(не)обычности

Не пугай так. Не смотри среди ночи вот так — своими огромными глазищами, опустевшими, засыпанными старыми таблетками, насквозь провонявшими больницей. Я же не знаю, как ты там. Я же не знаю, где ты там. Я же хочу знать. Не надо так. Не надо. Мне нужно лишь слово — ты сможешь его сказать? Мне пять бы буковок в одну-единственную строчечку связать, мне пять сердечек бы ножом покромсать, мне достать бы изнутри что-нибудь золотое — что-нибудь «моя жизнь». А, знаешь, хочу лестницу в прошлое. Я бы карабкалась и падала. Карабкалась и падала. Карабкалась и… Падаю. Не всплывай вот так вот — посреди ночи во сне, в тёмно-синих тонах с примесью чёрной гуаши, не всплывай, словно утопленник из старых ужастиков, не вспыхивай и не тони. Ты — середина. Хотя ты давно смещён, ты — середина. Но я же не знаю, как ты там. Я не могу знать. Боже, да подарите мне уже телефон в другой мир, пусть даже тариф будет слишком дорог, пусть даже цифры проваливаться будут и душить, я позвонить хочу, хотя бы услышать сонное «Кто?». А я — кто? Я — Серое. Ты — середина. Вечно застрявшая на полпути весна, видимо, не хочет остужать горячее лето, здесь же, увы, времена года перемешались. У меня дырка в памяти. Осторожно прикрытая тобой. У меня дырка — сквозное отверстие чуть ниже левой стороны груди, под сердцем. Слова, слова, слова. Я уже не могу говорить. Я знаю, хорошая актриса родилась шестнадцать лет назад, но скулы невыносимо болят — я уже не могу улыбаться. Я не привыкла. Не вспыхивай так, мои ресницы почти/уже горят от ярких прикосновений льда, мои мысли мешают в большом котле, в котором — совсем скоро — сварят и меня, но, ты знаешь… Не пугай так. Сердце каждый раз сгорает.