(не)обычности

Эвергин шестнадцать. Она любит бабочек. Эвергин бегает по полю, кое-где усеянному мелкой россыпью душистых ромашек, растирает в руках нитки воздуха и ловит бабочек в несуществующую сеть. Захлопывает ладони, а потом медленно открывает — радужный комочек лета судорожно и хрупко бьет крыльями, и осторожно взлетает вверх. И остается в воздухе волшебный свет: красно-оранжевый, желто-зеленый, фиолетово-голубой. Бабочки маленькими дневными светлячками усеивают бесконечно прекрасное ромашковое поле, только вот Эвергин не обращает внимания на полевые цветы, а взгляд прикован к ним. Только к ним. У Эвергин аллергия на бабочек, у нее жутко чешется нос и хочется чихнуть. Хочется снять очки. Только Эвергин любит бабочек. Снять очки, значит, убить их. Эвергин восемнадцать. Она все еще до безумия любит бабочек. Сейчас зима, и Эвергин вырезает крылья феи-бабочки из цветной шуршащей бумаги, да вот только в сердце колет чувство фальши. И не только ее бабочки — ее мира. Без бабочек он не тот. Она не ощущает порхания и свежести, и даже днем видит ночь. Эвергин почти грустит — она ждет лето. Ее бабочки, увы, не взмахивают разноцветными крыльями. Ее бабочки получаются довольно кривыми и рваными, но Эвергин почти нравится. Эвергин двадцать. Она любит бабочек. У Эвергин вечно тяжелый взгляд за толстыми стеклами очков, клокочущая внутри сила и несоразмерная сердцу любовь. К ним — только к ним. Эвергин любит-любит бабочек, Эвергин все еще ждет лето. Эвергин все еще ждет… … каменная бабочка с хрустом ломается в сжатом кулачке.