Змий и невеста.

      Без Дэмерона пляж осиротел, и, буквально за пару уикэндов, превратился из модного места в унылую полосу песка, где на солнце поджаривали свои вялые туши окрестные горожане.       Рей моментально почувствовала, что денежная публика в поисках развлечений отправилась куда получше, а на их пятачок на окраине стали приходить только люди, живущие неподалёку, которые тратились отнюдь не так охотно.       Если раньше Рей за день распродавала десять, а то и пятнадцать полных сумок снеди, то теперь, дай боже, если три — пять.       Она была уверена, что Платт сильно жалел о своём решении, и, знай он, что всё так обернётся, никогда бы в жизни не выгнал бармена с «золотой рукой». Но также Рей знала, что Ункар скорее удавится, чем признает свою ошибку.       Впрочем, дядя, когда обещал ей купить за работу фирменный рюкзак с обожаемой ею Рэйнбоу Дэш, не ставил в условие обязательно распродавать определённое количество снеди, так что на этот счёт Рей была спокойна.       Свою часть сделки она выполняла добросовестно, хотя каждый божий день скучала по своим друзьям, которые ерошили ей волосы, шутливо называли «Кнопкой», позволяли немного порулить катером, и, с которыми она чувствовала себя так, будто у неё теперь есть братья, старшие, бесконечно крутые и любящие её.       Сейчас же, когда Роуз была так далеко, в летнем лагере, да ещё и оставшись без Финна и По, она чувствовала себя словно брошенной на жаркой пустынной планете, где она каждый день перебирала ногами по песку, чтобы заработать себе на пропитание.       Раскалённые дни тянулись один за одним, и, если раньше Рей ненавидела дождь, ведь торговли в такую погоду не было, и она не виделась со своими приятелями, то теперь она, наоборот, ждала ненастья, когда можно остаться дома и почитать энциклопедию про космос, которую подарили ей Финн с Дэмероном, и, хоть на секундочку, почувствовать себя ближе к ним.       В книге корабли бороздили межзвёздные пространства и она частенько вспоминала, как Финн, каждое утро копаясь в старом катере, шутил, что «его Кнопка так шустро подаёт ключи, что непременно станет крутым инженером».       И, в отличие от других школьников, Рей с нетерпением ждала сентября, ведь к ней вернётся Роуз, она снова будет по субботам уходить к семейству Тико, и в класс она придёт одетая не как мусорщица с помойки, а с моднючим рюкзаком с её любимой пони.       Поэтому когда Ункар, закупаясь перед началом школьного сезона, охая и причитая о том, как всё дорого, заграбастал в «Уоллмарте» самый дешёвый рюкзак с кривляющимся Микки-Маусом, от такого наглого и подлого предательства Рей оторопела настолько, что просто не нашла, что сказать.       Платт ещё не раз и не два предавал её доверие, но именно тот день, когда она, глотая молчаливые слёзы, шла за дядей к их потрёпанному авто, до сих пор заставлял её глаза наполняться влагой.       Позднее, став чуть постарше, она смогла разгадать этот секрет — как при таком патологическом скупердяйстве Ункар умудряется постоянно быть на мели — он был лудоман.       Скаред, жадный до смешного, из тех, что за цент удавятся, трясся над деньгами только для того, чтобы за очередной сеанс покера спустить всё подчистую.       И добро бы он летал в Лас-Вегас, в эти шикарные казино с рулетками и «однорукими бандитами», нет, он просаживал с трудом добытые средства во всяких нелегальных гадюшниках в китайских кварталах, обогащая черных брокеров, ссужавших его деньгами под грабительские проценты.       Став взрослее, Рей пыталась говорить с дядей, убеждать, даже разок набралась смелости по-крупному с ним поскандалить, когда он заложил их латаный-перелатаный «Фольцваген-Жук», уже практически антиквариат, но который она искренне любила.       Тем не менее, всё было как об стенку горохом, Ункар мог неделями сидеть сам и держать её на диете из варёного риса и кетчупа, но, как только он выплачивал очередной грабительский кредит, дядя снова шёл играть и всё начиналось по-новой.       Немного полегче стало, когда Платт открыл ремонтную мастерскую для авто, где Рей стояла на кассе, ремонтировала авто, убирала, приносила кофе, меняла лампочки и вообще делала всё, что только потребуется.       Из-за постоянной работы пришлось серьёзно пожертвовать свободным временем.       И в гости к семейству Тико ей удавалось выбираться раз, в лучшем случае два раза в месяц, но жить они с дядей стали чуточку лучше. Не из-за того, что Ункар стал контролировать свою зависимость (они по-прежнему были в долгах, как в шелках), но из-за того, что уже к двенадцати годам Рей научилась мухлевать с кассой, проводя часть платежей в обход неё. Именно на эти тайные заначки они, по-большей части и жили вместе с Платтом, после того, как он в очередной раз проигрывался в пух и прах.       Её успеваемость в школе, в связи с этим, конечно шла ни шатко, ни валко. Рей хорошо давались физика и математика, но у неё никогда не было времени, чтобы выполнять домашние задания. Она училась только находясь в школе, никакой дополнительной литературы, никаких научных проектов — у неё были уроки и только они, чтобы усвоить и запомнить новую информацию.       И её учительница по физике, Эмилин Холдо, тепло относившаяся к ней, постоянно сетовала, что «пропадает такая светлая голова!». Озабоченная развитием её способностей, она даже пыталась как-то вызвать Платта в школу, чтобы упросить дядю давать ей больше свободного времени, «в конце концов, милая, твоя успеваемость в его собственных интересах!».       Но Рей сама уговорила «Железную» Холдо не поднимать бучу, кому, как не ей, было знать, что если племянница не будет стоять за кассой, то в следующем месяце они с дядей будут питаться тем, что найдут в мусорных бачках.       Ункар уже умудрился один раз заложить автомастерскую, не хватало им обоим ещё одного витка лихорадочной работы на износ, чтобы не остаться без крыши над головой.       Эти безрадостные воспоминания вернулись к ней рано утром, когда Рей лежала на своей постели, проснувшись, но не вставая и бездумно рассматривая белый песок на полу пещеры.       Выбери она тогда, несколько лет назад, учёбу, оказалась бы она на острове?       Или её жизнь сложилась бы со всех сторон благополучно: получение стипендии для одарённых студентов, Холдо наверняка бы костьми легла, но выбила ей пособие, учёба в хорошем университете, затем достойная работа… Может быть, ей нужно было не жертвовать собой ради дяди, а подумать хоть раз о себе?       А может быть… может быть, ей и с Армитажем стоило порвать уже давно? Или… вообще с ним не связываться?       Он подкупил её рассказами о своём одиночестве, вскружил голову романтическими ухаживаниями, о, он умел быть обаятельным и буквально влез ей под кожу, чтобы затем сурово карать её за любые, даже воображаемые прегрешения. За них — особенно.       Роуз тихо ненавидела её парня, да всё семейство Тико при упоминании Хакса поджимало губы, а потом невзначай упоминало, что «Рей, мы всегда тебя поддержим» и ей уже давно казалось, что стоит решиться разорвать их связь.       Она не была слабой, но Армитаж вцепился в неё, как клещ, каждый раз, когда она порывалась уйти, устраивая ей очередной «медовый месяц», а Ункар робко заступался за него, когда благодушное настроение у Хакса заканчивалось. И Рей, конечно, старалась не думать о том, что это может быть как-то связано с тем, что её дядя должен денег её парню.       Раньше ей подобные мысли казались жуткой крамолой и она гнала их от себя, но сейчас, на скромной лежанке из пальмовых листьев, эти размышления перестали представляться ей ересью.       Чуть позднее, выдохшаяся на тренировке, но счастливая, она лежала на песке, сжимая в ладони крис. — Ты проголодалас-с-сь? Кажется, Кайло впервые догадался спросить у неё, хочет ли она есть. И, положа руку на сердце, это было большое достижение для нага. Рей ещё из какой-то познавательной программы по тв помнила, что змеи едят очень редко, раз в месяц или что-то вроде того и тот факт, что он запомнил, что ей кушать нужно куда чаще, чем ему, это было… мило. — Да! Я голодная, слона бы сожрала! — Хорош-ш-ш… — Не-не-не, я пошутила! Кайло, это просто фигура речи такая! Не надо! Не надо слона!       Господи, со змея бы сталось замучить редкую зверюгу, Рей непроизвольно хихикнула, вспомнив самого первого тунца, которого достал ей змей. Нет, её аппетиты были куда скромнее. — Давай голубого краба!       И членистоногое с лазурным пятном на панцире, размером с суповую тарелку, тут же закопошилось на песке.       Через полчаса краб был сварен в котелке и Рей, тихо ругаясь, отламывала обжигающие клешни, где пряталось самое вкусное мясо. — Мы разделим яс-с-ства, — в шутку передразнив его и вызвав слегка удивлённый взгляд Кайло, она подала ему причитающийся кусок.       Он всегда ел совсем чуть-чуть, но повторял всё, что делала она. То ли из любопытства, то ли из вежливости. Вот и в этот раз он тоже полил светлое мясо лаймовым соком, как и она. А затем, пока Рей ковыряла клешню ножом, его тёмно-розовый змеиный язык юрко проник между сочленениями панциря, слизывая кусочки крабьей плоти. — И раздвоенный язык может пригодиться! — улыбнулась Рей, пошутив, но реакция Кайло удивила её. Он взглянул на неё дикими глазами, на дне которых полыхал океан боли и, ни слова не сказав, стремительно исчез в джунглях. — Ведь он гораздо удобнее обычного… языка… — растерянно докончила она фразу и, подскочив, кинулась за ним, втоптав остатки краба в песок. — Кайло, пожалуйста, подожди! Я не хотела тебя обидеть! Прости меня!       Она побежала вслед за мелькнувшим змеиным хвостом, но наг, когда хотел, мог быть абсолютно незаметным.       Напрасно она выкрикивала его имя (пусть и не истинное) и просьбы о прощении, Кайло не показывался. А ей хотелось плакать от чувства вины, несправедливости и досады на саму себя.       Кайло был так добр, так заботлив, так щедр, а она отплатила ему такой чёрной неблагодарностью!       И, что особенно обидно, совершенно непреднамеренно! Может быть, Хакс был не так уж и не прав, говоря, что её дурацкий рот вечно не мог вовремя заткнуться!       Часа через три, совершенно выбившаяся из сил, она облазала остров вдоль и поперёк, заглянула на и под все коряги и валуны, которые наг ей показывал, и окончательно сорвала голос, пытаясь дозваться Кайло, а сейчас просто бесцельно брела по прибрежной полосе, загребая кедами по нагретому за день песку, освещаемым садящимся солнцем.       До заката оставалось всего ничего, когда она услышала голос, от которого, как оказалось, уже отвыкла, от которого сердце забилась чаще, от которого кровь будто бы застыла в жилах. — Рей?       Она подняла глаза, всё ещё не в силах поверить, что в джунглях на тропическом острове, затерянном среди тёплых морей, она нос к носу столкнулась с Хаксом.       Его льдистые глаза потрясённо впились в неё, словно он всё ещё сомневался в её реальности. — Ты… Ты жива… Ты жива! — вскрикнул он и подхватил её на руки, закружив вокруг себя и радостно хохоча. — О, Рей, ты жива! Ты жива! — Он осыпал её лицо и шею мелкими поцелуями, держа на весу, и её руки-ноги нелепо болтались в воздухе, словно у тряпичной куклы. — Жива…       А она не знала, как реагировать, ещё несколько недель назад она бы разрыдалась от счастья, а сейчас в ней будто бы что-то перегорело. Ей бы радоваться, что Арми её не бросил, что он её нашёл, но всё, что она могла, это выдавить натужную улыбку, когда он, наконец, поставил её на землю. — Я тоже…тоже рада тебя видеть. — Как ты здесь оказался? — Я искал твой… — осёкся Хакс и тут же поправился. — Тебя. Я искал тебя. — А где остальные? — Ункар тоже ищет… тебя. Мы с ним разделились, он в другую сторону поплыл.       Рей проследила за его взглядом и увидела качающийся на волнах маленький катер.       А затем задала вопрос, который мучил её с самой первый минуты, что она очнулась на острове. — Что произошло? — А ты… — Армитаж цепко вгляделся в её лицо, будто высматривая что-то, — ты что, не помнишь? Она просто молча покачала головой. — Ну… ты упала с яхты в воду, — видя, что она никак не реагирует, Хакс почему-то воодушевился. — Я дико испугался, беспокоился, и всё пытался тебя найти, не хотел верить, что тебя… что ты… — он на минутку замялся, пытаясь подобрать слово. — …что ты погибла. — Как ты выжила? — спросил он, впервые с начала их встречи оглядывая её с ног до головы и явно заметив, что за эти три недели, проведённые здесь, она совсем не выглядит истощённой, скорее загорелой, отдохнувшей и цветущей. — Я… — а Рей поняла, что не хочет говорить правду об этом острове и её обитателе, не потому что в магию сложно поверить, а просто потому что всё, что здесь происходило, касалось только её и Кайло. Не Армитажа. — Я выплыла на остров, хищников тут нет, ловила крабов и здесь есть ручей. — И всё?! — А что ещё надо? — пожала она плечами. — И кокосов завались. С голоду бы не умерла. — Ну да, пожрать-то у тебя всегда на первом месте, — тонко усмехнулся он, но прижал к себе, обнимая. — Так… поехали домой? — Уже поздно, — кивнула Рей, указав на садящееся солнце. — Не страшно. — Я тут кое-что нашла, на острове. — Неужели сокровища? — фыркнул Армитаж. — Да. В некотором роде настоящую драгоценность. — Пиратское поди? — Или не пиратское… но камни стоят миллионы. Я такое только у голливудских звёзд видела. — И что ты предлагаешь? — деловая хватка у Хакса была бульдожьей, просто сверхъестественное чутье на возможность чем-то поживиться, это она знала по тому, как цепко он держал на поводке Платта, аккуратно затягивая его в паутину долгов. И её вместе с ним. — Приедешь за мной завтра утром, а я пока всё соберу. — Вот так останешься тут ещё на ночь? — Я здесь уже три недели, днем раньше, днём позже, — снова пожала она плечами. — Ты… точно будешь в порядке? — он всё ещё колебался, не зная, как поступить. — Арми, со мной всё будет хорошо, — впервые с начала их встречи она искренне улыбнулась ему.       И это всё решило. Он, немного расслабившись, погрузился на катер и отплыл, пока она стояла на берегу и ветер трепал её платье.       А затем развернулась и уже в темноте тропической ночи, чуть ли не на ощупь дошла до пещеры. Их пещеры. — Кайло, прости меня пожалуйста, я знаю, что виновата перед тобой, но, честное слово, я не хотела тебя обидеть, — взмолилась она в пустоту, даже не надеясь, что наг откликнется.