***
Они вернулись в комнату Чимина, окно было открыто, жалюзи опущены, вентилятор обдувал их свежим воздухом, а животы набиты вкусной едой. Чонгук лег на кровать и тихо вздохнул, когда воздух вентилятора ударил ему прямо в ногу. Он чувствовал, как пот слегка липнет к его лбу и стекает по задней стороне коленей. Он уставился в темный потолок над собой, а Чимин забрался рядом и лег всего в нескольких сантиметрах от него. Они оба лежали так, уставившись в потолок, и спокойно дышали. — Чонгук? — спросил Чимин мягким и нежным голосом. Чон закрыл глаза, тихо промычав, чтобы беззвучно сказать парню, что он слушает. — У меня появилась идея… Я не знаю, готов ли ты к этому, и если ты не хочешь этого делать, то все в порядке. Это просто… — Давай к делу, — отрезал он, открывая глаза и поворачивая голову, чтобы увидеть, что Чимин уже смотрит на него, лежа на боку, глаза его отяжелели от нежности, а за ними слегка виднеется беспокойство. — Я… может быть, если ты готов к этому, конечно… Я думал, что нам это понравится… ехать по городу… например, держась за руки, — прошептал Пак, и его щеки вспыхнули так же ярко и красно, как и губы. Чонгук нахмурился и повернулся, ложась в позу Чимина, их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. — Что ты имеешь в виду? — спросил он. Чимин нервно облизнул нижнюю губу, взгляд его упал на левую ладонь, лежащую на кровати напротив их тел. Он чувствовал на себе сильный взгляд Чонгука, и это заставляло его чувствовать себя маленьким. — Я… Я просто подумал, что это может быть хорошей идеей — попытаться быть самим собой вне этих стен. И это ударило Чонгука прямо под дых. Потому что, как бы Чимин не заставлял его чувствовать себя свободным и счастливым, это все равно было нервно и страшно — просто быть самим собой и делать то, что он хочет. Он попытался представить себя на улице с Чимином, их руки были сплетены вместе, большие пальцы рисовали нежные круги над кожей в успокаивающем темпе, идущим вместе по оживленным улицам. Он чувствовал, как вспотели его ладони от одной только мысли об этом, а в горле образовался нервный комок. — Мы не обязаны этого делать, это просто предложение, — сказал Чимин с нежной улыбкой, одной рукой поглаживая щеку Чонгука. Блондин наблюдал за парнем, лежащим перед ним, и страх, мелькнувший в его глазах, когда он представил себе эту сцену, заставил его тревожно прикусить нижнюю губу. Он покусывал кожу, наблюдая, как лицо Чонгука темнеет, а черты его лица становятся жестче, а мягкая и нежная улыбка медленно исчезает. Пак чувствовал, как тревога сжигает его изнутри, медленно, но верно поднимаясь вверх по животу, ощущая легкую дрожь в кончиках пальцев. Он осторожно потянулся к руке Чона, осторожно, будто приближается к горящему костру, боясь его реакции, боясь, что он может убежать. Его трясущиеся пальцы медленно потянулись к руке Чонгука, дыхание застряло в горле, глаза смотрели на его пустой взгляд. Он мягко и аккуратно переплел их пальцы вместе, пока их потные ладони не уперлись друг в друга, прижав их горячую кожу друг к другу. — Чонгук, — выдохнул Чимин с явным беспокойством в голосе, немного выдававшим его. Его голос, казалось, вернул его на землю, он тихо хлопал глазами, когда свет возвращался к ним, тяжелый туман, затемнявший его взгляд, медленно уходил. Чимин осторожно сжал его руку и придвинулся чуть ближе, потому что ему это было необходимо. Ему нужно было почувствовать тепло Чонгука, чтобы убедиться, что он не собирается убегать. Этот Чонгук больше не боялся показывать свои эмоции Чимину. — Мы не должны этого делать, хорошо, — прошептал блондин, слова были приглушены простынями, дрожащие пальцы и потные ладони сжаты вместе, сердца громко стучали, запрятанные под треснувшей крышей и громким звуком вентилятора. Чимин сжал руку Чонгука, может быть, даже слишком сильно, пытаясь сохранить зрительный контакт, чтобы просто что-то узнать. Он просто хотел понять, хотел понять, что чувствует Чонгук, о чем думает Чонгук. Он боялся, что он убежит, и тогда они вернутся в обычное состояние. Просто ходят вокруг да около, время от времени украдкой целуются и подставляют плечо, чтобы поплакать. Чимин больше этого не хотел. Он нуждался в чем-то большем, и это росло в нем, давило на грудь, почти мешая нормально дышать. Ему нужен Чонгук. Это было так трудно, потому что чем ближе он был, тем труднее становилось дышать. Блондин чувствовал разочарование в животе, потребность в губах, слов на языке. Он хотел большего. Он хотел излить свои чувства, целовать Чонгука всякий раз, когда ему этого хотелось, он хотел держать его за руку на улице, заставлять его смеяться и улыбаться. Он хотел быть причиной того, что Чон был счастлив, и он хотел помочь ему стать тем, кем он действительно хотел быть. Но он знал, что было слишком рано. Чонгук не был готов услышать такие слова, это просто отпугнуло бы его. Чонгук не хотел этого. Ему не нужен был парень, он не хотел держаться за руки и целоваться на пляже или ходить на свидания. Чонгук не хотел ничего подобного. Но Чимин был в отчаянии, ему нужен был Чонгук так сильно, как ему нужен был кислород. Поэтому он сделал единственное, что могло удержать его рядом с ним, то есть поддержать его эмоционально и помочь ему. Дело было не в том, что Чимин не хотел ему помогать — Боже, как же он хотел. Он просто хотел увидеть улыбку Чонгука, глаза Чонгука, искрящиеся счастьем, искрящиеся огнем, который давным-давно угас. Он просто хотел увидеть Чонгука счастливым. Он хотел ему помочь. Но Чимин ничего не мог поделать с эгоизмом, который полз по венам, пожирая его. Он чувствовал себя потерянным. Его эмоции смешались в голове. Он не хотел терять Чонгука. И в то же время он просто хотел быть счастливым и быть тем, кем он хотел быть. Даже если это означало, что Чонгук бросит его одного. Чимин чувствовал, что он просто помогает Чонгуку стать тем, кем он хотел быть, и это его вполне устраивало. Но эгоизм Чимина хотел большего. Это было похоже на смертельную битву между его разумом и сердцем, как будто море поглотило его, как будто земля под ногами раскалывалась. Все было в полном не порядке, пока Чимин не вспомнил, что он здесь только на лето. Ни больше, ни меньше. Это была всего лишь летняя интрижка и, как только он встанет на платформу железнодорожного вокзала с тяжелым рюкзаком за плечами и чемоданом, полным воспоминаний, Чонгук забудет его, но, он надеялся, он будет счастливее. Он примет себя таким, какой он есть, и будет гордиться собой. И Чимина это вполне устраивало. Потому что, в конце концов, это было только на лето. — Я не думаю, что смогу это сделать, — прошептал он в губы блондина, и их глаза встретились в нескольких сантиметрах друг от друга. Чимин кивнул, почти касаясь носом лица Чонгука, и тепло разлилось по его щекам. — Конечно, я не подумал, извини. я — Спасибо. Это было почти беззвучно, одно слова которое он выдохнул, заглушенное простыней и громким жужжанием вентилятора у их ног, но Чимин услышал его. Он услышал это слово, увидел, как щеки Чонгука расцвели красным цветом, таким же глубоким, как цвет роз на клумбе перед домом, увидел призрак застенчивой улыбки, скользнувшей вверх по его губам. Чимин внимательно следил за его реакцией, сжимая его руку. И темноволосый юноша тоже прижался к ней. — За что ты меня благодаришь? — прошептал Пак, пытаясь поймать взгляд младшего, и он был направлен на их сцепленные руки, лежащие на мягком матрасе. Большой палец Чимина начал лениво поглаживать его по всей длине, спускаясь к запястью, линейным движением, которое почти заставило Чонгука вздрогнуть. Чонгук облизал губы, пытаясь осторожно взглянуть на Чимина, видя ободряющую улыбку на его лице, но он не прекращал ласкать его большим пальцем. — Я… за то, что ты делаешь. Чимин нахмурился, продолжая мягко поглаживать его пальцами. Чон лишь тихо вздохнул, возвращаясь взглядом к их сцепленным рукам, наблюдая за движениями пальцами блондина, за разницей их рук, маленьких и теплых и больших и грубых. Чонгуку надо, наверное, продолжить, но теплое чувство расцветало в глубине его живота, подбадривая его, говоря ему, что это нормально — продолжать говорить. — За то, что был терпелив, за то, что помог мне, за то, что… Я не знаю. Спасибо за то, что помог мне стать сильнее, — прошептал Чонгук. Он почувствовал, как Чимин придвинулся ближе к нему, их груди соприкоснулись, заставив его поднять глаза, их взгляды встретились. Нежное дыхание Пака коснулось его губ, мягкий запах апельсинового сока смешивался с затяжным потным запахом простыней, смешанных с моющим средством, летом, солью и морем, и мягкие и нежные глаза Чимина, звездная пыль и нежность блестели в его радужке, заставляя грудь Чонгука сжиматься, а сердце колотиться почти болезненно. Губы блондина коснулись его губ, нежно, как перья, как облака, танцующие в небе, как ветер, скользящий по его коже. — Не благодари меня, Чонгук, — выдохнул он. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Чон сократил расстояние между их губами с определенной поспешностью и потребностью, ложа Чимина на спину, нижняя губа которого была между его губами. Пальцы Пака тут же вцепились в его растрепанную и темную прядь, притягивая его немного ближе, когда брюнет перекатился над ним, стукнувшись носом и захлопнув веки. Тихий стон вырвался изо рта Чимина, и Чонгук проглотил его, его язык нежно касался и горячо облизывал Чимина, светловолосый юноша стал податливым под ним, открыв рот. Они лениво целовались на матрасе, поджимая пальцы ног, касаясь друг друга пальцами и целуя губы. Вентилятор все еще обдувал их ноги холодным воздухом, кожа покрылась мурашками, и, возможно, это было не от прохлады. Их языки танцевали друг против друга, задевая и образуя трение, горячо и влажно. Руки Чонгука поползли вниз, чуть приподняв рубашку Чимина, и начали исследовать гладкую кожу его живота, загорелую и нежную. Он позволил своему большому пальцу погладить его кожу, вырисовывая мягкие и нежные круги чуть выше впадины бедра, заставляя его извиваться под ним. Он позволил своим губам соскользнуть с губ Чимина, оставляя мягкие поцелуи вдоль его скулы, пока не встретился с изгибом его подбородка, нежно прикусывая зубами кожу, проводя языком по ней, прежде чем слегка пососать. Пальцы блондина не отрывались от его волос, одновременно дергая и толкая его вниз, маленькие и почти бесшумные стоны покидали его горло. Когда большой палец Чонгука нырнул под пояс спортивных штанов Чимина, осторожно и мягко царапая ногтем нежную кожу его паха, Пак легонько толкнул его в плечо, и из его рта вырвались тихие всхлипы. — Ч-Чонгук, — тяжело дышал белокурый, грудь его осторожны вздымалась, горячий воздух выходил из приоткрытых губ. — Да, детка? — пробормотал Чон, уткнувшись носом в кожу его челюсти, ласковое прозвище заставило Чимина застонать. — Я… моя б-бабушка… — выдыхнул он и Чонгук понял. Его большой палец покинул горячую кожу Чимина, а губы — челюсть, когда он приподнялся на локтях, любуясь беспорядком, который сам же и устроил. Кожа блондина светилась и блестела, покрытая тонким слоем пота, глаза были закрыты, дыхание быстро покидало его приоткрытые красные, блестящие и зацелованные губы, розовые щеки опухли, засос покрывал чистый холст его шеи. Чонгук дал старшему успокоиться, его дыхание возвратилось к нормальному, его глаза, наконец, открываются. Чимин облизнулся, почти чувствуя вкус губ Чонгука на своих. Он уставился на него сквозь закрытые веки, полуприкрытые блестящие глаза смотрели на него снизу вверх. Челка брюнета безупречно падала перед его глазами, напряженный взгляд сверлил дыры на лице Чимина. Блондин почувствовал, что его желудок сужается, жаждет, нуждается в том, чтобы приблизиться к нему, чтобы поцеловать его, чтобы съесть его. Он скользнул раскрытой потной ладонью по щеке Чонгука, темноволосый юноша наклонился навстречу его прикосновению, их зрительный контакт не прерывался. Большой палец Чимина слегка погладил щеку брюнета, медленно приближаясь к его нижней губе, и взгляд его упал на них. Чон пристально смотрел на изменившееся выражение лица Чимина, его глаза теперь сосредоточились на его губах, чувствуя нежное прикосновение кожи белокурого мальчика к своей, губы сами собой разомкнулись. Пак осторожно засунул большой палец в рот младшего, и он почти усердно посасывал его, наслаждаясь тихим стоном, вырвавшимся из губ Чимина, когда он заглотил его большой палец, намочив его слюной, а ноготь блондина легонько царапал его язык, и оба они терлись друг о друга. Было невероятно жарко. Чон обсасывал его большой палец, полуприкрытые блестящие глаза смотрели на него сверху вниз, из уголка рта текла слюна. Чимин заскулил, наблюдая за разворачивающейся перед ним сценой, жар растекался внизу живота, пальцы ног скрутились. Он коснулся ногтем нёбо Чонгука, а темноволосый юноша стал сосать чуть сильнее. Чимин резко сглотнул пересохшим горлом, а Чонгук мягко укусил его за большой палец. — Черт, сделай это еще раз, — простонал он, дыхание его участилось. Чон позволил своим зубам прикоснуться к нежной и горячей коже, облизывая языком его большой палец. Чимин чувствовал, как в его тренировочных штанах формируется бугорок, а бедра младшего почти касались его промежности. Он чувствовал, как на лбу, под мышками и в ложбинке между локтями у него выступает пот, и атмосфера становилась удушливой. Он медленно вытащил свой большой палец, позволяя ему легко скользить по нижней губе Чонгука, темноволосый юноша слегка скулил от своей потери, почти потянувшись за пальцем блондина. Большой палец старшего мягко потянул нижнюю губу брюнета вниз, блестящую и пухлую, заставив его застонать. Чимин потянул его вниз, их губы столкнулись, скользя и посасывая, прикусывая и трясь, стуча зубами. Он попытался замедлить их поцелуй, рациональная часть его мозга кричала, что его бабушка все еще внизу, вероятно, моет посуду и тихо напевает себе под нос песенку, но Чонгук чувствовал себя так хорошо на нем, кожа задевала и обжигалась поцелуями, мурашки и дрожь смешивались, превращая его в беспорядок. — Чонгук, — ахнул он, когда младший начал тыкаться носом ему в шею, царапая зубами потную кожу, слегка посасывая ключицу, облизывая языком свежую, горячую отметину. — Детка, мы должны вести себя тихо, хорошо? — выдохнул Чон в шею Чимина, белокурый юноша тяжело дышал, его грудь тяжело вздымалась. Пак попытался кивнуть и закрыл глаза, когда руки Чонгука мягко потянули его вверх, остановившись прямо под мышками, выставив на всеобщее обозрение торчащие соски. Чимин резко прикусил нижнюю губу, закрыв глаза и запрокинув голову, пытаясь остановить каждый звук, который хотел вырваться из его рта. Влажные губы Чонгука скользнули вниз по его груди, остановившись на одном из сосков, не торопясь посасывать его, дразняще слегка прикусив зубами, прежде чем втянуть его, заглядывая в лицо Чимина. Он сдержал смешок, когда увидел, что голова старшего запрокинулась назад, а сжатые челюсти блестели от пота. Он продолжал свое путешествие по груди Чимина, отмечая и целуя каждую ее частичку, поцелуи пробуждали мурашки после их прикосновения. Спина Пака выгнулась дугой над кроватью, когда Чонгук начал облизывать и покусывать его выступающее бедро, громко посасывая кожу губами, кровь поднималась вверх, прямо под нежной кожей, красные и фиолетовые цвета смешивались вместе, когда Чимин глубоко вздохнул, тихий стон вырвался из его горла. Большие пальцы Чонгука легонько поглаживали бедра Чимина поверх его спортивных штанов, потные ладони массировали накачанные мышцы. — Ты в порядке? — прошептал брюнет, лицо которого было прямо над очевидным бугорком в спортивных штанах Чимина, подбородок почти касался его выпуклости, заставляя его скулить, кулаки сжимали простыни на одном уровне с его головой. Чон слегка усмехнулся, когда блондин рассеянно промычал что-то в ответ на его вопрос, и он вернулся к своей задаче, опустив глаза на прикрытый член Чимина. Он уже делал минет. Раз или два, в дерьмовой туалетной кабинке в каком-нибудь гей-клубе на темных улицах Пусана, пока у него не болели колени и не появлялись синяки. Он не помнил, было ли это ощущение приятным или нет. Он вспомнил, как парни постарше прижимались к его голове, как кончики их членов соприкасались сзади с его горлом, заставляя его задыхаться и блевать. Он вспомнил их громкий стон и то, как они впивались ногтями ему в голову. Может быть, он был слишком под кайфом тогда, чтобы помнить вкус или ощущение спермы, скользящей по его горлу. Он помнил только яркий неоновый свет, гудящий над его головой, и громкие стоны обесцвеченного парниши над ним. Он вспомнил, как после этого его голос охрип и как болела челюсть. Но сейчас он был трезв, возможно, под кайфом от Чимина, но бугорок перед ним заставлял его рот наполняться слюной от желания. Он чувствовал, как его собственное удовольствие нарастает между ног, давление спортивных штанов, трущихся о его собственный член, почти заставляло его стонать. Он позволил своему носу скользнуть вниз по члену Чимина, блондин под ним извивался и скулил, гортанный стон вырвался из его рта, немного слишком громко. Чонгук укусил его за прикрытое бедро, и он резко распахнул глаза, глядя на Чона сверху вниз. — Тихо, помнишь? Его светлые волосы были растрепаны, глаза полуприкрыты и зрачки полностью темны, потребность и удовольствие тяжело отражались в его глазах и на губах, два засоса контрастировали с его ангельскими волосами и соответствовали розовому цвету, покрывающему его щеки. Их глаза встретились, и Чонгук решил вобрать уже в себя член Чимина, оставляя открытые поцелуи по всей его длине, прежде чем вернуться обратно, и начал покусывать материал спортивных штанов, прямо над головкой члена старшего, слюни смачивали хлопчатобумажную материю, заставляя блондина запрокинуть голову назад, открывая рот в беззвучном стоне при виде этого. Чонгук тихо хихикнул и продолжал сосать член через тренировочныеи штаны, пока область не покрылась слюной, а вокруг нее образовалось темное пятно. — П-поторопись, я долго не протяну, — прошептал Чимин дрожащим голосом. Быстрым движением Чонгук зацепил двумя пальцами пояс спортивных штанов Чимина и его боксеров, прежде чем медленно стащить их вниз, мягкий материал одежды терся о член Пака. Одна маленькая и дрожащая рука поднялась, чтобы прикрыть пухлые губы, а другая все еще сжимала простыню, когда Чонгук увидел его эрекцию, обнаженную и раскрасневшуюся. Чимин застонал, и он бросил на него быстрый взгляд, встретившись с пристально смотрящим на него Чимином. — Перестань пялиться, — выдохнул Пак, рубашка натянулась чуть ниже подмышек, грудь тяжело вздымалась. Чимин не мог избавиться от воспоминания о первой их встрече, мелькнувшей перед его глазами, когда он увидел ухмылку Чонгука, лежащего между его ног. Он не мог не вспомнить дерзкую мальчишескую ухмылку, дурацкое поведение и глупую перебранку. Он прикусил нижнюю губу, наблюдая, как она осветила его лицо. Темноволосый юноша наконец наклонился, облизывая влажный кончик, сосредоточившись. Он почти ничего не помнил о своих предыдущих минетах. Он помнил, что другие парни были главными, но Чимин лежал здесь голый, готовый к тому, что Чонгук сделает все, что ему нужно. Сначала он взял его в руку, потная ладонь коснулась горячей и мягкой кожи Чимина, мягко следя выступающие вены на его нижней стороне, наблюдая, как Пак дрожит и останавливает стоны, вырывающиеся из его горла. Зрелище было возбуждающим. Чимин из-за него был в непорядке, пытается взять себя в руки, немного контролировать свое тело, но терпит неудачу, потому что все было слишком хорошо, и он просто был готов кончить так же быстро, как девственница, к которой никто никогда не прикасался, потому что это было слишком хорошо. Чонгук мягко обхватил губами головку, слегка посасывая ее, осторожно наблюдая за выражением лица Чимина, предэякулят растекался по его нижней губе, смешиваясь со слюной, когда он наблюдал за реакцией Чимина, маленький юноша кусал плоть его ладони. Он медленно скользнул вниз, позволив своим губам растянуться и обвиться вокруг члена Чимина, язык покоился на нижней стороне, когда он начал медленно двигать головой вверх и вниз, не слишком сильно опускаясь, немного боясь глубокого погружения. Но Чимина, похоже, это вполне устраивало. Он покусывал свою руку, а другая лежала на кровати, вцепившись в волосы Чонгука, слегка дергая его за темные пряди, восхитительно царапая ногтями кожу его головы, нежно поглаживая большим пальцем кожу за ушами. Чимину казалось, что он плывет на облаке. Он чувствовал, как волны удовольствия накатывают на него при каждом движении языка Чонгука, горячий и влажный рот покрывает его член. Он позволил своим глазам открыться на несколько секунд, остекленевшим и расплывчатым взглядом уставившись на трещины в стене над своей головой. Он чувствовал, как дрожащее дыхание покидает его губы, пальцы ног скручиваются, а живот сжимается, ноющее чувство удовольствия нарастает в нижней части живота. Он осторожно позволил своим глазам переместиться вниз, туда, где вся его кровь бурлила. Он приподнялся на локтях, осмеливаясь взглянуть на Чонгука сверху вниз. Он застонал при виде этого зрелища и заставил себя держать глаза открытыми. Голова Чона качалась вверх и вниз, его член исчезал за влажными и пухлыми губами младшего, которые красиво обвивались вокруг его члена, слюна выходила изо рта и скользила вниз по члену Пака. Он опустил руку, царапающую голову Чонгука, и обхватил его подбородок, чувствуя, как мышцы работают и дергаются под его прикосновением, а глаза Чона нашли его. Чимин так сильно прикусил губу, что почувствовал вкус крови, а Чонгук с прикрытыми глазами и потным лбом смотрел прямо на него. Темная челка прилипла к его лбу, сохраняя все тот же быстрый и нарастающий темп, глядя прямо на Чимина. Он позволил своему большому пальцу скользнуть к нижней губе Чона, оттягивая ее вниз, почти отрывая от своего члена и позволил своему пальцу скользить только по длине его члена, рот младшего тоже всасывал его. Чонгук дюйм за дюймом скользил вниз по члену Чимина, чувствуя, как его кончик задевает нежную кожу на шее, а бедра блондина слегка подергиваются вверх, когда он пытается удержаться от того, чтобы не согнуться. Младший почувствовал, как его горло сомкнулось вокруг кончика головки Чимина, когда та ударила его сзади по горлу, а на глазах выступили слезы, чувствуя приближение кашля. Пак застонал, разрывая зрительный контакт и запрокинув голову назад, когда белая сперма брызнула в горло брюнета, мальчик захлебнулся горькой жидкостью, поднялся на колени и с хлопком выпустил член Чимина. Светловолосый юноша остался лежать, его грудь тяжело вздымалась, пытаясь успокоиться, глядя на сперму и слюни, блестевшие на подбородке Чонгука. Ему захотелось лизнуть ее. Облизать все это. Он поднял руку вверх, в сторону младшего, и он понял, нависнув прямо над лицом Чимина. Язык блондина высунулся наружу, чтобы слизать сперму, смешанную со слюной вокруг рта Чона и на его подбородке, когда младший застонал, чувствуя, как его прикрытая и забытая эрекция прижимается к бедрам Чимина. Чонгук начал тереться о его бедра, быстро и размашисто, пока старший посасывал его нижнюю губу, осторожно растрепывая его волосы. Чонгук кончил, обмочив переднюю штанину, и вздохнул ему в рот, прижав их лбы друг к другу. После этого они лениво целовались, светясь от своего пота, пока Чон не пробормотал, что у него болит челюсть, и Чимин немедленно чмокнул его вниз по острой линии, целуя и нежно вдыхая аромат кожи брюнета.***
Чимин и Чонгук пролежали в постели еще несколько часов, пока солнце не коснулось верхушек зданий. Младший смеялся над чем-то, что говорил персонаж аниме, в то время как Пак дремал у него на груди, убаюканный громким биением сердца Чонгука у его щеки. Свежий летний ветерок проникал в комнату через открытое окно, занавески слегка колыхались, в воздухе стоял тяжелый запах лимона, моющего средства, соли и моря. Енхи ушла в середине дня, предупредив двух сонных парней, что она будет отсутствовать большую часть дня и, вероятно, вернется к обеду, что означало, что дом в их распоряжении. Но Чимин и Чонгук просто оставались дома, избегая солнца и людей, наслаждаясь жизнью в своем пузыре, полном любви и тепла. — Давай выйдем отсюда, — выдохнул Чимин лежа на груди брюнета. — Что ты хочешь делать? — Ну, не знаю, — пожал плечами блондин, поворачивая голову на груди Чонгука, чтобы встретиться с ним взглядом. — Мы могли бы купить дешевое пиво, пачку сигарет, немного перекусить и пойти на пляж, чтобы целоваться или еще что-нибудь, — сказал он, снова пожимая плечами. Чон вздрогнул при мысли о теплом теле Чимина, прижавшемся к нему, о горячих языках, скользящих вместе под звездами и над песком. — Хорошо. Но я должен пойти к себе домой и взять новую одежду, — прошептал Чонгук. Довольно скоро оба мальчика оказались на улице, летний ветерок играл на их щеках и трепал волосы, руки касались друг друга, розовое небо над их головами, солнце медленно уходило, так что звезды и Луна могли заменить их. Чон прокрался в свой собственный дом, позвякивая ключами в руках, а Чимин остался стоять на тротуаре, мечтательно любуясь воздушными облаками над головой, мягко затеняющими какую-то часть земли, играя с лучами солнца. Брюнет поднялся наверх, как только убедился, что его матери нет в доме, и быстро переоделся из одежды Чимина, запах цитрусового шампуня теперь исчез. Он надел через голову черную рубашку и черные брюки, прихватив с собой толстовку — на случай, если Чимин или он сам замерзнут. Он взял с собой немного денег, быстро спустился вниз и вышел на улицу. Чимин ждал его с теплой улыбкой и маленькими руками, нежными, как ветерок, треплющий их волосы. Они начали спускаться по улице в сторону центра города, шутя и смеясь, прикосновения немного задерживались на коже, улыбки были слишком широкими. Был вечер четверга, а это означало, что народу будет не так уж много, и Чонгук был прав, когда они видели меньше людей, чем в напряженный день. Чимин подошел к нему вплотную, почти преувеличенно запрокинув голову и прикрыв ладонью рот. Они оставили свою почти апатичную сущность в доме Чимина, их праздная и медленная жизнь, завернутая в их пузырь, исчезла, как только они вышли наружу. Чонгук почти почувствовал себя маленьким ребенком. Быть свободным и безрассудным, бежать за горизонт, не оглядываясь назад. Он чувствовал себя так же, когда был рядом с Чимином. Как будто он был легким, как воздушный шар, летящий по небу. И Чимин чувствовал то же самое с ним. Как будто улыбка постоянно была на его лице, как будто он всегда смеялся. Как будто он был далеко от своей жизни и ответственности. Они заставляли друг друга чувствовать себя свободными и счастливыми. Прохладный воздух кондиционера ударил им прямо в лицо, когда они вошли в магазин. Старик за кассовым аппаратом выглядел скучающим, уставившись в маленький телевизор над головой, шея была повернута так, что это выглядело почти болезненно, местные новости тихо шумели на ТВ. Чимин тащил Чона по блестящим проходам, они тихо хихикали, небо снаружи становилось темнее, а неоновые огни внутри холодильников в проходах заставляли их светиться. Они получили все, что хотели: две бутылки дешевого пива, пачку сигарет с мятным привкусом — просто потому, что Чонгук сказал, что они не так уж плохи на вкус, но они взяли их, и Пак позже пожалел об этом — и несколько ароматных банановых чипсов, которые Чонгук просто обожал, и он не мог сказать «нет», особенно когда увидел детскую улыбку, осветившую лицо младшего. Старик был так поглощен своей телепрограммой, что даже не спросил никаких документов, а Чонгук и Чимин хихикали, выходя с полными пакетами в руках. Они прошли небольшое расстояние до пляжа, ночь почти закончилась, розовая дорожка задержалась над зданиями позади них. Чонгук увидел несколько звезд, когда они уселись на пляже, Чимин ударился о его грудь, открывая бутылку пива, и брюнет закурил. Они так и остались лежать, обнявшись на пляже и глядя, как темнеет небо. Они смотрели, как волны накатывают на песок, и иногда лежали на груди друг друга, просто потому, что это было приятно. Чонгук открывал пакет с закусками, иногда кормил Чимина, который смотрел в сторону горизонта, еще немного сильнее прижимаясь к его груди. На пляже никого не было. Сейчас, наверное, было уже около одиннадцати, и единственным звуком вокруг них был шум волн, разбивающихся о песчинки. Пак украдкой поцеловал брюнета в подбородок, а потом легонько ткнулся носом в теплую кожу его шеи. — Ты в порядке? — спросил Чонгук, когда Чимин так и сидел, прижавшись лбом к его щеке, а холодный нос терся о его челюсть. Он тихонько промычал, и звук этот исчезал под волнами. Они были так погружены в свой собственный мир, что не слышали, как к ним приближаются люди. Пока кто-то не заговорил. — Чонгук? — сказал сильный и мужественный голос, слишком знакомый Чонгуку. — Это ты?