Зелень!

— Авээээ, — недовольно-возмущенно прокатилось по этажу.       

Для соседей по общежитию это послужило сигналом к тому, чтобы закрыться в комнате и не выходить ещё как минимум час, или куда-нибудь свалить, лишь бы не попадаться на глаза Ким Чондэ с факультета журналистики.       

Почему именно он?       

Да потому, что этот громкий голос невозможно ни с чем перепутать. Было ясно, что тот чем-то недоволен, а когда Ким недоволен – он может до тебя достебаться так, что хрен отвяжешься потом. А вкупе с язвительной натурой, молодому журналисту лучше не перечить и не хамить, напишет ещё про тебя какую-нибудь гадость. Поэтому зевакам оставалось только догадываться, что же послужило причиной такой реакции.       

А вот Пак Чанёль прекрасно знал, что случилось. Ведь он и есть причина негодования друга. — Ах, — горестно вздыхает шатен, потирая переносицу, – Ну почему ты такой тормоз, друг мой?       

Грустный красноволосый гигант, сидящий на кровати, отмалчивается, растягивая рукава собственной толстовки. Его сосед, вот уже в который раз, наворачивает круги по небольшой комнатушке, бросая укоризненные взгляды. — Ты, вроде, человек неглупый, разносторонний, талантливый, высокий и местами очень крутой, — здоровяк никак не реагирует на дифирамбы в свой адрес. — Но почему же всё так плохо заканчивается, стоит тебе увидеть объект обожания?       

Пак недовольно пыхтит, отгоняя прочь панику и подступающие слёзы. Ким снова вздохнул. Это он уже видел и не один раз.       

Кто бы мог подумать, что Чанёля угораздит влюбиться в своего сонбэ по курсу, да ещё и оказаться в глубокой фрэндзоне, хотя нет, даже до фрэндзоны ещё как до Луны. Они просто пересекаются на потоковых занятиях. Ким готов голову на отсечение дать, что тот парень даже имени Пака не знает… Но легче от этого не становится.       

Наблюдать за чужими страданиями непросто, потому что этот ранимый мальчишка безответно любит сонбэ вот уже целый год. А тот – натурал, не замечающий влюбленные щенячьи взгляды. М-да уж, тут прямо целая драма, даже телек в общей гостиной можно не включать. — Эх, твой обожаемый сонбэ походу совсем тупой, раз не замечает очевидного! Просто забей на Ким Минсока! В конце концов, в нашем универе полно красавчиков. Найдешь ещё любовь всей своей жизни! — пытается приободрить товарища Чондэ, но тот отрицательно качает головой, вытирая рукавом всё же выступившие слёзы. — Не нужны мне другие! Я только сонбэ люблю и больше никого полюбить не смогу! И прекрати про него гадости говорить… — бубнит парень, размазывая сопли. — Долбанный фаталист, ты же ещё никого толком не любил, а уже такие заявления делаешь! Предупреждаю, в политику даже не суйся! Тебе там не место с таким настроем. — Я и не собирался об этом писать! — А куда же тогда подашься? Спортивные колонки будешь вести? Или всё-таки музыка? — Ещё не решил! И вообще, у меня тут горе, а ты про студенческую газету! — огрызается Пак, грозно хмуря брови. — Ну не про сонбэ же твоего говорить! Просто забей на это! Знаю, это непросто, но ты хоть попробуй! — Не хочууу, — словно капризный ребёнок, снова крутит головой из стороны в сторону Чан.       

Неожиданно открывается дверь в комнату, и на пороге появляется Чжан Исин – старшекурсник с музыкального факультета и их сосед по комнате. — Ты опять сказал какую-то гадость Чанёлли? — немного с акцентом спрашивает брюнет, закрывая дверь. Он кладет сумку на кровать, а затем осторожно присаживается к Паку, гладя его по голове как маленького. — Твой, как ты выразился, хён, «Чанёлли», сам себя до такого состояния довёл. Я тут совершенно ни при чём! — закатывая глаза, отвечает Ким, пытаясь не слишком остро реагировать на подобные милости. — И что же случилось с нашим Чанёлли? — То же, что и всегда, хён, — отвечает за гиганта шатен. — Ну-ну, не плачь. Всё будет хорошо, — мягко говорит Син. — Хёёёёён, я так люблю Минсока-сонбэ, а он… — тот пыхтит, выпячивая нижнюю губу, и выглядит точь-в-точь как брошенный щенок. — Ну-ну, не расстраивайся. Зато у тебя есть моя и Чондэ любовь, — ярко улыбается китаец, переводя взгляд в сторону другого соседа. — Говори за себя, хён! — от подобной фразы Чондэ слегка краснеет, — И вообще, надо с этим что-то делать! Он же так с ума сойдет! — И правда, это плохо скажется на его здоровье, — одобрительно кивает старший, продолжая успокаивать плаксу. — Так! — ударив рукой по письменному столу, начинает Ким, — Меня это заебало! Уже целый год так живём! Я думал, что это когда-нибудь закончится! Но он не может ни признаться, ни разлюбить его! Именно по этой причине, я собираюсь использовать все свои связи, чтобы разузнать как можно больше об этом сонбэ, и ничто меня не остановит! А там уже решим, что делать!! — и, накинув на плечи пальто, громко хлопнув дверью, уходит. — Чондэ такой заботливый, правда? — Пак от неожиданности прекращает плакать, выпучив глаза, — Но, знаешь, Чанёлли, во многом он прав. Знаю, сердцу не прикажешь, но так жить нельзя. Подумай об этом, — и, закончив разговор, перебирается в свою кровать, чтобы через пару минут вырубиться.

***

      

Через несколько дней, Чондэ становится похожим на что-то среднее между трупом и не до конца сформировавшимся зомби: у него мешки под глазами, помятый вид, и он совершенно точно недоволен полученным результатом. Не то, чтобы он был перфекционистом или кем-то в этом роде. Просто он был любопытным и упёртым. А информации о сонбэ было ничтожно мало: лишь основные сведения - никакой зацепки, чтобы хоть как-то прояснить его личность. Это напрягало.       

Что же он теперь скажет Чанёлю?

***

      

Между тем, Пак решил прислушаться к советам старших и как мог старался отвлечься от душевной боли, что терзает его вот уже целый год.       

Он старается на всех лекциях и семинарах, помогает с новым выпуском студенческой газеты, параллельно дописывая собственную статью, скупает почти все булочки с шоколадом в столовой, из-за чего все считают его, мягко говоря, поехавшим. Потом он несется в местный клуб к своей группе на репетицию, в которой занимает позицию барабанщика. Это отбирает много сил и времени, зато в голове не остается ничего, кроме музыки. А затем, под вечер, он, уставший, но довольный, моментально отрубается, стоит только коснуться голове подушки.       

Так продолжается ровно до пятницы, пока он не приходит на общую пару с сонбэ.       

Стоит только старшему зайти в аудиторию, как у Пака мозги отключаются: он видит только третьекурсника. Хочется подойти, поздороваться, спросить, как дела, но вокруг него слишком много людей. Чанёль не хочет навязываться, но… Ребята говорили, что так жить нельзя. Точно, он уже должен смириться с этим, но пусть сейчас он попробует ещё раз. Может быть, хоть сейчас получится.       

Он набирает побольше воздуха в легкие; на его лице появляется широкая улыбка. — Эй, народ! Минуточку внимания!! — Пак быстро взбирается с ногами на стол, чтобы все его заметили в большой аудитории. — Меня зовут Пак Чанёль, я играю в студенческом бэнде, и у нас сегодня выступление в «Погребе», так что я вас всех приглашаю!! Начало в восемь!! — адреналин притупляет собственную слабость, поэтому он поворачивается в сторону старшекурсников, — И да, вас, сонбэ, тоже будем ждать!! — и, довольный собой, опускается на стул.       

Со всех сторон слышатся довольные выкрики. — Ооооу, промоутер Пак снова в деле!! — Обязательно придём!!! — Удачи!! — Выложитесь по полной!       

Он специально не смотрит на ряды старшекурсников, хотя и там чувствуется движение. Он уже ни на что не надеется. И в этот самый момент заходит преподаватель. Возбужденные студенты не сразу успокаиваются, продолжая перешептываться между собой.       

Тем не менее, занятие начинается.

***

      

Чондэ остается в комнате совсем один.       

Чжану пришлось уехать на пару дней домой, в Китай, у Ёля сегодня выступление, так что второй придёт нескоро, если вообще придёт. Он бы тоже хотел немного отдохнуть, послушать хорошую музыку и просто похвастаться мелким. Но вместо этого на него повесили аж три статьи для предстоящего выпуска, да и для начала учебного года задали слишком много домашки.       

Кажется, придётся сегодня ночью попыхтеть над этой горой дел.       

Поначалу приходится долго концентрироваться, перечитывая материал снова и снова, затем, втягиваясь в процесс, Ким начинает печатать нереально быстро. Громкий стук клавиш - единственный звук, что слышен в комнате.       

Через какое-то время, когда тело начинает уставать, он разминает мышцы, особенно шею. Спустя определенный промежуток, шатен не выдерживает и идёт на общую кухню, чтобы заварить кофе. Затем снова за работу. Когда уже ни кофе, ни разминка не помогают,Чондэ решает, что на сегодня хватит.       

Ким так устал за день, что его хватает только на то, чтобы выключить ноутбук и залезть на второй этаж кровати, а затем сотворить из себя рулетик из одеяла. Постепенно засыпая, впервые за последнее время, он видит какой-то красивый и нереалистичный сон.       

Чужая улыбка и руки слишком ласковые. Это настолько убивает, что невольно превращаешься в лужицу. Но даже так, тебя никуда не отпускают и шепчут какие-то глупости. Чужой голос необычайно мягкий и красивый, можно слушать бесконечно. Разворачивают к себе, видно ямочку на правой щеке, и вот чужие губы приближаются... Как же хочется ближе прижаться к любимому телу… — Ах! — Чондэ резко распахивает глаза, а через пару секунд вскакивает, весь потный и испуганный.       

Ким встает, включает свет, специально осматривается по сторонам, но он по-прежнему один в комнате: соседняя кровать, как и первый ярус — пуста. Проходит несколько секунд, прежде чем сонный мозг понимает, что это чужой стон.       

Но откуда звуки?       

Звук повторяется снова. А затем ещё раз, но протяжней. Ему требуется ещё пара минут, чтобы осознать, что это не плод разбушевавшейся фантазии, а вполне реальные события. Ким немного возбужден, а чужие стоны – какие-то слишком сладкие и сексуальные. Он быстро выпутывается из-под одеяла и, прислушавшись, находит источник разврата за соседней стеной.       

А ведь ему такой чудесный сон снился… — Да чтоб вас, кролики ебучие!!! — громко проорал Ким, пиная одеяло.       

Это нечестно… Даже помечтать не дают!