаивающее чувство, которое он ощущал каждый раз, когда был с ним, — все это было единственным, о чем он думал. Он вспомнил, как его тревога исчезла, когда пальцы Чимина массировали кожу за ушами, как он нежно разговаривал с ним, как заботился о нем. Они даже не были близки, и маленький светловолосый мальчик был достаточно добр, чтобы просто заботиться о нем, заботиться о его здоровье. И что же сделал Чонгук? Он заставил его сбежать. Высокий мальчик свернулся калачиком, голова его лежала между коленями, шея болела под углом. Слова матери громко звенели в его ушах, отдавались эхом в мозгу, повторяясь, как заезженная пластинка. Провал. Он должен был найти Чимина и извиниться. Он должен был увидеть Чимина.***
Когда Чонгук постучал в парадную дверь, солнце уже скрылось за далекими горами, Луна медленно поднималась все выше, унося с собой ночную тьму и сверкающие звезды. Чонгук переминался с ноги на ногу, тщательно обдумывая каждое слово, которое он повторял в своей комнате, обо всем, что хотел сказать Чимину. Когда дверь открылась, он громко сглотнул, в голове у него помутилось, ладони вспотели. Он почувствовал, как кровь в его венах перестала двигаться, замораживая его тело. Дверь открыла бабушка Чимина, слегка нахмурившись. — Чонгук, верно? — Гм, да… А Чимин здесь? Его бабушка покачала головой, и Чонгук нахмурился, услышав, как громко бьется его сердце в ушах и горле. — Вы не знаете, где я могу его найти? — Он сказал, что собирается прогуляться по пляжу. — Енхи нахмурилась, тщательно разглядывая Чонгука. — Все в порядке? — Спросила она, и Чонгук сглотнул. — Да. Не беспокойтесь. — мягко улыбнулся Чонгук, кивая. Бабушка Чимина вздохнула и кивнула. — Пожалуйста, не обижай его. Он выглядит уверенным и сильным мальчиком, но он действительно неуверен во всем, что делает или говорит. Так что, пожалуйста, позаботься о нем как следует. — улыбнулась Енхи. Чонгук почувствовал, как его сердце упало в желудок, а легкие в горле стали еще больше. — Я так и сделаю.***
Когда Чонгук добрался до берега, солнце уже зашло, и небо над его головой потемнело. Он огляделся в поисках копны светлых волос. Он зашагал по длинной песчаной дорожке, оглядывая все вокруг. Он увидел слева от себя смеющуюся парочку и пошел быстрее высматривая Чимина. Он увидел бегущую девушку с наушниками глубоко в ушах. Он зашагал еще быстрее, приближаясь к тому, что казалось человеком, сидящим на песке в нескольких метрах от него. Было темно, и он ничего не мог разглядеть, поэтому он шел, почти бежал к темной фигуре, его сердце колотилось в грудной клетке. Наконец он сбавил скорость, когда отчетливые светлые пряди, блестевшие в мягком свете луны, встретились с его глазами. Он не знал в Пусане никого другого со светлыми волосами. — Чимин? — Крикнул он, пытаясь отдышаться, в нескольких метрах от мальчика. Его ладони вспотели, сердце билось где-то в горле. Он встал и повернулся к нему. — Чонгук? Там стоял Чимин, пушистые светлые волосы слегка вились на его лбу, ветер трепал его челку вправо. Глаза у него были опухшие, губы красные и блестящие. Смущение было написано у него на лице, и он поднес свой пухлый маленький пальчик к глазам, слегка потирая их. — Чонгук? — Повторил он, делая шаг ближе. — Что ты здесь делаешь? Чонгук не мог думать. В голове у него помутилось, все слова, которые он репетировал, исчезли, и все, что он слышал, — это громкое биение сердца в ушах, перекрываемое приливом, бьющимся о песок. Глаза Чимина блестели, как обычно, и луна отражалась в них, показывая, какими мокрыми и красными они были. Он посмотрел на Чонгука, звезды усеяли его печальные глаза, и высокий мальчик почувствовал, как что-то сломалось внутри него. Чимин плакал из-за него. Как и накануне, он ни о чем не думал. Он поднял руки вверх, обхватив подбородок Чимина, когда светловолосый мальчик нахмурился, его маленькие пальцы сжали переднюю часть толстовки Чонгука. Брюнет сглотнул, глядя прямо в глаза Чимину, а потом облизал губы. Он мягко наклонился, его губы коснулись губ Чимина, мягко и нежно, как ветер касается его волос. Пак задержал дыхание и закрыл глаза, когда Чонгук снова коснулся его губ, его хватка на толстовке брюнета стала сильнее. Чон снова сглотнул, глядя на растерянное лицо Чимина, которое медленно расслабилось, когда его большой палец коснулся мягкой кожи его щеки. — Чонгук… — Прошептал светловолосый мальчик, и его дыхание ударило в потрескавшиеся губы Чона. Чимин наклонился вперед, слегка приподнявшись на цыпочки, когда Чонгук один раз коснулся его носа, прежде чем слегка прижаться губами к губам Чимина. Это казалось более интимным, менее поспешным. Их губы были мягко прижаты друг к другу, двигаясь медленно и нежно. Хватка Чимина стала еще крепче, когда Чонгук поднял подбородок выше и наклонил голову влево. Пак почувствовал, как в животе у него разливается тепло, почти заставившее его вздохнуть с облегчением. Его пальцы поползли вверх по торсу брюнета, чтобы запутаться в его волосах, слегка потянув за них. Мысли Чонгука были спокойны. Странно, но ему казалось, что это был солнечный день, безоблачный, со спокойным океаном. Чимин был подобен лекарству, очищающему его мысли и расслабляющему мышцы. Он облегченно вздохнул в ответ на поцелуй, и теплое чужеродное чувство разлилось по его венам, покалывая у кончиков пальцев, отчего волосы на затылке встали дыбом. Чон почти застенчиво облизнул нижнюю губу блондина, уверенность, которую алкоголь придал ему накануне, исчезла. Чимин обнял Чонгука за плечи, тоже вздохнул, слегка приоткрыв губы, и язык Чонгука встретился с его языком. Он почувствовал, как мурашки пробежали по коже его рук, холодные пальцы парня покинули его челюсть, чтобы спуститься к бедрам, прежде чем погрузиться под мягкий хлопковый материал его футболки, нежно скользя большими пальцами по коже. Он был мягким, успокаивающим и расслабляющим. Все, что они могли слышать, было море рядом с ними, и их сердца громко бились друг о друга. Чимин был тем, кто отстранился, прижавшись лбом к лицу Чонгука, не смея открыть глаза. Он боялся того, что может случиться, если он откроет глаза. — Что мы делаем, Чонгук? — Спросил Чимин, шепча эти слова в розовые потрескавшиеся губы мальчика. Чонгук вздохнул, его дыхание щекотало губы Чимина. — Я не знаю. Он не знал.