Тигрёнок лохматый

Совместная пьянка в общаге была локальной, но алкоголя оказалось до чёрта. Блок на восемь комнат смешался в кучу, народ ходил со стаканами и бутылками из одной двери в другую, знакомились, кто не был знаком, кто был - тем наливали и вместе пили. Отмечали окончание зимней сессии и начало недолгих, но каникул. В крыле на пару этажей в обе стороны почти никого не было - народ разъехался по домам, а кто остался, те кутили в общаге или где-то в городе. Можно было немного пошуметь - особенно, когда стало известно, что кто-то договорился с комендантом, чтобы тот не приходил в общагу сегодня вечером вообще. Сичэнь вышел на балкон покурить, Яо увязался за ним. Нужно было подышать и проветрить мозги, потому что к полуночи в алкогольных парах и сигаретном дыме можно было вешать гитару. Которая, кстати, у кого-то и нашлась! Поэтому через несколько стен слышались задорные удары по струнам и не очень стройное, но задушевное пение. - Иди ко мне. Сичэнь притянул Яо к себе спиной, обнимая его одной рукой за талию. Во второй у него была зажата сигарета, и Яо немедленно потянул к себе кисть Сичэня, затягиваясь прямо так, пока сигарета была в чужих пальцах. Взгляд Яо сверкал шальными искорками, но оба знали, что здесь и сейчас не место для чего-то серьёзного. Вот доедут домой на такси, и тогда... - Если не упьёмся до нестояния, - хихикнул Яо, снова перехватывая ладонь Сичэня после того, как тот сделал затяжку. - Эээ, не помешаю? - раздался рядом низкий голос и порог балкона переступил лохматый парень, тоже явно уже окосевший от принятого на грудь. В руке у него виднелась пачка и зажигалка - значит, тоже из желающих покурить. - Нет-нет, всё в порядке. Парень выбрался чуть вперёд, к балконному парапету, и Сичэнь вспомнил - третьекурсник. Кажется, отмечал сессию на все пятёрки, среди прочего, судя по "чествованиям" пару часов назад. А Яо, кто бы его дергал, возьми да и зацепись языками с этим парнем. Не забывая, при этом, докуривать их "одну на двоих" прямо из пальцев Сичэня. "Отличник" сначала отвечал немного неохотно, но под выпивкой у него, похоже, подразвязался язык, да и перед Яо, если тот хотел кого-то разговорить, устоять было нереально. И уже четверть часа и две сигареты спустя все трое трепались обо всём и ни о чём. Ещё минут через десять завалились в одну из комнат, уселись прямо на ковёр на полу в дальний угол, прихватив пару бутылок и стаканы. Народ гудел и не обращал на них внимания, что было только на руку. Оказалось, парня зовут Цзян Чэн, "Вообще Ваньинь, но не очень люблю", на международные пошёл сам, буквально выгрыз у родителей - "мать хотела в юриспруденцию запихнуть. Щас", а ещё он умел улыбаться и смеяться так, что оторвать взгляд было невозможно. Но последнее нетрезвый мозг отмечал как-то отстранённо, словно бы само собой разумеющееся. Выпивка продолжала литься рекой, разъезжаться те немногие смельчаки, кто попытался, начали уже когда за окнами светало. Сичэнь вызывал такси, как самый трезвый - на самом деле, у него в приложении давно был забит адрес их с Яо квартиры, а адрес общаги был записан в заметке и Сичэню просто удалось удачно скопировать и вставить пару строк в нужное поле с меткой "откуда". И, уже засыпая на широкой кровати, Сичэнь не слишком задумывался, почему вместо одного сопения под боком два, вспомнил только лохматую макушку на своём плече в такси. А ещё "чёрт, мне нельзя домой в таком состоянии, а у одногруппника там все кровати забиты кем только можно" и их с Яо почти одновременное "поехали к нам". А проснулся от того, что в квартире пахло омлетом. - Ммм… - застонало под боком, Сичэнь нормально разлепил глаза и проморгался. Пить хотелось больше, чем жить. Рядом заворочался Яо, помятый подушкой, наверное, не меньше, чем он сам. - Если я ещё когда-нибудь так напьюсь, просто пристрели меня. Пожалуйста, - донеслось приглушённое из подушки. Сичэнь фыркнул. - Тогда… айщщщ, чёрт… стреляться придётся нам обоим, - потрескавшиеся губы засаднило от попыток пошевелить ими, и Сичэнь заткнулся. На пороге комнаты показался давешний знакомый – не иначе, услышал их переговоры. Цзян Чэн выглядел даже неплохо, хотя следы от подушки с лица не сошли, а в руках была чашка. - Воду я поставил на тумбочке, - парень кивнул за спину Сичэня, тот обернулся и действительно увидел ещё две чашки из их арсенала - Яо обожал всевозможные большие «ведёрки», и сейчас Сичэнь был ему за это даже благодарен. Почти пол литра он махнул в десяток глотков, удовлетворённо выдохнув после. Жизнь становилась лучше. - Оооо, спаситель! – Яо даже выпутался из одеяла ради этого. Сичэнь подал ему воду и посмотрел на подпирающего косяк плечом Цзян Чэна, который улыбался краем губ. Потом переменился в лице, матернулся и метнулся в сторону кухни. - Твою ж мать! - Кажется, наш спаситель решил ещё и накормить нас завтраком, - хохотнул Яо, прикончив свою чашку. – И кто ещё кого спас? Он тоже помнил, что они с Сичэнем гостеприимно предложили новому знакомому укрыться у них от «родительского гнева». На кухню пришлось-таки выбираться, но сначала оба прошли через ванную, чтобы хотя бы умыться и почистить зубы. И фиолетовую зубную щётку на маленькой полочке под зеркалом заметили сразу. Переглянулись только удивлённо. Но ответ выяснился сразу после того, как Сичэнь и Яо нарисовались на пороге кухни. - Я там под зеркалом свою щётку сохнуть оставил, - предупредил Цзян Чэн, поставив на стол третью чашку с кофе. - Ты её с собой носишь, что ли? - Когда езжу ночевать в общагу – да, футляр в рюкзак закидываю, - пожал плечами Цзян Чэн. – Садитесь уже, чтоб второй раз не подогревать. И не было никакой неловкости. Ну, кроме как поначалу, пока они опять не разболтались за поздним завтраком. В три часа дня. За кофе обменялись контактами, раз уж никто не тушевался из-за совместной ночёвки. - Ладно, я поеду, а то меня уже хватились, - после очередного сообщения, Цзян Чэн немного погрустнел. У него почти не было друзей-приятелей, а эти двое оказались очень уж приятными ребятами. - Имей в виду, мы ещё спор наш не закончили! – усмехнулся Яо, на что ему пообещали, что последнее слово всё равно за ним не останется. Гостя провожали вдвоём – даже не поясняя характер своих взаимоотношений изначально. Цзян Чэн и сам всё понял, и не стал делать из этого проблему там, где её не было вовсе. *** Уже дня через три они позвали нового знакомого к себе «на винишко». А потом ещё и ещё, и ещё… И в мае оказалось, что Цзян Чэн ночует у них минимум раз в неделю и периодически возникает у аудиторий четвёртого курса с двумя бумажными стаканчиками – кофе для Яо и чая для Сичэня, если у него последняя пара заканчивалась раньше, чем у них. Тех, кто попытался было скользко пошутить на эту тему, Яо тут же объязвил так, что одногруппнички заткнулись мгновенно и надолго. - Чэн-Чэн, поехали к нам. А-Чэнь обещал пасту замутить вчера, - Яо потянул друга за рукав наброшенной поверх футболки рубашки. - Пасту? - Да, твою любимую, со сливочным соусом. Поехали к нам. - Я у вас и так чуть ли не живу, - Цзян Чэн хмыкнул - даже дома уже давно заметили, что он то и дело уезжал “к друзьям из университета”. Даже пришлось показать фотографии, чтобы родители не подумали, что сын себе тайком девушку завёл. - И что? Ну поехали. Паста же, - Яо прищурился, зная, что этот спор чисто ритуальный, и А-Чэн не откажется. - Если паста, то я в деле. Её Цзян Чэн обожал до неприличия. И, конечно же, устоять не смог. Да и не особенно пытался. Только написал родителям, что опять ночевать домой не приедет и свернул в метро вместе с друзьями. Пасту по случаю сдачи Сичэнем и Яо зачёта решено было дружно полирнуть пивом. - Да ты у него в любимчиках, - фыркнул Яо, когда они уже вечером сидели в комнате на разложенном большом диване. Кухня была тесноватая, поэтому посиделки проводили обычно в незанимаемой комнате их с Сичэнем двушки – вторая была спальней. – Ещё со второго курса, после того, как разбил в пух и прах Чжэня из шестой группы на том совместном семинаре, помнишь? - Да это было легко. У Чжэня аргументы были ни к гуям, зато самомнения хоть отбавляй, - посмеиваясь, ответил Сичэнь и приложился к бутылке. Они с удовольствием травили учебные байки, Цзян Чэн не отставал – в обществе Яо и Сичэня он до странного расслаблялся. Чувствовал себя таким же свободным, наверное, как со старшей сестрой и братом – мог шутить и смеяться, даже не сдерживаться, запрокидывая голову и хохоча до икоты. А ещё… Четвертая бутылка делала своё дело, вытаскивая на поверхность мысли, которых Цзян Чэн тщательно избегал для самого себя. Он то и дело не мог отвести взгляда то от бездонных глаз Яо, то от сверкающих лёгким румянцем высоких скул Сичэня. И это можно было бы списать на то, что он смотрел на своих собеседников, если бы настойчивая, заевшая мысль не крутилась в голове, как пластинка, подрывая самоконтроль по капле. Как сказать им, что он каждый раз всё больше не хочет уходить? Как сказать им, что он не хочет разбивать пару и увести кого-то одного… А хочет их обоих? И, когда Яо в очередной раз обвёл языком губы, машинально собирая с них капли алкоголя, Цзян Чэн не выдержал. Махнул оставшееся на донышке бутылки – словно для храбрости, отставил её в сторону, и потянулся вперёд, цепляясь за плечо Яо. И ухнул в омут с головой, увидев проблеск недоумения в чужих глазах – впился в губы Яо, целуя немного жадно, ожидая, когда же, когда Сичэнь отреагирует, оторвёт его от любимого. Наверное, ему было бы легче, если бы кто-то из них двоих дал ему в челюсть, если бы выкинули за дверь - можно было уйти. Сознательно-подсознательно Цзян Чэн думал об этом, ждал, но Сичэнь только выдохнул изумлённо: - А-Чэн… И ничего не сделал. И это стало для Цзян Чэна ещё одной вспышкой. Он отстранился от Яо, а потом, не снимая ладони с его плеча, свободной рукой притянул Сичэня к себе за шею, прижимаясь и к его губам. Была не была, если сейчас выкинут на лестницу вместе с рюкзаком, то он хотя бы запомнит поцелуи обоих, поддавшись этому отчаянному порыву. Вот только чего Цзян Чэн не ожидал, так это того, что Сичэнь железной хваткой вцепится ему в плечи. А Сичэнь переглянулся с Яо, уловил его кивок… И ответил так, что Цзян Чэну показалось, что из него сейчас не то вынут душу, не то трахнут языком в рот – Сичэнь сразу превратил поцелуй в глубокий и долгий, не позволив даже дёрнуться, чтобы отстраниться. А тут ещё и Яо прижался со спины, обжигая дыханием ухо, и Чэна повело. Яо стоял на коленях за спиной Цзян Чэна и обнимал его за талию, неотрывно наблюдая за тем, как его парень целуется с их другом. Жарко, жадно, явно сплетаясь языками. Потом склонился к малиновому не то от отчаяния, не то от алкоголя уху и зашептал. О том, что им с Сичэнем давно нравится общество Цзян Чэна. Они привыкли разговаривать обо всём, что с ними происходит – как договорились ещё в самом начале отношений. И, решившись поговорить друг с другом, с удивлением поняли, что испытывают к этому «лохматому тигрёнку» нечто большее, чем дружбу. Оба. И оба же не ревнуют друг друга из-за этого. - Зато, когда вокруг вас с Вэй Усянем вьются девицы из студсовета, мне хочется шипеть на них, Чэн-Чэн. И не только мне. И, словно бы в подтверждение слов Яо, Сичэнь вдруг ощутимо куснул губу уже тихо постанывающего Цзян Чэна. Который всё не мог поверить в реальность происходящего, в то, что его не собираются выкидывать прочь. В крепкие объятия, в этот поцелуй, в шёпот в самое ухо о том, что его, Цзян Чэна, всякий раз не хотят отпускать домой. И не отпустят сейчас. - Только не надо прятаться от нас, ни сейчас, ни когда мы все протрезвеем. Цзян Чэн и не прятался. Уснул уже не на диване в гостевой, а в их с Сичэнем постели, как в самую первую ночёвку, после пьянки в общаге, накрыв своей ладонью ладонь Сичэня на боку Яо. Утром Сичэнь всё никак не мог перестать смотреть на Цзян Чэна и Яо, которые сплелись в один тесный клубок, как котята в корзинке. Цзян Чэн и вовсе обнял Яо, как плюшевую игрушку, закинув на него руку и ногу. Но, если Сичэнь хотел попасть в ванную, то лучше было идти сейчас – Яо обожал плескаться по пол часа - поэтому, кое-как выбравшись из-под рук, он пошлёпал прочь из комнаты. Минут через десять послышался тихий чих - Цзян Чэн слишком сильно сунулся породистым носом в гриву Яо на затылке и волосы начали лезть ему в нос. От шевеления за спиной Яо и проснулся… Но выползти даже не попытался, потому что обнимался Цзян Чэн так, словно бы укутывал собой и своим теплом, весь горячий, как печка. А ещё он вцеплялся накрепко, потому что, стоило Яо шевельнуться, как Цзян Чэн стиснул его и проурчал куда-то в волосы: - И куда? Этого вынести Яо уже не смог. Рассмеялся, вывернулся, повалил сонного Цзян Чэна на спину, забрался сверху и такого вот, ещё заспанного, тронул губами точечно в щёки, скулы, снова щёки… К тому моменту, когда Сичэнь выбрался из ванной в одних домашних штанах, Яо и Цзян Чэн целовались, будто так и нужно. Словно бы не только вчера их дружба «двое и один» перешагнула порог немного странных взаимоотношений на троих. - Проснулись? Ванную, если что, я освободил. - Умгум… - ответом ему стало мурчание не пойми от кого из двоих, и Сичэнь ушёл на кухню. Ему очень хотелось присоединиться, но завтрак сам не приготовится. Лань Сичэнь и Мэн Яо не смогли бы точно сказать, когда, почти не сговариваясь, осознали, что не готовы больше никому отдать своего Чэн-Чэна. Могли только вспомнить, когда Чэн-Чэн стал вдруг "их". Только их двоих.