Ты этого заслуживаешь

Зеноберийка миролюбиво прищурилась на солнце: тень и свет составляли на её лице пятнистые комбинации. Полупрозрачные, почти невидимые облака лениво растеклись по голубому небосводу. Она сбежала из импровизированного лагеря уже давно, чтобы в тишине насладиться небом, воздухом, солнцем и неяркими звёздами, уже давно пресытившись видами из иллюминаторов. Непримечательный вид пустынной планетки показался ей одним из самых изысканных пейзажей в её жизни. Гамора с наслаждением протянула пальцы к тусклому солнцу, будто бы с надеждой дотянуться до него. Не достанет. Не достанет и до той луны, чей строгий вид намекал, что это она тут главная, и до звёзд, которые в тысячах световых лет от Плу. Чьи-то тяжёлые шаги и шелест трав вывели женщину из лёгкого транса. Она закатила глаза. — Вот ты где! Я, наверное, всё исходил, — сказал новоприбывший. — Хорошо хоть трава сиреневая, иначе я бы тебя вообще не нашёл. — Я ушла, чтобы побыть в спокойствии, — намекающим тоном пробормотала зеноберийка. Квилл явно всё понял, но притворился глупым. Его излюбленная тактика. — Ракета просил передать, что через час мы отбываем и если кто-то не успеет, то ему придётся готовить документы на прописку здесь, — поведал он, присаживаясь рядом с ней. — Так мило с его стороны. — Смотришь на звёзды? Разве на них не лучше смотреть из «Милано»? Они там как на ладони. — Мне нравится здесь. Тут они такие близкие, кажется, что вот-вот коснёшься их, но всё-таки не дотягиваешься рукой. На космолётах вся интрига пропадает. Понимаешь? Терранец вздохнул. — Да, я понял, что ты любишь сложности. Питер расстелил на земле плащ и плюхнулся на него, жестом приглашая Гамору лечь. Нехотя двигаясь, она положила голову на мягкую подкладку. — Мама тоже любила на звёздное небо смотреть. Правда, она наоборот надеялась попасть туда, побывать везде. Она говорила, что там живёт мой отец и он заберёт меня. Остальные считали, что она бредит: у неё была опухоль в мозге. Зеноберийка повернулась к Квиллу. Он мимолётно улыбнулся ей, дрогнув уголками губ, и обратил свой взгляд на небо. — Если ты её так любишь, она была невероятной, я уверена. — Да, была, — Гамора поморщилась от собственной нечуткости. — Кто ещё, кроме неё, мог плакать при просмотре документальных фильмов про животных и хранить в дорогой фарфоровой шкатулке бесценную вишнёвую жвачку? Или водить кабриолет с открытой крышей во время дождя, при этом напевая песни, которые крутили по радио? Если что, это планета называется Мередит, но, к сожалению, пока только для меня. Не стал делиться с остальными. Женщина хотела сочувственно коснуться его запястья, но что-то остановило её. Теперь их руки разделяло несколько сантиметров, и, даже несмотря на это расстояние, она чувствовала жар кожи терранца, ещё более сильный, чем раньше. — Хорошо себя чувствуешь? Ты будто немного изменился. Квилл недоумённо нахмурился от такой резкой смены темы разговора. — Вроде бы да. Кажется, даже лучше, чем прежде, не считая всех этих синяков. Не знаю, чем меня на Ксандоре напичкали, но я здоров как бык. — Здоров как кто? — Ну боже, бык. Такая мускулистая животная махина с острыми рогами. — Не пойму… Твоё здоровье в порядке, но ты сравниваешь себя с животным? Как это связано? У вас, терранцев, всегда так? — Это же просто выражение. — Значит, вы всегда сравниваете себя с быками? — Конечно же нет. Но если бы сравнивал, то я, наверное, тигр. Или ягуар. — Что это? — Такие крутые, ловкие, опасные и супер быстрые кошки-хищники с клыками. Гамора прыснула, едва успев прикрыть смех ладонью. — Ну спасибо, — Питер сложил руки на груди. — Боюсь-боюсь, о смертельно опасный хищник, — сказала она, успокоившись. — А я? С кем бы ты меня сравнил? Пока он думал, зеноберийка смотрела на него с неподдельным интересом. Змея, скорее всего. Или что там у них, на этой Терре? — Птичка, наверное, — выпалил терранец. Женщина непонимающе сморщила лоб. — Птички? Такие с перьями и крылышками? — Ну да. — Причём ты сказал не «птица». А «птичка». Маленькая, испуганная птичка. — Простите-извините, пожалуйста. Не оправдал Ваших ожиданий. — Как? Как тебе в голову пришло это сравнение? И чем?.. — Ладно, замяли. — Объясни, — упрямо попросила она, заглядывая ему в глаза. — Просто… Мы с дедушкой, когда я ещё жил на Земле, нашли в саду, у дерева, раненую птичку. Наверное, хищные птицы её загнали или ещё что. Когда я взял её на руки, у неё сердце билось так быстро, — Квилл попытался показать, как сердце загнанной птички колотилось о его ладонь. — Думала, что я её враг, она так… трепетала. Нам следовало бы отдать её ветеринару, но дед не согласился тратить деньги на это, тогда мама уже болела. Я оставил её себе, пытался выходить. Сначала, когда я брал её на руки, она так же боялась. Но потом, когда поняла, что я ей друг, то… доверилась. Для меня это было важно. Ну, то, что она мне поверила. — И чем мы… — Ты так же трепещешь. Питер провёл пальцами по её руке. Женщина замерла. — Видишь? Заметив её пристальный взгляд, Питер остановился на плече Гаморы, но не убрал руки. — Не знаю, может, не самое удачное сравнение. — Нет, я… Я поняла. Дыхание Квилла обжигало ей губы. Зеноберийка была настолько близко, что почувствовала щекочущие электрические разряды между ней и терранцем. Испугавшись, она отстранилась. — Ты же не думал, что я подарю тебе поцелуй за познавательные факты о животных с Терры? — пробормотала Гамора. Так неубедительно. Питер невесело усмехнулся. — Попытаться стоило. Она убрала его руку со своего плеча. — Знаешь, что? Догоняй! — Зеноберийка резко сорвалась с места, и пулей бросилась к кораблю. — Серьёзно?! — где-то вдалеке крикнул Квилл. — А ты не будь лопухом! — ответила она, в надежде раззадорить его. Задыхаясь и путаясь в сиреневой траве, они прибежали к «Милано». Питеру удавалось пару раз догнать её, но всё-таки Гамора добралась первой. — Неплохо для терранца. Но всё ещё бегаешь хуже Ракеты с подожжённым хвостом. Енот свесился с крыла корабля. — Какого?.. И что вы там так долго мялись, вылетать пора! Хотя не хочу знать, заткнитесь, — фыркнул он, хотя никто не собирался ничего ему объяснять. — Какие-нибудь тупые брачные игры людишек. — Ты осторожнее там с выражениями, мохнатый, у меня бритва наготове. — Холодею от страха, — хмыкнул Ракета. — Кстати об этом. Пока я тут занимаюсь действительно важными делами, — Он постучал инструментом по «Милано». — Может, тоже сделаешь что-то полезное? У нас покоцались обогревательные элементы: на полёт не влияет, но в каютах холодновато. У крошки трубки дешёвые, во время нашего… Короче, во время обстрела они погнулись и продырявились, нужно кое-что приварить. Он кинул Квиллу инструмент. — Держи. Осторожно, пальчики не поджарь. Идёшь в трюм и… — Да знаю я, где это находится! — раздражённо воскликнул терранец. — Думаешь, я на этой посудине столько лет летал и не знаю, где что находится и как это чинить? — Порой кажется, что эти годы прошли даром, — ухмыльнулся Ракета. — Помнишь, как ты запорол… — Ракета-а-а-а! — душераздирающе прокричал Дракс с крыши. — Иду я, иду! А ну не сметь бросать! Тяжело ему, видите ли, — проворчал главный механик всея корабля. — Осторожнее там с трубками, может ошпарить газом. Возьми с собой зелёную блудницу или ушастую вредину — перед тем, как прорваться, трубка издаёт щелчок. — Енот скрылся, мелькнул только его облезлый хвост. — Я сказал «держи», значит держи! Огонь отражался в красных стёклах маски Питера. Он был чересчур сосредоточен на работе: не болтал и не шутил, хотя дельце было не слишком трудным. Гамора обхватила себя за плечи. — Квилл? Он молчал. — Эй! Терранец ловко спрыгнул, приземлившись рядом с ней. В полумраке его маска походила на голый череп со светящимися глазами. — Всё? — с вызовом спросила она. — Нет. — Да что с тобой? — В ней закипало раздражение, смешанное с чувством вины. — Надулся, что я тебя перегнала? Или я была просто обязана тебя поцеловать? Как по-взрослому! Голова Квилла недоуменно развернулась, огнями маски осветив зеноберийку. Металлические узоры от имплантов на её лице сверкнули кровавым серебром. Он свернул гаджет в обод за ухом, оставив их в темноте. — Чт… Я не обижался, — неубедительно сказал Питер, подняв руки. Женщина сощурилась и саркастически кивнула. Это простое действие заставило его взорваться. — Знаешь, а верно. Я обиделся. Как маленький, да. Мне очень обидно, что, когда я рассказал кому-то что-то, что никогда никому ни в жизнь не рассказал бы, этот кто-то убегает, чтобы ничего не ответить. Меня бесит, что ты ведёшь себя так, будто ничего не было. Мне… «Больно. Ему больно». Гамора сжала губы в тончайшую нить. — И так всегда. Когда тебе плохо, ты просто позволяешь быть с собой, а когда всё возвращается в привычную колею, то снова отталкиваешь до тех пор, пока я тебе снова не понадоблюсь. Всё не так, не так, совсем не так! Почему он говорит это? — Прости, пожалуйста, меня воспитывали не психологи! — сморщив лицо, зло ответила она. — Меня воспитывали убийцы и безумцы, воспитывали как живое оружие. И теперь я и есть живое бесчувственное оружие. Ты знал, с кем связался. Квилл по-мальчишески упрямо выдвинул вперёд подбородок. — Хоть сама-то в это веришь? — Да. — Славно, — маска опустилась на его лицо. К горлу подкатил ком. Питер ведь знает, что ей трудно открываться. Это так сложно — показывать, что ты чувствуешь. Быть искренним, ранимым. Сложно, потому что будет больно. Зачем он требует от неё того, чего она сделать не может? Щелчок над его головой. Широко раскрыв глаза, зеноберийка посмотрела на Квилла. Только не он. Моментально отреагировав, она попыталась оттолкнуть его от трубки, но терранец схватил Гамору за плечи и отшвырнул её от себя. Толчок был настолько мощным, что она проскользила несколько метров. И когда только Квилл успел стать настолько сильным? — Питер! — звонко, словно птица, крикнула наёмница. Густое облако горячего газа обволокло его сгорбленную фигуру. Едва оно рассеялось, зеноберийка кинулась к лежащему мужчине. Она коснулась его кожаного плаща, обожглась, и тут же одёрнула руку. — Я жив, жив, — прохрипел терранец, вставая. Гамора быстрым движением сняла с него плащ, но… Никаких волдырей и ожогов не обнаружила. Она недоверчиво дотронулась до его кожи на шее. Так не может быть. — Ты чего? — терранец схватил её за плечи. — Бессмертные! Я пыталась тебя спасти! Придурок, просто чудо, что ты цел! — Вот кто дура, так это ты, — в тон зеноберийке ответил Квилл. — Мой плащ из специальной кожи, выдерживающий температуры и похлеще, я в перчатках и в маске, а ты с голыми руками меня спасать полезла? И прости, кстати, — добавил он уже спокойным голосом, почувствовав, как она дрожит. — Не ушиблась? — Нет, — сдавленно произнесла она. — Залатай уже эту чёртову дыру, и пойдём отсюда. Он сжал губы, кивнул и принялся за работу. Гамора отвернулась, чтобы он не видел её лица. Она так испугалась. Испугалась настолько, что, казалось, сердце исколотилось о клетку металлических рёбер, сломало её и, поднявшись, намеревалось вылететь через глотку. Зеноберийка попыталась судорожно выдохнуть и успокоиться, но ей едва ли это удалось. Дурацкий Квилл, он снова заставил её это пережить. Сколько она боялась, когда он оказался на том проклятом корабле Бывшего Коллекционера? Или когда они «гостили» у Кората? А как же тот чёртов бар на Контраксии, где он чуть не задохнулся? У неё перед глазами всё ещё стояло бесчувственное тело терранца, истыканное иглами, и его измождённое лицо в госпитале. Ну, а если бы она просчиталась? Если бы Н’дала обнаружила маячок? Или Дейра не запомнила бы пароль? Или Кэрф избил бы этого острослова до смерти? Или Корат прибыл бы раньше, чем они успели бы улизнуть? Или… Сколько же всяких «или»! Наёмница и раньше знала о них, но почему-то теперь, когда Питер был спасён, они особенно сильно тревожили её. Тогда она пообещала оставить эмоции на «Серебряной жрице», чтобы думать трезво. Теперь же Гамора будто отмёрзла от холода рассудительности и сдержанности. Запоздалый страх жгучими пальцами схватил её за горло и прижал к земле. Это была настоящая буря после затишья. Женщина стиснула зубы, подавляя плачущий стон, и бесшумно зарыдала. Ничего. Эти слёзы странно успокаивают, будто вымывая из её тела всю боль. — Гамора? Ей на плечо легла горячая рука. Квилл развернул зеноберийку к себе. — Просто… Я опять боюсь… из-за твоих неприятностей. У тебя их слишком много, — честно поведала она и попыталась унять всхлипы. Как же жалко, наверное, это сейчас выглядит. Он прижал её к себе, без слов. Питер чуть покачивал Гамору в своих объятьях, будто баюкая ребенка. Успокоившись, она доверчиво положила голову ему на плечо и уткнулась носом в его шею, вдыхая внушающий безопасность запах. Они продолжали чуть качаться, исполняя этот странный неловкий танец. Зеноберийка сильнее обняла Квилла, желая удостовериться, что он здесь. Живой. Терранец поглаживал её по спине, бормотал ей в волосы что-то бессвязно-успокаивающее, массировал пальцами её гудящую от напряжения голову. Он прикосновениями рассказывал Гаморе, что всё в порядке, и она верила. — Ты ведь спасёшь меня, если что? — задумчиво спросила женщина. — Конечно. А потом я исправлю эту чёртову трубку, чтобы она никого больше не покалечила.