Счастлива

— Я улетаю сегодня. Навсегда. — Слова, которые бьют с каждым мгновением все сильнее, не давая отдышаться. Бьют, отправляя в нокаут с первых секунд. Больно. — Нет.. Юнги, ты не можешь. Не можешь так поступить со мной! — срываешься. Плевать, что все смотрят. — Так будет лучше. Для нас обоих. Тебе будет лучше без меня и всего того дерьма, что я принес в твою жизнь, обязательно будет легче, вот увидишь. Через пару месяцев ты забудешь обо мне и том времени, что мы проводили вместе. Как будто нас и не было. — «Нас» и так никогда не было. Потому что ты не хотел. Ты всегда чего-то боялся, Юнги. Ты — трус, вот кто. Как только у нас все наладилось, ты решил сбежать, да? — Т/И, не начинай, пожалуйста. — Я знаю, что ты боишься мнения своего отца. А еще я знаю, что мой отец дал тебе денег, чтобы ты расстался со мной и уехал в Нью-Йорк. Думал, что никогда об этом не узнаю? — Откуда ты?.. — Правда рано или поздно всегда вскрывается. Но она может оказаться не такой болезненной, если ты узнаешь её от близкого человека и как можно раньше, а не от постороннего самой последней. Почему я узнала об этом не от тебя? — Прости, что так и не рассказал тебе. Я правда не хотел этого делать, но... — Но? — Мне нужно идти. — Он резко отдергивает твою руку и садится в только что приехавшее такси. — Стой! Юнги, постой! Юнги! — ты кричишь вслед уезжающей машине, понимая, что это был последний раз, когда ты его увидела. В висках начинает пульсировать, сознание помутнело, а в ушах раздался резкий и до ужаса громкий звон. Ты не заметила, как упала в обморок. Как только ты очнулась, в нос сразу ударил резкий запах лекарств, а яркий холодный свет заставил зажумрится до звездочек в глазах. — Как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? Голова кружится? — заботливый голос медсестры маячит где-то в метре от тебя. — Воды... Пить хочется.ю, — кое-как прокряхтев, ты наконец открыла глаза — Да, конечно. Держите. — Ты с жадностью опустошила стакан в пару глотков. — Как я здесь оказалась? – села на кровать, подпирая подушку под затёкшую спину. — Вы упали в обморок и кто-то из прохожишь вызвал скорую. Мы сделали обследование, а после дали вам поспать. У меня есть отличные новости! Поздравляю, вы беременны! Срок примерно 3 недели. — Что? Нет, быть такого не может... — Не волнуйтесь, мы уже позвонили вашим родным, они скоро приедут. — Нет, нет, нет, нет, нет... — словно в бреду шептала ты, схватившись за голову. — Успокойтесь, вам нельзя сейчас волноваться. Дать вам телефон, чтобы вы позвонили отцу ребенка? — Он сейчас аэропорту, садится на самолет рейсом Сеул — Нью-Йорк и ему явно не до меня. — Не сдержавшись, ты начала тихо плакать. — Дочка! — в палату влетела обеспокоенная мать. — Как такое могло произойти? Это ведь Юнги? Он отец ребенка? Ты лишь слабо кивнула — Хочешь, я скажу ему, чтобы вернулся? — отец, стоявший в углу, взял телефон, уже набирая чей-то номер. — Нет... Я не хочу чтобы он знал. Я хочу избавится от этой ошибки. — Я тебе не позволю. Этот ребенок не виноват ни в чем. Ты спокойно родишь и мы забудет о существовании Мина в твоей жизни. Тем более, на тебе уже давно хочет жениться хороший друг нашей семьи – Сокджин. Я уверена, он будет не против ребенка. Но ты благополучно прослушала всю оставшуюся часть маминого монолога, проваливались в сон, больше похожий на бездну. Тьма. Тебя снова окружает эта ненавистная тьма... * * * Пять лет спустя. Дом семьи Ким. — Всё, я пошёл. Не жди, вернусь поздно, — надевая пальто на широкие плечи, кинул мужчина. — Но, Джин, ты же обещал, что сегодня вернешься пораньше. — Давай завтра? Сегодня точно не получится, дел в компании много. — Ладно, удачи. — девушка холодно чмокнула мужа в щеку и вернулась в детскую комнату. Зайдя в игровую, она никого не увидела, поэтому пошла искать непоседу в его любимом месте — чердаке — Енджун! — девушка увидела неяркий свет фонарика, когда поднялась по лестнице. — Мама, а кто этот дядя рядом с тобой? — Ты о чем? — она непонимающе подошла к ребенку, в чьих руках была старая полароидная фотография. Она думала, что выбросила всё, избавилась от прошлого, но в крохотной коробке остались воспоминания о нём. Нет, она не забыла. До сих помнит и, к сожалению, до сих пор любит. — Это моя первая и последняя любовь, — шепчет она. — А как же папа? –ну не может же она сказать, что Сокджин ему вовсе не отец, а сама она не питает к нему никаких теплых чувств. Просто привыкла. Просто так было нужно. Ребенку ведь нужен был отец. — Твой папа – это совсем другое. Его я тоже люблю очень сильно, — ложь, наглая ложь во благо сына, — но этот человек оставил очень большой след в моей жизни. Но он в прошлом, а я в настоящем. Он останется только на редких фотографиях, что сохранились в этой коробочке. — А почему он не с тобой сейчас? — Он так захотел. А я не стала оостанавливать его.  Знаешь, порой нужно от чего-то отказываться, как бы больно тебе потом ни было бы. Я надеюсь, что он счастлив сейчас. — Мамочка, а ты счастлива? Удар в самое больное место. Нет, малыш не хотел обидеть её. Он еще совсем ребенок и не умеет делать больно специально, как это привыкли делать взрослые. — Да, Енджун~и, — опять врет. Кроме него, у неё нет смысла существовать. — Я счастлива... — непрошенная слеза скатилась по щеке. — Счастлива...