***
Минуты тянутся бесконечно. Снова белая палата, снова она ищет подругу. Как будто все вернулось в начало и ничего хорошего не произошло, все тот же плен, все те же проблемы, все такое же расстояние между ней и детективом. Как же Лив хочет, чтобы все наконец закончилось и она смогла жить обычной жизнью, но ей все время что-то мешает, а может кто-то. Что, если пожар не случайность? Что, если остался ещё кто-то, кто продолжает дело Хэтфилда? Закрывает глаза, старается выкинуть мысли о нем из головы, но плохо получается. Как бы она ни хотела, все равно думает о нем, все равно помнит его лицо, голос, эти чертовы голубые глаза, его тело, его руки и даже его чертов запах. Лив ненавидит все, что хоть отдалённо напоминает о нем, но и забыть не может и вообще, не уверена, что когда-нибудь сможет. В палату заходит кто-то, кого она ещё не видела сегодня, да и вообще, раньше. Женщина с идеально уложенными волосами смотрит на Лив, что в данный момент не думает ни о чем, она ждёт когда женщина заговорит первой, но она как будто оттягивает момент. - Я Валерия Муниз, мама Изабеллы. - Тихо говорит женщина и Лив выдыхает с облегчением. - Её ещё не нашли. Спасатели, которые вытащили её, заняты и у них не могут взять показания. Пожар уничтожил почти весь дом. -Женщина начинает плакать, опустив взгляд в пол. Сколько времени прошло? Уже рассвело, а они все ещё не могут потушить этот чертов пожар. Лив ничего не отвечает, просто подходит к женщине и обнимает её, а та начинает рыдать, положив голову на её плечо. Лив не знает сколько времени прошло, но женщина довольно быстро начала приходить в себя и поспешно вытирать слезы. Лив же не понимала почему ей не дано плакать и почему её лицо остаётся равнодушным и безэмоциональным. Скорее всего из-за того, что она снова нацепила на себя маску полной отрешённости от внешнего мира и теперь ей снова не хочется разговаривать. Антонио видел её, он знает что она в Чикаго и знает где её найти. Как же она хочет, чтобы он не приходил к ней и как же она желает, чтобы ворвался сюда как ураган, кричал, бил кулаком в стены, пускай бы делал что хотел, лишь бы проявил хоть какую-то эмоцию по отношению к ней. Хочет, чтобы он выплеснул всю ту злость, что носил в себе последних полтора года куда-то в пустоту, а после просто подошёл и обнял, не спрашивая ни о чем. Чтобы просто дал знать, что она все ещё дорога ему так же сильно, как и он ей. Все что угодно, только пускай не молчит, только пускай не игнорирует её. Только бы он все ещё был её детективом. Когда женщине удалось окончательно успокоиться, в палату вошёл мужчина и он представился, но Лив не слышала его имени и старалась не смотреть на него. Просто она как будто обнулилась и вернулась в начало. Она не хотела бы слышать некоторых фраз, сказанных этим человеком, но не получается. - Одному из детективов удалось поговорить со спасателями, они вытащили Изабеллу из дома и парамедики оказали ей первую помощь, затем её доставили сюда и отправили на операцию, но она не смогла её пережить. Мне очень жаль. Травмы были серьёзными. - Женщина начинает рыдать снова, а Лив не может проронить и слезинки, пока не останется наедине с собой. - Вам необходимо сходить на опознание. Мужчина помогает Валерии и они выходят из палаты. Лив садится на тёплый пол лицом к окну и смотрит в него, наблюдая за Чикаго. Солнце светит слишком ярко, но хорошей погоде сегодня будут радоваться очень немногие. Наверняка пожар почти потушен и теперь достают обгоревшие тела тех, кому не повезло, затем они подсчитают количество жертв и спасатели наверняка будут винить себя, ведь они не заметили кого-то, прошли мимо, не услышав крик о помощи. Они всегда винят себя, а не тех, кто зажигает спичку, потому что они самоотверженные и бескорыстные. Лив чувствует как по её щекам начинают стекать слезы. Сколько ещё погибнет тех, кого успели вытащить живыми? Изабелла могла выжить, если бы Лив лучше присмотрела за ней, если бы увидела падающую балку и отдёрнула подругу за руку. Кей... Изабелла... Она снова полюбила и снова потеряла. Тихий плач медленно перерастает в рыдания. Как же ей хочется что бы сейчас хоть кто-нибудь оказался рядом и поддержал её. Джей наверняка после пожара по уши в работе, а больше прийти к ней некому.***
- Дом выгорел как спичка, пожарные не успели и глазом моргнуть. Трупов там гора, среди них есть и наша цель. - Сказал мужчина, идя по коридору рядом с молодым мужчиной и засунув руки в карманы классических брюк. - Отличная работа, Стэн. - Молодой мужчина останавливается, смотрит на мужчину своими голубыми глазами и ухмыляется. - Теперь сам лично сделай так, чтобы никто не смог задать ни единого вопроса тому, кто устроил такой фейерверк посреди ночи. - Конечно, сэр. - Стэн кивает головой и мужчина с ухмылкой уходит быстрым шагом. У него еще много нерешенных дел, слишком неожиданно все свалилось на него. Он много слышал историй о том, что мальчики уже в пятнадцать становятся главарями банд. Но то просто уличные банды, а это бизнес, пустивший корни по всему миру. Чикаго стал основой, где проросло первое семечко, а все остальное - это просто корневая система, которая разрастается все дальше и дальше. Он знал, что однажды займёт этот пост, но был уверен, что это произойдёт совсем не скоро. Он всегда брал пример с принца Чарльза из Англии, который уже давно перестал быть принцем внешне, но королева Елизавета не сдаётся и все ещё, несмотря на возраст, пребывает в добром здравии. Но, увы, у Хэтфилда работа была куда опаснее, чем простое управление каким-то сраным островом. Самое обидное то, что его распотрошила какая-то шлюха, которую он трахал. Он старается не наступать на эти грабли и сделает все, чтобы закончить начатое Хэтфилдом. Самые ценные объекты на месте, Бишоп на месте, а значит власть и возможность закончить начатое Хэтфилдом есть. Парень выходит на улицу, подходит к своей машине и садится в неё. Достаёт из бардачка сигары и подкуривает одну из них. Откидывает голову на спинку сиденья, расслабляется и делает тягу сигары. Выпускает дым изо рта и ухмыляется, вспоминая тот первый раз, когда попробовал курить сигару. Он думал что тут все как с сигаретами и кальяном, но нет, в лёгкие никотин от сигары лучше не запускать, а то так можно и лёгкие выхоркать. Делает глубокий вдох, затем выдох и заводит машину, у него ещё много дел в этом городе, Хэтфилд оставил просто невероятный бардак после себя.***
- Изабелла Муниз, двадцать лет, жила со своей подругой в... - С Лив. - Перебил Антонио Рузека, который делал пометки на доске и развешивал фото погибших на одну доску, а на вторую тех, кто в больнице борется за жизнь. - ... квартире тысяча двести четыре. Спасибо, что дал договорить, Антонио. - без малейших пауз проговорил Рузек и перешёл к следующим жертвам, но Антонио не слышал его, он смотрел на соседнюю доску, сверля взглядом фото Лив. - ... Предположительно именно с этого подъезда начался пожар. - Антонио снова включился в дело, но пропустил несколько предложений от Хэйли. - Сейчас специалисты ищут то, что докажет что это был поджог... Антонио опустил голову в стол, больше ему ничего не интересно. Все, что сейчас имеет значение, так это то, что его дети в Чикаго и он не знает радоваться этому или нет. Может стоит отправить Еву обратно с Лаурой? Черт, он точно свихнётся в пустой квартире, но лучше так, чем осознавать, что Ева будет в опасности каждый день. Диего он пока не может отправить куда подальше от этого проклятого города, но как только появится возможность, он её не упустит. Снова включается в происходящее в отделе, когда слышит шаги на лестнице. Джей уверенно поднялся, прошёл через весь отдел и сел на своё рабочее место под пристальным взглядом Доусона. Он знает что Лив уехала с Холстедом и он как будто чувствует ревность. Какого черта? - Как Лив? - Спрашивает Кэвин. Ещё бы, после Антонио Кэв был следующим, кому она всегда доверяла. - Хорошо, её подержат пару дней в больнице, чтобы убедиться, что нет ухудшений, а затем её отпустят домой. - Спокойно отвечает Джей. - И где же она будет жить, если от её квартиры остался пепел? - Грубо спрашивает Антонио, все ещё сверля взглядом Джея. - У меня. - С нахальной ухмылкой отвечает Джей и приподнимает брови. Он не знает почему, но гнев Антонио его забавляет. - Джей. - Хэнк, все время наблюдавший за своей командой, понимает что лучше вмешаться сейчас. - Зайди ко мне и закрой за собой дверь. Джей встаёт со своего места и идёт в кабинет Хэнка, не переставая ухмыляться, хотя ситуация совсем не кажется ему смешной. Он знал Изабеллу и знает её мать, он тоже будет скорбеть и обязательно сделает все для Лив, только бы она пережила это. Антонио продолжает переполнять гнев, пока он не слышит слишком громкий возглас от Рузека. - Ха! - Он рассматривает фотографии жертв то максимально приближаясь к ним, а после делает несколько шагов назад и почему-то хмуро смотрит на Антонио. - Что? - Холодным басом спрашивает Доусон. - Кажется, я понимаю почему Лив запала именно на Изабеллу. - Рузек делает невероятно умное лицо, потирая бороду большим и указательным пальцами. - Просветишь? - Сразу же подхватывает инициативу Маус. - Она похожа на Антонио внешне. - Говорит Рузек, а Доусон закатывает глаза. Ещё чего. Кэвин подходит ближе к доске и присматривается к девушке. - Точно похожа. - Делает заключение Этуотер. Ким втягивается в непонятного рода игру и следует за Кэвом к доске. Эл выезжает из-за своих полок на стуле, пережёвывая банан и становится в очередь за Ким. Маус делает проще, он выводит фото девушки у себя на компьютере и Хэйли встаёт за его спину. Пока все смотрят то на фото, то на Доусона, которому кажется, что весь отдел сошёл с ума, Маус открывает нужную программу и ищет сходства между фото Изабеллы и Антонио, которое он достал из архивов их отдела, нажатием одной клавиши. - Сходство почти шестьдесят процентов. - Сделала заключение Хэйли, глядя в монитор Мауса. - Сейчас распечатаю. - Маус нажал на печать и Ким сразу же подскочила к принтеру, который как раз распечатывал листовку. Она выхватила её сразу, как принтер закончил и внимательно изучила, а после повернула ко всем. Фото Антонио на правой стороне, а Изабелла на левой. По центру фотографий небольшая табличка с надписью, которая гласит, что сходство пятьдесят восемь и семь процентов. - Может тебе сделать тест ДНК? - Предложил Рузек и Доусон кинул в него ручку со своего стола. - У меня только одна дочь, Ева. - Сказал Доусон, пока Рузек поднимал ручку. Он аккуратно положил её на ближайший стол, который принадлежал Джею. Дверь в кабинет Войта открылась и из него вышел Джей, а за ним Хэнк. Ким смяла бумагу и бросила её Хэйли, та Маусу, а Маус в урну, но не попал и бумажка откатилась к столу Кэвина. Хэнк осмотрел всех присутствующих и неопределённо хмыкнул. - У нас появилось третье дело. Если это был поджог, мы будем над ним работать и найдём этого сукиного сына. - Сказал Хэнк, осматривая свою команду. - Потянем ли? - Сухо интересуется Доусон. - Кто не потянет, может взять отпуск на неопределённое время. - Войт смотрит на Доусона. Он понимает что тот злится, ведь ему не сказали что Лив в Чикаго, но это было её желанием и оно не беспричинное, так что злиться Антонио должен только сам на себя. - Этуотер! - Обращается Хэнк с повышенным тоном. - Да. - Отвечает Кэв как провинившийся школьник. - Если не хочешь, чтобы я посмотрел что там, подбери. - Эл заезжает за свои стеллажи, выбрасывая шкурку от банана в урну под своим столом, Маус съезжает на стуле, прячась за монитор, а Кэвин быстро подбирает смятую бумагу и засовывает к себе в карман. - Хм. - Произносит сержант. Джей хмурится, находя на своём столе ручку Антонио, берет её в правую руку и кидает, целясь Доусону в голову, но тот реагирует быстро и захлопывает ручку между ладонями, когда та подлетает к своей цели. Хэнк не обращает никакого внимания на летающую по отделу ручку и странно ведущую себя команду. Такое ощущение что атмосфера начала немного разряжаться, так что он не станет портить это чувство своим недовольством беспорядка в отделе. - Холстед и Доусон, мне нужно что бы вы отправились в больницу и допросили там всех, а остальные ищут зацепки хотя бы по одному из трёх дел. - Разворачивается к своему кабинету, не обращая внимание на злость со стороны своих детективов. - И Лив навестить не забудьте. - Громко хлопает дверью, давая понять что этот бардак ему не нравится, но на самом деле он чувствует как ему становится легче дышать. Команда начинает оживать и он не может на них за это злиться, ведь он ждал этого полтора года.***
Раньше Джей и Антонио в таких ситуациях ехали вместе на машине одного из них, но в последнее время им опасно садится в одну машину, поэтому в Мед поехал каждый на своей. Припарковались в разных рядах и зашли в здание больницы на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы окружающие даже и мысли не допустили что эти двое когда-то были лучшими друзьями. Им пришлось зайти в один лифт, ведь Джей знает в какой палате Лив, он её сюда привёз. Поднимаются молча, проходят по коридору, а после Антонио цепляет взглядом пустую комнату ожидания и останавливается напротив открытой двери. - Джей. - Кивает в сторону комнаты и сам заходит туда. Холстед бубнит себе под нос какие-то ругательства, но все же заходит за Доусоном и прикрывает дверь так, чтобы посторонние их не слышали. - Ты был прав. - Говорит Доусон, закатывая глаза. - Повтори ещё раз, а то я не расслышал. - Хмурится, прикладывая руку к уху. Он не ожидал такого хода со стороны Доусона. - Ты был прав и все слышал. - Громче повторяет Антонио, глядя Джею в глаза. - Мальчика нужно найти. - Неужели сам Антонио Доусон сошёл со своих облаков до нас. - Хватить, Джей. - Серьёзно просит Антонио. - Я готов признать что был не прав в некоторых моментах в последнее время, но я все равно не разделяю твоё мнение о том, что все заслуживают жестокой смерти. - Не все, только такие твари. - Коротко отвечает Джей. - Мне кажется что смерть для них это отпущение. Они отмучились и все, а их жертвы будут мучиться всю жизнь. Так кому ты помог? Преступникам избежать правосудия или жертвам, которые не знают как им дальше жить? - Ну во-первых, они хорошо помучились прежде, чем умереть, во-вторых, ты сам знаешь что законно до них не добраться и в-третьих, - Смотрит Антонио прямо в глаза. - Если ты скажешь Лив, что она жертва, она вырвет тебе язык. - Как будто я не знаю характер Лив. - Антонио закатывает глаза. - Ты знал какой она была. Она себя не контролировала. - Джей пожимает плечами. - Её ярость никуда не делась, просто теперь она сама себя контролирует, я думаю, что сейчас она куда опасней, чем прежде. - Джей говорит это искренне и Антонио кивает головой, давая понять, что услышал его. - Идём. - Доусон разворачивается и выходит в общий коридор. - Все равно не прощу, что ты мне не сказал что она в Чикаго. - Слышит громкий выдох со стороны Холстеда. Его совсем не волнует простит ли его Доусон, поймет ли, примет ли. Плевать. Джей подходит к нужной палате и поворачивается к Доусону. - Если хочешь, можешь опросить свидетелей и пострадавших, а я поговорю с ней. - Предлагает Джей. - Нет, я хочу поговорить с Лив сам. - Уверенно отвечает Доусон. - Хорошо. - Поворачивается к двери, стучит и заходит, прикрывая за собой дверь. Антонио закатывает глаза, нет чтобы рубить с плеча, так Джей хочет подготовить её. К чему? Они спали в одной кровати, практически родные. - Лив. - Джей подходит к кровати, а Лив стягивает мокрое полотенце с головы, она нашла в себе силы принять душ. Как бы тяжело ей не было, она все ещё ненавидит ощущать себя грязной, а ощущение это быстро появляется даже после душа. - Она умерла жестокой смертью. - Тихо говорит Лив, что-то рисуя в скетчбуке, который Джей захватил для неё, чтобы она могла себя хоть чем-то занять. - И если есть виновный за это, он заплатит. - Спокойно говорит Джей. - Спасибо. - Все так же тихо отвечает. - Антонио стоит за дверью. - Лив поднимает испуганный взгляд на Джея, она не была готова. - Если не хочешь, ты не обязана с ним разговаривать. - Хочу. - Лив быстро кивает головой в знак согласия, а после прячет скетчбук в тумбочку возле кровати. - Я не готова, но я хочу. - Хорошо, я пока опрошу свидетелей и пострадавших, может кто-то что-то видел. Джей целует Лив в макушку и идёт к выходу, открывает дверь и ждёт пока Антонио зайдёт. Как будто Джей пустил бы его, если бы Лив отказалась с ним говорить. Антонио заходит, Джей выходит и Лив чувствует как ей становится тяжело в присутствии этого мужчины в момент когда дверь закрывается и они остаются вдвоём в больничной палате. - Привет. - Тихо говорит Антонио, пряча руки в карманы джинс. - Можешь подойти ближе. - Предлагает Лив и Антонио подходит к кровати, но не садится. - Мне жаль твою подругу. - Антонио не знает с чего начать. Старается быть спокойным, но это невозможно, эмоции накрывают его с головой. - Она была хорошей и заслуживала жить. - Говорит Лив и чувствует как ком застревает в горле. - А ты как? - Так же хреново, как и ты. - Говорит честно и немного резко. - Ясно. - Все что она может сказать. - Почему ты не пришла ко мне? Столько времени я думал, что навсегда потерял тебя. - Антонио хмурится, ему слишком больно говорить с ней, но это нужно сделать. - А как же то, что у нас было? Мы это никогда не потеряем. Мы не сможем. - Говорит Лив. - А то, что у тебя было с Хэтфилдом. - Укол в груди заставляет её глаза наполниться слезами. - Я все узнал слишком поздно. Это был твой выбор, твоя ошибка. - Нет! - Лив повышает голос. - Это не было ошибкой, ведь иначе я бы не встретила тебя и Джея и вообще... всех вас. Я бы не познакомилась с Изабеллой и твоими детьми. Я бы осталась совсем одна в своей богом забытой стране. - И где теперь Изабелла? Что вы сделали с Джеем? А Диего... он вообще сидел за решёткой из-за того, что Хэтфилд не смог добраться до вас! Он этого не заслужил! - Антонио не заметил как перешёл на крик. - Я разбит и не уверен что когда-нибудь смогу собрать себя по кусочкам, Джей в поисках призрачного мальчика, а ты тут, снова в больнице! К чему мы в итоге пришли, Лив?! - Зачем ты так? - Сквозь слезы шепчет Лив. - За тем, что я устал терпеть боль, которую ты мне принесла. - Резко отвечает Доусон, а после молча сверлит её взглядом. - Антонио... - Лив поднимается с кровати и подходит к Антонио максимально близко. Смотрит в карие глаза мужчины и не видит того взгляда, который рисовала Кей для неё. Медленно поднимает руки и кладёт ладони ему на плечи, желая просто обнять так, как делала это раньше, Но Антонио слегка сжимает её запястья своими пальцами и скидывает её руки со своих плеч. - Не надо, не трогай меня. - Ему слишком больно ощущать снова её тепло, чтобы снова потерять. - Ты выбрала уже. Тогда держись подальше от меня всю свою жизнь. - Антонио... - Снова шёпотом повторяет Лив. - Нам лучше больше не видеться, так что если у тебя есть что мне сказать, говори сейчас. - Антонио смотрит в эти голубые глаза и не верит в происходящее. У него не было возможности нормально попрощаться с ней и сейчас он не упустит этого шанса. - Я не хочу прощаться. - Шепчет Лив. - Ты со мной простилась уже полтора года назад. Так что моя очередь. - Делает шаг назад. - Антонио... - Лив хочет подойти к нему, но он выставляет руки перед собой и опускает взгляд в пол. - Хватит с меня этого дерьма. - Резко разворачивается и уходит, не желая её больше видеть. Просто он точно знает, что если увидит её ещё хотя бы раз, точно не захочет отпускать, а сама Лив должна быть свободной, он не может стать очередной клеткой для неё. Не решится.***
Конрад идёт по этажу, насвистывая какую-то мелодию и краем глаза улавливает уже знакомых детективов. - Эй, Холстед старший и детектив Антонио Доусон?! - Обращается он к мужчинам. - Именно. - С ухмылкой отвечает Холстед. - Мне тут вручили историю болезни вашей подруги. Лив. - Конрад читает имя на документах. - У неё богатая история в Мед. - Ты даже не представляешь какая у неё богатая история до Мед была. - Как-то сердито произносит Доусон и идёт дальше к лифту. - Что с ним? - Хмурясь, спросил Конрад. - Узнал, что бывшей понравилось встречаться с девушкой больше, чем с ним. - Отвечает Холстед широко улыбаясь. - Хреново. - Растягивает Хокинс. - Не то слово. - Подтверждает Холстед. - Ладно, надо бежать в отдел. Увидимся. - Увидимся. - Отвечает Конрад и идёт дальше по коридору. На нем слишком много больных, так как пострадавших на пожаре слишком много, придётся работать сверхурочно, но ему не привыкать. Заходит в первую палату по пути и мило улыбается девятилетнему парню с серьёзным ожогом на руке. Оба родителя в порядке, а мальчик спасал любимого плюшевого медведя, которого сейчас обнимал здоровой рукой. Всего девять, а сколько отваги.***
Нет никаких мыслей в голове, нет чувств, просто боль. Боль, которая накрывает с головой, не даёт сделать вдох и не даёт возможности на избавление. Она не отступает и уже больше никогда не исчезнет, и это заставляет Лив думать о том, о чем она уже давно не думала. Избавление. Как хорошо чувствовать себя, находясь на той тонкой грани, отделяющую жизнь от смерти? Как легко будет становится с каждым новым мгновением, когда жизнь покидает это тело, тело, несущее слишком много боли и слишком много увечий, нанесённых ей когда-то давно или же совсем недавно. В такие моменты кажется ,что весь мир против тебя и если и есть люди, которые все ещё на твоей стороне, то они ничего не могут сделать. Что может Холстед? Обнять, сказать что все будет хорошо и совсем скоро все пройдёт? Не может, не имеет на это права, не после того, как сам прожил первый год без Кей. Но он может с уверенностью заявить что лучше уже не будет, хуже - да, лучше - нет. Проблемы будут сыпаться по нарастающей и чем старше становится человек, тем глубже его засасывают как личные проблемы, так и проблемы, связанные с окружающим миром. Как противостоять всему и как убедить весь мир в том, что ты просто человек, желающий спокойной жизни, если тебя никто не слышит? Сделать громкое заявление, которое потрясёт буквально всех. Можно выйти на улицу голым с факелом, выкрикивая ругательства в адрес своих обидчиков, а можно просто тихо уйти, оставив после себя последнее, громкое слово. Слез не осталось, они все давно высохли, желания жить полностью отсутствует, желание почувствовать лёгкость с каждой минутой растёт все больше и больше. Страшно, безумно страшно, но обещанная лёгкость и свобода из собственной клетки, называющейся телом, слишком манит. Садится в кровати, немного наклоняется и открывает тумбочку. Достаёт скетчбук и карандаш. Лив так и не научилась рисовать так же хорошо, как получалось у Кей, но это неважно. Вырывает один единственный лист, на котором училась прорисовывать кисть руки, пишет всего пару слов, немного сильнее давя на карандаш, а после складывает его несколько раз и кладёт между страниц скетчбука. Кто-нибудь, но найдёт. Достаёт канцелярский нож и с лёгкостью отламывает нужное количество лезвия. Поднимается с кровати, как зачарованная идёт в сторону ванной комнаты. Жаль, что в больницах только душевые. Плотно закрывает дверь, чтобы никто не вошёл раньше времени, ибо Лив не видит смысла пытаться умереть, если и делать это, то только со сто процентной уверенностью, что все получится. Поворачивает кран горячей воды и пар слишком быстро поднимается и наполняет помещение. Лив всегда любила горячий душ. Трёт большим пальцем тонкое лезвие в руке, она не уверенна, что оно будет достаточно острым. Лив не помнит где, но где-то читала что девушка смогла перерезать вены лезвием, покрытым ржавчиной и затупившимся давным давно. Ну и что, что это была художественная литература, если у той героини книги получилось, то и у неё получится. До крови кусает нижнюю губу, не до конца уверенная в том, что готова, но к смерти никогда не будешь готов. Прямо в одежде становится под душ, паника нарастает, желание жить по-прежнему отсутствует, а вот страх перед смертью растёт. У каждого человека есть какие-то инстинкты самосохранения и чертово желание жить. Организм устроен так, что все они боятся того, что будет там, за той гранью. Лив готова узнать. Есть желание ещё раз увидеть Антонио, желание стать однажды матерью и женой, спасти котёнка и щенка от холода и голода, стать достойной женщиной, которой будет гордиться её дочь в будущем, стать примером для внуков... Все тает, все мечты и желания превращаются в нечто, потому что сил не остаётся ни на что. Ладно, если бы дело было только в Антонио, Кей и Изабелле, но ведь её попросили просто не высовываться. Не получилось. В клетку она не вернётся, какая бы она не была. Без остановки кусает нижнюю губу, капли крови с них сразу же смывает горячая вода, обжигающая все тело. Кожа покраснела, но Лив приятно и о том, что вода слишком горячая, она не думает. Подносит лезвие к левому запястью, руки дрожат, паническая атака моментально накрывает, мокрые волосы падают на лицо под давлением воды. К черту все. Нажимает на лезвие, выпуская первые капли крови. Резкая боль длится всего пару секунд, а после лишь остаточные ощущения, не так уж и больно. Сползает по стенке, отделанной плиткой, не смотрит на руку, из которой достаточно быстро вытекает кровь, её взгляд прикован к полу душевой. Вода, перемешанная с кровью уходит дальше в трубы, перемешиваясь с остальными отходами. Слабость становится слишком приятной и сонливость отбирает какое либо желание двигать рукой или ногой. Лив так и застывает, наслаждается лёгкостью и сейчас уже все кажется таким мелочным... Слушает шум воды, переводит взгляд на стены помещения, рассматривает белую плитку и понимает что вот-вот уснёт. Надо же, всего один порез, а все так быстро... Отдалённо слышит какой-то шум, но все же поворачивает голову, отдавая этому последние силы. Нет, не показалось. Кто-то стучит в дверь и зовёт её по имени. Он вот-вот ворвётся в помещение, выломав замок, а сон все так же смело наступает. Лив не понимает в какой момент не находит в себе сил даже сидеть, поэтому медленно опускается, ложится на плитку, а сверху на неё все так же льётся горячая вода. Двери с грохотом открываются и Лив отдаёт последнее мгновение сознания на то, что бы посмотреть на последнего, кто застал её живой. Молодой доктор с сосредоточенным взглядом перехватывает её запястья, пытаясь остановить кровотечение, он что-то кричит, но Лив как будто под водой и ничего не слышит. Хочет что-то сказать, но ничего не получается и её глаза закрываются. Сон слишком прекрасен и он манит её к себе, обещая вечный покой и тишину.***
Уилл услышал Хокинса раньше, чем увидел. - Каталку! - Гаркнул Конрад. - Быстро! Холстед побежал по коридору и вмёрз в пол, когда завернул за угол. Хокинс бежит по коридору с бессознательной Лив на руках. Кровь тонкой струйкой стекает на пол с её руки и оставляет жуткий след на белом полу. - Какого...- Уилл был слишком шокирован, чтобы сразу отреагировать, как положено. - Долго будешь стоять, Холстед?! - Рявкнул Хокинс, приводя его в чувство. Уилл хватает стоявшую рядом каталку и бежит навстречу ординатору. Хокинс насколько может аккуратно укладывает на неё девушку. - Что произошло? - Спрашивает Уилл пока Хокинс кидается к передвижной тумбе, стоящей в палате у которой они остановились, в которой лежат необходимые средства первой медицинской помощи, некоторые препараты, шприцы, набор для реанимации и скальпель. - Разрез длинной десять сантиметров вдоль запястья механического характера случился. - Отвечает Конрад, разрывая упаковку стерильного халата. Смотрит на Холстеда. - Она вскрыла себе вены. Зажми. - Добавил, накрывая порез бинтами. Тут же опустил взгляд, надевая перчатки и маску. - Мне нужен йод и накройте её стерильной накидкой! - Командирским тоном кричит Хокинс медсёстрам. - Что ты собираешься делать? - Спрашивает Уилл, сжимая руку на ране. - Все операционные до сих пор заняты. Ждать она не может. У меня ещё пара минут. - Отвечает ординатор, хватая нужные инструменты. - Принесите донорскую кровь. - Говорит он медсестре, стоявшей рядом. - Давайте универсальную. - Конрад, ты не можешь оперировать её прямо посреди коридора.- Сдавленно говорит Уилл. - Если она не выживет, у тебя отберут лицензию. Не говоря уже о повышенном риске инфекции. - Хокинс выдыхает и на секунду смотрит в глаза доктора. - Значит или помоги мне не допустить этого, или убирайся к чёртовой матери и не мешай. - Спокойно произносит он, а затем убирает руку Холстеда с пореза на руке Лив. Уиллу не понадобилось много времени, чтобы принять решение. Он моментально надел стерильные вещи и принялся без раздумий выполнять указания Хокинса. Несмотря на то, что врачом из них двоих был Уилл, а Конрад только старшим ординатором, Холстед безошибочно распознал умение этого человека действовать в стрессовых ситуациях оптимальным для пациента способом. Лив приложила максимум усилий, когда давила на лезвие, поэтому им пришлось постараться, чтобы собрать вену, буквально разрубленную пополам. В неё постоянно вливали кровь и это здорово помогало, хотя и мешало. Непрекращающийся поток красной жидкости мешал увидеть вену, так что в какой-то момент Хокинсу буквально на ощупь пришлось зашивать вену. Его пальцы стали глазами. От крови руки скользили. Началась дефибрилляция и Уиллу пришлось отвлечься на восстановление сердечного ритма девушки. Он работал в три раза сильнее, внезапно вспомнив почти такую же ситуацию полтора года назад. Много крови, невозможность найти место кровотечения и дефибрилляция. Он не хотел повторения истории, так что отбросил всё и сосредоточился на простых действиях. Конрад выругался, потому что вена, наполовину зашитая, снова выскользнула из его пальцев. Он мельком взглянул на Лив и тут же отвёл взгляд. Кожа посерела. Плохой признак. Он годами работал в больнице. На поле боя, но так и не понял, что толкает людей на такие поступки. Он не осуждал, потому что не имел права. Он просто делал то, что умеет лучше всего, спасал жизни. И каждый раз, когда ему удавалось вырвать очередного пациента из лап смерти, он чувствовал себя живым. Это было его наркотиком. А когда удавалось спасти того, кто решил свести счёты с жизнью, он радовался вдвойне, потому что знал, что если получилось не дать умереть, то помочь после будет легче. Поэтому он не считал время и примерное количество потерянной крови, сосредоточившись на более важных вещах. Таких как жизнь, например. Он улыбнулся, нащупав место, которое потерял и принялся зашивать. Жизненно важные показатели скакали, как бешеные, пуль то пропадал, то появлялся снова. Операция продлилась всего пару десятков минут, но участвующим казалось, что прошла вечность. Хокинс устранил повреждение, но девушке всё равно нужна была операционная и человек имеющий право оперировать тонкие сосуды. Он снял перчатки и кинул их в урну, проверил показатели и снова улыбнулся, Давление пациента приходило в норму. Конрад встретился взглядом с побледневшим Холстедом и усмехнулся. Затем нахмурился, увидев, что Уилл смотрит ему за спину. Старший ординатор обернулся и увидел злющего доктора Роудса. - Не объясните, какого чёрта здесь происходит? - Прищурившись, задал вопрос Роудс. - С удовольствием. - Кидая маску и хирургическую шапочку туда же, куда минутой ранее кинул перчатки, ответил Хокинс. - Мы спасли жизнь. - Добавил он, широко улыбнувшись. Содрал с себя халат, перепачканный кровью. - Правда пациенту всё ещё необходим хирург. - Подходит к Роудсу. - Слышал, вы один из лучших здесь. - Щурит глаза, усмехается, хлопает Роудса по плечу и шагает прочь. Коннор смотрит ему вслед, потом провожает взглядом каталку с Лив, её повезли ближе к операционной. Холстед встаёт рядом с ним. - Он мне сразу не понравился. - Ворчит Коннор. - Слишком нахальный. И неоправданно рискует. - Его поэтому и отправили из Честейна к нам. - Усмехнувшись, сказал Уилл. - И я чертовски рад этому. Потому что если бы не он, Лив была бы уже мертва. - Добавил он, посмотрев на хмурого Роудса. А затем отправился в душ смывать кровь, в которой каким-то образом перепачкался с ног до головы.***
В отделе работа кипела, все шло как по маслу и даже ссора Джея и Антонио перестала так сильно влиять на коллектив. Все что-то находили то по одному делу, то по другому. Каждый выдвигал свои теории и делился своим мнением. Экспертизы приходили одна за одной, как и звонки от информаторов. - Как кто-то мог устроить пожар в стенах, зная о том, что дом сделан из легковоспламеняющегося материала и уйти незамеченным? - Спрашивает Антонио, отталкиваясь от заключения. Это был поджог, экспертиза доказала это. - В этом доме жило несколько священников из церкви всего в квартале. - Говорит Хэйли. - Может это кто-то решил убить сразу нескольких священников? - Но он не трогал до этого гражданских, а тут столько жертв. - Говорит Кэвин. - Дорожные камеры засекли нескольких подозреваемых, двоих удалось опознать и у обоих были приводы за поджоги. - Маус, не отрывающий взгляда от компьютера. - Мне звонил информатор. - Ким, отрывающая руку от телефона. - Рядом с Хэтфилдом никогда не было детей, даже подростков, самые молодые не младше двадцати пяти. - Пятеро священников задержаны с фальшивыми паспортами, они напуганы и бегут из Чикаго. - Эл, который лишь изредка выглядывает из своих стеллажей. У Джея уже через несколько часов такой активной работы начинает закипать мозг и он рад звонку телефона. Уилл. Решает сходить в комнату отдыха, чтобы его никто не отвлекал от разговора с братом. Как только он отходит, сразу отвечает на звонок. - Уилл? - Джей не ждал звонка от брата, а значит в любом случае что-то произошло. - Ещё трое скончались от ожогов. Генри Миллер, Мариса Ромеро и Джулия Питтерс. - Голос брата слишком уставший и Джей это слышит, как и то, что Уилл пытается быть более бодрым. - Хорошо, держи меня в курсе. - Так же устало отвечает Холстед. - И ещё... - Джей замирает, весь мир перестаёт существовать. - Уилл, что? - Холстед знает, что не хочет слышать то, что ему скажет брат, но он обязан. - Лив пришлось оперировать... - Что?! - Дай расскажу! - Уилл проглатывает ком в горле, такое тяжело сообщать. - Конрад нашёл её в душе, она порезала себе вены. Мы все исправили, она в тяжёлом состоянии в реанимации, но стабильна. Джей, прости, я должен был присмотреть за ней. - Ты не виноват. - Джей смотрит через стекло двери на Доусона. Он был последним кто с ней говорил, она была в порядке и не сделала бы этого, если бы Антонио не сказал ей... Что он ей сказал? - Джей? - Холстед отключается и не обращает внимание на то, что телефон падает на пол. Волна гнева накрывает его с головой и он уже не соображает, что делает. Джей не помнит как преодолел расстояние от комнаты отдыха до Доусона, но точно помнит как нанёс первый удар кулаком в его челюсть и тому пришлось держаться за стол, чтобы не свалиться на пол. Джей схватил Антонио за воротник рубашки и притянул к себе. Антонио упёрся руками в плечи Джея, но вырываться не горел желанием, ему нужно узнать что произошло. - Что ты ей сказал?! - Джей гаркнул так, что его слышали те, кто находился на первом этаже. - Что ты ей, придурок, сказал? - Немного тише повторяет свой вопрос и снова встряхивает его. - Она вскрыла себе вены! И ты был последним, с кем она говорила! Антонио знал о ком идёт речь и Джей не сказал, что она жива. Боль с новой силой накрыла его и он почувствовал острое желание избавиться от неё. Заменить её физической болью показалось ему неплохим временным решением. Он захотел, чтобы Джей выбил из него все дерьмо. - Давай. - Рычит зло. - Ну же. Бей меня! - И Джей бьёт, не один раз, а Антонио даже не думает блокировать удары или отвечать на них. Холстед в очередной раз замахивается, но бьёт не сразу. - Тебе не надоело себя жалеть? - Шипит сквозь зубы. Бьёт в живот. - Лив искромсала убийцу, насильника и монстра, вот же незадача, это не входит в твои моральные рамки. Нахуй это! - Приподнимает Доусона со стола и отпускает рубашку, он не собирается бить лежачего. - Ты такой лицемер, Доусон. - Замахивается и снова бьёт. Доусон отшатывается, но стоит на ногах. - Она жива? - Через силу спрашивает он, выплёвывая кровь. Холстед снова подлетает к нему, бьёт в бок, перекидывает его руку через своё плече и перебрасывает Доусона через бедро. Антонио едва тихо стонет, свалившись на пол. Холстед наклоняется над ним, хватая за грудки. - Что ты будешь делать, если я отвечу нет? М? - Снова бьёт Антонио кулаком по лицу, не обращая внимание на количество крови. - Что тогда, Антонио? - Она жива? - Снова спрашивает Доусон. Джей замахивается в очередной раз, но не бьёт. Тяжело дышит. Разжимает пальцы и Доусон тяжело падает на пол. - Жива. - Презрительно бросает Холстед и отходит от него на пару шагов. Поворачивается к нему спиной, сцепляет руки в замок на затылке. Пытается отдышаться. Он не понимает, блять. Просто не понимает. Часть его надеялась, что у Доусона хватит ума запихнуть своё уязвлённое эго глубоко в задницу и помочь Лив. Но вместо этого Антонио повёл себя, как козёл. Джей не знает о чём они говорили, но достаточно давно и хорошо знает обоих, чтобы догадываться. Горько усмехается, качая головой и поворачивается к Доусону, который уже умудрился встать. - В следующий раз, когда решишь, что она сделала что-то настолько плохое, что не заслужила понимания и прощения, - Антонио поднимает голову и смотрит в глаза Джею, - вспомни, как из-за твоей зависимости твою дочь похитили и изнасиловали. - Джей видел, как потемнел взгляд детектива, но не собирался останавливаться. Пора уже услышать Доусону, что он не святой. - Вспомни, как убил сделавшего это человека. И вспомни, что Адам почти сел за это в тюрьму. Кусок двуличного дерьма. Доусон с криком ярости бросился на Холстеда, но Джей в отличии от него не собирался позволять избивать себя. Они снова вцепились друг в друга. Джей пропустил удар и Антонио рассёк ему бровь, прошёлся, пару раз по рёбрам. Холстед попал лбом по переносице Антонио. Достаточно сильно, чтобы пошла кровь, но не сломав его. В какой-то момент они рухнули на пол и попеременно оказывались один сверху другого. Они самозабвенно избивали друг друга, выплёскивая всю накопившуюся за месяцы злость друг на друга. Они не заметили того, что никто не пытается им помешать. Не было времени задаваться такими глупыми вопросами. Удар за ударом обрушивали они, смели пару столов вместе с содержимым, обрушили доску с материалами. Плевались обвинениями в адрес друг друга и снова били. Никто не знает сколько прошло времени. По ощущениям - много. Но они не закончили, пока оба не выдохлись. Когда сил орудовать кулаками уже не осталось, когда вся ярость и боль закончилась, когда они оба внезапно осознали бессмысленность и глупость своих обвинений, вспомнив, кем они были на самом деле, тогда и только тогда они оторвались друг от друга. Джей привалился спиной к столу Кэва. Доусон к стене между столами Рузека и Аптон. Оба тяжело дышали и пытались стереть кровь, мешавшую смотреть. Они всё ещё сверлили друг друга взглядом, но один больше не видел в глазах другого призрения, второй не видел ненависти и брезгливости. - Закончили? - Холодно поинтересовался Войт, стоявший на лестнице. Детективы одновременно повернули головы на голос, всё ещё пытаясь отдышаться. Хэнку было больно смотреть на то, как они выбивают друг из друга дерьмо, но он не вмешался и не позволил вмешаться остальным. Потому что вот оно. Апогей их неприязни. Если не сейчас, то другой возможности могло не представиться ещё очень долго. Рузек стоял у окна одновременно сдерживая и успокаивая Ким, которая со слезами на глазах наблюдала за происходящим. Кэв периодически отводил взгляд, не в силах смотреть на то, что позволяет им делать Войт. Олински, поняв, что всё закончилось, стоял с каменным лицом, глядя на детективов. Маус, казалось, переживал меньше всех. Потому что знал, что Джей в состоянии постоять за себя. А ещё знал, что и Антонио, и Джею это было нужно. Аптон стояла у двери, ведущей в комнату отдыха, в которой закрыла взбесившегося Велеса, стиснув кулаки с такой силой, что, кажется пробила кожу ногтями. Она не плакала. Хотя хотелось. Но она понимала то, что понимал и Хэнк. Сомнения, которые грызли сержанта, исчезли моментально как только он увидел глаза Доусона и Холстеда. Безошибочно читая своих людей многие годы, сержант понял, что теперь станет легче. Возможно не так, как раньше, но определённо легче. Для всех.