Дикий Хелблариус

Темно. Темнее. Ещё темнее. Темнота окутывала Гастера со всех сторон, пробиралась в глубь его разума, сковывала его мысли. Он бесконечно падал в чёрной пустоте, в забвении. Здесь не было ни света, ни времени, ни силы – ничего. Костлявая рука призрака смерти уже тянулась к нему, чтобы утащить в бескрайний серый туман. Внезапно его сознание окутал жар. Необычный жар. Что-то в нём было такое, щекочущее душу и пробуждающее новые, вернее, забытые чувства. По маленькой песчинке, слетаясь с разных мест, остатки сознания Гастера собрались воедино. Первое, что Гастер почувствовал, было страхом. Он не видел ничего, не слышал даже звона в ушах, не чувствовал даже собственного тела. Он приложил все усилия, чтобы вспомнить, что произошло, но от этого стало только хуже. Осознание собственной смерти спутало все мысли. Будь у него тело, он бросался бы из стороны в сторону, кричал и извивался, звал бы на помощь, полностью понимая, что никто его здесь не найдёт. – Господин Диллар, мы уничтожили все важные сведения, касательно проекта 38. – чей-то голос раздался в сознании Вингдингса, оборвав его приступ паники. – Отлично! Теперь отправь все силы на заметание улик. Никто не должен узнать, что здесь происходило. Королю Нигдарилу* это явно не понравится. "Что? Почему я слышу их?" – словно в ответ на мысли Гастера, к нему стало возвращаться осязание. Не было уже прежнего его тела, теперь это была бесформенная масса, образовавшая огромную лужу на полу. Гастер вспомнил ту колбу с красной жидкостью, которую кинул в него Диллар перед тем, как уничтожить его. Эта алая субстанция... Решимость, как решил назвать её Гастер, была не до конца изучена. Именно она внезапно вернула его к жизни. – А что нам делать с этой... жижей? – Гастер понял, что сейчас говорят про него. – Дай ей слегка подсохнуть, тогда она загустеет и её легко можно будет собрать лопатой в ведро и вылить в мусоросжигатель, так я думаю. "Не думаю, что это пойдёт мне на пользу..." – Гастер попытался двинуться. Он почувствовал, как шевелится край его лужи. Сосредоточившись на этом чувстве, он смог направить струйку себя вдоль стены, туда, где по его мнению должна была быть вентиляционная решётка. Вдруг он наткнулся на что-то круглое и гладкое. Это оказалась стеклянная колба с длинным и узким горлышком. – Как думаешь, оно достаточно подсохло? – Гастер почувствовал, как в него чем-то тыкают. – Пойдёт! Подставляй ведро! Полотно лопаты поддело часть Гастера и отправило в металлическое ведро. Он чувствовал себя одновременно на полу и в ведре, где его становилось всё больше. Поняв, что дело пахнет жаренным, Гастер забрался в найденную им колбу сколько смог. Теперь оставалось лишь пробраться в вентиляцию. Лопата становилась всё ближе и ближе. Сформировав щупальцу, Гастер подполз к вентиляционной рещётке и попытался отковырять её край, чтобы в неё пролезла колба. Он с лёгкостью мог пролезть без колбы в любую щель, но в этом и заключалась загвоздка. Его тело было слишком жидким и, проваливаясь в каждую неровность он растерял бы себя окончательно по всей Лаборатории, если бы не колба. – Вроде бы всё. Муха, почти полное ведро этой... жижи. А ведь раньше оно бегало, говорило... – Хорош болтать!... Эй, что там у вентиляции? Похоже, Гастера заметили. Он что есть силы рванул решётку и, используя щупальцы, устремился туда. – Эй, стой! Что это, тигирц, было? – раздалось позади, а впереди был лабиринт из вентиляционных проходов. Сколько он полз по нему, Гастер плохо понимал, но чувство времени ему вернула боль. Дикая боль и жжение. Болело не содержимое колбы, нет, это горели остатки Гастера в мусоросжигателе. Казалось, что колба сейчас треснет и Гастер вытечет наружу, извиваясь как ужаленный червяк и противно визжа. Боль достигла апогея и пошла на убыль. Остатки Гастера в огне покрылись толстой шкварчащей коркой и свернулись подобно высохшим листьям. Но нет, боль до конца не исчезла. Гастер осознал, что всё это время его жидкое тело постоянно испытывала боль, просто он этого прежде не замечал. Вентиляция тянулась всё дальше и дальше. Гастер мог бы бродить в ней вечно, ориентируясь на ощупь, но судьба сжалилась над ним. Новая решётка встала на его пути. Похоже, это была одна из тех, что крепилась не заклёпками, а болтами. Всё больше понимая, как управлять своим телом, Гастер без особых проблем раскрутил решётку, заставив её повиснуть на одном болте. Снаружи был, по-видимому, ещё один кабинет, но какой? Гастер не видел ничего, он мог только слышать и чувствовать. – Г-господин Диллар, я так больше не могу! – раздался голос, наполненный какой-то странной тревогой. – Что случилось, Илингель?... Ох, дьявол! У тебя опять приступ! Илингель... Это имя было, наверно, знакомо Гастеру. Он слышал про него. Илингель Воровитый, глава преступного мира в Подземелье. Своё прозвище он получил из-за своего психического заболевания. – Господин Диллар, ну, можно, ну хоть что-нибудь? – Илингель, нет, мы должны оставить всё на своих местах, будто ничего здесь не случалось. – Но я совсем чуть-чуть! Ну, хоть один сувенирчик в мою коллекцию! Здесь столько всего... – Ох, ладно, но только один и не крупный! Если бы у Гастера была бы кожа, то по ней бы пронеслись три армии мурашек от того, как взгляд страдающего клептоманией Эсгордера упал на него. Колба, наполненная тёмно-красной, почти чёрной, жидкостью поползла было в сторону вентиляции, но ручёнки Воровитого оказались куда быстрее. Горлышко колбы вдруг закупорила непойми откуда взявшаяся пробка. Гастер был загнан в ловушку в собственном убежище. Безумные глаза Илингеля смотрели на него словно глаза змеи на свою жертву. – Трофей! Ты, голубчик, пойдёшь ко мне в коллекцию! Как приятно знать, что моя коллекция пополнится тобой! Теперь ты мой! Илингель залился тихим смехом детской радости и истерики. Гастер попытался вытолкнуть пробку, но она сидела слишком крепко в горлышке. – Ты будешь со мной, пока не попадёшь в коллекцию, а потом... Хех, у тебя будет там так много друзей, но сперва... – Илингель достал откуда-то шнурок, обмотал его вокруг горлышка и повесил себе на шею – Сперва я отправлюсь в Руины, в Ирдалирскую Кузню. Там я найду мно-о-ого чего для своей коллекции! Это будет славное путешествие!... Гастер всё ещё висел у Илингеля на шее, когда Кузня нависла над ними. Это были самые ужасные две недели в жизни учёного. Он мог слышать, что происходило вокруг и был рад, что не видел этого. Пару раз его чуть ли не проиграли в азартных играх, вокруг были слышны брань, звуки драк, всплески напитков в кружках, крики... Руины казались райским уголком после всего этого. Тут было так тихо. Звуки шагов Илингеля отразились от стен Кузни. Гастер понимал, что в скором времени его похититель опять вернётся к той грязи и, наверно, оставит его среди груды ворованного барахла. Нет, он, Вингдингс диэ Гастериэль, не позволит этому случиться. Он вырвется на свободу любой ценой! Чем дальше входил Илингель в Кузню, тем темнее становилось, но Воровитому темнота не была страшна. Положив одну руку на короткий меч, в другой он нёс водокристаллический фонарь, озаряющий пространство вокруг бирюзовым светом. Илингель спёр его по дороге сюда у какого-то бродяги. "Сейчас или никогда!" – Гастер изо всех сил упёрся в пробку. Он знал, что не сможет её вытолкнуть, но это не было его затеей. Донышко колбы начало хрустеть и вскоре лопнуло. Оказавшись на полу, Гастер бросился было наутёк. Сапог Илингеля врезался в тёмную жижу, не причинив ей никакого вреда. Гастер остановился. – Куда сбрался? Думал, убежишь от меня? "Грязный вор!" – голос Гастера оказался пронзительным визгом. Он тут же облепил ногу Илингеля и проворно забрался по ней вверх, прямо к лицу. От неожиданности тот выронил фонарь. Тело Гастера облепило ему всё лицо и стало до жути вязким. Пальцы дреморы впились в жидкую плоть и содрали её на пол. Ярость переполняла Гастера. Учёный, потерявший всё: Лабораторию, коллег, научные достижения... после всего этого он должен был стать игрушкой, жалким трофеем в руках преступника? Ну уж нет! Он лучше умрёт с честью, забрав с собой одного из своих убийц! Упав на пол, Гастер в слепую бросился на врага. Его тут же накрыло пламя, сорвавшееся с рук Илингеля. Огонь должен был уничтожить жалкие остатки учёного, но... Гастер почувствовал кое-что. Это была энергия! Магия Воровитого, через пламя, поступала к нему, придавая новые силы. Гастер догадался, для чего он их может использовать. Решив, что он уничтожил жидкую плоть, Илингель перестал жечь огнём. На месте, где раньше был Гастер, была угольно-чёрная клякса. Обнажив короткий меч, Эсгордер осторожно ткнул им лужицу. Чёрная плёнка порвалась и наружу вытекла уже белая жидкость. – Твою ж... Что это, дербилах меня дери? "Доктор Вингдингс диэ Гастериэль, профессор Горлинской Лаборатории!" – теперь голос Гастера был похож не на пронзительный визг, а на несвязанное бормотание. Чёрная и белая жидкости сплелись друг с другом. Полученной энергии было достаточно, чтобы слегка мутировать. Наконец-то, пусть и слабо, Гастер мог видеть своего противника. Жидкая чёрно-белая плоть вновь напала. Клинок меча рассёк её на двое. Гастер этого даже не почувствовал. Слившись вновь, он приготовился к ещё одному прыжку. Схватив первое, что попалось под руку, это был фонарь, Илингель швырнул его в Гастера. Фонарь увяз в нём, как пчела в сиропе, не дав тем самым Гастеру атаковать. Крепкий пинок Воровитого отправил фонарь и Гастера в темноту. Ожидания встречи с каменным полом не оправдались, Гастер падал гораздо дольше, чем должен был. Похоже, это был какой-то колодец или шахта. Неожиданно он едва-едва коснулся чего-то. В свете фонаря он различил толстую цепь, что с невероятной скоростью убегала вверх. Недого думая, он обхватил её собой и попытался притормозить. Скорость была слишком большой, звенья цепи с невероятной силой вырывались из хватки Гастера. Чем чёрт не шутит, цепь в любой момент могла оборваться, отправив фонарь с Гастером в свободный полёт. Вдруг ручка фонаря зацепилась за железный крюк на конце цепи. Следуя инерции, жидкая плоть Гастера полетела дальше вниз, оставив светильник раскачиваться на железном поводке. Пара секунд и Гастер с громким всплеском разбился о каменный пол. От неожиданности он застыл на некоторое время, но вскоре, придя в себя, стал собираться по капилькам обратно в единую лужу. Фонарь одиноко покачивался на цепи в метрах десяти над полом. Гастер тщетно пытался разглядеть что-либо вокруг – темнота была почти со всех сторон. "Что же мне теперь делать? – рассуждал Гастер про себя – Я в прямом смысле оказался на самом дне. И как мне отсюда выбраться?... Я доктор Гастер, гениальный ум Подземелья! Я найду выход!" Что-то заскреблось недалеко. На Гастера из темноты взглянули два ядовито-зелёных глаза и раздался протяжный тихий стон. "Зомби? – испуг внезапно погасился только-что родившейся идеей – Почему бы и нет? Подождав, пока мертвец подойдёт достаточно близко, Гастер накинулся ему на лицо и стал пробираться во всевозможные щели. Зомби рухнул на пол и забился в страшных судорогах. Его плоть и кожа зашипели и вспенились, а после стали белыми, как бумага. Чёрная и вязкая как смола жидкость потекла наружу. Визжа и извиваясь из мертвеца выползли брюшные черви, контролировавшие его раньше. Спустя какое-то время мертвец поднялся. Из его рта, вместо стона, вырвался хриплый смех и единственное слово: – Получилось!