Они оба еще немного постояли на пляже. Ветер медленно утихал, превращаясь в мягкий и теплый бриз. Море было спокойным, далекая зыбь танцевала с мягким сиянием Луны над водой. Было тихо и темно, все вокруг них было мирным и безмятежным. Они оба сидели на холодном песке, соприкасаясь бедрами, и их окружала расслабляющая тишина.
Глаза Чимина были сухими, а тяжелое дыхание Чонгука упокоилось. После поцелуя они больше ничего не говорили. Они просто решили присесть на песок, пытаясь привести свои мысли в порядок сами по себе. Чонгук чувствовал себя прекрасно. Он чувствовал себя хорошо. Все тяжелые мысли и чувства, которые он переживал, сменились мирным легким умиротворением, таким же спокойным, как море.
После нескольких минут молчания Чимин слегка подтолкнул его плечом, стараясь не смотреть ему в глаза. Это не было так неловко, как могло бы быть раньше. Все было безмятежно. Чонгук слегка нахмурился, повернув голову к Чимину. Светловолосый мальчик уставился прямо перед собой, подтянул ноги и положил подбородок на согнутые колени. — Поговори со мной. — Прошептал Чимин, его глаза блестели под луной и звездами.
Чонгук сглотнул и опустил взгляд на свои руки, которые танцевали на песке, создавая беспорядочные узоры. Чимин повернул к нему голову, положив пухлую щеку на колени, и его взгляд блуждал по лицу Чона.
Он позволил своим зрачкам пробежаться по острому подбородку, розовым щекам, маленькому, почти невидимому шраму на левой скуле. Его оленьи глаза казались усталыми, подчеркнутыми темными кругами, почти фиолетовыми. Свет в его глазах, казалось, исчез, и все, что Чимин хотел сделать, это снова зажечь в них пламя. Бессознательно он поднял одну руку и положил ее на спину Чонгука, прежде чем запутаться в темных растрепанных прядях.
Брюнет слегка откинулся назад и встретился взглядом с Чимином. — О чем ты хочешь со мной поговорить? — Прошептал Чонгук, почти закрывая глаза. Мягкое и нежное прикосновение Чимина было, вероятно, одним из седьмых чудес света. Он судорожно сглотнул, и чуть было не поперхнулся.
Наконец он позволил своим векам закрыться, позволив себе просто расслабиться на несколько секунд. — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя со мной достаточно комфортно и мог говорить обо всем, чем захочешь, если ты чувствуешь себя достаточно комфортно, чтобы говорить обо всем, что тебя обременяет. — Тихо сказал Пак, и слова слетали с его приоткрытых губ, как нежный порыв ветра.
Чонгук прикусил потрескавшиеся губы, размышляя. О чем же он хотел поговорить? Что же именно его беспокоило? С чего же ему начать? Его родители? Его друзья? Его ориентация? О чем же? Он тихо вздохнул, а пальцы Чимина все еще массировали его голову. — Я не знаю, что ты хочешь услышать. — Выдыхает Чонгук.
— Я не хочу ничего слышать, если тебе нечего сказать. Я просто хочу, чтобы тебе было комфортно со мной. Я не хочу, чтобы мы оба чувствовали себя неловко из-за того, что поцеловались раз или два. Я не хочу, чтобы все было так сложно.
Чонгук тихонько рассмеялся, но это был горький смех. — Все очень сложно, Чимин.
— Нет, если ты это отпустишь. — Сказал Чимин, придвигаясь поближе. Чон почувствовал его тепло приближающееся к нему, расслабляя и приглашая к себе. Тепло Чимина казалось ему одеялом, накинутым на плечи в холодный зимний день. Все было приятно и тепло. Приглашающе и по-домашнему.
Он уронил голову на плечо Чимина, и с его губ снова сорвался вздох. Рука блондина все еще была в его волосах, мягко оглаживая кожу под пальцами, его тепло накрывало Чонгука, втягивая его внутрь. Они оба искали утешения в друг друге, пытаясь защититься от всех своих проблем. Чонгук чувствовал себя маленьким и потерянным ребенком, готовым расплакаться. В горле у него стоял большой комок, и единственное, что удерживало его на месте, — это рука Чимина в волосах.
Пак чувствовал себя спокойно. Вся тревога, затуманившая его разум, казалось, исчезла. В голове у него все еще вырисовывался вопросительный знак, но присутствие Чонгука значило очень многое. Он потратил много времени, пытаясь скласть все по полочкам. Он был сложным персонажем, разрывающимся между собой и своим образом. Он прикусил губу, его рука скользнула с головы Чонгука на затылок, большой палец мягко блуждал по мягкой коже.
— С чего же мне тогда начать? — Спросил Чонгук, не открывая глаза. Он чувствовал, как кровь Чимина пульсирует у него под ухом, а их кожа слегка соприкасается. — Тебе будет легче, если я задам несколько вопросов? — Прошептал Чимин, не переставая ласкать его большим пальцем.
Чонгук кивнул. Он был потерянным мальчиком, который нуждался в наставлениях, и ему предлагали их. Он сжал кулаки, пытаясь сосредоточиться на Чимине, и только на Чимине. Светловолосый мальчик над ним глубоко вдохнул, серьезно задумавшись над своим первым вопросом. — Если ты не хочешь мне отвечать, то не надо, ладно?
— Хорошо.
— Ладно. Почему ты тусуешься с Сунхуном, Соен и всеми остальными? Я знаю, ты говорил, что они были твоими единственными друзьями, но…
Чонгук проглотил кислоту в горле. Он изо всех сил старался сдержать слезы на глазах и контролировать тон своего голоса. Как только он почувствовал, что готов, он открыл рот, отвечая. — Как я уже сказал, они мои единственные друзья. Я знаю их с самого детства, и мы росли вместе.
— А почему ты не дружишь с другими людьми? — Спросил Чимин. Брюнет пожал плечами, крепко зажмуривая глаза. — Они всегда были самыми крутыми в округе. И я всегда был частью этой группы, так что да.
— А быть геем совсем не круто, верно? — Спросил Пак.
Это был переломный момент для Чонгука. Все слезы, которые он сдерживал годами, теперь текли по его лицу. Уродливые рыдания застряли у него в горле, заставляя его задыхаться, когда он отчаянно вцепился в футболку блондина, пытаясь удержать что-то, как физически, так и эмоционально. Чимин еще крепче обнял его за плечи и притянул к себе еще ближе. Чонгук полулежал на бедрах, прижавшись щекой к груди и отчаянно вцепившись руками в его одежду. Пак шептал слова утешения, уткнувшись в его волосы, его руки были такими же мягкими, как всегда на теле Чонгука. Он немного поиграл с его волосами, потом погладил кожу на шее и спину.
Чонгук был в не порядке. Вопиющем не порядке. Он почувствовал себя опустошенным, когда слезы потекли по его щекам, его рыдания были единственным звуком в этой мирной, тихой ночи. Чимин держал его чуть крепче, чуть ближе к сердцу, а Чон вцепился еще сильнее, отчаянно держась за него.
Они оставались в таком положении очень долго. Чонгук в объятиях Чимина, его легкие были слишком малы, чтобы он мог нормально дышать, а глаза слишком устали, чтобы оставаться открытыми. Он почувствовал, что обмяк и вот-вот потеряет сознание. Здесь, в объятиях Чимина, он чувствовал себя совершенно бесполезным, как будто он был ничтожеством. Пак чуть повернулся, пока Чонгук не оказался между его ног, его голова все еще лежала на груди. Он сдерживал слезы, щекочущие уголки его глаз, пытаясь отгородиться от воспоминаний о своих юных годах.
Он видел свое маленькое «я», оплакивающее свою ужасную жизнь, оплакивающее тот факт, что он не такой, как другие люди, как будто он ничто. Он вспомнил слова отца, взгляды учителей, насмешки одноклассников. Он вспомнил ад, и ему захотелось помочь Чонгуку. Боже, как же сильно он хотел ему помочь.
Луна все еще стояла высоко в небе, и желтый свет из окон высоких зданий почти полностью погас. Чимин понятия не имел, который сейчас час, да это его и не волновало. Он просто надеялся, что его бабушка не слишком беспокоится.
Рыдания Чонгука в конце концов утихли. Высокий юноша устал, и слезы сделали его усталость еще больше, почти заставив его заснуть на теплой груди Чимина. — Ты в порядке? — Прошептал блондин, и он кивнул.
Но они оба знали что, нет, он не был в порядке. Это был глупый вопрос, случайный, который все привыкли задавать ежедневно, и который все использовали в качестве знака приветствия. Но нет, Чонгук не в порядке. Он вздохнул, слезы все еще текли по его щекам, падая на белую хлопчатобумажную рубашку Чимина. Он шмыгнул носом, пытаясь привести в порядок свои мысли, но все вокруг обрушилось на него, как волна, накатывающая на песок.
— Моя мама меня ненавидит. — Сказал Чон, уткнувшись в грудь Чимина, но его слова звучали заглушено, слезно и сломано. Пальцы Пака снова зарылись в его волосах, и Чонгук позволил своим мышцам немного расслабиться. Но тяжелый плач заставил его напрячься, и ему было больно везде.
— Но почему? — Прошептал Чимин.
— Она ненавидит геев. — Сказал Чонгук, тупо уставившись перед собой. Его зрение было затуманено и закрыто руками блондина, темнота ночи не помогала ему. Он мог разобрать высокие здания, сияющие среди звезд. Чимин кивнул, мягко уткнувшись носом в его волосы.
— А как же твой отец?
Чонгук прикусил губу. Его отец вообще не был хорошей темой. Вообще. — Я, если…
— Я больше не буду спрашивать. Извини. — Прошептал Чимин.
— Может быть, в другой раз. — Сказал Чонгук, его хватка на рубашке Пака немного ослабла. Костяшки его пальцев побелели и начали болеть. — Вот почему у меня бессонница. — Сказал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Честно говоря, это не совсем бессонница. На самом деле я вообще избегаю дома моей матери. Поэтому я все время провожу на улице. — Сказал Чонгук, закрывая глаза. — И я заставляю себя не спать. Потому что я не хочу возвращаться домой и видеть ее.
— Чонгук… — Прошептал Чимин, его движения. — Это не очень хорошо. Тебе нужно спать. — Выдохнул блондин.
Чон кивнул, сглатывая. Он чувствовал себя маленьким ребенком, которого ругают. — Если хочешь, можешь переночевать у моей бабушки. Там есть свободная комната. Ты можешь спать столько, сколько захочешь. — Сказал Чимин, его пальцы теперь скользили по лбу Чонгука, массируя его кожу и виски.
Он кивнул, чувствуя, что засыпает. Расслабляющие поглаживания Чимина и все, что произошло сегодня, было уже слишком для него. Ему просто хотелось немного поспать в объятиях Чимина, где он чувствовал себя желанным и теплым. Где ему было хорошо. — Ты хочешь вернуться домой? — - Пробормотал Пак.
— Давай останемся здесь на некоторое время.
Когда Чимин проснулся, он не ожидал увидеть темное небо над головой, цвета которого постепенно снижались к горизонту, мягкую линию цвета морской раковины прямо над водой, ясно указывающую на то, что солнце выглядывает из-под воды.
Он дрожал, холодный и влажный песок впивался в его тело, утренняя роса прилипла к коже. Засыпать на пляже в тонкой футболке было совсем не хорошей идеей. Он слегка застонал, пытаясь повернуться, когда заметил тяжесть на своей груди. Он нахмурился, глядя на него сверху вниз, и был встречен копной растрепанных каштановых волос.
Все события прошлой ночи вернулись к нему, и он снова застонал, протирая глаза. Ему хотелось пойти домой, принять теплый душ и уютно устроиться под теплым одеялом. Было очень неприятно ощущать жаркое, сухое и удушливое солнце днем, в то время как в темноте утра воздух был влажным, холодным и липким. Чимин положил руку на плечо Чонгука слегка потряс его, надеясь разбудить.
Чон был не так уж тяжел, но он чувствовал боль в мышцах живота и жжение в легких каждый раз, когда делал глубокий вдох. Парень застонал над ним, прежде чем перекатиться вправо, освобождая Чимина от своего веса. Они оба пробыли там несколько минут, не торопясь окончательно проснуться.
Блондин сделал небольшой вдох — так его грудь не болела слишком сильно — и посмотрел на небо над головой, загипнотизированный сменой цветов и пляшущими облаками. Он чувствовал, как легкий и свежий ветерок проходит сквозь него, дуя в том же направлении, в котором лежало его тело. Волны, бегущие по песку, издавали тихие и спокойные звуки. — Мы что, заснули? — Спросил Чонгук.
Чимин тихонько промычал, прикрывая глаза на несколько секунд. Он не помнил, как заснул. Он помнил, как крепко прижимал к себе Чонгука, а Луна все еще стояла высоко в небе, но не помнил, как закрыл глаза, лег или просто заснул. — Нам пора идти. — Выдохнул Пак.
Еще одна дрожь пробежала по телу светловолосого мальчика, заставив его скрестить руки на груди, пытаясь хоть немного согреться. Чонгук сел рядом с ним, песок застрял в его волосах. Чимин прочистил горло и тоже сел. — Как ты себя чувствуешь? — Прошептал он.
Брюнет пожал плечами. — Мм, хорошо. Прости, что я спал на тебе.
Чимин пожал плечами: — Все в порядке.
Через несколько минут оба встали, и Пак обхватил себя руками. Они оба молча направились к своим домам. Это не было неловко, они оба все еще были полусонными и замерзшими. Чонгук был одет в толстовку с капюшоном, так что утренняя свежесть его не слишком беспокоила, но блондин почти всю дорогу до своего дома стучал зубами. Наконец они добрались до его дома, расположенного ближе к пляжу.
Светловолосый мальчик обернулся, прислонившись спиной к забору и скрестив руки на груди. Чонгук переминался с ноги на ногу, глубоко засунув руки в карманы своей толстовки, отчего он слегка улыбнулся. — Может быть, ты зайдешь ко мне, чтобы еще немного поспать? — Тихо спросил Чимин.
Чонгук просопел и покачал головой. Он уже доставил достаточно хлопот белокурому мальчику. — Нет, все в порядке. Я прокрадусь в свой дом.
— А ты уверен? Но это не проблема. — Сказал Чимин, снова дрожа всем телом. Он, вероятно, будет болен к тому времени, когда проснется снова. Он кивнул, небольшая улыбка играла на его губах.
— Да, я уверен. — Последовала небольшая пауза, немного неловкая, когда они оба посмотрели на свои ботинки. — Спасибо, Чимин. — Прошептал Чон, отказываясь поднимать голову. Он боялся того, что мог бы сказать юноша, поэтому вместо этого уставился на свою обувь, которая была в песке.
— Ты не должен благодарить меня, Чонгук. Ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной. — Сказал Пак с легкой улыбкой.
Брюнет поднял голову и мягко улыбнулся. Солнце поднималось в небо, медленно прогревая их участок земли. Чонгук не знал, что делать. Как же они должны были расстаться? Неужели он должен был пожать ему руку? Обнять его? Похлопать его по плечу? Он не знал. Он прикусил нижнюю губу, и Чимин слегка усмехнулся, прежде чем направиться к входной двери. — Я думаю, мы еще увидимся? — Сказал парень, оборачиваясь.
Он прислонился к входной двери, наблюдая, как Чон стоит за забором, а у его ног вьется клумба с красными розами, а за спиной медленно поднимается солнце. Светловолосый мальчик слегка махнул рукой, его тело стало легче, несмотря на боль в груди и холод в конечностях. — Да. Увидимся позже. — Прошептал Чонгук, слегка махнув рукой.
И в тот же миг Чимин исчез внутри.
***
Когда Чимин проснулся во второй раз за день, солнце стояло высоко в небе. Его тело покрылось тонким слоем пота, по спине побежали мурашки, странное ощущение холода и жара одновременно распространилось по всему телу. Мышцы у него болели повсюду, а из носа текло. Он заболел.
Он услышал тихий стук в дверь и застонал в ответ. В щель двери просунулась голова его бабушки, которая озабоченно нахмурилась. — Привет, Чимин.
— Привет, бабушка. — Ответил светловолосый мальчик, поворачиваясь, чтобы лечь на плечо. Он чувствовал боль и жжение в груди, и то, что не может нормально дышать. Он чувствовал нарастающее беспокойство, но его тело слишком устало, чтобы что-то предпринять. Енхи подошла ближе к кровати и села, положив одну руку на лицо внука. — У тебя жар, Чимин.
— Мы заснули на улице. — Ответил юноша, неловко переминаясь. Енхи вздохнула и погладил Чимина по волосам.
— Я так волновалась. В следующий раз пришли мне сообщение. Я собиралась поискать тебя, но заснула.
— Мне очень жаль, бабушка. Я не хотел, чтобы ты волновалась.
Старшая вздохнула, и на ее губах появилась легкая улыбка. — Я знаю, что ты этого не хотел, но в следующий раз, пожалуйста, напиши мне хотя бы смс. — Чимин кивнул. Енхи слегка улыбнулась, ее пальцы коснулись прядей светлых волос, прилипших к его лбу.
— Как он там? — Спросила она. Чимин закрыл глаза и наклонился вперед, ощущая прикосновение. Он пожал плечами.
— С ним все будет в порядке. Ему просто нужна помощь. — Енхи вздохнула.
— Не пытайся спасти его, Чимин. Ты же знаешь, как все закончилось в прошлый раз.
— Я знаю, Не волнуйся. Я не собираюсь его спасать. Я просто помогаю ему. — Улыбнулся он. Его бабушка кивнула и вздохнула.
Он немного приподнялся под одеялом, прежде чем закашляться. — Ты, должно быть, простудился. Ты должен принять ванну, а я принесу тебе лекарство, как только ты закончишь.
Чимин кивнул и пошел в ванную, чувствуя тяжесть в голове и боль в груди. Но, по крайней мере, на душе у него было легко.
***
Чонгук позволил себе вздохнуть, глядя в небо над собой. Было еще очень рано. Чимин только что вернулся домой, все еще полусонный. Он решил прогуляться, побродить по окрестностям, пока не добрался до парка, небо было окрашено в лавандовый цвет, смешанный с бледно-голубым. Он сел на металлическую горку, и холодная ткань заставила его слегка вздрогнуть, прежде чем он лег. Он немного пошевелился, пытаясь устроиться поудобнее на узкой горке, прежде чем найти в кармане пачку сигарет.
К счастью, он нашел ее в заднем кармане, коробочку из смятого и сморщенного картона. Он взял одну сигарету, которая выглядела достаточно хорошо, и вздохнул при виде сломанной табачной палочки. Он вынул зажигалку, сунул сигарету в рот и закурил.
Он вспомнил свой разговор с Чимином на пляже, то утешение, которое искал. Он не слишком много говорил, и все же ему стало проще. Он почувствовал себя легче, как будто тяжесть на его спине уменьшилась, как будто то, что болело в груди, исчезло, и как будто он наконец смог дышать.
Он сделал одну затяжку сигареты, наблюдая, как дым медленно покидает его губы, плывя в воздухе, прежде чем исчезнуть.
Он испытывал странное чувство дискомфорта или смущения, но не был в этом уверен. Он действительно не знал Чимина, и все же открыться ему было легко и естественно. Может быть, дело было в том, что Паку было не все равно, или он был первым, кто это сделал. Но Чонгук осознал, что начал доверять ему, и он ощутил страх. Он не совсем понимал, что делает, разрываясь между двумя разными чувствами, двумя разными личностями. Он был напуган, но маленькая, крошечная, крошечная часть его наслаждалась этим.
И это было то, чего он боялся больше всего.
