Ты этого заслуживаешь

Прошла неделя после того, как Стражи решили совершить диверсию на корабль Кората. И остаток этой недели прошёл невыносимо. В голове гудело от перенапряжения, глаза делались сухими, будто в них попал песок, и слезились, а в ушах образовывался лёгкий, но навязчивый шум от постоянного прослушивания звуковых сообщений. Стоило понять, что этот способ поиска был бесполезен. Тогда состоялось неофициальное собрание для разработки нового плана. Ракета криво ухмыльнулся и заявил, что на Забвении у него есть друг, знающий всё об этой галактике или, по крайней мере, о её половине точно. Но тут, без сомнений, друг, связанный с чем-то незаконным и опасным. И ему явно понадобится что-то взамен. Енот загадочно умолчал обо всех подробностях, и это вызвало у всех подозрения. Квилл был исключительно против. Чутьё подсказывало ему, что тут не всё так просто, а существо, которое Ракета называл «другом», настоящим другом не является, что, конечно, очевидно. Гамора с сомнением размышляла над всеми не слишком убедительными доводами грызуна, который явно собрался что-то толкнуть на Забвении. — Что вот у тебя есть против этого плана, Звёздный Дундук? Фразочки Квилла быстро прижились среди всех обитателей корабля. Они были хлёсткими, смешными, а самое главное, никто точно не знал, что то или иное слово обозначает, поэтому ими охотно пользовались как ругательствами. Кажется, судя по-мальчишески упрямо выставленному подбородку Питера, сейчас енот попал в точку и использовал именно ругательное слово. — О, что я имею против? Я имею очень многое против того, чтобы нас ввязывали в неприятности. А именно этим твой план и смердит, помоечник! — То есть, ничего конкретного? Терранец закатил глаза и глубоко вздохнул. На его лице заиграли желваки. — У вас есть другой план? Нет. Значит, действуем по-моему. Разворачивай эту колымагу на Забвение! — Я не собираюсь лететь к тому, кто мне не внушает доверия, тупица. У меня такое чувство, будто нам не стоит ввязываться в это. — Ой-ой, у Лорда Задницы разыгрались чувства, какие мы стали осторожные, — ядовито сказал Ракета, показав острые мелкие зубки. — Это всё, что у тебя есть? Интуиция? Причём сломанная. — Сломанная? Да, кажется, она была сломана, когда… Гамора настороженно посмотрела на Квилла. «Когда я взял в команду такого психа как ты». Что-то в таком духе он хотел сказать, приправив фразу своими непонятными словами и саркастичными шутками. Он наверняка знал, что это больно уколет самолюбие Ракеты. Питер уловил взгляд женщины и крепко сжал кулаки. — Что? Что? Ты хотел что-то мне предъявить? Енот-киборг с видом победителя прыгал рядом с капитаном, решив, что тот растерялся. Или же он счёл, что эта уступка была слабостью. — Мы спросим других, мелкий грызун. Ракета злобно усмехнулся. — Один за, один против. Я думаю, Грут поддержит старого друга. — Вот не ввязывай сюда Грута. Он и говорить-то пока не умеет, а ты доверяешь ему решение. — В этом разница между нами, Квилл. Я умею доверять другим. Питер проигнорировал иронический выпад енота-киборга. — Гамора? Зеноберийка сжала губы в нитку, прежде чем заговорить. — Я за Забвение. У Ракеты есть хоть что-то, а действовать нужно быстро. Мы и так потеряли неделю. Квилл резко выдохнул. Ракета удовлетворенно наблюдал за его реакцией. — Дракс, ну ты-то благоразум… — Летим на Забвение. — Что? — опешил терранец. — Дракс? — Я сказал своё слово, — угрюмо промолвил здоровяк. Из горла грызуна вырвался торжествующий вопль. Енот ещё раз смерил Питера презрительным взглядом и вразвалочку направился к главному бортовому кораблю. — Менее двух дней в пути, а если пару раз прыгнем в нужном месте, и того меньше. Выкусил, Звёздный Понт? — Иди в задницу, смердящая мартышка. Ракета не слышал этих слов. Он ловко поднялся вверх по лестнице, волоча облезлый хвост по ступенькам. Дракс грузно прошествовал к своей каюте, негромко хлопнув дверью. — Да что с ним? — всё ещё ошарашено спросил Питер. И хотя поведение добродушного здоровяка было подозрительным, сейчас Гамору оно интересовало мало. — Здорово, что ты не сказал этого Ракете, Квилл, — шепнула она терранцу на ухо и провела пальцами по всей его руке, едва касаясь ими кожи Питера. Её действие не осталось незамеченным и возымело тот эффект, на который она рассчитывала. Ушные имплантаты уловили, что сердцебиение участилось, а дыхание Квилла изменилось. Не дав ему поймать себя за руку, зеноберийка изящно скользнула в свою каюту и хлопнула дверью, давая понять, что разговор окончен и больше похвал не последует. Как только дверь закрылась, Гамора расплылась в улыбке, будто вредная девчонка после очередной шалости. Ей нравилось дразнить Питера. С недавних пор это стало её любимой игрой. Женщина легко касалась его кожи и волос, вызывая у него мурашки, и, будто невзначай, говорила слова, которые можно было бы истолковать превратно. А как только Квилл пробовал использовать такие же приёмы на ней, она закатывала глаза и называла его пошляком, слишком многое возомнившим о себе. Первые разы это работало безотказно и оставляло его растерянным хотя бы потому, что Питер не ожидал от неё такой игры. До этого зеноберийка стабильно отталкивала мужчину, лишь изредка давая себе слабину и позволяя приблизиться, чтобы потом оттолкнуть его ещё сильнее. Всё это происходило так неосознанно и… глупо. Поначалу она была растеряна, раздражена и просто боялась тех новых эмоций, которые свалились на неё несколько месяцев назад, ведь такого дерьма с ней ещё не случалось. К тому же, Гамора боялась быть использованной. Ещё одной использованной и брошенной Квиллом. Теперь всё происходило, опять же, неосознанно и глупо. Она ощущала потребность касаться его. Как базовую потребность человеческого тела. Типа кислорода, воды, еды, ощущения безопасности. Зеноберийке до безумия хотелось ощущать тёплый запах Питера, хотя поначалу это желание казалось ей диким и странным. А ещё больше ей хотелось, чтобы он касался её. Иногда она думала, что ей под корку мозга въелись воспоминания о тех прикосновениях, которые Квилл дарил, кажется, не задумываясь. Как можно дотронуться до человека просто так, когда захочется, без объективных причин? Раньше это было непонятно. А сейчас эти иррациональные желания и вопросы полностью захватили голову Гаморы. Например, начал ли он такую же игру, как и она? Все эти случайные касания. Когда Квиллу нужно было позвать Гамору, он предпочитал положить ей ладонь на плечо, а не окликнуть. Иногда, когда никто не видел, он заправлял ей за ухо локон под предлогом того, что он выбился из причёски. При этом его пальцы случайно касались её кожи, заставляя импланты на лице вспыхнуть от жара. Или когда они обсуждали что-то с остальными Стражами, встав кружком у главного бортового компьютера, бедро терранца часто касалось бедра женщины. Скорее всего, это были ненамеренные прикосновения, уж слишком естественно и ненавязчиво они выглядели. Но нельзя было не признать, что её тело отвечало на каждое касание Квилла. Либо это очень тонкая игра, которую женщина едва могла повторить, либо она сходила с ума. В её дверь три раза постучал Дракс, приглашая к обеду. Удивительно, но на этот раз тошнотворный запах фирменной похлебки здоровяка не оглушил зеноберийку, стоило ей выйти за пределы каюты. Женщина присела на скамью рядом с Квиллом, который уже уплетал из контейнера готовую еду. — Эй, Дракс, а как же твоя похлебка? — опасливо спросила Гамора. Терранец и енот-киборг посмотрели на неё как на сумасшедшую. Это была их первая удобоваримая еда за всю неделю. — Сегодня не было настроения готовить, — угрюмо ответил ей товарищ. — Но в холодильнике ещё сохранились остатки, если хочешь. — О, нет, я… Обойдусь этим. Раз уже всё разогрето, — поспешно ретировалась полукиборг. Несколько минут они сидели в неловкой тишине, которую прервал плачем Малыш Грут. — Сейчас, сейчас, сучок-малышок, — с нескрываемой заботой пробормотал Ракета, перемешивая в банке удобрения с водой для растения. — Гамора, ты не передашь мне специй, пожалуйста? — вежливо попросил Квилл. Зеноберийка с подозрением посмотрела на него. Учтивость от Звёздного Понта? Что-то новенькое. Тем не менее, она выполнила его просьбу и протянула прозрачную баночку. Питер, забирая специи, коснулся её пальцев, и Гамора могла поклясться, что он задержал руку на несколько секунд дольше положенного. Это заставило её поджать губы. Женщина внимательно наблюдала, как цветастые ароматные порошки попадают в тарелку Квилла. — Не поставишь на место? Он протягивал ей эту треклятую баночку. Нет уж, снова на это никто не купится. — Ты можешь поставить её рядом с собой. — Но тогда баночка будет стоять не на месте. Не люблю беспорядок. Гамора выдавила из себя короткий язвительный смешок. О любви Квилла к порядку можно было слагать легенды. — Мне наплевать на остальные вещи, но вот эта конкретная баночка должна стоять на месте. Я искренне за неё переживаю. Теперь точно ясно, что эту чушь Квилл затеял не просто так. — Ты можешь поставить её и сам, расстояние не слишком большое, — заметила зеноберийка. Дракс отвлёкся от своих мыслей и с недоумением смотрел на них. — Да что такое? Поставь, если ему дальше тянуться. — А может быть, таким образом я приучаю его к порядку и самостоятельности? — раздраженно спросила она. — Или я приучаю тебя к эмпатии и помощи ближнему, — беспечно и нагло парировал Питер. — Не неси ерунды! — Ну тогда… Квилл перегнулся через весь стол, заставив Гамору чуть отодвинуться, и демонстрационно поставил специи. Присаживаясь обратно, чтобы не потерять равновесие, он ухватился за её ногу. Женщина вспыхнула и оскорблённо посмотрела на него, но промолчала. Лицо Питера не выражало никаких эмоций, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. Это злило ещё больше. После еды было решено, что первую треть пути пилотом будет Ракета, вторую треть, которая приходилась для экипажа «Милано» на ночь и утро, — Квилл, а оставшийся отрезок — Гамора. Енот, проведший в кресле уже около трёх часов, недовольно разминал затекшую шею. Стражи рисковали, задумав обойтись без штурманов на ночь, но всё-таки следующий день обещал быть сложным, поэтому всем нужно было выспаться. Ракета ловко поднялся вверх на место рулевого, а Дракс занялся неугомонным Малышом Грутом. Тот никак не хотел засыпать и пытался говорить что-то на грутском, но у него пока не получалось. Тогда здоровяк начал мычать что-то наподобие колыбельной. Голос у него был не ахти, да и чувство ритма тоже, всё же он не понимал музыку, но, кажется, его пение подействовало, и Малыш Грут притих, хоть пока и не засыпал. Он внимательно слушал Дракса и подрагивал листочками и маленькими веточками. Гамора тихонько подсела рядом, не желая нарушать идиллию. — Не люблю музыку, у меня петь не получается, может, попробуешь ты? Деревяшку это успокаивает. — Главный по музыке у нас Квилл. Наверное, к нему следует обращаться с песнями и танцами. У него здорово получается укладывать Грута. Впрочем, как и веселить его так сильно, что потом малыша просто не угомонить. — Он отсыпается в каюте. Женщина с сомнением стянула губы в нитку. — Очень сильно сомневаюсь. Наверняка лежит и слушает свой дурацкий плеер. Дракс серьёзно кивнул. — Деревяшке тоже нравится музыка, — промолвил он. — Думала, ты не поёшь. Вообще никогда. Его лицо немного посветлело. — У меня была дочь, Камария. Пошла не в нас, тоже была помешана на музыке, прямо как Квилл. Мы не особо её понимали в этом, но… В детстве успокоить её, заставить улыбаться могла музыка. И тогда мы с Оветтой пытались петь, чтобы сделать её счастливой. Гамора внимательно следила за Драксом. Его лицо будто закаменело, и было невозможно понять, что он чувствует. Зеноберийка сочувственно положила ладонь на застывшую спину громилы. — Я пойду, попробую уложить Грута, — ровным голосом сказал Дракс. — Доброй ночи. Он будто не расслышал. Квилл прав, с Разрушителем действительно творится что-то странное. Из своей каюты, пританцовывая и напевая песню, вышел Питер. Налив воды, он остановился, изобразил какое-то замысловатое танцевальное движение и залпом выпил содержимое стакана. Клоун. — Ты в курсе, что сейчас ты должен отдыхать перед долгим полётом и двумя прыжками, которые приходятся на твою смену? Мы тебе жизни доверяем, — закатив глаза, спросила Гамора. — Я на этой колымаге несколько лет летаю, один, без штурмана, иногда бывало, что сутками. Это сейчас «Милано» переполнен живностью и фауной всех видов. Раньше это было привычным делом. Лучший пилот галактики на одиноком корабле. Самодовольство Квилла начинало раздражать. — Вот именно, раньше нас не было на корабле, и ты мог рисковать собой сколько душе угодно. Теперь это не так. — Эй, ты мне что, не доверяешь? Вкрадчивый голос и улыбка на пару секунд усыпили внимание зеноберийки. Не успела она опомниться, как мужчина схватил её за руку и притянул к себе, уверено обхватив полукиборга за талию. Рука Гаморы легла ему на грудь. Женщина нахмурилась. — Что ты делаешь? — А то ты не знаешь? — А ты знаешь, что я могу аккуратным движением сломать тебе запястье? — Знаю. Но ты предпочитаешь действовать по-другому? Она осторожно посмотрела на терранца снизу вверх, но тут же опустила глаза вниз. — О чем ты? — Хватит со мной играть. Эти слова задели её, но она постаралась не показывать растерянности. — Это тебе хватит со мной играть, Квилл. Зеноберийка сделала неуверенную попытку вырвать руку из его пальцев. — Не я первый начал. Не мне и заканчивать. — Ту игру начал ты, тогда, на Забвении, когда попытался меня… Гамора замолкла, будто ком в горле застрял. — Хорошо. Но ты её продолжила, зачем? Она продолжала упрямо молчать, не зная, чего он от неё ожидает. Что женщины делают в таких запутанных случаях? Гамора не могла ответить на его вопрос, хотя бы потому, что она сама не знала ответов. Зачем? Просто потому что хотелось. Почему? Целей этой игры она не ведала. Грудь Питера поднялась и опустилась: он глубоко вздохнул. — Опять твои недомолвки, недоговорки. Я хочу знать кто мы. Хотелось сказать, что нет никакого «мы». Но это было бы неправдой. — Я хотя бы симпатичен тебе, хотя бы на… не знаю, процентов двенадцать? Она сжала губы. Как это определяется? По какой шкале? — Я не знаю, но я иногда тоже… боюсь за тебя, когда у тебя неприятности, — честно сказала Гамора, решившись, наконец, посмотреть Квиллу в глаза. В них она увидела такую же растерянность, какую ощущала и сама. Внезапно его лицо озарила лукавая улыбка. Уверенным движением он закружил зеноберийку таким образом, что она оказалась к нему спиной, а затем снова прижал к себе. Его руки, всё ещё державшие ладонь Гаморы, оказались на её животе. Снова слишком близко. Быть в объятиях человека, чьи прикосновения делают с тобой нечто невозможное, безусловно, приятно. Даже больше этого. Гамора почувствовала, как изменилось её дыхание, а по телу разлилась приятная истома. Захотелось отклонить голову вбок и дать жаркому дыханию Питера опалить её шею. Или развернуться, уткнуться носом в его плечо и услышать тёплый запах, сводящий её с ума. Вместе с этим она ощущала невероятный страх, беспокойство. Будь это ситуация, где нужно победить соперника, то тут кончалось бы всё просто. Пара точных оглушающих ударов и взмах мечом. Теперь всё казалось сложным, возникали ненужные вопросы. Кто соперник? Есть ли он вообще, или предстоит борьба с собой? Как победить? И вообще возможно ли это? Нужно ли? Или это одна из тех дурацких игр, в которых проигрывает тот, кто побеждает? Квилл одной рукой откинул женщине волосы и коснулся губами её шеи, прямо за ухом. Гамора беззвучно выдохнула ртом. Всё её тело отозвалось на поцелуй, она невольно стиснула пальцы Питера. Ободрённый этим знаком, он с каждым прикосновением губ подбирался ближе к её лицу. Непонятное беспокойство росло. — Подожди, не надо, — еле прошептала зеноберийка — Стой. Квилл не услышал её. Губы терранца оказались слишком близко к её рту. Странное чувство заставило запаниковать. Всё случилось молниеносно. Всё-таки реакция у наёмницы была превосходная. С силой откинув голову назад, она ударила Квилла в лицо, а её острый локоть вонзился ему между ребер, заставив его захрипеть. Другим отточенным движением она опрокинула мужчину на пол. Дверь её каюты противно лязгнула. Гамора с отчаянием запустила пальцы в волосы. Она же знала, что Питер — не они. Поцелуи всё ещё жгли ей кожу на шее и щеке. Его касания привносили что-то в её жизнь, а не забирали. Ну что за идиотка.